— Расскажите мне о вашей сестре, — попросила я Уира, который всматривался в пространство за мной, пытаясь понять, куда я уставилась.
Спустя мгновение он проговорил:
— Она не самая лучшая мать, но и не худшая. Периодически влипает во всякие неприятности. Наркотики, причем не только травка. Иногда тащит по мелочи из магазинов. В общем, все как обычно.
Как обычно? Интересное оправдание.
— А в последнее время? — спросил Барбер. Я передала его вопрос Уиру.
— Я ее не видел уже год. Понятия не имею, чем она занимается.
Интересно, а ее расспрашивали об исчезнувшем мальчике?
— А как насчет…
— А могла она впутаться во что-то посерьезнее?
Я сердито оглянулась на Барбера, который меня перебил — ох уж эти адвокаты! — и послушно повторила вопрос. Барбер моего взгляда не заметил. Зато заметил Уир.
— От Джени, — признался он, с подозрением посмотрев на меня, — всего можно ожидать.
— Вы хотите сказать…
— Быть может, она кому-то задолжала? И этот негодяй в отместку похитил…
— Хватит, — прошипела я сквозь зубы. — Вопросы здесь задаю я. — Я старательно изображала чревовещателя, как будто от того, что я не шевелю губами, мистер Уир не мог меня услышать. Или увидеть, как я притворяюсь, будто ни с кем не разговариваю.
Барбер смущенно посмотрел на меня.
— Извините, — опомнившись, проговорил он. — Не могу избавиться от мысли, что упустил что-то важное, а оно все это время было у меня перед глазами.
Ну вот, теперь я чувствовала себя виноватой.
— Нет, это вы меня извините, — ответила я. На сердце кошки скребли, но я удерживала на лице дурацкую улыбку: так у меня не шевелились губы. — Зря я на вас набросилась.
— Нет-нет, вы правы. Я сам виноват.
Я повернулась к мистеру Уиру:
— Извините. Голоса в голове.
Выражение его лица изменилось, но не так, как я ожидала. В его взгляде вдруг промелькнула… надежда.
— Вы правда умеете делать то, что они говорят?
Я не поняла, что он хочет сказать — кто такие «они» и что, по их утверждению, я якобы умею делать, — и вопросительно подняла брови.
— Кто это «они»?
Он подался вперед, как будто это могло помочь мне лучше расслышать его слова из-за стекла.
— Я слышал, что говорили надзиратели. Они удивились, что вы приехали ко мне.
— Почему? — в свою очередь удивилась я.
— Они сказали, что вы распутываете дела, которые никому не по зубам. Что вы можете раскрыть преступление даже многолетней давности.
Я закатила глаза:
— Ради бога, это было всего один раз. Мне просто повезло.
Тогда ко мне пришла женщина, которую убили еще в пятидесятых годах. Я убедила дядю Боба помочь ей, и мы вместе закрыли ее дело. Без него я бы не справилась. Или без новых технологий, которыми располагают представители правопорядка. Разумеется, то, что женщина точно знала, кто ее убил и где искать орудие убийства, облегчило нам работу. Пасынок бедняжки оказался сволочью.
— Об этом они не говорили, — продолжал мистер Уир. — Они утверждали, что вы знаете то, чего никто не знает.
Ого.
— Кто это сказал?
— Одна из наших надзирательниц замужем за копом.
— Ах вот оно что. Все ясно. На самом деле копы не верят, что…
— Мисс Дэвидсон, мне наплевать, во что верят копы. Я лишь хочу знать, действительно ли вы можете делать то, что они говорят.
С моих губ слетел печальный вздох.
— Не хочу вселять в вас ложную надежду.
— Мисс Дэвидсон, одно ваше присутствие уже вселяет надежду. Извините, но это так.
— Вы тоже меня извините, мистер Уир, но, скорее всего, наши шансы невелики.
— И все-таки они выше, чем сегодня утром.
— Если вам хочется так думать, я не могу вам помешать, — сдалась я.
— Но вы все-таки можете то, о чем они говорили.
Мне не хотелось внушать бедолаге лишнюю надежду; от напряжения у меня свело спину, я ссутулилась. Легко верить в мои способности, если это может помочь делу. Вот только я не представляла, насколько мои таланты пригодятся в данном конкретном случае. А вдруг сама надежда пойдет мистеру Уиру на пользу? Хоть какая-то да поддержка.
