Мы плыли по светлеющей воде,
Туда, где мир раздался вширь и вглубь,
Где ожили все наши песни, где
Есть берег, как изгиб зовущих губ.
Сияли в небе солнца и мечи,
И наш корабль ветер обгонял,
И звезд далеких блудные лучи
Сходились там, у икрадийских скал…
Мартин не разобрал, мальчишеский голос или девичий. Некоторое время он стоял и слушал песню, потом, обогнув окруженный темными силуэтами костер, пошел дальше, ориентируясь по журчанию невидимого ручья. Пахло жидким овощным супом и нагретым камнем. Он бесшумно отступил с дороги, пропуская ребят, которые вчетвером волокли мокрый котел. Песня борешанистов звенела, отражаясь от стен каменной западни. Несмотря на паршивые условия и происки Юстана, жизнь продолжалась. Мартин с грустью подумал, что все могло бы сложиться иначе для этих ребят, успей они эвакуироваться с Кадма. Потом у него забрезжила догадка: Юстан, вот кто сорвал им эвакуацию! Спецслужбы и домохозяйки, которых с такой обидой поминал Игно Косталес, тут ни при чем. Равно как и тьессины, тигонские фундаменталисты, бекры, политики, активисты общества «Спасем космос от человека», денорские олигархи, фаянийские аристократы… Юстан – единственный, кому это было выгодно. Он одинок и нуждается в человеческом обществе: применительно к Юстану сие означает, что ему очень нужен кто-нибудь, кого можно тыкать лицом в дерьмо, унижать, сбивать с толку иррациональными нравоучениями, и кто при этом (важный момент!) будет признавать правоту Юстана. С помощью X-объектов вывести из строя современную технику – пустяковое дело. Вот вам и диверсия.
Сняв ботинки, Мартин вброд перешел неглубокий ледяной ручей, на том берегу обулся и, вызвав в памяти схему, двинулся вдоль скальной стены. Миновал трехметровой ширины просвет, намертво заштопанный колючей проволокой. Нагромождение валунов. Бледную в звездном свете площадку, усеянную мелкими камнями. Хоть он и двигался бесшумно, примерно треть камней бросилась наутек: ночные ящерки. Естественный грот, забитый встрепанным колючим кустарником.
Арка.
Мартин долго ощупывал шероховатую каменную поверхность, нежно скользя по ней подушечками пальцев. Строго посередине проходит тонкая, как волосок, вертикальная щель. Так и есть, вход. Присев возле арки, он накинул на голову капюшон и приготовился к долгому ожиданию.
Ожидание и впрямь оказалось долгим. Этой ночью никто входом не воспользовался. На рассвете, когда борешанисты начали вылезать из гамаков, Мартин наскоро позавтракал подслащенной плиткой питательного концентрата, напился из ручья, сбегал в туалет (еще гаже, чем бесплатные общественные туалеты на Ите, Юстан даже здесь всех переплюнул!) и, опустив на лицо капюшон, затаился среди валунов неподалеку от грота.
Вначале его осеняла тень, и он смог выспаться. Потом солнце, передвинувшись, начало его поджаривать. Он забился в промежуток меж двух валунов, но это его не спасло. Ничего, бывало и хуже… Потом неподалеку послышались голоса, заскрипел гравий под чьими-то ногами. Потом на Мартина сели.
– Вадим, пойдем! – позвал тонкий и печальный девчоночий голос. – Если все время отдыхать, не успеем.
– Почему Габри не дал нам досок для мостика? – устраиваясь на боку у Мартина поудобней, пробормотал Вадим.
– Потому что мы должны все сделать своими руками и построить мостик из камней, иначе в наших душах не прорежется доброта! А если будем рассуждать и анализировать – мы конченые люди. Так сказал Габри!
– Лика, иногда меня тянет рассуждать и анализировать, – понизив голос, будто речь шла о чем-то постыдном, признался юноша.
– Пойдем, – повторила девочка. – Кто-нибудь увидит, что мы отдыхаем…
«Умница, давай, уговори его!» – подумал Мартин.
Борешанист весил не так уж много – отощал на лагерной похлебке, – но зад у него был костлявый.
– Да присядь лучше, – перечеркнув надежды Мартина на скорое избавление, предложил своей подружке Вадим. – Вот еще один удобный камень…
– Заметят, – после паузы прошептала Лика.
– А мы скажем, что подходящие валуны тут искали.
– Но тогда выйдет, что мы обманываем Габри! – Ее голос удивленно дрогнул.
