Выхожу из ванной комнаты и поднимаюсь на второй этаж. Я бреду вдоль коридора и смотрю на серое небо, что мелькает в окнах. Я навсегда запомню эту зиму. Отталкиваю от себя дверь в спальню Ариадны, вижу брата, но не останавливаюсь.
Мне вдруг кажется, что, если я пронесусь достаточно быстро, он не заметит шрамов.
- Мэтт? – Протягивает Хэйдан. – Черт возьми, что с тобой? – Все-таки заметил. – Я с тобой разговариваю, Мэтт, что случилось? У тебя на лице...
- Я видел. – Бросаю я ледяным голосом. Искоса гляжу на брата, потом на гостью. На ее лице плавает искреннее недоумение, а еще страх. Девушка низкого роста, у нее круглое лицо, покатые плечи. Она не выглядит так, будто может нам помочь. – Это ее мы искали?
Сажусь рядом с Ари и ласковым движением накрываю спавшее одеяло, потом нежно поглаживаю волосы. Когда я ее касаюсь, я вспоминаю о том, что она реальна.
- Это Дельфия, – не своим голосом шепчет Хэйдан.
- Кое-что случилось. – Минуту погодя, отрезаю я и сглатываю. «Кое-что». Отличное определение катастрофы, трагедии. Абстрактное понятие, но уверен, Хэрри уловил смысл.
- Что именно?
Трепетно прохожусь пальцами по щеке Ариадны и убираю рыжий локон волос ей за спину, а потом вспоминаю о теле Норин, накрытом белой простыней.
- Мэтт, что произошло? – Повторяет Хэйдан твердым голосом. – Почему Ари здесь? Что с ней? Она без сознания?
- Она спит, – шепчу я, а затем по дому проносится такой невообразимый вопль, что у меня воспламеняются органы. Я знаю, в чем дело. Знаю. И я резко поднимаюсь. Вижу, как Дельфия отшатывается назад, порывисто сжав ладонями уши, и морщусь. Что с ней?
- Что у вас тут творится? – Взволнованно восклицает Хэйдан.
Я не отвечаю. Быстрым шагом покидаю комнату и спускаюсь на первый этаж. Я иду, продумывая в голове фразы, прокручивая различные варианты, которые могли бы помочь, успокоить, привести в чувство. Я вспоминаю, что мне сказал отец, когда умерла мама.
«Теперь ей не больно».
Возможно, в этом есть какой-то смысл. Но, дело в том, что крышу сносит не столько из-за смерти близкого человека, сколько от осознания того, что ты остался один. Что он не поговорит с тобой, не обнимет, не сядет рядом, не помашет из окна рукой. Он умер. И ему не больно. Это успокаивает. Но не отнимает собственную боль.
Я переступаю порог гостиной в тот момент, когда Монфор разъяренно опрокидывает маленький столик, на котором несколько минут стоял отвар Норин, и хватается ладонями за лицо. Она мотыляет головой и шепчет:
- Нет, нет.
Джейсон стоит рядом с телом Норин. Впервые я замечаю в его карих глазах пелену, которую он смахивает неуклюжим движением руки, абсолютно ему несвойственным.
- Мэри, – тихо отрезает он, смотря в пол, – прости.
- Прости? Ты просишь у меня прощения?
- Все произошло так быстро, – решаю вмешаться я.
- Замолчи!
- Вам больно.
- Нет, – Мэри-Линетт передергивает плечами и морщится, отступая назад. – Хватит!
- Мэтт, что за... – Хэйдан спотыкается, опирается о мое плечо и замирает. – О Боже.
- Она поступила так, потому что не могла иначе! – Горячо отрезаю я, ступив вперед, и поджимаю губы. Внутри все дрожит. Но я должен быть сильным, должен ей сказать всю правду, чтобы она знала, чтобы она понимала. – Мэри, у Норин не было выбора.
- Прекрати, прошу тебя, – слезы градом скатываются по лицу женщины. Она плачет, отходит все дальше и дальше, и, в конце концов, упирается спиной в деревянный комод. Я вижу, как содрогаются ее плечи. – Не надо!
- Она спасла Ари жизнь.
- Вы пообещали. Вы дали мне слово!
- Мэри...
- Ты дал! – Монфор выпрямляется и, будто фурия, несется к Джейсону. – Ты сказал, что позаботишься о ней! Ты сказал, сказал...
