Слушая утешительный монолог Плюмбума, стажер кивал. Лицо его с каждой произнесенной фразой светлело.
Бывший сталкер понял, что для закрепления успеха нужно изобразить нечто вроде пафосного ритуала. Он взял карабин Клеста и подал его молодому физику.
– Это твой первый боевой трофей. Скоро ты войдешь в Зону и станешь настоящим сталкером. Ведь ты к этому стремился? Цель близка.
Артур принял оружие с безучастным видом, словно всю жизнь только этим и занимался – собирал трофеи. И это тоже понравилось Плюмбуму.
– А теперь облачаемся в костюмы. Пора двигать.
Боря Молния уже размещал членов экспедиции внутри бегалётов. Насколько помнил Плюмбум, каждая из машин такого типа могла нести до четырех солдат в полной боевой выкладке – то есть до шестисот килограммов общего веса. Однако при этом высота полета не превышала пятнадцати-двадцати метров, что при преодолении Кордона могло оказаться фатальным. Впрочем, Плюмбум даже не захотел обдумывать эту проблему: он уже убедился, что и Алекс Гроза, и Боря Молния – достаточно опытные сталкеры, чтобы не нуждаться в чьих-либо подсказках. Они за минуту справились с бандой Клеста и загадочным «долговцем». Значит, справятся и с Кордоном. Наверняка у них есть готовое «окно».
Привалов, Лёлек и Шурик-С-Цитатой устроились в бегалёте Бориса. Лара, Артур и Плюмбум заняли места у Алекса Грозы. В кабинах было тесно – ноги не вытянешь, плечи не развернешь, – но конструктор подумал и об удобстве пассажиров: изящные кресла имели спинки и подлокотники с регулируемым углом наклона, а гирлянда ремней обеспечивала безопасность при самых сложных виражах.
– Рекомендую надеть шлемы и настроить ближний радиообмен, – сказал Алекс, забираясь в кресло пилота. – Шум от винта терпимый, но все равно не перекричать.
Подавая пример, он сразу же нахлобучил шлем на голову, опустил забрало и склонился к небольшому пульту, в центре которого торчал джойстик. Перебросил пару тумблеров, повертел красный верньер. Двигатель завыл, тяговый винт бегалёта начал раскручиваться, выходя на рабочие обороты, в затылок ударил плотный поток воздуха, и Плюмбум спешно последовал примеру Алекса.
Машина шустро побежала по старой дороге. Несколько раз пассажиров тряхнуло – под колеса шасси попались спрятавшиеся в траве камни. Нагруженный под завязку бегалёт шел тяжело, и на секунду Плюмбуму показалось, что тот не сможет оторваться от земли, но это было ошибочное впечатление. Дорога и лес разом ухнули вниз – под прозрачный пол фюзеляжа. Сердце пропустило удар и забилось мошно, словно при забеге на длинную дистанцию. Ощущения от полета были куда острее, чем в салоне авиалайнера, и Плюмбум позволил себе минуту чистого наслаждения – когда можно ни о чем не думать, не просчитывать варианты, не заботиться о последующих шагах и действиях, а просто сидеть, губкой впитывая необычайные впечатления.
Бегалёты направлялись строго на запад на высоте порядка тридцати метров. Утреннее солнце светило в спину, и тени от этих удивительных летательных аппаратов скользили внизу и впереди по кронам деревьев – если бы фюзеляж не сотрясала равномерная вибрация от работающего двигателя, то можно было бы подумать, что едешь по канатной дороге. Внизу промелькнула речка, которую Алекс назвал Ильей. Справа и параллельно направлению полета обнаружилась накатанная трасса – по ней даже передвигались отдельные машины, выглядевшие отсюда крупными темно-зелеными жуками. Просто идиллия и пастораль. Никогда не подумаешь, что в десятке километров отсюда находится самое страшное место на Земле, за двадцать лет своего существования пожравшее тысячи душ – как в прямом, так и в переносном смысле этого словосочетания.
Плюмбум вздохнул, отгоняя лишние эмоции. Затем поднял к лицу левое запястье, на котором под защитной пластиной прятался миниатюрный пульт управления системами костюма, инициировал его и выбрал в меню раздел настроек связи. Ткнул пальцем в пункт «Ближняя связь». Поисковая программа отработала мгновенно, и компьютер костюма вывел на внутреннюю поверхность шлема информацию о доступных контактах. Плюмбум выбрал строку «alex_groza» с присвоенным номером «три». В динамиках зашипело, потом включились фильтры, и посторонние шумы исчезли.
