- Ты видишь хрупкую жизнь, а они лишь товар и его цену.
- Но ведь это бесчеловечно!
- А разве я сказал, что речь идет о людях? - удивился странник.
- Тогда кто они такие? Мерзкие твари?
- Хуже.
- Разве такое бывает?
- Бывает, и ты со мной согласишься, когда узнаешь, что они не торгуют детьми.
- Тогда зачем они им?
- Они растят корм. На вроде свиней, которые набирают вес, чтобы в один прекрасный момент оказаться на вертеле.
Напряженный взгляд был куда красноречивее слов:
- Это самое кошмарное зло о котором я когда-либо слышала, - пытаясь справиться с потрясением от услышанного, прошептала Тальпа.
- Поверь, зло не имеет предела, - сказал Дар.
Тальпа захотела возразить, но в этот самый момент, странник быстро вскочил на ноги и направил револьвер в дальнюю часть пещеры. Еще секунда, и он обязательно успел выстрелить. Если бы не землеройка, которая отчего-то кинулась ему на перерез.
Огромная тень с отчаянным возгласом, который очень напоминал боевой призыв, вырвалась из мрака. Лезвие меча блеснуло у каменных сводов. Дар закрыл собой землеройку и тут же ощутил удар плечом в плечо. Потеряв равновесие, он упал на спину.
- Проси пощады, мерзкий безбожник!
Оставив странную речь без ответа, странник извернулся от удара каблуком в колено. Через секунду он уже стоял на ногах, готовясь отразить новую атаку.
Все произошло настолько внезапно, что Тальпа действовала скорее инстинктивно, нежели руководствуясь разумом. Встав на пути у странника, она не позволила тому использовать свое оружие, одновременно подвергнув его жизнь смертельной опасности.
Но как только противник взял небольшую паузу, землеройка поняла, почему поступила подобным образом.
Одет незнакомец был весьма необычно: длинная туника с разрезами по бокам и плотный жилет, который судя по толщине, выполнял еще и роль легкого доспеха. Но главным атрибутом все-таки оставалось оружие. Огромный меч с широкой гордой.
- Пошел прочь, богомерзкая тварь!
Дар примирительно выставил вперед руки, демонстрируя открытые ладони. Самый верный способ продемонстрировать дружеские намеренья.
- В моих мыслях нет вражды...
- Так ты называешь меня лжецом?! - негодуя просипел незнакомец. Отчего его густые брови сползли к переносице.
- Он не сказал тебе о лжи, всего лишь недоразумение, - вступилась за странника Тальпа.
- Я не намерен вести беседы с отребьями самой бездны, - послышалось резкое предупреждение.
Дару с лихвой хватило этой крохотной секунды. Незнакомец отвел взгляд уставившись на стальной протез. Отклонившись в сторону, странник нанес удар ногой - каблуком выбил меч, и тут же, всем телом, навалился на противника. Послышался стон вперемешку с ругательствами. Но вскоре, лишившись оружия, незнакомец все-таки затих.
- Хорошо, твоя взяла, кем бы ты не был! - прошипел он. - Прошу тебя лишь об одном: даруй мне смерть от моего же клинка.
- Да пошел ты, пустые звезды, - огрызнулся Дар и ослабил хватку.
Поднявшись, странник взял меч в руки, но лишь для того чтобы отшвырнуть его подальше, почти к самому входу из пещеры. Затем убрал оба револьвера в кобуры и скрестив руки на груди, посмотрел на недавнего противника сверху вниз.
- А теперь можешь говорить, - разрешил Дар.
- И что же тебе поведать? - опустив голову, словно готовясь к плахе, спросил незнакомец.
- Например, откуда здесь запах мертвечины?
Услышав вопрос, голова незнакомца дернулась и опустилась еще ниже.
- Мои братья по вере! Ты найдешь их там, в следующей зале...
- И что же с ними стало? - вмешалась в разговор землеройка. Странник же потеряв всякий интерес к незнакомцу, осторожно направился вглубь пещеры.
- Расплата за грехи, другого объяснения у меня к сожалению нет.
- Но за какие?
- Мне трудно судить, тем более, что Всевышний уготовил мне куда более тяжкую кару.
- Пережить своих собратьев, - догадался странник и вытянув шею принюхался к тяжелому запаху разложения.
Резко обернувшись, рыцарь коротко кивнул:
- Ты тоже воин?