Мэри-Линетт бьет оборотня в грудь, рыдая и трясясь всем телом, но он не двигается. Его глаза крепко зажмурены, пальцы сжаты. Он не шевелится. Брат тихо всхлипывает, тут же приглушив звук ладонью, и отворачивается. Я же обхватываю себя руками за плечи и в оцепенении наблюдаю за женщиной. В какой-то момент Мэри перестает бить мужчину по плечам, торсу. Она закрывает руками лицо и порывисто прижимается к его груди, сгорбив худощавые плечи.
- Я не слышу ее, – плачет Мэри-Линетт, сипло втягивая воздух, – я ее не слышу!
Мэри едва не падает. Джейсон крепче обнимает ее, приоткрыв рот, но не произносит и звука. Меня передергивает. Я отворачиваюсь, вижу Хэйдана и опускаю глаза в пол. Брат смотрит на меня растерянно. У меня, черт возьми, все внутренности переворачиваются, и, не выдержав, я схожу с места, мечтая убраться отсюда как можно дальше.
На автомате взлетаю по лестнице, бреду вдоль коридора, вдоль сужающихся стен, но останавливаюсь, так как неожиданно кто-то хватает меня за плечи.
- Что произошло? – Хэйдан потерянно поводит плечами. – Как это случилось?
- Джиллианна.
- Что?
- Она выстрелила.
- Джил? – Брат ошеломленно округляет ореховые глаза и отшатывается назад. – Нет.
- Да. Она хотела попасть в Ари, но... – Взмахиваю рукой и отворачиваюсь.
Хэрри судорожно втягивает воздух, жмурится, а я откидываю назад голову. Брат был в поездке всего пару дней, но он пропустил так много. Он пропустил, как я предал Норин, Джейсона. Как Люцифер отнял их чувства. Пропустил открытие ящика Пандоры, которым оказалась не деревянная коробка, а сама Ариадна. Он пропустил момент, когда сила Ари в буквальном смысле вышла из-под контроля, как рушилась церковь, как гремело небо.
- О чем ты думаешь? – Тихо спрашивает Хэйдан, а я повожу плечами.
- Обо всем, что случилось.
- Расскажешь мне?
Хмыкаю и почему-то улыбаюсь. Как будто от этого парня можно что-то скрыть.
- Конечно, расскажу. Только давай сначала разберемся с этой Дельфией. Кстати, она куда делась? Она не спустилась за нами?
- Эм, нет. – Брат сводит брови. – По-моему, нет.
Мы идем в спальню Ариадны, но гостьи тут нет. Недоуменно осматриваюсь и вдруг думаю о том, что нельзя доверять никому. Что, если судьба обманула нас? Что, если мы не должны были впускать в дом незнакомку. Да, я нарисовал символы, но я новичок, я...
- Слышишь? – Прерывает мои мысли Хэрри и резко оборачивается. – В ванной. Там, кажется, бежит вода. Ты оставлял кран открытым?
Я не отвечаю. И так ясно, что никто туда не заходил последний месяц.
Хэрри замирает у двери и стучит, как приличный парень. Я закатываю глаза. Мог бы и просто ворваться. Честное слово. В последнее время правила хорошего тона не волнуют ни меня, ни Монфор. Облокачиваюсь о комод, сплетаю на груди руки, а брат протягивает:
- Дельфия? Все хорошо?
- Просто зайди.
- Это ванная комната, Мэтт. Дельфия может быть... ну... Ты понял.
- Нет, не понял.
- Да брось. Все ты понял! – Возмущается он, а я на выдохе подаюсь вперед и толкаю дверь. Брат собирается сказать что-то еще, наверняка, недовольное и грубое. Однако мы с ним застываем, так как видим Дельфию Этел. Одетая она лежит в наполненной до краев ванне и держится руками о скользкие бортики.
- Святые угодники, – вспыляет Хэрри и бросается к девушке. Он порывисто тащит ее на поверхность, а эта сумасшедшая обозлено взмахивает руками.
- Н-не трогайте м-меня!
- Что ты творишь?
- Остав-вь! Д-дай мне...
- Дать тебе что? – Вмешиваюсь я и делаю шаг вперед. Мои глаза, наверно, сейчас так и выкатятся из орбит. Я чертовски устал. Норин умерла! Эби умерла! Все вокруг только и делают, что отбрасывают коньки, и не потому, что им вдруг взбрело в голову свести счеты с жизнью, а потому что их убивают! А эта ненормальная сама набрала для себя ванну? – У тебя вообще мозги есть?
Серый взгляд испепеляет меня. Но я мастер таких взглядов. Они мне не страшны, я и сам умело заставляю людей проваливаться сквозь землю.
- Вылезай. – Командую я.