– Иногда мне хочется его обмануть, чтобы поскорей отсюда выбраться. Знаешь, этот Габри… В общем, он не такой, как я думал. Он меня шантажирует. Позавчера ночью он позвал меня поговорить…
– И ты его видел? – восторженно вскрикнула Лика. – И столько молчал? Какой он?
– Он не появился, был только голос. Я отошел от гамаков к ручью, мы долго разговаривали.
– Ой, как тебе повезло! – Мартин услышал, как она всплеснула руками. – Он уже со многими вот так ночью разговаривал, а со мной ни разу…
– Совсем не повезло, – уныло возразил Вадим. – Мы как-то очень бестолково поспорили, и он сказал, что всем расскажет, кто я такой, если я не исправлюсь. А я даже вспомнить не могу, о чем спорили, потому что все время перескакивали с одного на другое, он на меня кричал… Не знаю, что мне делать.
– Исправиться! – без запинки посоветовала Лика. – А что он про тебя расскажет?
Вадим беспокойно заерзал.
«Зараза… – Мартин стоически стиснул зубы. – Слушай, парень, думать надо головой, а не задницей!»
Впрочем, несмотря на физические неудобства, разговор его заинтересовал.
– Знаешь, откуда я?
– С Цимлы, ты же сказал…
– Моя семья эмигрировала на Цимлу с Коралиона. – В голосе Вадима звучало отчаяние человека, которому теперь уже на все наплевать. – Мне тогда было десять лет, а моей сестре было бы восемь, если б она не умерла. Мать купила ей нарядное платьице, сестра пошла гулять и испачкалась. Мать начала бить ее и ругать, она выходила из себя, если с одеждой что-то не так… Случайно толкнула ее, и сестра прямо виском об угол столика… Насмерть. Я это видел.
Лика тихо ахнула.
– В любом другом мире женщину за непреднамеренное бытовое убийство посадят в тюрьму на несколько лет, и все. А Коралион – сателлит Денора, и законы там денорские. В общем, за убийство ребенка ее бы сразу казнили. Отец тогда за два дня все распродал и купил нам билеты на гиперлайнер до Цимлы. Он классный программист, а Цимла как раз нуждалась в программистах и объявила квоту. Знаешь, Лика, он тогда был как сумасшедший, потому что сестренку любил и мать тоже очень любит. Насчет сестры заявил, что она сама поскользнулась и упала, и мне велел так говорить. Он до сих пор остался немного сумасшедшим. А мать я нормальной вообще не помню… Так что мы теперь считаемся цимлеанами, а на самом деле – коралионцы. Понимаешь, еще в Эгтемеосе я рассказал об этом Эшу, а он – Габри.
– Ну и что?
– Ну… Габри пригрозил, что всем скажет, что я денорец, потому что Денор и Коралион – одно и то же.
– Это разные планеты, – помолчав, серьезно возразила Лика. – Коралион – сателлит, зависимый мир, утративший суверенность…
– Габри сказал, я все равно денорец. Никто не должен об этом узнать! – произнес Вадим с плачущей интонацией. – Если кто-нибудь об этом узнает, для меня это смерть! Если ты меня любишь, никому не рассказывай.
«Тут нет ни грамма логики, парень, – подумал Мартин. – Да и заговорил ты сейчас как будто не своим голосом… Юстан не просто с вами играет – он помаленьку сводит вас всех с ума».
– Пойдем таскать камни, – измученным голосом позвала Лика. – Зачем ты рассказал мне весь этот ужас про мать и сестру…
Тяжесть исчезла, но освобожденный от гнета Мартин не шевельнул ни единым мускулом.
– Пойдем, – грустно согласился Вадим. – Сам не знаю, зачем… Извини.
Он так и не понял, что сидел не на камне.
Хруст гравия под ногами. Долгое шуршание. Звуки удалялись. Вот теперь Мартин позволил себе сменить позу и слегка помассировать занемевший бок. Приподняв голову, поглядел сквозь прорези капюшона: двое худых и оборванных длинноволосых ребят – не разберешь, где парень, где девушка – медленно брели к ручью, волоча за собой на куске дерюги маленький валунчик. Мартин поборол моментное желание вскочить, догнать их – и хотя бы попытаться объяснить, что к чему… У него сейчас другая задача.
Осмотревшись, он втиснулся, насколько смог, под слегка выступающий кварцевый козырек – чтоб ни у кого больше не возникло искушения присесть на «камень» передохнуть.
