- То, что случилось – чудовищно, – сообщает Норин Монфор, сокращая между нами дистанцию. Она замирает рядом, возможно, смотрит на меня с жалостью, а я взгляд на нее не поднимаю. Смотрю перед собой. – Но ты не виноват. В этом доме тебя поймут.
Поймут. В этом доме. В этом доме понимают убийц? Преступников? Монстров?
Подхожу к столу, на котором лежит Эбигейл Роттер. И сипло втягиваю воздух. Нет. Встряхиваю головой. Нет. Этого не может быть. Нет. Я видел. Я думал, что они спасли ее! Затыкаю глотку эмоциям и застегиваю пуговицы на окровавленной жилетке Эбигейл. Мои пальцы, дрожа и леденея, поправляют ворот ее свитера, стирают красные разводы со щек.
Эбигейл умерла. Я ее убил.
Что-то заставляет меня согнуться, но я стою прямо. Смотрю на белое лицо девочки и на ало-черную дыру в ее голове, из которой, будто бы ошметки, торчат куски обожженной кожи. Эту дыру я сделал. Когда выстрелил, не сумев побороть принуждение. Я виноват.
Они могут говорить, что угодно, и искать во мне хорошее. Объяснять произошедшее с логической стороны и с не логической. Но я все равно буду виноват.
- Очень жаль, что так вышло, – говорит незнакомый женский голос, – мне жаль.
Пелена застилает глаза. Я упрямо смахиваю ее пальцами. Резко поворачиваю голову в сторону человека, оказавшегося рядом, и щурюсь. Я не знаю, кто это. Отворачиваюсь.
- Я – Мойра. Мойра Парки.
До меня не сразу доходит смысл ее слов. Сначала я думаю: родственник, знакомая, а потом внутри меня что-то пробуждается, вскипает! Со скрипом поворачиваю голову и уже ничего не вижу перед собой. Ничего, темнота. Я лишь слышу свое рычание, чувствую, как у меня подлетают руки, как разгорается лютая ненависть в груди. Впиваюсь в худощавые плечи женщины пальцами и со всей дури припечатываю ее спиной к стеклянному шкафу.
- Мойра? – Переспрашиваю ядовитым голосом. – Судьба? Вы?
- Мэттью, стой! – Командует Джейсон, оттаскивая меня в сторону, но я не поддаюсь.
- Это вы сделали, это вы ее убили!
- Так было нужно, – поясняет Мойра, поджав губы, – мне очень жаль.
- Жаль? Вам жаль? Вы могли все изменить, могли исправить, это ведь вы... вы...
- Черт возьми, Мэтт, отпусти ее.
- Нет, ничего страшного. – Судьба поднимает ладонь и вновь смотрит на меня. Глаза у нее голубые, чистые. Лицо миловидное. Но внутри кроется тварь, которая мучает людей, которая разрушает их жизни, убивает их родных, заставляет их убивать друг друга. Я даже не могу опустить руки, просто не могу! Я держу в своих пальцах сосредоточение зла. Все мы приходим к тем или иным мыслям тогда, когда она внушит их нам, когда она напишет нашу историю. Так почему я должен отступить? Почему должен позволить ей жить?
- Потому что ты не убийца, Мэттью Нортон, – отвечает Мойра Парки, вглядываясь в мою душу, от которой ничего не осталось. Я топчусь на месте, а она кивает. – Я знаю.
- Ничего вы не знаете.
- Тебе больно. Но так было нужно.
- Кому было нужно? Черт возьми, кому была нужна смерть этой девочки?
- Смерть этой девочки – важный поворот, который просто обязан был случиться. Так вышло, что я должна жертвовать многими, чтобы другие поняли свое предназначение.
Господи. Что за ересь, что за чушь? Я порывисто отпускаю Мойру и закидываю руки за голову. Что она несет, о чем она вообще говорит. Зажмуриваюсь и слышу:
- Вы исцеляетесь тогда, когда болеете. Мне приходится делать больно.
- Вы сумасшедшая.
- Тебе трудно понять.
- О да. Мне трудно понять, когда умирает мать от рака! – Вспыляю я, ткнув в Судьбу пальцем, и щурюсь. – Мне трудно понять, когда брат отдает жизнь за подругу, когда люди встречаются, чтобы уничтожить друг друга. Мне трудно понять, когда умирает ребенок, и, когда его не старость уносит и не болезнь. А убивает человек, которому она доверяла! Да, Мойра, – восклицаю я, – мне трудно, мне невероятно трудно это понять.
- Ты злишься.
- Я злюсь.
- Но ты знал, на что идешь. Ариадна – не простая девушка.