- Мэтт, не перегибай. – Ненавязчиво шепчет Хэрри, обнимая Дельфию за плечи. Но я не перегибаю. Я бы перешел границы, если бы выставил ее из дома.
- Ты приехала, чтобы принять ванну?
Она не отвечает. Вода скатывается по ее покрасневшим щекам, а я хмурюсь.
- Что молчишь?
- Т-ты ничего обо м-мне н-не знаешь.
- И не узнаю, видимо, раз ты хочешь утопиться.
- Вода успок-каивает.
- Слушай, – Хэйдан как всегда улыбается в самый неподходящий момент, – мы ведь тоже можем выслушать и успокоить. Как тебе идея?
- Говори за себя, – бросаю я и собираюсь выйти из комнаты. Однако девушка вдруг в мою сторону вытягивает руку и шепчет:
- Я вижу.
Замираю и оборачиваюсь через плечо.
- Что?
- Я вижу, к-как тебя п-почин-нить.
У нее странные глаза. Странное лицо. Она не красавица, но отвести взгляд сложно. Я не знаю, что заставляет меня все еще стоять в ванной и наблюдать за каплями воды, что не перестают скатываться по ее русым волосам. Починить? Не понимаю.
- Ты поломан. – Говорит девушка и неожиданно поднимается. Она будто и не видит, что вся одежда промокла; не чувствует, что в помещении холодно. Хэйдан помогает ей на пол спуститься, а потом она уверенно выпрямляет спину. – Ты исцелишься, если она тоже исцелится. Если исцелится эта девушка в спальне.
- Я думаю, всем станет легче, если Ариадна придет в себя.
- Им станет легче. – Соглашается Дельфия. – А ты начнешь жить.
От меня не может ускользнуть тот факт, что сейчас девушка говорит, не запинаясь.
Это странно.
- Хэрри, дай ей сухую одежду Ариадны, – хмурюсь и потираю мокрую шею, – потом спускайтесь вниз. Нам нужно многое обсудить.
***
Я спускаюсь вниз. На улице так темно, что неясно: настал вечер, или это тучи. Бодро сворачиваю на кухню, разминая шею, но застываю в проходе, едва заметив Мэри-Линетт.
Женщина опирается руками о разделочный стол. Ее голова опущена, волосы тянутся вниз, будто черный водопад, но как только я оказываюсь рядом, женщина выпрямляется.
У нее удивительно рассредоточенный взгляд, налитый страхом и болью.
Мэри-Линетт ждала кого-то. И этот кто-то не я. Едва наши глаза находят друг друга, она отшатывается, захлопывает ладонью рот и отворачивается, ссутулившись так сильно, что ее спина становится похожей на вопросительный знак.
Я сглатываю желчь, застрявшую в горле. Я не знаю, что сказать. Я не умею.
- Ты что-то хотел?
- Я просто...
- Наверно, ты проголодался. – Мэри решительно смахивает с лица слезы и подходит к холодильнику. Она тянет на себя дверцу. – Что хочешь? – Свет врезается ей в лицо.
- Нет. Не нужно.
- У вас тут совсем пусто. Вы вообще ели?
- Не особо.
- Может, омлет?
Я наблюдаю за женщиной и не шевелюсь. Я знаю, что не стоит шевелиться. Сейчас я нахожусь рядом с бомбой замедленного действия, и единственный выход – просто ждать.
- Можно омлет.
Мэри-Линетт достает дрожащими руками пакет с молоком, ставит на стол, потом так же решительно собирается достать пару яиц. Ее глаза покраснели, сосуды полопались. Не думаю, что Мэри вообще что-либо видит. Она шатается, будто слепая, изучая пальцами то ручку от холодильника, то край разделочного стола. Она достает упаковку яиц, смотрит на сковородку и в недоумении морщит бледный лоб.
- Я вот только не знаю... не знаю, как тут все работает.
- Я тоже в этом не разбираюсь.
- Надо постелить кровать для Дельфии. Я совсем забыла.
- Ничего страшного.
- Она ведь не будет спать на полу, – тыльной стороной ладони она вытирает слезы со щек и кивает, – надо подготовить гостевую комнату.
- Там вещи Хэрри. Но я попрошу его....
- Верно. Совсем не соображаю.
- Мы разберемся.
- Я не сомневаюсь, что... – Внезапно из рук Мэри-Линетт выпадает пакет с молоком. Он ударяется об пол, и белая жидкость хаотично растекается по деревянным половицам. В глазах женщины проносится что-то беззащитное.
Она садится на корточки и застывает, будто мраморная статуя.