Глава 23
Каменные створки раздвинулись после полуночи, когда костер вдали погас и голоса борешанистов смолкли. Услыхав тихое шипение – пневматика? – Мартин мгновенно поднялся на ноги, готовясь к броску. Из проема выглянул человек. Выходить наружу он не спешил, долго осматривался – как мышь, выясняющая, нет ли поблизости кота. Тьессинского шлема на нем не было.
Мартин прилип к скале, наблюдая за ним краем глаза. Несколько раз тот оглянулся, словно хотел убедиться в отсутствии слежки. Изнутри никаких звуков не доносилось.
«Один», – определил Мартин.
Наконец человек рискнул переступить через порог. На нем были шорты и рубашка, украшенные большим количеством пряжек. Есть надежда, что не валвэниец.
Отлепившись от скалы, Мартин зажал ему рот и аккуратным движением завернул за спину, на излом, правую руку. Прошептал:
– Тихо. Если не будешь дергаться и орать, я тебе ничего не сломаю. Попробуй крикнуть – проведешь остаток жизни в сервокостюме.
После этого предупреждения он переместил ладонь на горло пленника, давая тому возможность говорить. Парень, судя по его действиям, не хочет, чтоб его тут застукали. Поднимать шум не в его интересах.
– Ты про меня знаешь? – спросил он сдавленным шепотом.
– Ага. А вот Габри об этом узнать не должен, верно?
– Послушай, я прошу тебя, будь другом, будь мужиком, – торопливо зашептал пленник. – Договоримся как-нибудь… У Люсьены больной желудок, без дополнительного питания она заболеет. В следующий раз я тебе тоже принесу поесть! А хочешь, сейчас половину бутерброда отдам? Не говори никому, что ты меня видел. Послушай, отпусти!
– Сейчас отпущу. Приготовься к сюрпризу.
Тот повернулся к Мартину – болезненного вида молодой мужчина с небольшими светлыми усиками. Присмотрелся и изумленно приоткрыл рот.
– Да, это я, – кивнул Мартин. – Как тебя звать?
– Явор Бениус. – Он слегка опомнился. – Вы… здесь…
Мартин вынул из кобуры пистолет. Он готов был нанести удар, если Бениус сделает хоть одно подозрительное движение, но тот не шевелился, только моргал. От сумки, пристегнутой к его поясу, плыл аромат жареного бифштекса и свежего хлеба.
– Подкармливаешь свою подружку втайне от Юстана?
– Она болеет, – виновато, словно от него требовались оправдания, пробормотал Бениус.
– Пошли, – прошептал Мартин, втаскивая его в черный зев туннеля. – Ты мне поможешь, и никто не узнает о твоих прогулках. Где бы тут поболтать без помех?
– Я не смогу вам помочь.
– Спорим, что сможешь?
Бениус потянулся к поясу. Мартин перехватил его запястье и слегка сдавил.
– Фонарик! – простонал Бениус. – У меня там фонарик!
Мартин включил свой фонарь, укрепленный на плече. Погруженный в густую тьму коридор, сводчатый потолок, бахрома на стенах – темный пушистый мох. И под ногами такой же. Полностью глушит шаги.
– Так где можем поговорить?
– Здесь.
Боковой проем, ступеньки – лестница уводит наверх, плавно заворачивая. Короткий тупиковый коридорчик. То ли кельи, то ли кладовки, выстланные изнутри мхом. Свернув в первую, Бениус опустился на пол – колени у него давно уже подгибались. Мартин присел рядом.
– Какое у тебя гражданство?
– Я алзонец.
– Ты был вместе с Юстаном, когда вы нашли Гефаду?
Бениус молчал – то ли гордость взыграла, то ли страх перед Юстаном.
– Со мной тут денорка, – бессовестно солгал Мартин. – Караулит снаружи. Вы с Юстаном убили в Чернаре ее товарищей. Если не хочешь со мной разговаривать, тебя допросит она.
– Мы прилетели на Кадм искать золото, – сглотнув, капитулировал Бениус. – Это была Юстанова идея. Случайно наткнулись на туннель в горах и попали в зал, где тьессинское оборудование. Юстан начал экспериментировать…
– Сколько вас было?
– Восемь человек.
– А осталось?
– Пятеро.
– Где еще трое?
– Один испугался в самом начале и ушел, вместе с проводником-валвэнийцем. Мы их больше не видели. Он был случайный человек, не из нашей компании.
– А двое других?
Бениус отвел взгляд, не отвечая.
– Позвать сюда денорку?