- Что-то в этом роде, - откликнулся странник изучая узкий, высотой в человеческий рост, проход.
- Значит вы поймете меня. Смерть в бою - это почет и вечная слава, которую разносят по земле менестрели. А колдовство - кара, посланная нам за наши грехи.
Дар замер и обернувшись, с серьезным видом посмотрел на незнакомца:
- О каком именно колдовстве идет речь?
Вмесито ответа, тот извлек из-под рубахи деревянный знак спасителя, и порвав нить, с силой зажал его в ладони. На дрожащем лице появились кривые нити слез.
3
- Но ведь это не возможно... - с придыханием прошептала Тальпа, словно боясь нарушить сокровенную этого жутко склепа.
Незнакомец ничего не ответил. Его взгляд был приковал к мертвым, лежащим вряд, телам.
- Юрстан, Ганц, Фредерик и Лоренс, - наша боевая пятерня. До сих про не могу поверить, что наш великий путь оборвался в этом проклятом месте.
Странник кивнул, продолжая рассматривать покрытые паутиной и пылью черепа мертвецов и их истлевшую одежду.
- Я молюсь за упокоение их душ, - дрожащими губами прошептал рыцарь.
Самодельная усыпальница была низкой и сырой. Вода была везде. Под ногами, на потолке, даже стены были покрыты тонкой пленкой. Впрочем, одежда и вещи мертвецов оказались сухими.
Масляные фонари нашлись здесь же среди дорожных тюков и корзин с провиантом. Дар расставил их по углам, но призрачный свет мало что изменил, придав этому месту еще больше зловещей обреченности.
- А что это за символ? - Дар указал на выцветшую тунику.
- Герб нашего ордена, - охотно ответил рыцарь. - Яркое солнце символизирует будущее, а ворон и пара мечей - мудрость и способ достижение цели.
- Кальварейцы, рыцари просвещения, - внезапно прошептал странник. Кажется он сам не мог поверить собственным словам.
- Совершенно верно, - откликнулся незнакомец. - Мое имя, Густав де Бреньи, родом с западной Фириции.
- Рыцарь? - теперь настала пора удивляться Тальпе. Раньше она никогда не слышала такого странного обозначения или звания. Впрочем, стоило ли теряться в догадках. И она просто спросила: - А кто такие эти самые рыцари?
Густав наградил девушку пренебрежительным взглядом, словно она сготовила ему суп из болотных лягушек.
- Ваше невежество меня поражает, молодая леди.
- Невежество? Да как ты смеешь! - она едва удержалась, чтобы не накинуться на обидчика.
- Хватит! - резко оборвал ее Дар. - Помолчите оба!
Присев возле крайнего тела, странник вытянул руки перед собой и опустил голову. Наступила тишина. Только неприятная капель, не послушав странника, продолжала свой непрерывный счет.
Время шло, но Дар продолжал молчать. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Тальпа и Густав обменялись растерянными взглядами, и в этот самый момент, странник встрепенулся и быстро спросил:
- Сколько вас было?
- Пятеро, - медленно протянул рыцарь.
- Укрылись от непогоды?
- Да, начался сильный ураган.
- А что было дальше?
- Я не помню.
- Вспоминай! - потребовал странник.
- Не помню!
Покинув свой каменный насест, Дар оказался рядом с рыцарем - так близко, что их уста едва не сомкнулись. Большой палец коснулся лба Густава.
- Вспоминай! Иначе обретешь свое ложе рядом с ними, - он указал на мертвецов, и его палец буквально впился в кожу.
4
Тьма была настолько густой, что казалось она может не просто окутать, а пожрать все живое даже жалкой крупинки. Рыцарь устало приподнял голову, которая отчего-то весила тяжелее пушечного ядра. Попытался оглядеться еще не осознавая, что не сможет различить даже кончиков собственных пальцев.
Тогда он решил подать голос. Тихий, нерешительный, будто его горло выдержало не одну веселую песню. Впрочем, так оно и было. Он прекрасно помнил, как еще пару часов назад со своими собратьями по оружию распил целый бочонок вина. Потом оставил на смене Ганца, дал ему пару неразборчивых указаний, и благополучно отправился спать. Все вроде бы так. Но ведь лампады должны были гореть как минимум шесть, а то и все восемь часов.
