— Да какие там проблемы. — Павел зло засмеялся. — Дайте мне полпуда соли, кочергу, оставьте меня с ним на двадцать минут в комнате с печью, и он вспомнит да расскажет все. Даже какого цвета были глаза у акушера, который роды у его мамаши принимал, когда он вылупился.
— Ты его пытать, что ли, собрался? — Бровь Химеры вопросительно поднялась.
— А почему бы и нет? Он же козел. Ты не видела, как он подельника своего на гранату толкнул, чтобы свою шкуру спасти? Ну не свинья ли?
— Проблема в том, друзья, что пытать его как раз нельзя, — вздохнул Тахо.
— Это еще почему? — осклабился Ходокири. — У меня моральных терзаний не будет, а на ваши терзания мне покакать, прошу прощения у милых дам.
— Дело в том, что этот чип содержит микрочастицы особого токсина. В случае пытки токсин впрыснется в кровь и человек умрет в считаные секунды. Понимаете? Токсин этот так и называется — «Джи-двенадцать». Причем среди искусственных и природных ядов ему равных нет. — Тахо снова потер подбородок и взглянул на пленного. — Такие чипы надежно хранят все тайны в голове своих обладателей. Раньше они были распространены среди особых агентов. Причем в те времена агента не ставили в известность о содержащемся там яде. Однажды в Оазисе Виши взяли человека, готовившего диверсию с целью уничтожить трех лидеров разных Оазисов, которые съезжались на переговоры об объединении. Его вычислили, арестовали, стали допрашивать. Он, естественно, все отрицал. Тогда решили прибегнуть к особой процедуре допроса, если вы понимаете, о чем я. И он умер. Причем не от увечий и боли, вызванных пытками. Они толком не успели даже начаться. Просто взял и умер. Тогда стали делать вскрытие. В процессе извлечения внутренних органов патологоанатом потерял сознание. Долго не могли понять, что с ним. Он умер на третьи сутки, не приходя в себя.
— Из-за яда? — спросил Артем.
— Да, из-за яда, что отравил агента. Вскрывавший его врач вдохнул испарения. Дозы «Джи-двенадцать», что содержится в одном таком чипе, хватит для умерщвления сорока человек.
— Ни хера себе, — выдохнул Ходокири и выплюнул орех.
— Кончай сорить, — буркнул Егор. — Этот мне доску в полу прострелил, ты мусоришь. Не у себя дома-то, голуби.
— Да погоди ты, — отмахнулся Павел. — Продолжай, Малой.
— Ну а что продолжать? Потом произошла утечка по этим чипам. Многие узнали, что в них яд. Я имею в виду агентов. Началось бегство этих самых агентов. Хватало желающих избавиться от вшитой под кожу смерти. И конечно, они были озлоблены на свое руководство. Находили людей, что занимаются пиратскими чипами: извлечение, перепрошивка, вживление новых и тому подобное. Однако ни в одном известном случае извлечь без последствий чип не удалось. В лучшем случае умирали носитель и тот, кто пытался ему помочь. Знаю один случай, когда попытка удалить «Джи-двенадцать-си-эйч» кустарным способом привела к гибели девятнадцати человек. Вымерла половина дома, где проходила операция.
— То есть его нельзя достать? — Артем с тревогой взглянул на пленного.
— Вообще-то, можно. Но нужен особый декодер и пароли, чтобы разблокировать программу. Другими словами, извлечь чип может только тот, кто его и вживил.
— И теперь эта хрень у меня в хате. — Ветров потер повязку на предплечье. — Охренительно, мать вашу.
— А кто производит яд? В каком Оазисе применяют такие чипы? — спросил Иван.
Тахо покачал головой:
— Как я уже сказал, они официально запрещены уже семь с лишним лет. После одного инцидента. А до того их применяли практически все спецслужбы крупнейших Оазисов. И по крайней мере в трех Оазисах этот яд производили. В Китае, Северной Америке и Северной Ирландии. Но негласно небольшими партиями яда торговали и те, и другие, и третьи.
— На кой черт? — удивился Ветров. — Если это такая дрянь, то зачем ее продавать в чужие руки?
— Бизнес, дорогой друг, — печально ответил Малон. — Чистый бизнес, и ничего личного. Сто граммов «Джи-двенадцать» — это стоимость танка, например.
