Выйдя из ванной, переодеваюсь в черные джинсы и черную рубашку. Так кровь едва ли будет видна, а я не сомневаюсь, что прольется ее достаточно. Запихиваю в спортивную сумку несколько футболок на смену, учебники, так как не собираюсь пропускать уроки и не хочу угодить впросак с зимней аттестацией. Подхватываю на ходу куртку и быстрыми шагами плетусь к Хэрри. На удивление брат ждет меня, подперев коленями подбородок. Я даже вскидываю брови, когда понимаю, что Хэйдан застелил постель и собрал вещи.
- Ты метеор, – отрезаю я, смяв в пальцах ремень сумки, – готов идти?
Он поднимается, а я серьезно киваю. Он отлично держится, надевает очки, волосы за уши заправляет, а я не сдерживаюсь от смешка. Ох уж эта любовь к странным прическам.
Я беру биту, вдруг пригодиться, и забираю из гостиной новый набор по стрельбе. Не помню, куда я спрятал запасной комплект стрел, но, возможно, я еще вернусь за ним.
Уже на улице я вспоминаю о том, что Долорес попросила меня вынести мусор, и еле слышно выругиваюсь. Стягиваю брезент с кузова и бросаю к прочим вещам биту и лук. Я уже и забыл, сколько здесь добра: острые наконечники, палки, изолента.
- Где ты все это нашел? – Хэрри не отвечает, отводит взгляд, а я вздыхаю. – Ладно, я молчу, забыли. Слушай, – хлопаю рукой по ржавому корпусу, – я должен мусор вынести.
Брат коротко кивает, открывая дверцу, а я возвращаюсь в коттедж. Каким бы крутым и диким подростком я не был, мне становится стыдно за то, как я поговорил с Дол. Она не сделала ничего дурного, и она не виновата в тех неприятностях, что размахивают передо мной своими жирными задницами. Придется извиниться, но как же я ненавижу это делать.
Я выбрасываю мусор, едва не повалил на асфальт старые баки. Отряхиваю руки и на себя смотрю немного иначе, ведь я поступил хорошо, сделал доброе дело, плюс к карме. И я действительно думаю, что совершил нечто правильное, как вдруг вижу на левой стороне дороги Джил и тут же неуклюже притормаживаю. Проклятье.
- Мэтт! – Восклицает она, помахивая мне ладонью, а я ощущаю ядовитую желчь, как по команде прокатившуюся по пищеводу. Дерьмо, неужели я не заслужил хотя бы час без ссор и выяснения отношений? Я ведь не скажу ей ничего такого, что она хочет услышать.
Моя бывшая девушка бежит ко мне в тонком, шифоновом платье, которое медленно развивается от слабого ветра, а я прокатываюсь ладонью по лицу. Отворачиваюсь, а потом вновь на нее смотрю, пытаясь выглядеть спокойно и нормально. Выходит паршиво.
- Мэтти, – выпаливает она, едва не врезавшись в меня лбом, – куда ты пропал, я тебя после больницы никак найти не могу, тебе лучше, как мама?
Все ее слова сливаются в один сплошной шум, я не улавливаю интонацию, не слышу даже завершения фразы. Просто стою и пялюсь на нее, словно превратился в статую.
- Эй, – Джил помахивает рукой, – ты здесь?
- Да, я... Я здесь. И я в норме.
- Как же хорошо, что все в порядке.
Джиллианна неожиданно обнимает меня, прижимается щекой к моей груди, а я тихо выдыхаю, понятия не имея, что я должен ей сказать, чтобы описать хаос, происходящий в моей жизни. Медленно отстраняюсь, а она прищуривает свои голубые глаза.
- Ты чего?
- Я просто... Нам с тобой надо поговорить. Наверно.
- Наверно? – Джил складывает на груди руки и морщится, будто бы впервые слышит мой голос. Она покачивает головой. – О чем ты хотел поговорить?
- Слушай, на самом деле, я не думаю, что...
- Невероятно, – ядовито шепчет она, – ты собираешься поговорить об Ари.
- Я хотел поговорить о нас.
- Из-за нее.
- Подожди...
- Чего подождать? Пока ты расскажешь мне о том, что дело не во мне, а в тебе?
- Собственно..., – сжимаю пальцами переносицу и киваю, – это я и хотел сказать.
- Ты сошел с ума? – Громко восклицает Джил и неожиданно усмехается, сощурив от злости глаза. Я виновато отворачиваюсь, а она подается вперед и прикладывает холодные ладони к моей груди, замораживая все, что и так находится в анабиозе. – Мэтти, ты ведь и сам понимаешь, что ведешь себя глупо. Ты ведь не собираешься... не собираешься...
