Обратная пробежка до Хоромали заняла считаные минуты. Опоясанная высоким забором деревня притаилась в ночи, ни одним огоньком не выдавая своего присутствия. Ворота после захода солнца заперли. Подпрыгнув, Мартин ухватился за кромку забора, подтянулся, ловко перебросил свое большое мускулистое тело на ту сторону. Протяжно скрипнули доски тротуара. Он бесшумно отступил и замер, прислушиваясь. Рядом никого. Мягко ступая, распределяя нагрузку таким образом, чтобы рассохшиеся хоромалийские тротуары не приветствовали каждый его шаг радостным скрипом, Мартин направился к цели.
Деревню окутывала сырая тьма, хоть глаза выколи. На такую заумь, как уличные фонари, славные и богатые келмаки понапрасну не тратились. С наступлением сумерек здешний народ сидел по домам. Те же, кому стукнуло в голову на ночь глядя куда-то пойти, таскали освещение с собой. Несколько раз Мартин превращался в неподвижный сгусток темноты, пропуская запоздалых прохожих с мутными масляными фонарями на шестах. Его не замечали. Когда люди отходили подальше, он опять устремлялся вперед, отсчитывая повороты, изредка включая на секунду карманный фонарик, чтобы осветить кольцо или ручку на воротах: ориентиры. В скупом лунном свете поблескивала грязь посреди улицы, изломанные кромки заборов и крыши самую малость выделялись на фоне неба. А звезды прятались за облаками.
Ворота Ялура. Чугунные кольца с гранеными чугунными шариками на цепочках. А вот и калитка с надраенной медной ручкой. Мартин прислушался: изнутри, скорее всего из дома, доносились какие-то звуки. Значит, хозяева еще не спят. Как обычно, он захватил с собой пистолет с парализующими капсулами. Сначала он потихоньку вырубит всех, кто находится в доме, потом поговорит с Мадиной. Очнувшись, Ялур и его домочадцы не поймут, что случилось. В том месте, где в кожу вонзается крохотный шип, остается на некоторое время слегка болезненное красное пятнышко – спишут на насекомых.
Мартин перемахнул через забор. Его ноги еще не коснулись земли, а парализатор уже был в руке. К нему с глухим рычанием метнулись две тени, он дважды нажал на спуск и отпрыгнул, уходя от лязгнувших возле колена клыков. Препарат подействовал, тени распластались на утоптанной земле. Когда эти псы очухаются, они вряд ли станут ломать головы над тем, что с ними произошло.
Убедившись, что других собак во дворе нет, Мартин направился к дому – одноэтажному, расползшемуся во все стороны, с массой пристроев. Капитальное комбинированное сооружение из неоштукатуренного кирпича и цельных бревен. Шум доносился оттуда, но плетеные занавески на окнах не позволяли увидеть, что случилось. Проанализировав звуковой рисунок, Мартин сделал вывод, что внутри то ли дерутся, то ли кого-то бьют. Пожалуй, ему это на руку. Внимание обитателей дома приковано к инциденту – он воспользуется этим, чтобы войти и всех отключить.
Все двери заперты. Видимо, на засовы. А у него больше нет современных приспособлений, которые помогли бы решить эту проблему. Все-таки придется выломать одну дверь… или что-нибудь еще придумать.
Пристрой с освещенным окном, внутри кто-то есть. Присев возле невысокого крылечка, Мартин вытащил нож и начал царапать дверь, жалобно, с привизгиваниями, подвывая. В левой руке он держал наготове парализатор.
Вскоре щелкнул засов, в тускло освещенном проеме появился человек.
– Чавчур? Ахсе? – спросил он, вглядываясь в темноту. – Чой личуна?
Мартин нажал на спуск, и человек мягко осел на пол. Это был парень, с которым разговаривал Сотимара, приказчик Ялура. Втащив его внутрь, Мартин задвинул засов. Темный коридор. Боковой проем вел в комнатушку с циновками на полу и сундуками вдоль стен, накрытыми потертыми полосатыми ковриками. На подоконнике горела свеча в чугунном подсвечнике. Мартин положил приказчика на сундук и отправился исследовать дом.
Двери с висячими замками. Впереди поворот, тихое шорканье. Мартин осторожно выглянул из-за угла: босая девушка в замызганном фартуке подметала коридор, озаренный светом подвешенных на крючьях масляных ламп. Не Мадина. Мартин парализовал ее и бесшумно двинулся к двери, из-под которой пробивалась полоска яркого света. Именно оттуда доносились звуки ударов и сдавленные вскрики. Около двери он остановился и слегка приоткрыл ее, оставаясь в тени.