Я подаюсь вперед, однако Мэри восклицает:
- Не надо.
- Я хочу помочь.
- Я сама справлюсь. – Она зажмуривается. – Я смогу поднять пакет, Мэттью, и смогу его выбросить. Смогу приготовить этот омлет, включить приборы, постелить постель.
- Мэри...
- Я научусь, правда, просто понимаешь, – она взмахивает руками, – это она делала. Я к счетам пальцем не прикасалась. К счетам, уборке, готовке. Я ничего не умею, ничего. Но я должна. Теперь я должна научиться.
- Вы ничего не должны.
- Должна. – Мэри прожигает меня пристальным взглядом. Ее губы дрогают, в глазах вновь появляются слезы, а у меня ком застревает посреди горла. – Я должна делать что-то, потому что если я не буду, если остановлюсь, я пойму, что ее действительно больше нет.
- Вы справитесь, слышите?
- Как? – Мэри-Линетт широко распахивает глаза и смотрит растерянно, сломлено, со всей силы стискивает зубы. – Как я позабочусь обо всем, если я не знаю, что делать?
Она мотыляет головой, а я присаживаюсь рядом с Монфор и говорю:
- Все будет в порядке.
- Нет, Мэтт, ничего не будет в порядке. Уже не будет. Я – не Норин.
- Никто не просить вас становиться Норин.
- Ты думаешь? – Ее бирюзовые глаза вспыхивают яростью. – Но кто, если не я? Кто позаботится о доме? Кто позаботится об Ари? Об это ты подумал?
- Мы поможем вам. – Я пытаюсь говорить ровно, но голос дрожит. – Вы не одна.
- Конечно, одна! У меня никого не осталось. Все мои близкие умерли, все. Я думала, я никогда не переживу потерю Реджины. Но теперь нет и Норин, о боже. – Мэри хватается руками за лицо и громко втягивает воздух. – Я не понимаю... не понимаю...
Она запинается и прижимает к себе ноги, будто защищаясь от реальности. Но ничего не выходит. Не получится. У боли есть отличное свойство – она не проходит просто так. Я помню, как чувствовал себя, когда умерла мама. Меня разрывало на куски, все жгло. Боль ни с каким чувством не сравнится. Да. Ни с любовью, ни с завистью, ни с гневом. От этих чувств тебе хочется действовать, сорваться с места и совершить нечто особенное. Плохое, хорошее, неважно. От боли же тебе хочется уйти. Уходя, хочется перестать дышать.
- Когда умерла моя мать..., – шепчу я, в растерянности опустив взгляд на свои руки, я никогда не делился этими переживаниями, – мне было паршиво, я не знал, как избавится от чувства, что легче никогда не станет. Знаете, что-то вроде тупика. Просыпаешься и уже наперед знаешь, что лучше не будет.
- И что изменилось? – Мэри-Линетт смаргивает слезы.
- Да особо ничего. Я просто подумал об отце.
- Ты был ему нужен.
- А вы нужны Ариадне. – Я перевожу взгляд на женщину, а она отворачивается.
- Из меня выйдет плохая мать, Мэтт.
- Из меня тоже.
Мы усмехаемся, и Мэри-Линетт вскидывает брови, словно удивляется, что может не вспоминать о боли несколько миллисекунд и растягивать губы в улыбке.
- Я просто думаю, что мы не должны заменять кого-то. У Ари уже была мать. Вы для нее должны быть тетей, которой и были раньше.
- Возможно.
Женщина замолкает, а я поднимаюсь с пола и протягиваю ей руку.
- Давайте уберемся и сделаем омлет.
- Научишь меня включать конфорку?
- Не обещаю. Но попытаюсь.
Мэри кивает и уверенно хватается за мою руку. Она собирается что-то сказать, но не произносит ни звука. Просто кивает, и я киваю в ответ. Думаю, мы поняли друг друга.
Через пятнадцать минут мы все-таки разбираемся, как работают приборы. К нам уже спускаются Хэрри с Дельфией, а чуть позже подходит и Джейсон.
Кто-то предлагает включить телевизор. В новостях говорят про изменение климата и вспышку эпидемии неизвестной болезни на Востоке штата. Показывают людей, у которых из глаз катятся кровавые полосы. Желание перекусить тут же пропадает... Все мы знаем, что катаклизмы связаны с девушкой, что сейчас спит на втором этаже. И это пугает. Меня мучает главный вопрос: как предотвратить последствия, если ящик уже открыт?
- Я ис-сцелю ее, – внезапно проговаривает Дельфия, смущенно сгорбив плечи.