- Что? – Гляжу на девушку, а она отшатывается назад, как будто я дал ей пощечину.
- Не притворяйся, словно не понимаешь, о чем я, – срывается шепот с ее губ, на что я лишь вновь отвожу взгляд, сжав до скрипа челюсти.
Я пытаюсь придумать, что мне сказать, как сказать, я не хочу ранить ее чувства, ведь Джил так много для меня сделала, ведь она была рядом, когда все отвернулись. А потом я вдруг понимаю, что я больше ничего к ней не ощущаю: ни тяги, ни страсти, ни желания. У меня внутри больше нет ничего, что когда-то заставляло держать эту девушку за руку. Эти чувства просто испарились, исчезли, а я даже и не понял, когда именно их не стало, мне не было больно, не было одиноко. Я просто встретил другую девушку, и все.
- Ты собираешься сказать хоть что-то? – Не своим голосом разрывает тишину Джил, а я перевожу на нее виноватый взгляд, потому что в отличие от любви, вина разливается у меня по венам и бурлит где-то в легких, словно ядовитая жидкость.
- Я не знаю, что сказать.
- Придумай.
- Ты этого хочешь?
- Да, черт возьми, да, я хочу, чтобы ты хотя бы попытался объяснить мне, чем я хуже и почему ничего для тебя не значу. Я плохо к тебе относилась? Сказала что-то не то?
- Не говори ерунды.
- Ерунды?
- Да, Джил. Ты не должна пытаться меня понять, не должна спрашивать. Я все равно не знаю, что тебе ответить. Понимаешь? – Нервно взъерошиваю волосы и отступаю назад. Девушка поджимает губы, а в глазах у нее проносится мутная пелена, которая разрывает в моей груди каждый нерв, каждый орган. Я не могу смотреть на нее, но и не имею права не смотреть. Я обязан из уважения сказать правильные слова, найти эти правильные слова.
Но что если происходящее сейчас уже неправильно, не может быть правильным.
- Просто моя жизнь изменилась, Джил, – наконец, говорю я, собрав в кулак волю, – я уже не тот Мэтти, не тот человек, который тебе понравился. Такое бывает. Со всеми.
Девушка обхватывает ладонями оголенные плечи и говорит:
- Ты прав. Когда я тебя встретила, ты был сломлен, одинок. Но ты не был жестоким.
Она прожигает меня обиженным, блестящим от слез взглядом, а затем уходит, робко сжав в пальцах замерзшие руки. Я наблюдаю за ней очень долго, даже когда она уходит, я стою возле мусорных баков и не шевелюсь, пытаясь осознать то, что сделал. Я ведь любил эту девушку, я хотел уехать вместе с ней, хотел держать за руку, провожать до колледжа и встречать после занятий. Я хотел всего этого так сильно, но ничего не почувствовал, когда все мечты выпали из груди и превратились в ненужный хлам. Как так бывает? Кто знает, в какой именно момент ты сам окажешься тем ненужным хламом, который просто выкинут из своей жизни.
Я зажмуриваюсь всего на несколько секунд, а затем схожу с места. Хэрри ждет меня в машине на пассажирском сидении. Я не ожидал, что брат сядет за руль, но почему-то со свистом выдыхаю. Когда я вожу, я вспоминаю об аварии, и поэтому каждый день на место водителя запрыгивал Хэйдан. Перспектива окунуться в прошлое меня совсем не радует.
- Ты в порядке? – Заводя двигатель, спрашиваю я и замечаю, как брат кивает. – Дома ничего не оставил? Не хочу сегодня возвращаться.
- Нет.
- Отлично.
Ударяю ладонями по рулю и, наконец, выезжаю на дорогу.
Мы паркуемся у коттеджа Монфор минут через десять. Достаем вещи и плетемся по знакомой дорожке в полной тишине: не хотим разрушить атмосферу полной обреченности и серости, которая нависла над нашими головами и уже кажется вполне обычной, родной. Иссиня-черный ворон, притаившийся на одной из веток, внезапно расправляет громоздкие крылья и испускает мерзкий вопль, от которого дрожь прокатывается по спине, и я нервно шмыгаю носом, изо всех сил пытаясь не искать символический смысл во всем, что сейчас меня окружает. Но все равно ищу.
Входная дверь распахивается до того, как я успеваю нажать на звонок. Я недоуменно вскидываю брови, а на пороге оказывается Мэри-Линетт. Она широко улыбается и кивает, зазывая нас внутрь приветливым взглядом.