— Да, мистер Уир, я могу то, о чем они говорили. — Я подождала, пока эта ценная информация дойдет до него, пока потрясенное выражение на его лице сменится обычным, и продолжала: — Прежде чем отправить в тюрьму, вас отвезут в приемник-распределитель «Лос Лунас». Если хотите, я договорюсь с лунатиками и буду вас навещать. Рассказывать, как идут дела.
Наконец он неохотно улыбнулся:
— Я был бы рад.
— У вас еще есть вопросы? — краешком губ спросила я у Барбера.
Он по-прежнему был погружен в свои мысли и только отрицательно покачал головой.
— Ладно, — сказала я Уиру, — до скорой встречи.
Повесив трубку, я стала запихивать блокнот и ручку в сумку, как вдруг на меня снизошло озарение. Или что-то вроде того. Я вернулась и постучала по стеклу, подзывая мистера Уира.
Надзиратель позволил ему снова взять трубку.
— Сколько ему лет? — спросила я и, прижав трубку плечом к уху, лихорадочно пролистала блокнот и щелкнула ручкой.
— Простите, кому?
— Вашему племяннику. Сколько ему лет?
— А! Ему пятнадцать. Было пятнадцать. Сейчас уже, кажется, шестнадцать.
— Его до сих пор не нашли?
— Я, по крайней мере, об этом ничего не знаю. А что…
— А сколько лет было тому парнишке? Ну, которого обнаружили у вас на заднем дворе?
— Догадываюсь, куда вы клоните, — заметил Барбер.
— Тоже пятнадцать. Вы думаете, тут есть какая-то связь?
Подмигнув Барберу, я наклонилась к мистеру Уиру. Теперь и в моих глазах светилась надежда.
— Наверняка. И я из кожи вон вылезу, чтобы разобраться, какая именно.
* * *
Меньше всего мне хотелось торопиться с выводами, но я не могла отделаться от ощущения, что ребята тусовались в одной компании. Два парня одного возраста, происхождения и круга общения — один исчез, а второй убит. Нюхом чую, что эти два дела связаны, а чутье у меня, как у собаки.
Мне нужны были документы, оставшиеся у Барбера, но не хотелось общаться с Норой, секретаршей адвокатов. Если она такая же, как остальные секретарши, которых мне доводилось встречать, то власти у нее лишь чуточку меньше, чем у Бога, и едва ли ей понравится, если я начну везде совать нос и расспрашивать. Намного проще забраться в контору без спроса. Но для этого надо дождаться ночи.
Тем временем дядя Боб собирал всю имеющуюся у полиции информацию по делу, а Барбер отправился к сестре мистера Уира, чтобы проверить, не общалась ли она в последнее время с Тедди, его пропавшим племянником. Прежде чем пообщаться с ней лично, я решила снарядить Барбера на разведку, а тем временем смотаться в офис и хорошенько покопаться в интернете. Выйдя из тюрьмы, я открыла телефон и позвонила Куки.
— Привет, шеф, — поздоровалась она. — Готовишь побег?
— Не-а. Хочешь, верь, хочешь, нет, но они отпустили меня с миром.
— Вот сумасшедшие. И о чем они только думают?
— Наверно, о том, что от меня больше хлопот, чем пользы.
Куки хихикнула.
— Тебе звонили три клиента, но ничего срочного нет. Миссис Джордж по-прежнему клятвенно утверждает, что муж ходит налево, и хочет встретиться с тобой сегодня днем.
— Нет.
— Это я ей и ответила, только не так многословно, — пошутила Куки. — Все остальное подождет. Ну, как у тебя дела?
— Спасибо, что спросила, — усмехнулась я, выходя из стеклянных дверей. Поискала глазами Билли, но у того, очевидно, нашлись дела поважнее. — За завтраком адвокаты сообщили мне интересные новости.
— Да ну? И насколько интересные?
— Чертовски.
— Звучит многообещающе.
— Не могла бы ты найти список тюремных заключенных и поискать там имя «Рейес»?
— Список заключенных?
Я скривилась. В ее устах это прозвучало как-то… мерзко.
— Ага, долгая история.
— В нем примерно две сотни заключенных и/или условно-досрочно освобожденных с такой фамилией.