— А что за инцидент? — поинтересовался Полукров.
— После которого яд и чипы были запрещены повсеместно?
— Да.
— Авария в лаборатории, производящей этот препарат. В Ирландии. Хотя есть мнение, что это не простая авария была, а диверсия.
— И каковы последствия? Скольким это стоило жизни?
Малон мрачно оглядел всех присутствующих. Затем задержал взор на пленнике.
— Всему Оазису, — ответил он после долгой паузы.
— Что? — Артем выпучил глаза и привстал.
— Восемьдесят девять тысяч человек. Весь Оазис Лондондерри. Все женщины, мужчины, старики, дети. Их кошки, собаки, даже рыбки в аквариумах. Даже мыши и крысы, которых они пытались извести в своих домах. Птицы вокруг. Все погибло. Сам яд нейтрализуется, попадая в воздух, в течение пары суток. Но эти двое суток он безжалостен. Идеальное оружие. Сбрось капсулу на город, и ты получишь этот город со всеми его домами, машинами, бытовой техникой и прочим без боя и совершенно стерильным. Это вам не варварская атомная бомба. Разработан препарат задолго до войны.
В комнате воцарилась гробовая тишина. И только теперь стало слышно тиканье старых ходиков на стене.
Молчали долго. Росло напряжение. Каждый смотрел на пленника и переваривал историю несчастного Оазиса Лондондерри в Северной Ирландии. Пытались представить весь ужас, что успевал охватить людей, на чьих глазах замертво падали их родные и близкие. Буквально за минуты или даже секунды до того, как невидимая смерть настигала их самих.
Первым тишину нарушил Мустафа Засоль:
— Да я того, кто это придумал, мамы рот…
— Тише, братишка, без подробностей. — Иван положил огромную ладонь на плечо другу. — Хотя я с тобой чертовски солидарен.
— Погоди, так ты подпись чипа определил? — спросил Артем. — Откуда этот человек, выяснил?
— Конечно нет. Что это за агент, если все с его чипа можно считать?
— Ладно, тогда другой вопрос. Его нельзя пытать, ты сказал?
— Именно. — Тахо кивнул.
— Но, черт возьми, я не пойму. Если он будет испытывать боль при пытках, то включится какой-то там механизм и впрыснет ему яд. Так?
— Совершенно верно.
— Тогда какого хрена… Его ведь нашпиговало осколками. Мустафа еще прикладом пару раз приложил. А яд не подействовал. Может, и нет там никакого яда?
— Дело в том, дорогой Артем, что чипы реагируют на сигналы, поступающие из головного мозга носителя. Когда человек в бою получает раны и увечья, головной мозг испускает сигналы одного типа. А вот когда человеку причиняют физическую боль, сопровождая этот процесс вопросами… Либо когда мозг уже готов получить эту боль перед самой пыткой, к которой он подготовлен, и думает о вопросах, с этой пыткой связанных, — вот тогда сигналы совсем иные. Они-то и включат потаенный механизм. Понимаете? Здесь очень сложный алгоритм. Вот, к примеру, сейчас человек без сознания. Значит, можно пилить ему ногу, и ничего не произойдет. Но если это делать, когда он будет в сознании, и при этом задавать вопросы, на которые он категорически не хочет отвечать, сработает микрокапсула с ядом.
— А может, все-таки стоит попробовать? Ну, помрет и помрет. Оставим на морозе, а через двое суток сожжем, — проговорил Павел, оставивший орехи в покое.
Аппетит у него, похоже, пропал.
— Видите, сколько у него открытых осколочных ран? — Тахо указал на пленника. — Я, конечно, наложил бинты и пластыри, но они от испарений не защитят. Вы будете его допрашивать, он не согласится отвечать на вопросы. Вы тогда начнете его пытать, и он умрет от яда. Но умрете и вы, находясь рядом с ним. Либо получите отравление, которое отнимет у вас жизнь в ближайшие дни. Вы же не успеете среагировать. Не сразу поймете, умер он или просто голову повесил… или сознание от ран потерял. Но даже если успеете понять, то убежать — едва ли. Пары яда очень летучи. И мгновенно вступают в реакцию с кровью. То есть микрочастицы стремительно распространятся по организму пленника, превращая его лейкоциты в яд. А затем и ваши. Правда, уже не так быстро, но неизбежно…
— А если респиратор?..