Большая комната, меблированная окованными железом сундуками. Сундуки накрыты пухлыми шелковыми одеялами, на полу – многоцветный полосатый ковер. По стенам развешано с десяток медных ламп. Стол с резной столешницей, заставленный шкатулками. Мартин удовлетворенно приподнял бровь, увидав среди них титановую коробку для компьютерных кристаллов фирмы «Ондо».
На одном из сундуков сидела грузная старуха с отечным лицом, она занималась шитьем, что-то беззвучно бормоча. Шум доносился из-за плетеной шторы, разделяющей комнату на две части. Там, за шторой, угадывалось движение. Мартин навел ствол парализатора на старуху. Когда она, выронив шитье, начала заваливаться на бок, вошел, подхватил ее и бережно опустил на пол. Парализатор – гуманное оружие. Максимальный эффект при минимальных неудобствах для клиента. За шторой звучал полный ярости и горечи мужской голос, тяжелые шаги, скрип половиц, чьи-то жалобные стоны. Слегка раздвинув прихотливое веревочное кружево, Мартин прильнул к отверстию.
Рослый чернобородый келмак в красной рубахе с короткими рукавами и шелковых шароварах с сияющими в свете ламп заклепками методично пинал грязной босой ногой скорчившуюся на полу женщину в съехавшем рогатом платке. Ее лицо распухло, под глазом темнел синяк, щеку наискось пересекал рубец – видимо, от плетки, которая валялась на сундуке. Несмотря на это, Мартин с первого взгляда узнал ее: он не раз видел это лицо на экране своего монитора. Хотя нельзя не признать, тогда оно было в лучшем состоянии… Сунув гуманное оружие в кобуру, Мартин сорвал с колец штору, шагнул вперед и врезал мужчине ребром ладони по горлу. Он двигался так стремительно, что келмак вряд ли успел разглядеть что-нибудь, кроме размазанной тени.
Женщина безумным взглядом уставилась на остановившегося над ней черного человека. Из носа у нее капала кровь.
– Меня прислало сюда ЛОСУ, – сказал Мартин на импере. – Вы Мадина Милаус, гражданка Лидоны?
– Да… – она всхлипнула и села, неловко упершись ладонью в пол. – Господи… Боже мой… Вы можете забрать меня отсюда?
– Нет проблем.
Мадина вытерла лицо, размазав кровь.
– Когда?
Она смотрела на Мартина с тревогой, как будто опасалась, что он передумает.
– Сейчас. Моя машина ждет в двух километрах от Хоромали. Сможете столько пройти?
– Да-да… – Мадина торопливо закивала, и кровотечение усилилось. – Этот ублюдок бил меня так, чтобы ничего не сломать. Потому что с переломанными костями я не смогу вести хозяйство! – разбитые губы искривились в усмешке. – Практичный сукин сын…
– Тогда собирайтесь. – Мартин подал ей руку, помогая подняться на ноги. – Времени у нас маловато. Кто еще находится в доме?
– Ялур. – Она взглянула на мужчину, – мать Ялура, приказчик и служанка. Еще двоих слуг он отпустил.
– Ага, значит, я всех вырубил. Поторопитесь.
– Мне надо умыться и переодеться, – прихрамывая, Мадина пошла к выходу, но вдруг остановилась. – Пожалуйста, не уходите без меня!
– Не уйду.
Поглядев ей вслед, Мартин сквозь зубы выругался. Это что же, в состав экспедиции включили человека, не владеющего элементарными приемами самообороны без оружия? Подсудное дело, между прочим… Ладно. Когда он вернется на Лидону, чьи-то головы полетят с плеч. Уж он добьется, чтобы полетели!
Мартин связал Ялура, заклеил рот куском пластыря. Теперь не надо заботиться о том, чтобы не оставить в Хоромали следов своего пребывания. Задача оказалась гораздо проще, чем он думал.
Из-за стены доносились торопливые нетвердые шаги, звяканье. Что-то тяжело стукнуло. Крышка сундука, предположил Мартин. Он прошелся по комнате, остановился перед столом, разглядывая шкатулки: медные, бронзовые, фарфоровые, вырезанные из дерева, сплетенные из высушенных стеблей и покрытые лаком… Даже одна серебряная с филигранью. Тонкая работа. Титановая коробка фирмы «Ондо» выделялась среди них своей чужеродностью: зализанные очертания, гладко отполированная металлическая поверхность без орнамента. Внутри, в ячейках, вместо компьютерных кристаллов лежали бусинки цветного стекла.