Плюмбум, конечно, знал, что не стоит отвлекать сталкеров во время работы, однако кое-что о небесных спасителях ему было необходимо выяснить до пересечения Периметра.
– Алекс, как слышно меня, прием?
Гроза чуть качнул головой в шлеме и отозвался с небольшой задержкой:
– Слышу вас хорошо, господин Свинцов. Есть вопросы?
– Много вопросов. К примеру, я впервые вижу бегалёт такой грузоподъемности, – соврал Плюмбум. – Где берете?
– О! – сказал Алекс Гроза горделиво. – Это вещь редкая, спецзаказ. Бегалёт «Сталкер-Эм-Ви-четыре». Серийная машина четверых не поднимет. Тут применены высокие зет-технологии. Знаете, что такое?
– Разумеется, знаю. – Плюмбум порадовался, что правильно выбрал тему беседы: еще ни один молодой человек на его памяти не упускал возможности похвастаться своими гаджетами, примочками и приблудами, порой выдавая сокровенное. – Ты богатый сталкер, Алекс! Значит, умеешь с Зоной дружить.
Странно, что я о тебе до сих пор не слышал. Наладим контакты?
– У нас с Борей квест, – повторил Гроза, словно капризный ребенок, который занял отцовский компьютер, чтобы насладиться новой игрой. – До его завершения я не готов обсуждать перспективы.
– Умно, – согласился Плюмбум, хотя на самом деле не считал упорство Алекса слишком умным. – Но как вы собираетесь преодолеть Периметр? Над Валом вас засекут, без вариантов. А значит, на Кордоне встретят во всеоружии. Там, насколько мне помнится, полно зениток.
– Об этом не беспокойтесь, господин Свинцов. У нас все продумано.
Плюмбум скривился, благо под отражающей поверхностью шлема его выражения лица никто не мог увидеть. В свое время он много раз слышал самонадеянное «У нас все продумано» или более маргинальные варианты: «У нас все схвачено», «У нас все ништяк», «Все будет пучком, братан», – ив большинстве случаев оказывалось, что ничего не схвачено, все далеко не пучком, а уж ништяками не пахло изначально. Здравый смысл и горький опыт подсказывали, что полагаться исключительно на утешительные слова юного сталкера – наивно и опасно для жизни. Но при этом сам Алекс Гроза явно не был расположен делиться информацией сверх необходимого. Его нужно вызвать на откровенность – но как?
Плюмбум подумал, потом тыкнул пальцем в пульт костюма и обратился за советом к Ларе:
– Можешь разговаривать, дорогая?… Ну и славно. Слушай, эти парни – темнилы. Они многое умеют, но мало говорят. Что подскажешь?
– О чем ты с ними говорил? – тут же спросила Лара.
– Предлагал сотрудничество… Как обычно…
– Понятно. Значит, о будущем. Поговори о прошлом. У таких ребят оно обычно куцее, и если было что-то значимое, обязательно похвастаются. Но скажу тебе прямо, время для выяснения отношений ты выбрал не самое удачное.
– Сам знаю, – отозвался Плюмбум. – В любом случае спасибо, дорогая, за совет. Отключаюсь.
Пока они беседовали, внизу показалось еще какое-то селение. Выглядело оно куда мрачнее и запущеннее, чем Лубянка. Деревянные дома или давно сгорели, или были разнесены по бревнышку. Кирпичные постройки сохранились лучше, однако шиферные крыши провалились, оконные рамы отсутствовали, и весь этот тоскливый пейзаж наглядно напоминал о близости Зоны, разъедающей цивилизованное пространство подобно раковой опухоли.
– Алекс, что там впереди? – спросил Плюмбум, переключив каналы связи.
– Ильинцы. Дальше – Разъезжее и Стечанка.
Бывший сталкер напряг память. Ильинцы – это,
кажется, последний поселок на западной границе Зоны, который не затронули пространственные деформации. Во времена оные там собирались первые «новые» сталкеры, стояли большим табором, обменивались информацией и артефактами – возникло нечто вроде рынка. Потом поселок пытались взять под контроль бандиты, тогда же между ними и сталкерами разгорелась война. Многие из достойных крадущихся погибли в банальных перестрелках, пока группировка «Чистое небо» не положила конец беспределу. В Разъезжем была развернута первая база Лебедева – очень удобное место для проникновения в Зону, если знать, как пройти через Болото. Позднее один за другим пошли выбросы, аномальные территории ширились.