— Не поможет. — Малон мотнул головой. — Тот патологоанатом, в Виши, в маске делал вскрытие. Молекулы яда куда меньше, чем те, от которых защищает респиратор. Тут нужны особые костюмы изолирующего типа, с дыхательными аппаратами замкнутого цикла. И никаких, даже крохотных щелей, дающих контакт с внешней средой.
— Как у тех людей возле озера… — задумчиво проговорил Артем. — Изолирующие костюмы… Черт возьми, а что, если они травят этот ареал? А? Потому и зверей вокруг не осталось!
— И зачем им это? — В голосе Тахо прозвучала скептическая нотка.
— Да кто их знает? Территорию захватить.
— Едва ли. Я думаю, те люди изучают явление, которое местные прозвали огненным зверем. Тем более о смертях, вызванных этим ядом, я не слышал. И повального мора зверей не было. Просто исход. Бежали люди, бежали животные. Не травля это — страх перед огненным существом.
— Ладно, какого хрена мы его в плен взяли, если он такой ядовитый? — морщился Ходокири. — Лучше бы кого-нибудь из тех, что уже холодные в снегу валяются.
— Так ведь никто не знал, что у него чип, — напомнил Иван.
— А вдруг снова нагрянут? — с тревогой проговорил Ветров. — Вот мы все тут, а за улицей никто не смотрит.
— Я сигналки расставил, — сказал Тахо. — Если кто-то подойдет к селению, мы услышим.
— Раньше надо было сингалки ставить. Я бы пулю не схлопотал.
— Боя мы все равно не избежали бы.
— Так что делать с пленным? — вмешался в назревающий спор Артем. — Живой он опасен. Оказывается, что и мертвый опасен. Как быть?
Малон ухмыльнулся:
— Допросить его все равно надо.
— Это каким же образом? Денег ему предложим?
— Не сработает. Но способ есть. — Тахо взглянул на Химеру. — Сестра, мне надо с тобой посоветоваться.
Они отошли в дальний угол и заговорили на непонятном для всех остальных языке.
— Мэл, я знаю, что ты хочешь мне сказать, но не проси об этом, — прошептала девушка.
— Очень хорошо, что ты понимаешь. Крайне плохо, что хочешь отказаться. Но это нужно, пойми.
— Я понимаю, это нужно тебе. Но не понимаю зачем. Что он может знать? Наш интерес — плазменное образование, которое все тут называют огненным зверем. Ну, попался нам человек с этим проклятым чипом, но ведь мог бы и не попасться.
— Это не случайный человек, как и те, у озера. Это первое. Второе: ты ведь прекрасно знаешь, кем был тот ликвидатор в Виши.
— А при чем тут та давняя история?
— Логическая цепь, милая сестра. Тот ликвидатор был из Ост-Европейской компании. И ты завербовала человека из Оазиса, который опекается этой самой компанией. И у нас теперь достаточно данных, что странные события, происходящие здесь, в этом резервате, имеют отношение к какому-то сверхсекретному проекту, что ведут они. Более того, мы с тобой оба знаем, что первыми применять чипы «Джи-двенадцать-си-эйч» стала именно Ост-Европейская компания. Поэтому мне очень нужна твоя помощь. И ты знаешь, никто другой не способен помочь.
Химера вздохнула и отвела взгляд:
— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Ты понимаешь, через что мне придется пройти?
— Я понимаю, Хелена, — произнес вдруг он уже почти забытое ими и неизвестное остальным имя.
— Ничего ты не понимаешь. Это ведь не тебя таким сделали…
— Я не говорю, что могу прочувствовать. Но понять могу вполне. И ты должна понимать, что в том и заключается наша миссия. Наша борьба. Если мы хоть раз отступим, то они, — Тахо кивнул неопределенно куда-то в сторону улицы, — хлынут, как вода в трещину. Только мы способны эффективно противостоять им. Они уже владели этим миром. И ты не хуже меня знаешь, во что его превратили. И нельзя допустить, чтобы они вернули себе этот мир.
— Послушай, я не для того бежала из ада, чтобы применять потом то, во что они меня превратили.
— Прости, что приходится напоминать, но ведь…
— Да черт возьми, Мэл, я помню. И благодарна тебе. И напоминать не следует! — раздраженно бросила Химера.
