Приговоренные к войне - Сергей Вольнов 26 стр.


Я ждал его. Знал – рано или поздно он появится. Более того – он был мне нужен. ОЧЕНЬ нужен. Поэтому амулет Крома, завоеванный в честном поединке, лежал в моём кармане, ждал своего часа.

Дождался. Я на бегу нацепил неандертальскую святыню на шею, поправил ремешок – чтобы соответствовать образу побратима…

Они стояли, сгрудившись и озираясь в разные стороны. Я успокоил командира блокпоста словами: «это ко мне». Он, похоже, не поверил. Да и мыслимое ли дело – с ТАКИМИ иметь ДЕЛА?! Однако, предпочёл не сомневаться вслух – старшим виднее, как именно сходить с ума. По моей команде вооружённые постовые исчезли из поля зрения и понемногу напряжение среди древних людей ослабло. Все их взгляды устремились на меня – единственную человеческую фигуру, стоявшую на их пути.

– Кро-о-ом! – собственный голос показался мне чужим, словно я вызывал джина или же ещё какого сказочного персонажа.

Стадо зашевелилось. С ворчанием раздалось в стороны. Изнутри, отодвинув зазевавшихся, показался…

Кром-вождь!

Я смотрел, смотрел, не отводя пристального взгляда, как он шёл, как остановился…

Мохнатая, покрытая коричнево-серой шерстью, фигура Крома раскачивалась в пяти шагах.

Неандерталец был среднего «человеческого» роста – ниже меня почти на голову, – хотя среди своих заметно выделялся. Крупная грудь, широченные плечи. Морда, которую я себя с трудом убедил называть лицом, сплошь испещрённая шрамами. Среди них было два глубоких – в области левого уха и на правой щеке. Тяжёлые надбровные дуги и массивный покатый лоб… эх, знать бы, что за мысли блуждают под ним! Наверняка бродят, ведь ЧЕЛОВЕК же, пусть и «тупикового» рода-племени, расплатившегося исчезновением с лика Вселенной за поражение в эволюционной войне… Его глубоко посаженные тёмные глаза ощупывали меня не менее внимательно.

Из всей одежды на вожде по-прежнему была лишь волчья шкура, прикрывающая чресла и окрестности. Так же негусто было и с вооружением – ничего кроме массивного копья с каменным наконечником, на которое неандерталец иногда опирался при ходьбе.

Верхняя губа вождя приподнялась, обнажив мощные передние зубы. Из утробы наружу вырвалось негромкое уверенное рычание. В глазах возникло нечто осмысленное. Толстые губы искривились, зашевелились, как будто что-то пережёвывали, и я опять услышал его неповторимый глухой голос:

– Кром-вождь… – тычок в свою грудь, – приветствует тебя… Алисей… друг.

И я понял его! Дословно. Неужто в разговорах с человеком «тупиковой ветви» всепланетный толмач продолжает функционировать? Или – я хорошо запомнил обертона рычания… дословно.

Я непроизвольно проследил за тычком и застыл, увидев прячущийся в густой шерсти вождя крупный медальон. Медный Феникс на зелёном шелковом шнурке! Красноватая мифическая птица, нашедшая приют на груди Крома.

Мой талисман, подарок покойного отца. Я уже несколько раз жалел, что отдал его неандертальцу. Но что поделать, обстоятельства в тот момент были уж слишком крутыми – не до жадности и сентиментальности. Моя жизнь попросту висела на волоске, и я отдал бы тогда не только зелёный шнурок с реликвией. Много больше, лишь бы волосок тот не порвался.

Долгий взгляд, в котором промелькнула целая гамма чувств – от сожаления до благодарности. Я с трудом отвёл глаза. Вождь также уставился на амулет, висевший на моей груди. На его бывший амулет! Правда, наткнувшись на застывшие глаза без зрачков, взиравшие с костяного лика, Кром заметно дёрнулся. По его лицу пробежала болезненная судорога. Мне показалось – он по-настоящему опасался мести злого духа, изображённого на амулете. Или же за этой реакцией скрывалось что-то другое?!

Я впервые озадачился: откуда он взялся у дикаря? С виду непропорционально вырезанный лик существа, в котором присутствовали как человеческие, так и звериные черты. Его пасть была оскалена и в то же время искривлена в демонической ухмылке.