— Быстро ты управилась. Поищи на имя.
Куки щелкнула мышкой и сказала:
— Уже лучше. Таких всего четыре.
— Отлично. Ему сейчас должно быть около тридцати.
— Такой один.
Я замерла, не успев вставить ключ в замок дверцы машины.
— Один? Правда?
— Рейес Фэрроу.
Сердце нервно застучало у меня в груди. Неужели это действительно он? Неужели спустя все эти годы я наконец-то его нашла?
— У них есть фото? — спросила я. Куки не ответила, и я повторила вопрос. — Куки? Ты тут?
— Боже, Чарли. Он… это он.
У меня выпали ключи; дрожащей рукой я оперлась о Развалюху.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда его не видела.
— Он невероятно красив. В точности как ты описывала.
Я постаралась дышать ровнее. Если уж на то пошло, у меня под рукой даже не было бумажного пакета.
— Я никогда не видела такого… не знаю, как и сказать. Такого разъяренного и потрясающе красивого мужчины.
— Значит, это он, — согласилась я, не сомневаясь, что она нашла того, кого нужно.
— Я тебе сейчас пришлю его фото.
Я смотрела на телефон, дожидаясь сообщения. Спустя несколько долгих секунд на экране появилась картинка, и я чуть не упала. Медленно я опустилась на подножку, не в силах оторвать глаз от экрана.
Куки была права. Он выглядел свирепо, выражение лица было одновременно настороженным и взбешенным, как будто предупреждало надзирателей, чтобы те держались подальше. Для их же собственной безопасности. Даже при скудном освещении в его глазах угадывался с трудом сдерживаемый гнев. Когда его фотографировали, Рейес отнюдь не выглядел довольным жизнью обывателем.
— Он по-прежнему значится среди заключенных. Интересно, как часто обновляют эти списки. Чарли? — окликнула меня в трубке Куки, но я не могла отвести взгляд от фотографии. Кажется, подруга догадалась, что мне нужно прийти в себя, и молча ждала.
Наконец мне удалось справиться с волнением. Я прижала трубку к уху и наклонилась, чтобы поднять ключи. — Я поеду повидать Рокета.
* * *
Решив убить одним выстрелом двух зайцев, я свернула в переулок и припарковалась у мусорного контейнера, молясь, чтобы соседи не догадались, что я намерена забраться в их заброшенную психбольницу. В пятидесятых правительство ее прикрыло, и в конце концов больницей завладела местная банда байкеров, они же соседи. Они называли себя «Бандитами» и не любили незваных гостей. В доказательство байкеры держали ротвейлеров.
Когда я подошла ближе, меня бросило в дрожь — и не только из-за ротвейлеров. Мне нравились больницы. В колледже по выходным я обожала бродить по заброшенным психиатрическим лечебницам. Призраки, которых я там встречала, были бодры, энергичны и полны жизни. В ироническом смысле, поскольку они были мертвы.
В этой же больнице обитал один из самых моих любимых сумасшедших. Жизнь Рокета — пока он еще не оставил мир живых — была загадочней Бермудского треугольника, но мне удалось выяснить, что его детство пришлось на годы Великой депрессии. Его сестра умерла в детстве от пылевой пневмонии, и хотя я никогда ее не встречала, он говорил, что она по-прежнему здесь, составляет ему компанию.
Рокет во многом походил на меня. У него тоже от рождения было предназначение, своя цель. Но никто не понял его дара. После смерти сестры родители сдали сына на попечение психиатрической больницы штата Нью-Мексико. Долгие годы непонимания, неправильного лечения да время от времени электрошоковой терапии — и от Рокета не осталось и доли того человека, которым он, по всей вероятности, был когда-то.
Во многом он напоминал сорокалетнего ребенка с банкой печенья, вот только его банкой стал обшарпанный, заколоченный наглухо дурдом, а печеньями — имена, бесчисленные имена тех, кто умер, которые он день за днем вырезал на стенах больницы. Последний архивариус. Едва ли святой Петр имел что-то против Рокета.
Вот разве что не дал карандаша.
У меня дух захватило от волнения. Я могла одним махом выяснить, жив ли еще Тедди, племянник Марка Уира (я скрестила пальцы), и спросить про Рейеса. Рокет мгновенно узнавал о каждом, кто умирал, и никогда не забывал имен. От объема информации, которую он постоянно держал в голове, здоровый человек тронулся бы умом — быть может, и на его характере это отразилось.