- Давайте свои сумки.
- Да мы не...
Не успеваю договорить. Монфор каким-то волшебным образом умудряется ухватить правой рукой и мой рюкзак, и вещи Хэрри, а затем захлопывает ногой за нами дверь.
- Что вы стоите? Поднимайтесь наверх. Я чувствовала, что вы вернетесь.
- Но вы ведь не обладаете способностью предвиденья.
- Зато я слышу все, что происходит вокруг на расстоянии нескольких километров.
Женщина подмигивает мне, а я ошеломленно застываю. Это. Просто. Немыслимо.
Я открываю рот, а потом захлопываю его и взмахиваю руками в стороны.
- Ну, разумеется. Конечно, вы все это умеете.
- Привет, Хэрри! – искренне пропевает Мэри-Линетт и касается свободной рукой его плеча, на что мой брат внезапно дергает уголками губ и отстраняется.
- Мы еще работаем над самообладанием, – сообщаю я и замечаю, как лицо женщины вытягивается. Она виновато морщится, будто чувствует свою принадлежность к тому, что с ним случилось, и неуклюже прижимает ладонь к своей груди.
- Я не хотела.
- Порядок. Так, куда нам подниматься?
- Да, извини. – Женщина встряхивает черными волосами и вновь улыбается. – Идем. Я проведу, а потом принесу кушетку из второй гостевой комнаты. Вам ведь лучше спать в одной комнате, верно? Чтобы не было проблем.
- Да. – Я серьезно киваю, прекрасно понимая, о чем она говорит. – Так будет лучше.
Бросив вещи в спальне, расположенной напротив комнаты Ари, я оставляю Хэрри и спускаюсь вниз, чтобы помыть руки и заглянуть на кухню. Ссадины до сих пор пылают, а у Норин, возможно, еще осталось лекарство.
Я медленно плетусь по коридору, изучая старые снимки давно умерших людей, и на какое-то мгновение мне становится жутко: неужели все женщины, изображенные на фото, были ведьмами? Пробирает до костей. Я встряхиваю головой, сворачиваю к кухне и резко замираю, внезапно заметив, как Норин сидит напротив Джейсона, аккуратно обрабатывая рану на его груди. Эта женщина при мне лечила Хэрри, помогала Ари, она и сейчас делает то, что делала всегда, однако что-то не позволяет мне пройти дальше. Возможно, ее глаза, которыми она смотрит на сидящего перед ней мужчину. Возможно, ее неровное дыхание, которое плавает по комнате. Я застываю за дверным косяком и внезапно думаю, что, если я войду, я прерву нечто личное. Эти двое не отрывают друг от друга взглядов. И что-то в этих взглядах воспламеняет воздух. Неожиданно Джейсон делает одно движение. Нежное, откровенное и решительное одновременно. Он заправляет локон волос за спину Норин.
Я отворачиваюсь порывисто и стыдливо. Стремительно ухожу, разрезая движениями воздух. Слышу, как на кухне захлопывается дверь, и взлетаю по лестнице, будто бы умею отрываться от земли. Несусь по коридору и забываю о боли в ногах и спине, я просто хочу как можно скорее убежать от того, что увидел. От двух людей, которые смотрели друг на друга так, что даже я ощутил пронесшееся между их лицами электричество. Я врываюсь в комнату и вижу, что Хэрри лежит на кровати с закрытыми глазами. Наверно, уснул.
- Отлично, – отрезаю я, прокатившись пальцами по волосам. Осматриваюсь, вижу ту самую кушетку, о которой говорила Мэри-Линетт, а затем вдруг порывисто опускаю руки.
Я гляжу себе за спину, гляжу на дверь в спальню Ариадны и сглатываю.
Что-то щелкает у меня в голове. Что-то определенно неправильное и дефективное. Я схожу с места, не отдавая себе отчет в том, что делаю. Я бреду в ее комнату, и я закрываю за собой дверь, задергиваю шторы. Я падаю на кровать, прислонившись лицом к холодной подушке. Я зажмуриваюсь, втягиваю сладкий запах, ее запах и, клянусь, слышу голос Ари в своих мыслях.
«Соскучился?»