– Не надо… – он содрогнулся. – Их нет. Юстан их… Они тоже были случайные люди, думали только о наживе, как бы все найденное подороже загнать. Юстан внедрил им в мозг волшебные комочки, для пробы. Это совсем просто делается.
– И они стали первыми зомби, – кивнул Мартин. – Кто еще тут есть, кроме вас пятерых?
– Кое-кто из Чадоры, несколько валвэнийцев…
– Давай точные цифры.
– Чадорийцев четверо, Юстан завербовал их год назад. Вначале они там выполняли его поручения, а теперь он взял их сюда. И шестеро валвэнийцев.
– Не шестеро, больше. Пожалуй, я все-таки схожу за деноркой…
– Я не вру, в Гефаде их шестеро! Это доверенные люди. Еще есть отряд наемников из тридцати человек, но сюда мы их не пускаем.
– Значит, в Гефаде вас пятнадцать, считая Юстана?
– Да.
– Как доверенные валвэнийцы и чадорийцы к нему относятся?
– Считают его богом. Он и правда стал почти бог…
– Сколько у вас зомби?
– Мало. Меньше двух десятков, я точно не знаю… Вы убили всех, кто был в Раюсаны, а волшебные комочки закончились. Юстан еще не разобрался, как их выращивать.
«Хоть один плюс, – отметил Мартин. – Итого, в горе пятнадцать человек и тридцать наемников снаружи. Негусто. Если этот мерзавец не пудрит мне мозги».
– Маловато вас… – заметил он вслух.
– У нас Гефада, – с оттенком превосходства, словно это он, а не Юстан контролирует установку, сказал Бениус.
– Чем вы занимались до Кадма?
– Жили на Алзоне… – он с усмешкой пожал плечами. – Я ремонтировал в ателье бытовую автоматику, Юстан вел начальный курс философии в частной школе… У каждого свое. Потом Юстан предложил встряхнуться, всех послать и окунуться в авантюру, и мы полетели на Кадм.
– Каким криминалом вы занимались на Алзоне?
– Никаким. – Бениус сморщил лицо в насмешливой гримасе и потряс головой, будто хотел спросить: «Ты, дурак, за кого меня принимаешь?» – Мы просто компания друзей. Никаких там проблем с полицией…
– Где хранится тьессинская аппаратура?
– В центральных залах.
– Ты меня туда проводишь, – Мартин поднялся. – Вставай.
– Я должен отнести ей бутерброд. Она ждет.
– Завтра отнесешь. Идем.
Они тем же путем спустились в туннель.
– Надо закрыть вход… – робко сказал Бениус.
– Покажи, как это делается.
Обрамленный мхом овальный щиток с двумя выпуклостями. Нажмешь на левую – откроется, на правую – закроется. До идиотизма просто. Когда створки бесшумно сомкнулись, Бениус испустил вздох облегчения: страшная денорка, которой Мартин его пугал, осталась снаружи. Уж теперь-то она сюда не войдет! От Мартина это не укрылось, и он ухмыльнулся: спасибо денорским олигархам за их нехорошую репутацию. Очень культурно побеседовали, даже голос повышать не пришлось.
– Веди.
Коридор многократно разветвлялся, но Мартин уловил, что его спутник ориентируется по нанесенным на потолок флуоресцирующим узорам. На потолке мха не было. На одних отрезках пути Бениус нервничал и торопился, на других расслаблялся. Мартин все отмечал и запоминал. Переплетение светящихся аметистовых прожилок на каменных сводах, бархатистая масса мха, нежный сухой аромат… Вероятно, мох обеспечивает регенерацию воздуха: выделяет кислород, абсорбирует продукты распада. А заодно идеально поглощает звуки, вот это уже некстати: не разберешь, крадется за тобой кто-нибудь или нет.
Сила тяжести возросла внезапно, когда они пересекали круглый зал с мерцающим фиолетовым потолком и замшелым полом. Бениус захрипел и упал на колени. Мартин рванулся назад, к проему… тут много проемов, пустые черные арки… одна не пустая, там стоит невзрачный человек в белом тьессинском шлеме, похожем на тиару… надо поднять руку с пистолетом… бесполезно, Юстан защищен… а руку все равно не поднимешь, все тело словно находится под прессом… он способен выдерживать большие перегрузки, но не настолько… тьессинские браслеты на запястьях и щиколотках нагрелись, стали почти горячими… неведомая сила оттащила Бениуса к стене, теперь тот барахтается, пытаясь сесть… а у Мартина темнеет в глазах и вот-вот затрещат кости, хотя он все еще держится на ногах…