Рыцарь вновь охнул и назвал всех по именам. И опять ответом стала тишина. Лишь отдаленный шорох вырвался из пустоты и мгновенно исчез, как и не бывало.
Сбивчивые предположение заставили рыцарский гнев немного поутихнуть.
Поэтому он рассудил очень просто. Ему необходимо встать, найти лампу, зажечь огонь и собственными глазами убедиться, что все в порядке, а не потворствовать тревожным рассуждениям. Потянувшись за мечом, Густав уже собирался опереться на колено, но тут его рука нащупала нечто крохотное, но твердое, напоминающее сухую ветку. Только это была вовсе не ветка. Мысли хаотично закружились в голове, ну а ладонь, в панике, принялась шарить по земле, словно ища опровержение. И нашла. Правда легче от этого не стало. Напротив, когда рыцарь приблизил находку к себе, то ощутил как по спине пробежал неприятный холодок.
Образ гладкого с трещинами и дырами для глаз черепа нарисовался вполне осознано. В ужасе Густав откинул находку и мгновенно вскочил на ноги.
Когда походный фонарь - лампады он так и не обнаружил - оказался у него в руках, прыгающие искры упрямо отказывались попадать на фитиль. А всему виной пальцы - они дрожали, словно у знатного пропойцы.
- Сохрани меня спаситель! Избавь от чар дьявольских и его мрачных соратников, слуг его малых и великих, - шептал себе под нос рыцарь. Но от этого не становилось легче.
Как же ему хотелось верить, что все это обычный ночной кошмар. Однако факты упрямо твердили обратное.
Тусклый свет все-таки вырвался из стеклянного заточения, фонарь мгновенно взмыл вверх, пытаясь отвоевать у тьмы как можно больше пространства. И когда это произошло, все сомнения отошли на второй план. Истина оказался ужаснее самого жуткого кошмара.
Густав очутился в аду!
Сколько времени прошло с момента осознания до способности снова двигаться, Густав не помнил. Подняв фонарь, он молча направился к лежащем у стены мертвецам. Впрочем, когда он приблизился, то испытал новый приступ страха, связанного с полным непониманием происходящего. Еще пару часов назад его братья по ордену были живы, а теперь от них остались лишь жалкие кости завернутые в истлевший саван. И именно этот факт, выбивался из последовательной цепочки событий. Даже если предположить, что здесь имело место смертоубийство, то внешний вид мертвецов не вписывался ни в одну более менее правдоподобную историю. Ведь по всем признаком они пролежали здесь целую прорву времени исчисляемую сотней лет.
- Избавь меня от происков сатаны, зримых и не зримых, - промямлил рыцарь.
Стоя на коленях Густав молился, отчаянно и самозабвенно, как не делал этого никогда в жизни. Даже в день начала Освободительного похода в далекие Карские пустыни.
Призрачный свет изнывал в стеклянной колбе, толи желая вырваться наружу, толи совершая последние потуги перед тем как раствориться во мраке. В эту самую минуту внутри склепа зародились первые тени безумия.
Шепот раздался совсем близко. Возле самого уха. Рыцарь вздрогнул, в руке блеснул фамильный кинжал с крупным гранатовым камнем в рукояти.
- Кто здесь?
Настороженный взгляд заметался по неровным стенам, где во всю выплясывали огненные тени.
- Я требую назваться!
Но и на этот призыв никто не откликнулся.
Ринувшись к одному из тюков - тех самых, в которые их рыцарская пятерня упаковала реликвии разграбленного в Берге храма, Густав срезал веревки и стал судорожно рыться среди вещей. Он искал одну ценность, что местные жрецы называли своим оберегом. Они умолили оставить ее в стенах своей молельни. Но рыцари святого ордена поступили иначе.
Густав судорожно вспомнил слова которым не придал значения тогда, и которые сейчас прозвучали в его голове предупреждающим набатом.
« Изменить мир легко, вернуть все на свои места - невозможно».
Среди резной утвари и золотой посуды, он все-таки нашел ее - небольшую фигуру башни, которая имела множество углов и зазоров, будто шестопер. Именно эту странную реликвию рыцарь хотел преподнести своему духовному отцу, кардиналу Гардиушу Блану. Но коварная судьба распорядилась иначе.
Водрузив перед собой трофей из разграбленной молельни последователей Гора, рыцарь извлек меч из ножен, произнес короткую молитву. И совершил замах.