Разъезжее потеряло былую привлекательность в качестве передовой базы, а сегодня его просто сровняли с землей, возводя пафосный Вал.
Плюмбум отогнал воспоминания и сосредоточился на главном:
– Алекс, сколько осталось до работы?
– Минут пятнадцать есть, – ответил Гроза.
– Тогда поспрашиваю, если не возражаешь?
– Не возражаю.
– Сколько лет ты в Зоне?
– Четвертый год.
– А Боря Молния?
– Мы пришли в Зону вместе.
– Давние друзья? Это замечательно. Три года – солидный срок. И все время вольные?
– Да.
– Удивительно! В прежние времена пробиться к высотам можно было только в группировке.
– Времена меняются.
– Это да. Раньше ведь кто такой был сталкер? Небритый вонючий мужик в рваном плаще и с брезентовым мешком. Он полз в грязи под пулями патрулей. Подыхал от ран, холода и голода. Он никому не доверял и сам всех предавал при первой возможности. И все ради чего? Все ради того, чтобы загнать пошлую «пустышку» за пару сотен и тут же пропить нищенскую подачку в ближайшей палатке. А современный сталкер – уважаемый человек. В спецснаряжении, с хорошим оружием, с дорогой амуницией. Он ходит по Зоне, как хозяин. Пользуется новейшими данными науки и самыми современными технологиями. Давно не берет что ни попадя. Интеллектуал, эстет, гурман.
– Образно, – оценил Алекс Гроза. – И самокритично.
Плюмбум хмыкнул. Юный сталкер нравился ему все больше и больше. Определенно, в этих ребятах что-то есть – ив Алексе, и в Боре, и даже в Артуре. Быстро соображают, быстро учатся, быстро принимают решения, не комплексуют попусту. Мы действительно были совсем другими в их возрасте. И набили кучу шишек, прежде чем научились адекватно оценивать себя и мир вокруг. Возможно, он их идеализирует – как только что идеализировал на словах образ «современного сталкера», – но Плюмбуму нравилось замечать инаковость в новом поколении, особые черты, которые отличали молодежь от его ровесников. Ровно так же он любовался и Алиной, которая обладала удивительно жестким для столь юной девушки характером, сильной волей и целеустремленностью. Она казалась продолжением столь же целеустремленной Ларисы, но гораздо проще выносила суждения по любым вопросам, агрессивно отстаивала свое мнение и умела держать удар, не уступая по этой части бывалым мужикам. Плюмбума совсем не удивило, что Алину взяли в конце концов в экспедицию, – выглядит даже логичным. И сейчас, вспомнив об этом, бывший сталкер вдруг понял, какая именно черта, общая для юных, привлекает его значительнее всего – проступающее в поведении достоинство людей, которые изначально не считают мир несправедливо устроенным, которые не привыкли питаться иллюзиями и ждать помощи от других. Им недостает опыта, но опыт – возможно, горький опыт – придет, а внутренний стержень уже есть, значит, они преодолеют и горе.
Поколение Зоны… Да, правильно называть молодежь именно так. Наши родители были последним поколением советских граждан. Они привили нам веру в высокие идеалы, но не учли, что в умирающем государстве такая вера не способствует выживанию, а как раз наоборот – толкает на дно, в подонки общества. Мы уже ничего не могли привить своим детям – слишком велико было разочарование, слишком метало нас по жизни, слишком много проблем приходилось решать на бегу, слишком много рогаток преодолевать. Дети росли сами, взрослея в мире, в котором властвует Зона – новый вызов, новый фронтир. И при этом предельно жестокий фронтир – куда там пресловутому Дикому Западу. Все двадцать лет Зона расширялась, меняя не только землю Украины, но и человеческую цивилизацию. И дети, которые родились уже после Первого Выброса, для которых Зона – не жестокое чудо и не смердящая язва, а органичная часть большого мира, воспринимают всё по-другому. Но как по-другому?… Каково это – расти в мире, в котором вместо плюшевых Чебурашек и заводных барабанщиков в детских магазинах продается резиновая химера и набор телеуправляемых солдатиков «"Долг" против "Свободы"»? На этот вопрос Плюмбум не знал ответа. Пока не знал, но надеялся когда-нибудь узнать…
Бывший сталкер чувствовал, что мысль ускользает, так и не успев оформиться. Но не пожалел об этом – ведь на самом деле, права Лара, сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы заниматься выяснением отношений, в том числе и с самим собой. Ему как воздуха не хватало информации, и Плюмбум продолжил диалог:
– Ты вольный сталкер, Алекс, это я понял. Но за три года у тебя должны были сложиться связи с группировками. Можешь рассказать?