Было ли ЭТО образом злого духа-покровителя? Уж больно смахивало на отображение ЧЕЛОВЕКА вообще, с извечной борьбой человеческого и звериного. Я впервые посмотрел на эту вещицу, как на символ. Но… дикарские ли руки её сработали?!

Я подвёл под амулет ладонь. Покачал, как бы взвешивая, эту массивную отполированную кость. И, насколько позволял ремешок, протянул по направлению к вождю. Не отрывая взгляд, приподнял вопросительно брови. Повёл головой, предлагая обратный обмен.

Его глаза вспыхнули. И тут же потускнели, взгляд опустился к земле. Негромко зарычав, вождь отрицательно покачал головой – настоящее дитя природы, не умеющее притворяться. Для него было яснее ясного, что Дух уже знает о том, что Кром был побеждён, а значит – не может носить амулет. Недостоин…

«Херр оберст… Ты бы это… с высшими приматами поосторожнее. В каждом из них – зародыш Кинг-Конга. Как бы ОНО на нас не прыгнуло врасплох! Угомонись, мы ведь не в войсках ООН».

Мой альтер-эго, похоже, не одобрял мою миротворческую деятельность.

«Антил, тебе слово «побратим» хоть что-нибудь говорит?»

«Вот-вот. ГОВОРИТ… что от таких побратимов надо прятать всё, начиная со спичек и заканчивая самыми уязвимыми местами тела. Слышишь, Дымов, где ты их разыскиваешь?! Они тебя плохому научат! – Антил сегодня был не в духе, что не мудрено. – Брататься он наловчился, ишь ты… Только усыновлять их не вздумай – самим есть нечего!»

Я устал от перепалок с самим собой настолько, что промолчал. Хотя, хотелось спросить: «Что ты понимаешь в спецоперациях, нахлебник-теоретик?!»

Сдержался.

Процесс обнюхивания затянулся. И я решил взять протокол встречи на высшем уровне в свои руки. Жестами попытался объяснить Крому, что нам надо поговорить наедине. После нескольких попыток он понял, чего я от него хочу, и заковылял рядом со мной. Отойдя метров на двадцать, я остановился и произнёс, глядя прямо ему в глаза:

– Кром. Твоему другу Алексею нужна помощь. Мне… – похлопал я себя ладонью по груди. – Мне… Очень нужна помощь. Твоя помощь, Кром.

Его глаза сузились. В них промелькнула какая-то внутренняя работа, даже борьба. Потом они вспыхнули нехорошим огнём.

«Может быть, просьба о помощи воспринимается как очевидная слабость? А значит, ему предоставляется подходящий случай отомстить? А, херр оберст?! Что молчишь?» – занервничал Антил.

«Молчу, чтобы лучше тебя слышать!» – рявкнул я внутрь себя.

Глаза вождя притушили огонь.

– Я помочь тебе. Алисей… друг… Что нужно делать?

Я прекрасно понимал его. Несмотря на то, что «толмач» вырубился. Странно, но факт.

Амрина плавала в глубинах памяти. Расхаживала вдоль «стеллажей» своей индивидуальной мнемотеки. Начала, естественно, с мыслей о любимом мужчине, воюющем на недосягаемом (пока) расстоянии от неё. Хотя и на этой же планете.

Потом увлеклась воображённым диалогом с ним.

Пыталась доказать ему то, о чём они никогда не спорили. Если бы хватило времени – вполне могли бы. Во всяком случае, так ей казалось. И вдруг опять возникла мысль: «Мы с ним на ОДНОЙ планете! Рано или поздно расстояние сократится до одного взгляда».

Континент, на котором они не так давно повстречались, на котором им было суждено полюбить друг друга, на котором Алексей сейчас мысленно и наяву стремился навстречу к ней (она в это свято верила!) – назывался Эджисса.

Если мерить земным аршином – искусственная планета Экс была почти в два раза меньше Земли. А стало быть, и масштабы были поскромнее. Даже числом материков Экс не мог бы похвастаться – их тоже вдвое меньше. Три против шести земных.

Похожий очертаниями на вытянутую трапецию Эджисса являлся самой крупной частью суши, он занимал бoльшую часть восточного полушария. Территория его, по земной аналогии – равнялась примерно Европе и Африке вместе взятым. Два других материка – Фьолла и Кверж – располагались в западном полушарии. Хотя Фьолла, отдалённо похожий на неправильный треугольник, своей вытянутой частью заползал в соседнее полушарие; полукруглый Кверж, самый маленький их трёх, находился практически по центру полушария, на расстоянии половины своего размера от Фьоллы. Имелось ещё пять крупных островов, эдакая группа земных Мадагаскаров и Новых Гвиней, почти равномерно разбросанная левее Квержа среди океанских просторов.