— Я очень прошу, чтобы ты это сделала, Хелена.
— А если это вызовет реакцию чипа? Он умрет, и яд поразит меня.
— Послушай, ты же прекрасно знаешь, что на всей планете есть два человека, для которых этот яд не токсичнее утренней росы. И один из этих двух людей — ты.
— Но если…
— Хелена, тебя ведь для этого… Ты…
— Все, Мэл, — резко перебила она, устремив на брата пристальный взор. — Больше ни слова. Я сделаю это.
Когда капитана авиаотряда «Сокол» Ежи Войцеховского разбудили и вызвали на службу в выходной день, он было подумал, что снова придется встречать самолет. Что-то зачастили гости из-за пролива, будь они неладны. С другой стороны, есть же дежурная смена, готовая вылететь на вертолетах при необходимости или просто встретить-проводить самолет. Но вышло не так, как он ожидал. Служебная машина доставила капитана в особняк на северной окраине Оазиса.
— Что это за место? — спросил Ежи у водителя.
— Дом одного из британских советников, — невесело отозвался водитель, не питавший к заморским гостям симпатий и не потрудившийся это даже скрыть. — Когда мне позвонят, я заеду за вами и отвезу домой, пан капитан. Не беспокойтесь.
И вот теперь Войцеховский сидел в этом самом здании, в комнате без окон, на жестком стуле. Привел его сюда высокий и короткостриженый британец с неправильным прикусом — Оливер Уилсон, тот самый советник, что курировал силовые ведомства корпорации РПП. Похоже, ему и принадлежал этот особняк. Точнее, здание принадлежало властям Сопотского Оазиса, но предназначалось оно для советников этого ранга.
Пришлось ждать, причем долго. За это время он успел рассмотреть помещение во всех подробностях. Ничего выдающегося: стол, два стула, яркая лампа с отражателем, который почему-то направлял свет так, что был освещен лишь центр комнаты. То есть стол с парой стульев, на одном из которых и сидел Ежи.
Его заставляли ждать. Это было очевидно. Сей факт вкупе с мрачноватой обстановкой говорил о том, что предстоит не очень приятная беседа. Скорее всего, допрос. Войцеховский был достаточно умен, чтобы понять это за то время, что отвели британцы на потерю терпения и нарастание нервозности, которые сделают его более податливым при разговоре.
Дверь наконец открылась, и вошел человек лет сорока с лишним. Высокий, лицо отнюдь не славянское — надменная англосаксонская физиономия, само собой, без малейшего намека на вежливость, не говоря уже о приветливости.
— Капитан Ежи Войцеховский, не так ли? — спросил человек с британским акцентом, обходя стол и садясь напротив пилота.
Перед собой он небрежно бросил коричневую папку из кожзаменителя.
— Очевидно, что так, — неторопливо проговорил капитан.
Надменный британец даже не посмотрел на него. Раскрыл папку и стал медленно перелистывать скрепленные страницы. Ежи понял, что это его личное дело. На внутренней стороне обложки было его фото.
Человек листал, и пилот заметил, что тот вовсе не читает. На разных страницах — разные объемы текста, однако скорость перелистывания не меняется. Капитан едва заметно покачал головой и слегка улыбнулся.
— Вообще-то, у меня сегодня законный отгул, я планировал отоспаться, — с укором и иронией заговорил он. — Вы слышали, что для летчика очень важно быть выспавшимся?
— А вы хороший летчик? — Визави вдруг сцепил пальцы над личным делом Войцеховского, приподнял голову и удостоил его наконец пристальным взглядом.
— Здесь, — Ежи кивнул на папку, — моя служебная характеристика. Если мне не изменяет память, в ней использовано слово «превосходный». С кем имею честь беседовать?
— Я эмиссар по особым делам Ост-Европейской компании полковник Малколм Элдридж.
— Честь имею, пан полковник. — Войцеховский поднялся и исполнил традиционное воинское приветствие, приложив два пальца к форменному берету.
— Прошу садиться. — Элдридж указал на стул, отметив про себя, что этот поляк довольно неплохо держится. И даже козырнул с достоинством, красиво, без намека на излишнее чинопочитание. — Я не полковник регулярной армии, а оперативный сотрудник особого ведомства. Воинский этикет ни к чему.