– Могу. С «Долгом» у нас напряженно. Мы кое-что у них… забрали не так давно. Со «Свободой» и наемниками – нейтральные. С бандитами – война.
– Понятно. Это жаль, что у вас с «Долгом» напряженные отношения. Я надеялся, что вы нас до Базы подбросите…
– Мы идем на Янтарь, – непреклонно сказал Алекс.
– О'кей, договорились. А с вояками у вас как?
– Как у всех вольных сталкеров: попался – молись.
Они с минуту помолчали. Плюмбум соображал,
как бы половчее подойти к тому, что его на данном этапе разговора больше всего интересовало, – к заказчику квеста.
– Ты ведь знаком с моим послужным списком, Алекс?
– Еше бы!
– Тогда, наверное, знаешь, что Плюмбум последние годы просто так в Зону не ходит? А только в исключительных случаях.
– Знаю.
– И тебя не интересует, почему я сегодня собрался в Зону?
– Нет.
Бывший сталкер удивился. На его памяти Алекс Гроза был чуть ли не первым крадущимся, кто прямо отказался от дармовой информации. Существовало железное правило, очень способствующее выживанию внутри Периметра, – поменьше говори, побольше слушай. Даже тупой бородатый анекдот о сером кладбищенском кровососе, рассказанный после «ходки» у костра, может содержать полезную информацию – как минимум о том человеке, который его рассказывает. Сталкеры быстро научаются ценить те сведения, которые достаются просто так, в порядке трепа. Поэтому если кто-то желает излить душу или похвастаться, никто не станет говорить ему: «Заткнись!» – наоборот, проявят живейший интерес, развесят уши, будут поддакивать. Конечно, попадаются иногда нарциссы, которые не любят слушать других, но такие долго не живут. Вряд ли Алекс относится к этому растительному виду – не похож. Почему же он не хочет слушать историю?… А может, ему и так все известно?… Кстати, вариант.
– Похоже, заказчик многое рассказал тебе о нас. А о цели нашей ходки рассказал?
– Нет, – признался Алекс.
– И тебе совсем не любопытно?
– Я в чужие дела не лезу. Мне своих хватает.
– Знаешь, Алекс, ты удивительный сталкер. Редкий. Я бы сказал, практически невозможный.
– Знаю, – отозвался Гроза, и в голосе его отчетливо прозвучала ирония.
Он что – издевается надо мной? Плюмбум почувствовал прилив злости, пока еще легкий. Молодежь, конечно, стала особенная, но всему есть пределы!
– Что ж, если ты так много знаешь, то, наверное, можешь дать мне полезный совет. Видишь ли, мы идем в Зону не за хабаром, нам надо спасти друзей-физиков. Они пропали на Свалке, в районе Ковша, и нам неизвестны подробности их исчезновения. Трудно двигаться вслепую. Где мы могли бы получить достоверную информацию о них?
– Наверное, это были очень близкие друзья, – обронил Алекс задумчиво.
– Почему были? – встрепенулся Плюмбум, у него даже засосало под ложечкой. – Они остаются близкими. Ради этих друзей мы готовы отдать жизнь…
– И отнять жизнь у других?…
– Да, мы настроены очень решительно. Но наша ходка теряет смысл, если мы не сумеем найти друзей. Тогда все жертвы будут напрасны, понимаешь? Но я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы довести миссию до победного конца. И опыт подсказывает: что-то здесь нечисто. Покойные бандиты знали о нас больше, чем мы о них. Вы с Борей знаете о нас больше, чем мы о вас. Я вижу, что нас ждали. И приготовились к встрече. Это для меня – неприятный сюрприз. Вот почему мне нужна информация. О наших друзьях, о наших врагах. Помоги мне еще раз, Алекс. Я в долгу не останусь.