***
Я резко приподнимаюсь, услышав, звук битого стекла. Осматриваюсь, очутившись в кромешной темноте, проглотившей комнату, и только потом понимаю, что нахожусь не у себя дома, а в спальне Ариадны. Черт. Сжимаю в пальцах переносицу и спускаю с кровати ноги, их тут же овивает холодный, колючий воздух, но я не обращаю внимания. Сражаясь с черными точками, прыгающими перед глазами, я несусь к выходу и выбегаю из спальни, предчувствуя нечто паршивое. Иначе ведь не бывает, верно?
Решительно спускаюсь на первый этаж, подхватываю на ходу биту Хэрри, которую я сам оставил в коридоре, на случай непредвиденных обстоятельств, и плетусь дальше, даже не чувствуя страха. И это настораживает. Я должен испугаться, ведь, возможно, я бегу так рьяно на встречу с огромными неприятностями. Но я устал, я выжат, как лимон, и мне уже кажется, что умереть - непозволительная роскошь. Мойра Парки не так добра, чтобы взять и раскошелиться на билет в один конец.
На кухне горит свет, хотя сейчас середина ночи. Ненавижу все, что связано с ночью. Ненавижу темноту, тишину и идиотское чувство внутри, будто в это время суток простые вещи приобретают иные значения. Чушь. Наша фантазия – наш главный враг.
Я ловко перепрыгиваю через порог, стиснув в пальцах биту, но затем неуклюже биту опускаю, одновременно с тем, как воздух выкатывается из меня, словно снежный шар.
- Вы, должно быть, шутите, – шепчу я.
Норин Монфор и Джейсон сидят за столом, пьют чай. Хэйдан на корточках собирает в ладони уродливые стекла из-под сервизного набора, а Мэри-Линетт помогает ему кидать их в мусорный бак. Глаза закатываются сами собой, и я выдыхаю, понятия не имея, когда сирена в голове сигнализирует об опасности, и когда она взвывает абсолютно не по делу.
- Серьезно? – Спрашиваю я, расслабив плечи. – Чаепитие в три часа ночи?
- Никогда не поздно собраться вместе, – замечает Норин.
- Конечно. Странно, что я подумал совсем иное.
- И о чем ты подумал?
- Даже знаю, – я кидаю биту на пол и плетусь к столу, – например, о том, что в гости вновь пожаловал Люцифер. Он ведь любит внезапно объявляться.
- И ты решил забить его этой штукой?
- Я решил хотя бы попытаться.
- Это в тебе и привлекает, мальчик, – улыбается Мэри-Линетт, искоса поглядывая на меня. – Ты настолько уверен в себе, что даже не понимаешь, как глупо выглядишь.
- Спасибо, – киваю женщине и сажусь рядом с Джейсоном, – вы как всегда все верно подметили. Хэрри, – смотрю на брата, – ты в порядке? Не поранился?
Он не отвечает, лишь неуклюже покачивает головой, а затем приподнимается с пола, поправляет квадратные очки и робко опускается на стул, притаившийся рядом со мной.
Откашливаюсь и сцепляю в замок замерзшие ладони. Такое ощущение, будто в этом доме не включают отопление. Из треснутых щелей деревянных рам на кухню врываются ледяные порывы то ли поздней осени, то ли отчаяния, и мы погружаемся в молчание, из-за которого звенит между висков. Норин протягивает мне тарелку с вафлями, Мэри ставит на край овальную, черную чашку, и я неожиданно и сам радуюсь, что мы собрались здесь так поздно, с целью попить чай и немного погреться в абсолютно промозглой ситуации.
- Я надеюсь, вы не против, что мы пришли, – говорю я скорее ради приличия, внутри нет никакой вины. Мне кажется, только здесь мы и должны быть.
- Конечно, нет, – отвечает Норин Монфор, обижено вздернув подбородок.
- Что будем делать? – Мэри-Линетт царапает деревянное покрытие, придвигая стул к краю стола, а я с интересом перевожу на нее взгляд.
- Будем искать, – заявляет Джейсон. – У нас не так уж и много вариантов.
- Целых три, – вмешивается Норин, – Аллен, Роттер и Этел.
- Кто это?
- Три разные семьи, точнее три разных клана, в их роду были ведьмы водной стихии.
- Так просто? – Хмурюсь я. – Этот дар... или энергия передается по наследству?
- Что-то вроде того, – соглашается Мэри-Линетт, подперев подбородок ладонью. – Я не помню, от кого ко мне перешла стихия воздуха, но Ари унаследовала огонь от Силест.
- Кажется, так звали вашу маму... ее бабушку, правильно?
- Да. То есть мы можем сделать вывод, что кто-то в роду Аллен, Роттер или же Этел обладает на данный момент нужными нам способностями. Осталось понять, кто именно.