- Не произносите ее имени. Ариадна умерла.
- Мэтт, – растерянно шепчет Хэйдан, подойдя ко мне, – что ты...
- Ари нет. Мы пытались спасти чудовище, которое не хочет, чтобы его спасали.
- Не говори так.
- Я буду так говорить. И вы все знаете, что я прав.
- Ты с самого начала верил, что Ариадна изменится. – Говорит Мойра.
- Я ошибался.
- Ты думал, что она сама справится. Но ей нужны близкие. Всегда были нужны.
- Ей никто не нужен. В ней не осталось больше ничего человеческого. Я видел утром ее взгляд, видел, как черная дрянь скапливалась в ее глазах. Ариадна мертва.
- Хватит, – недовольным голосом восклицает Мэри-Линетт, – прекрати так говорить.
- Вы со мной не согласны?
- Нет.
- Нет? – Я подаюсь вперед и хватаю Мэри за запястье, она пытается вырваться, но во мне вспыхивает такая дикая злость, что я становлюсь сильнее, злее, яростнее. Думаю, тетя Ариадны просто не ожидала от меня такого натиска, поэтому не успевает дать отпор. – Вы мне не верите? Вот. – Я толкаю женщину к столу, к мертвому телу Эбигейл. – Вот, что она сделала, милая Ари, хорошая Ари. Ари, которую мы все любим и хотим спасти.
- Ты сходишь с ума. – Отвечает за сестру Норин. – Прекрати. Мы видим девочку. Но она умерла потому, что Дьявол руководит Ариадной, он говорит ей, что делать.
- Эта девочка умерла потому, что я выстрелил! Все проще, Норин, соображаете! Кто вам вообще сказал, что Люцифер руководит вашей племянницей? Вы это видели? Знаете?
- Черт возьми, Мэтт, – Хэйдан взволнованно сводит брови, – пожалуйста! Ари стала такой из-за меня. Она ведь мне жизнь спасла. Помнишь?
- Помню. Я и не отрицаю, что раньше она была хорошей. Просто теперь ее нет.
На кухне становится тихо. Все на меня пялятся, а мне наплевать. Пусть смотрят. Они до сих пор верят, что мы можем что-то изменить? Что-то исправить? Все кончено! Мойра, наверняка, знает об этом. Вот и пришла, потому что совесть заиграла.
- У меня нет совести, – парирует Судьба, на что я зло усмехаюсь.
- Тем для вас лучше.
- Ариадна должна была умереть еще тогда, в школе. Но вмешался ее отец. И история изменилась. Все пошло совсем не так, как я ожидала.
- Значит, вы удивлены не меньше нас.
- Я поражена, что ты продержался так долго. – Неожиданно сообщает она, а я гляжу на нее, ничего не понимая. – Иногда люди выходят из-под контроля, сами строят путь. Ты слишком долго боролся с тем, что было очевидным. Все знали, что Ариадна Блэк перешла на темную сторону, а ты верил, что она добрая. Ты больше не веришь.
- Вы весьма проницательны для Судьбы.
- Мне очень жаль. Это самое грустное.
- Что именно?
- Когда человек ломается.
Отворачиваюсь. Идиотка. Кто ломается? Почему ломается? Ни она ли выбирает себе жертву, ни она ли взваливает на нее проблемы? Лицемерка... Я вдруг хочу вновь кинуться вперед и ударить ее со всей силы, хочу уничтожить ее, хочу сделать ей так же больно.
- Мне больно, Мэттью, – горячо отвечает она на мои мысли, а я стискиваю зубы.
- Мне здесь больше нечего делать.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг Мойра хватается прыткими пальцами за мое плечо. Хочу скинуть ее руку, но она сильная, очень сильная. Смотрю на ее лицо, покрытое веснушками, и медленно, едва слышно чеканю:
- Отпустите.
- Иногда, чтобы найти себя, нужно потеряться.
- Что?
- Ты потерян. Но ты найдешь выход.
- Аминь. – Рявкаю я и, наконец, сбрасываю ее ладонь. Она отшатывается назад.
- Послушайте, я никогда не хотела, чтобы люди страдали. Но это необходимо. Таков этот мир. Люди не начинают жить, пока не окажутся на краю смерти. Мне приходится. Вы понимаете? Я обязана. И мне, правда, жаль, ребята. Потому я пришла.
- Что вы имеете в виду? – Интересуется Норин, обхватив себя руками за талию.
- Считайте, это «подарок судьбы». – Кривит она губы. – Я постучалась к вам в дверь, потому что вы бросили мне вызов. Немногие бросают мне вызов.