Амрина отчётливо, до малейших деталей, помнила карту планеты… Как удивлялся и восхищался её Избранник, когда узнал, что локосианам, «чтобы помнить», не нужно таскать с собой массу обременительных носителей информации! Всё это, и многое другое, без проблем помещалось внутри них самих. Взять хотя бы эту пресловутую карту. Амрина изучила её предварительно, детально, до мелочей – и органично вписала в свою память. Данная процедура была отработана настолько, что уже не требовала особых ментальных усилий. Неспешно впитать внимательным взглядом, а при необходимости – просто вызвать мнемофрагмент и считать его.

Она раз за разом вызывала нужную информацию, рассматривала интересующий её участок, увеличив восточную часть Эджиссы. Именно эта местность влекла Амрину к себе. Мысли о ней плавно перетекали в иные, большей частью опять – о встрече с любимым мужчиной. Встрече, которая напрямую связывалась с данным участком суши.

Встреча… Она будет возможна, только когда все дороги останутся позади. Когда все шаги по их тверди будут сделаны, все следы оставлены за спиной. Но самое плохое заключалось в том, что, даже сложив все дороги её и дороги Алексея, – нельзя было получить единого целого! Эти две половины не срастались, потому что каждая упиралась в воду. В БОЛЬШУЮ ВОДУ.

Между ними были многие километры водной стихии…

Между ними распростёрся ОКЕАН.

И, как ни странно, она сама сделала этот выбор, перебирая варианты побега на Экс. Осознала: иногда самая длинная цепочка действий бывает единственно верной и самой короткой дорогой к желаемому. Потому-то и не колебалась больше, и осуществила сложную схему пространственных перемещений – формулу с одним неизвестным. Этим неизвестным был терминал, от рождения Системы никогда не подключавшийся не только к общим схемам движения, но и неведомый всеобщей базе данных мира Локос. Терминал, известный только двоим.

Инч Шуфс Инч Второму и ей.

Таким образом, её возлюбленный воевал на Эджиссе. Она же – пыталась выжить на материке Фьолла. И многие реалии на этих разных материках совершенно отличалось друг от друга.

Так уж вышло – широкополосная волна мнемо с обещанием правительства Локоса, «всем землянам вернуть Вчера» накрыла не все части суши и моря равномерно. Основная мощь сигнала – в первую очередь предназначалась земным отрядам, вышедшим из-под контроля на Эджиссе. Именно там произошла утечка информации о подлинной сущности Проекта, именно в том краю полигона возмущённые земляне начали объединяться. Именно там пролилась первая кровь локосиан. И Локос затрубил тревогу.

На Фьолле же… В силу внешних причин, к которым относились: гористая поверхность материка, поломка основной ретрансляционной антенны и активных космических помех в данное время в данном месте – эффект был минимальным. Решающую роль сыграло полное отсутствие информации о происходящем по ту сторону воды, на другом континенте. Суть мнемопослания, вызвавшего на Эджиссе столь яростную бурю негодования, на Фьолле мало кто уразумел.

По одной простой причине – никто из землян, оказавшихся здесь, до сих пор не подозревал, где они на самом деле находятся! Может быть, не нашлось своего подозрительного «спецназовца Дымова», страдавшего раздвоением личности? А может, вялое развитие событий позволяло координаторам полностью контролировать ситуацию?

Ещё в меньшей мере был охвачен военной горячкой Кверж. Что и понятно: этот маленький континент в основном использовался как материальная база, снабжающая армии земных гладиаторов, да ещё – для технического обеспечения многих процессов, необходимых жизнедеятельности Проекта. Земных армий здесь не было, только персонал терминалов и хранилищ, да вездесущие координаторы.

Таким образом, всем трём материкам изначально отводились совершенно разные роли. Главным театром гладиаторских сражений был Эджисса – земля, занимавшая одну девятую часть территории планеты. Фьолла же предназначался для отработки вспомогательных линий Проекта, хотя здесь тоже велись достаточно обширные военные действия.

Узловых терминалов на Фьолле было всего три. Это не являлось прихотью создателей Экса или же заведомо ничтожной ролью малого материка. Так было определено Мирозданием: на данном локальном участке пространства имелось всего лишь три входа в тоннели-норы Его пещеристой структуры.