В деревянных недрах дома хлопнула дверь, послышались шаги.
– Я готова.
Мартин не удержался от короткого удивленно-одобрительного восклицания: за истекшие двадцать минут Мадина полностью преобразилась. Теперь на ней вместо длинного келмацкого платья был вишневый спортивный костюм с бело-зеленой эмблемой Арелского университета и поношенные белые кроссовки. Слегка вьющиеся каштановые волосы заплетены в короткую толстую косу. Она даже успела обвести глаза черным контуром и подкрасить губы вишневой, в тон костюму, помадой. В сочетании со следами побоев на лице это смотрелось экзотически. Мадина держала за лямку объемистый рюкзак из водостойкой металлизированной ткани.
– Что у вас там? – живо заинтересовался Мартин. – Материалы экспедиции?
– Нет, мои личные вещи. Я их тут не оставлю. Их держали в отдельном сундуке, я к ним даже прикасаться не смела: это, видите ли, добро, которое я принесла в дом. Мое приданое.
– А какие-нибудь записи, находки у вас сохранились?
– К сожалению, нет. Чертов мерзавец Эш все забрал, – когда Мадина упомянула Эша, ее лицо на миг исказилось от ненависти. – Подождите минутку, я тут кое-что сделаю. Это мое.
Вытряхнув бусинки, она схватила коробку «Ондо» и сунула в рюкзак. Потом одним взмахом руки смела на пол искусно сделанные шкатулки, пинком опрокинула тяжело грохнувший стол. Откинув крышку ближайшего сундука, начала выбрасывать оттуда и рвать на куски расшитую бисером келмацкую одежду. Бусинки с хрустом лопались под подошвами кроссовок.
– Зачем? – спросил Мартин.
– Затем, что все это дерьмо шила я! И за это меня каждый день били!
Она открыла соседний сундук, на пол полетела фарфоровая и глиняная посуда.
– Ненавижу! Я – лидонская гражданка! Я сразу же заявила, что не хочу тут оставаться, а меня избили! Я здесь все ненавижу!
Рыча невнятные ругательства – слишком грязные, чтобы произносить их внятно, – Мадина открыла третий сундук, достала оттуда меч, со скрипом извлекла его из ножен и наискось полоснула по стеганому шелковому одеялу. В воздухе закружились перья и пух.
– Вот это лишнее… – закашлявшись, выдавил Мартин.
– Ничего не лишнее!
Размахнувшись, Мадина ударила по окну. Жалобно хрустнула деревянная крестовина переплета, со звоном посыпались стекла. Этак она всех соседей перебудит… Топча осколки посуды, Мартин подошел и профессионально-неуловимым движением отобрал меч, она даже опомниться не успела.
– Не надо шуметь. Наша задача – потихоньку отсюда смыться, а не поставить на уши Хоромали.
– Эту вонючую келмацкую дыру стоило бы поставить на уши! – потрогав алый рубец на щеке, прошептала Мадина. – Вместе с дерьмовым недоноском Эшем! Я здесь такое пережила…
– Я понимаю, но сейчас нам пора, – мягко сказал Мартин.
Ему случалось участвовать и в спасательных рейдах на Слак, и в налетах на пиратские базы, так что у него был опыт общения с людьми, побывавшими в неволе. Если над человеком в течение долгого времени ежедневно измывались, не следует ожидать, что он, получив свободу, сразу же поведет себя адекватно. Выходки Мадины Милаус Мартина не удивили. То, что она способна рычать и ломать вещи, – хороший признак. Было бы хуже, если б она оставалась покорной и безучастной.
– Все, идем. Не тяжелый? – он приподнял рюкзак. – Помощь не предлагаю: если попадем в переделку, я лучше управлюсь налегке.
– Ничего-ничего, не беспокойтесь! Только помогите мне его надеть.
Мадина продела руки в лямки, подтянула правый ремень, защелкнула на животе плоскую пластмассовую пряжку. Оглядев напоследок комнату, нервным движением пригладила волосы. Тем временем Мартин сунул в ножны изъятый у нее меч, достал из открытого сундука широкий кожаный пояс с перевязью, пристегнул к нему ножны и протянул ей:
– Наденьте.
– Это?.. – она отступила, скривившись.
– Ну да, это. Меч тоже оружие. Когда доберемся до бронекара, я выдам вам пистолет.