- В чем заключается вызов? – Хриплю я, стиснув от ярости зубы. – В том, что мы как идиоты верили в то, чего никогда не будет?
- В том, что вы верили.
Все замолкают, а я застываю около выхода. Взгляд тянется к бледному лицу Эби. Но я не смотрю. Больше не хочу смотреть. Не могу. Это жжет, адски жжет.
- Дельфия Этел, – неожиданно произносит Мойра Парки, и я оборачиваюсь.
- Что?
- Она поможет исправить случившееся. Она умеет исправлять.
- Этел? – Переспрашивает Мэри-Линетт, не отрывая глаз от Парки. – Дельфия – один из потомков Этел, который обладает водной стихией?
Мойра улыбается, отчего веснушки на ее лице становятся шире, а затем исчезает.
Молчание. Мы стоим на кухне и не двигаемся, потому что никто не знает, что делать и как себя вести. Мы думали, конец близко. И мы были правы. Только конец иного рода.
Я ухожу. Наплевать мне на это место. Я столько сделал, стольким пожертвовал. Я не могу тут больше находиться. Плетусь вдоль коридора, чувствуя, как лица на фотографиях, не шевелясь, прожигают мне спину, кожу. Эти мертвые лица в позолоченных рамках. Все, кто здесь жил, прикасался к темноте. Может, поэтому все они давно погибли.
Я вырываюсь из коттеджа и вдыхаю ледяной воздух. Нужно забыть все. Но как?
- Эй, подожди, стой, – вдогонку кричит Хэйдан и выпрыгивает из коридора, – Мэтт!
- Я ухожу.
- Но куда?
- Домой.
- Черт, прошу тебя, не надо.
Я не отвечаю. Успеваю сделать два шага, как вдруг брат возникает передо мной, весь такой правильный, взволнованный. Весь такой добрый. Доброта убивает похлеще злости.
- Мы должны поговорить, – отрезает он, а я раздраженно закатываю глаза.
- О чем.
- О том, что случилось.
- Я не хочу.
- Но тебе придется. Слышишь? Хочешь ты этого или нет, ты должен.
- Что я должен? – Я резко перевожу взгляд на Хэйдана. – Что? Чего я не сделал? Где срезал путь? Когда поставил свои намерения выше ваших? Я все. Делал. Правильно.
- Я знаю, – эмоционально кивает брат, – я понимаю, Мэтт.
- Нет, не понимаешь. Это не ты выстрелил.
- Но и не ты.
Усмехаюсь. Зло и нервно. Отшатываюсь назад и, прокатившись пальцами по лицу, в глаза брату смотрю раздраженно. Что он пытается сделать? Внушить мне, что я ничего не сделал? Что я не виноват? Что все не было напрасно, а Ариадна не умерла месяц назад?
- Оставим этот разговор. – Мой голос ледяной, как зимняя стужа. – Я ухожу.
- Нет, черт возьми! – Останавливая меня ладонями, рявкает Хэйдан и морщит нос, на котором поблескивают квадратные очки. – Никуда ты не пойдешь, Мэтт! Ясно? И знаешь, почему? Потому что я тебе не позволю.
- Вот как.
- Да. Я тебя не отпущу. Ты не имеешь права уходить.
- Имею.
- Нет. Мы столько всего сделали, а ты...
Я схожу с места и пытаюсь его обойти, но он упрямо перехватывает меня за локоть.
- Какого черта? – Возмущается он, округлив ореховые глаза. – Просто поговори.
- Просто поговори, – передразниваю я, скривив губы. – Просто останься. Просто Ари помоги. Просто убей ради нее человека. Просто превратись в мешок с дерьмом. Ничего не бывает просто, Хэрри, ничего. Хватит читать мне проповеди. За ними я схожу в церковь.
- Тебе страшно.
- Нет.
- Да, я понимаю, что ты напуган до усрачки, что ты не узнаешь себя, что ты смысла в наших поступках больше не видишь и в спасении Ари его больше не видишь. Я понимаю!
- Нет, нет! – Вновь повторяю я громким голосом и наступаю на брата. – Мне никогда не было страшно, мне и сейчас не страшно. Мне больно!
Брат застывает, а я уязвлено зажмуриваюсь и хватаюсь ладонями за лицо.
- Все горит, – признаюсь я, – повсюду. Мне невыносимо даже дышать, даже думать.
- Я хочу помочь тебе.
- Это адски жжет, Хэрри. Невыносимо. Я убил ребенка.
- Мэтт, это случайность.
- Я убил Эби. – Поднимаю взгляд на брата и сглатываю горечь, застрявшую в горле.