Двери и окна лечебницы давным-давно забили досками. Я крадучись обогнула здание, прислушалась, не раздастся ли цоканье собачьих коготков, и пролезла на животе в окно подвала, которое взламывала каждый раз, как приходила. В этой больнице меня еще не ловили — и хорошо, потому что в противном случае я, наверно, осталась бы без ноги или без руки, — но однажды все-таки попалась в заброшенной психушке неподалеку от Лас-Вегаса. Шериф меня арестовал. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, именно тогда я впервые почувствовала слабость к мужчинам в форме. Шериф был чертовски сексуален. Он надел на меня наручники. С той минуты моя жизнь изменилась навсегда.
— Рокет! — позвала я, влетев головой в стол и споткнувшись о собственные ноги. Отряхнулась, включила светодиодный фонарик и направилась к лестнице. — Рокет, ты здесь?
На первом этаже никого не было. Я пересекла вестибюль, с изумлением рассматривая тысячи тысяч имен, вырезанных на оштукатуренных стенах, и поднялась по черной лестнице на второй этаж. Повсюду в беспорядке валялись брошенные книги и мебель. Большинство поверхностей испещряли граффити — следы бесчисленных вечеринок, которые годами устраивали в заброшенном здании, вероятно, задолго до того, как больницу облюбовали байкеры. Если верить надписям, выпуск 1983-го гулял до зари, а Патти Дженкинс была шлюхой.
Многообразие языков, на которых Рокет вырезал на стене имена, приводило меня в восхищение. Там были и хинди, и китайский, и арапахо, и фарси.
— Мисс Шарлотта, — с озорным смешком произнес у меня за спиной Рокет.
Я подскочила на месте и стремительно обернулась:
— Рокет, чертенок!
Ему нравится меня пугать, и поэтому, приезжая в больницу, я каждый раз притворяюсь, что буквально умираю от ужаса.
Он расхохотался во все горло и едва не задушил меня в объятиях. Габаритами Рокет напоминал помесь пушистого гризли и колобка. У него было детское лицо, веселый нрав, а в людях он видел только хорошее. И обожал ворчать. Я всегда жалела, что не знала его, когда он еще был жив, до того, как власть в буквальном смысле поджарила его мозг. Был ли он ангелом смерти, как я? Я точно знала, что при жизни он мог видеть призраки умерших.
Рокет отпустил меня и смешно нахмурился:
— Вы никогда не приходите меня проведать. Никогда.
— Никогда? — передразнила я.
— Никогда.
— Но ведь сейчас я здесь, верно?
Он угрюмо пожал плечами.
— К тому же мне каждый раз приходится держать ухо востро, чтобы не попасться ротвейлерам.
— Вы правы. У меня для вас столько имен. Просто уйма.
— У меня маловато времени…
— Нечего им здесь делать. Нет-нет-нет. Им надо уйти. — Рокет обожал поболтать и всегда сообщал мне имена тех, кто умер, но еще не ушел.
— Ты прав, дружище, но на этот раз у меня для тебя тоже есть имя.
Он умолк и растерянно посмотрел на меня:
— Имя?
Я решила начать с имени человека, который, насколько я знала, уже ушел.
— Джеймс Энрике Барилья, — назвала я имя парнишки, которого нашли убитым у Марка Уира на заднем дворе.
— Ага. — Рокет погрузился в размышления.
Грязная уловка — вот так кидаться именами, но мне нужно было, чтобы Рокет сосредоточился. Времени оставалось мало. У меня была назначена встреча с одним типом, который занимался незаконными делишками. Без его помощи проникнуть в офис к адвокатам мне не удастся.
Рокет мгновенно узнал имя и устремился туда, где его написал. К несчастью, он срезал путь, проходя сквозь стены. Я изо всех сил старалась не отставать, мчалась, огибая углы и распахивая двери, надеясь, что ветхий пол меня выдержит.
— Рокет, подожди. Не бросай меня.
В ответ я услышала, как он бормочет себе под нос имя на кухне внизу. Я споткнулась о сломанный стул, выронила фонарь, и он скатился вниз по ступенькам. В тот же миг Рокет очутился возле меня.