– Люди вполне могут общаться, не хватаясь по каждому поводу за оружие, – сумрачно произнесла Мадина. – Я это не возьму!
У Мартина не было времени на уговоры. Пожав плечами, он бросил меч в сундук.
– Пошли!
Проходя мимо лежащей на полу старухи, Мадина на миг приостановилась, гневно сощурив глаза. Казалось, она колеблется: а не отвесить ли келмачке пинка на прощание? Резко отвернувшись, направилась к двери. На ее опухших скулах играли желваки.
Мартин первым неслышно выскользнул во двор. Темно и тихо. Позади коротко скрипнули ступеньки крыльца под ногами Мадины. Из-за облаков выглядывала луна, обливая забор и ворота слабым красноватым светом.
– Чавчур! – испуганно вскрикнула Мадина, опустившись на колени около собак. – Ахса! Что с ними? Вы их не убили?
– Парализовал. Ничего им не сделается.
– Жалко… Я бы увела их с собой. Они ели у меня с рук, Ахсе я лапу вылечила…
Медленно, без лязга, отодвинув засов, Мартин приотворил калитку, выглянул, потом обернулся и сделал приглашающий жест. Мадина, убедившись, что обе собаки живы, погладила каждую, молча встала и присоединилась к нему.
Деревня спала, свернувшись деревянными кольцами под ночным небом. Мартин заметил, что Мадина по-прежнему прихрамывает, хоть и старается не отставить от него.
– Что у вас с ногой?
– Ушиб. Если я когда-нибудь доберусь до этого свинячьего кретина Эша…
Сбавив темп ходьбы, Мартин сообщил:
– Вениамин Эш погиб.
– Не могу сказать, что сожалею об этом, – после короткого молчания холодно бросила Мадина.
Гм, значит друзьями они не были… Он ориентировался уже проверенным способом, считая повороты, отмечая кольца и ручки на воротах и калитках. Если надо было пересечь улицу, брал Мадину в охапку и вместе с ней перепрыгивал через грязь на противоположный тротуар. Вдруг он заметил в лунном свете мокрую дорожку у нее на щеке.
– Что-нибудь болит? – спросил он, остановившись.
– Нет, – она хлюпнула носом. – Не обращайте внимания. Я пла?чу… от радости, все-таки этот ад кончился.
Мартин тактично кивнул. Он не собирался расспрашивать, почему она несколько месяцев назад надумала поселиться в Хоромали и выйти замуж за Ялура. Бывает, что человек свяжется не с той компанией либо не с тем партнером, а потом сам не может объяснить свой выбор. Он вот тоже вляпался, когда начал волочиться за Корнелой бан Кунарда…
– Как вас зовут?
– Мартин Паад.
– Я читала ваши книги о путешествиях. Очень интересно…
Он отвечал односложно, его внимание было сосредоточено не на разговоре, а на окружающей обстановке. Все тихо, все в норме… Но после Раюсаны Мартин не слишком доверял здешней тишине. Хоромали – нормальная обитаемая деревня, однако в целом в Валвэни происходит нечто непонятное, и нет гарантии, что на Хоромали внезапно не обрушится сила, которая давит всмятку дома… Наконец они вышли к главным воротам, запертым на три засова. Мартин тихо отодвинул засовы. Впереди распростерлась темнота, лишь вдали мерцала крохотная золотая искорка. Лайколимская «вечная лампа», которую Сотимара, через час после его ухода, перенес в кабину и поставил на пульт перед лобовым стеклом. Как договаривались.
– Туда, – показал Мартин. – Видите маяк? Два километра – и мы дома.
Мадина глубоко вздохнула. Под ногами зачавкала слегка подсохшая грязь.
– Кстати, – заговорил Мартин, – как вы ухитрились, при нулевом уровне боевой подготовки, попасть в экспедицию? Есть ведь на этот счет правила…
– Есть, – сухо подтвердила она.
– Кто включил вас в состав экспедиции?
– Мой учитель, профессор Кошани.
– Вот как? Я не думал, что старик может сморозить такую глупость.
– Какую глупость? – теперь голос Мадины звучал враждебно. – Вы не имеете права так о нем говорить!
– Я его знал и всегда был о нем хорошего мнения, – примирительно сказал Мартин. – Но, поскольку вы не обучены приемам самообороны, ему не следовало включать вас в состав экспедиции. Это противозаконно.
– Я обучена приемам. Я отзанималась положенное количество часов и сдала зачет по самообороне. Могу показать сертификат.