Убил. Убийца. Воспоминания накатывают на меня, словно цунами, и я с ненасытной злостью надавливаю пальцами на виски, надеясь самоуничтожиться. Почему не выходит? Почему я все еще жив, если я этого не заслуживаю? Я должен был подохнуть прямо там, с Эби рядом, на поляне. Свалиться без сил и накормить червей. Но никто нас не наказывает за плохие поступки. Бог не пронзил меня молнией, никто от меня не отвернулся. Все меня все еще любят, не отпускают, успокаивают. Идиоты. Что они делают. Куда смотрят.
- Я знаю. Тебе нужно время. – Голос Хэрри вырывает меня из мыслей. Помнится, и я когда-то говорил ему нечто подобное. – И я буду рядом.
- Это не сеанс психотерапии, Хэйдан.
- Мне твои слова помогли.
- Не сравнивай.
- Я буду сравнивать, понятно? Буду, потому что, как бы ситуации не отличались, они похожи последствиями. Мне было плохо. Теперь тебе плохо.
- Господи, мне не плохо. И я вообще не хочу ничего обсуждать. Это идиотизм. Тебе, как всегда, весело. Ты, как всегда, ничего не понимаешь. Ты думаешь, это очередная игра, в которой мы спасаем друг друга и бла-бла-бла. Человек умер! Я убил человека! Неужели до тебя не доходит, что все катастрофически вышло из-под контроля?
- До меня все прекрасно доходит, Мэтт.
- Тогда почему ты еще здесь? В этом доме? Почему ты еще говоришь со мной?
- Потому что ты – мой брат.
- И что?
- Ты обо мне всегда заботился. Теперь я о тебе позабочусь.
- Обо мне не надо заботиться, – нервно мотыляю головой, – я сам справлюсь.
- Каким образом? Убежишь? – Хэрри отворачивается и беззащитно обхватывает себя за туловище руками, будто ему холодно. – Без тебя мы не поможем Ари.
- Что?
- Без тебя мы не...
- Я услышал тебя. Но ты, кажется, не понял, гений. – Подхожу к брату и стискиваю в кулаки пальцы. – Я не собираюсь помогать Ариадне. Она – больше не главный герой. Она умерла в прошлой серии, Хэйдан. Теперь мы имеем дело с настоящим злодеем. А знаешь, что случается со злодеями во всех историях? – Брат молчит, выжидающе глядя мне в глаза растерянным взглядом, а я шепчу. – Их убивают.
Его челюсть отвисает, я и сам не верю, что сказал это вслух. Но это правда. Это, черт возьми, полная правда. Ари умерла. Ее больше нет, есть чудовище, которое находится в ее теле, и мы просто обязаны остановить его. Вот, в чем заключается моя дальнейшая цель.
Из мыслей меня вырывает оплеуха, которую Хэйдан отвешивает мне по затылку.
Я изумленно расширяю глаза, а он восклицает:
- Ты выжил из ума?
- Какого...
- Еще раз скажешь нечто подобное, и я все дерьмо из тебя выбью!
- Ты ударил меня.
- Да, ударил! – Горячо отвечает брат и пятится вперед. – И еще раз ударю, если ты об Ари нечто подобное скажешь, уяснил? Она нам жизнь спасала сколько раз.
- Это была не та Ари. – Разъяренно чеканю я. – Это был совсем другой человек.
- Это она же! Ей нужно помочь, мы должны ей помочь, а ты несешь полную чушь!
- Она убивает людей, она нас едва не поджарила в доме. Теперь Ари еще и заставила меня убить Эбигейл. Неужели ты не понимаешь, что мы потеряли Ариадну? И уже давно.
- Не верю, что это твои мысли.
- Мы должны дать отпор этой твари даже ради самой Ариадны. Она бы никогда вред людям не причинила. А эта марионетка распоряжается жизнями направо и налево.
- Знаешь, что?
- Что?
- Ты был прав.
- Я всегда прав.
- Уходи. – Хэрри нервно передергивает плечами и грозно выдыхает. – Давай, вали. Я не собираюсь с тобой разговаривать, пока у тебя мозги на место не станут.
- У меня все в порядке с мозгами, Хэйдан. Не нарывайся.
- Раньше бы ты за такие слова голову снес. А теперь ты сам их говоришь.
- Я многого не понимал.
- Отлично, знаешь? Замечательно, что сейчас ты все понял. Давай. – Хэйдан ладонью недовольно взмахивает и поворачивается ко мне спиной. – Катись.
- Хорошо.
- Придурок.
Это последнее, что я слышу от брата, прежде чем он переступает порог коттеджа и в бешенстве захлопывает дверь. Хэрри больше нет, нет больше его болтовни, и я киваю.