«Ох уж эти пространственные коридоры! О какой свободе разума может идти речь? Какая свобода передвижений?! Если Некто или Нечто, как его не назови, позволяет пользоваться лишь малой толикой огромного и неизведанного механизма! – Амрина сокрушённо покачала головой. – Все эти наши открытия новых путей и возможностей расширить границы – не больше, чем чья-то санкция… свыше. Явственное впечатление, что Вселенная создана давно и не для нас, что нам только иногда позволяют кое-чем пользоваться. Просто терпят… ДО ПОРЫ».

«Нет, нет! Прочь из оперативной памяти! Голова лопается на части и без копания в себе».

Она обвела взглядом помещение. Незнакомые стены, обмазанные глиной. В углу висели чьи-то доспехи. Слева от них висели два щита. На соседней стене копьё, лук и колчан со стрелами.

Это не было темницей, где она провела трое суток. Ещё бы! После вчерашнего сбора воительниц…

Память Амрины вновь, против её воли, погрузилась в прошедшие события.

…Когда во взглядах двенадцати вооружённых фурий стали вспыхивать злые искры. Когда выкрики-призывы «Убить её!» стали звучать чаще, чем вопросы. Когда воздух стал колким и совершенно непригодным для дыхания… она решилась пустить в ход последнее средство.

Уйдя в себя, сосредоточилась; голоса стали звучать тише и глуше. Прикрыла веки. Вызвала из памяти заготовленное послание, которое она излучала каждый день с момента высадки на Эксе. И, сконцентрировав всю имевшуюся на данный момент энергию, стала излучать без помощи терминала «Спираль», вкладывая в процесс все силы без остатка.

«О сёстры мои!.. Пенфесилия… Уфрита… Суарни… Хлуммия… Рун… Агрис… Нуола… Талиора…»

Она не видела, как застыли лица амазонок! Она не смотрела, зная, что главное происходит сейчас внутри неё.

«Поспешите же навстречу той… Запомните это имя. Клеонта…»

Все двенадцать напоминали изваяния – ни единого движения.

«Я приду и скажу вам единственную фразу…»

Силы оставляли её, но она ещё успела остановить трансляцию… открыть глаза… медленно опуститься на пол… и, уже сидя, произнести вслух на их языке так громко, как только смогла:

– АЗЗЭ ФУЭШ ИРОНО МАТТРОНГ ОЛЛИ ЭСХ…

И провалилась в какую-то яму, наполненную темнотой, пустотой и тишиной. Она валилась, катилась, даже падала. Её хватали чьи-то руки, трясли, но не могли удержать, и она падала дальше. Лишь однажды кто-то поймал её тело и принялся тормошить, приводя в чувство. Перед Амриной возникли тёмные глаза, пытливо смотревшие в глубь естества. На лице были только губы и глаза. Губы шевелились. Она вслушалась и разобрала:

– Тебя зовут Клеонта?!

– Нет… – чуть слышно прошептала Амрина. – Я не Клеонта… Меня зовут Эвтиона… Я её…

Силы иссякли. И свет в глазах опять померк.

Он уже минут двадцать по кругу листал несколько видеокартинок – отчёт аэронаблюдения. Сначала внимательно рассматривая каждую, потом, уменьшая паузы между кадрами, торопясь. Всё быстрей. Всё чаще! Ещё немного и…

Очнулся, вырвался из завораживающего ритма. Откинулся на спинку кресла. Задумался.

Ещё бы! На каждом снимке, в разных ракурсах, была запечатлена его родная дочь. Его любимая дочь.

Руки её были связаны. Во рту кляп. Закрытые глаза и неестественная поза рождали лавину мыслей о самом плохом. Но следующие кадры отметали летальный вариант развития событий. На этих кадрах её, как безвольный тюк, две полуобнажённые женщины в доспехах укладывали поперёк спины лошади. Последний снимок получился хуже всех, смазанным – на нём лошадь, управляемая одной из женщин, мчалась по предгорной дороге.

Он сидел, полностью уйдя в свои мысли, даже, казалось, позабыв о присутствии своей собеседницы – медлительной в словах и движениях сорокалетней женщины. Её полное лицо с тяжелым подбородком, и без того довольно непривлекательное, портило большое родимое пятно на левом виске. Она, не отрывая взгляда, следила за его мимикой.

Назад Дальше