***
Как только воспоминание блекнет, мучительная головная боль прекращается, но теперь я вынуждена жить с правдой о том, что уже давным-давно чувствую себя лишней в семье. По сути, я — «пятое колесо» в доме Монтгомери и болезненное напоминание о Джоне Крейне.
Лара была права. Лара, которой я стала.
А я ошибалась.
— Как вы думаете, когда поступит звонок? — спрашивает Джекс, и я прислушиваюсь к разговору.
— Скоро. Не позднее завтрашнего вечера.
Отчим проводит рукой по волосам.
— Завтрашнего
— Мне не следовало… вчера вечером… Я прошу прощения, Лара. Ты страдаешь. Я страдаю. Я не должна была.
Я не могу говорить и просто киваю.
— Ты тоже мой ребенок. Ты ведь знаешь? Но Молли всего лишь маленькая девочка. Мне… так страшно. Я не хочу потерять ни одного из своих детей, никогда.
— Мы многое пережили за последнее время.
Она убирает волосы с моего лица и целует меня в лоб, ее подбородок дрожит.
— Это точно.
— Думаю, нам следует отправиться в отпуск сразу же, как только Молли вернется.
— Угу, как только она вернется, — шепчет мама. — Мы отлично проведем время. Ей нравится, когда ты спускаешься с ней с водных горок.
— Мне тоже. Не могу дождаться следующего раза. Я пообещала ей… — Я запинаюсь, когда на меня накатывает воспоминание.
Я сижу на кровати Молли. У нее на шее медальон, в который я вставила крошечную карту памяти. Сестра улыбается мне.
— Сбереги его для меня, Молли.
Она весело и беззаботно кивает. Думает, что это игра.
Но это не так.
Что, если человек в телефоне хотел именно ту карту памяти? Что, если она у Молли? Могла ли я оказаться настолько глупой, чтобы украсть что-то у опасных людей и спрятать это на моей маленькой сестренке?
Уверена, что ответ очевиден — да. Думаю, справедливости ради стоит отметить, что принятие правильных решений не входит в число моих выдающихся талантов.
— Кхм… Мам, ты не против, если я выйду? Мне нужно провести кое-какие исследования для доклада, над которым я сейчас работаю. А доклад к тому же коллективный. Мне необходима помощь Донована.
Мама категорично качает головой.
— Абсолютно исключено.
— Мам…
— Я сказала — нет, Лара. В школе поймут. Я больше никогда не выпущу еще одну мою девочку из виду.
Я сдаюсь и начинаю разрабатывать новый план.
— Ладно, тогда я буду наверху в своей комнате. Нужно кое-чем заняться.
В холле врезаюсь в Джекса.
— Ну что, с мамой все наладилось?
— Ага. Все стало почти так же хорошо, как до…
Я запинаюсь и опускаю взгляд на ковер.
Джекс вздыхает:
— Постарайся, пожалуйста, больше не расстраивать маму. Она достаточно натерпелась.
— Не буду. Обещаю. — Я обнимаю отчима, и он стискивает меня в крепких объятиях, пока я не начинаю задыхаться. — Мы скоро увидим Молли, я знаю.
Его душат слезы, но он изо всех сил старается держать себя в руках.
Целую его в щеку.
— Я люблю тебя, папа.
Слова срываются с губ, прежде чем я осознаю, что говорю. Чувствую, как изумленно распахиваются мои глаза, а брови помимо воли ползут вверх. Как я могу считать Джекса отцом? Мой папа в тюрьме. В этом есть хоть какой-то смысл? На ум приходит единственное объяснение: я теряю Лару, которой была, и превращаюсь в совершенно новую.
Джекс ласково похлопывает меня по щеке.
— Я так давно не слышал этих слов. Я очень рад, Лара. Действительно рад.
— Я тоже, — с трудом выдавливаю я, прежде чем скрыться в своей спальне.
Хватаю рюкзак и, набив всем, что, по идее, может мне пригодиться, выбрасываю его из окна. Включаю музыку, чтобы все решили, будто я села за уроки или еще чем-то занята. Надеюсь, пройдет не меньше часа, пока кто-то поймет, что я улизнула из дома. Убедившись, что путь свободен, вылезаю из окна и отправляюсь в долгое путешествие к дому Донована, старательно избегая главных дорог, где меня может обнаружить полиция.
Дверь открывает дворецкий, который проводит меня в величественный холл с мраморными полами и дюжиной изящных окон, обрамленных вычурными занавесками.
— Я дам знать Доновану, что вы здесь, мисс. — Поклонившись, он уходит.
Заглядываю в семейную гостиную. Она столь же изумительна и элегантна. Фамильные портреты таращатся на меня со стены над кирпичным камином. Захожу внутрь и провожу рукой по кожаному дивану — мягкому, как попка младенца. На стеклянной крышке столика за диваном стоят лампа и памятная наградная табличка. «