— Ужас как неудобно.
Мы стояли перед его домом, прислонившись к Развалюхе, и смотрели на проезжавшие мимо машины. Поднялся ветер. От его ледяного дыхания у меня по коже побежали мурашки, и я обхватила себя руками, радуясь, что догадалась надеть свитер под куртку.
— Простите, — сказал Сассмэн. — Я хотел вернуться вместе со всеми. Но…
— Не волнуйтесь. Вам многое пришлось пережить. Я все понимаю.
— Что вам удалось выяснить?
Я посвятила адвоката в ход событий, и, похоже, он приободрился:
— Так вы думаете, дело в торговле людьми?
— Мы придумали неплохой план. Если хотите, расскажу.
— Конечно.
Вот и хорошо. Кажется, Сассмэн воспрял духом. Он на мгновение задумался, а потом спросил:
— А можно я пока влезу в ваше тело и через вас пообщаюсь с женой?
Я подавила усмешку.
— Такое бывает только в кино.
— А можете тогда просто затащить в постель мою жену, притворившись, что в вас мой дух?
— Нет.
— Я заплачу. У меня есть деньги.
— Да? И сколько же вы собираетесь мне предложить?
* * *
Я пробралась в офис «Сассмэн, Барбер и Эллери», бросила флешки в ящик стола Барбера и еще раз все обыскала на случай, если что-то пропустила. К счастью, Норы не было. В противном случае она бы обнаружила пропажу флешек и закатила мне скандал.
Теперь на встречу с одноклассницами Рейеса. Закусочная Дейва казалась декорацией из пятидесятых годов; образ дополняли жестяные вывески и яично-шоколадная крем-сода, в которой, как ни странно, не было ни яиц, ни крема. Я вошла внутрь, и мне помахали две женщины, сидевшие в кабинке в углу. Удивившись, откуда они узнали, как я выгляжу, я приблизилась к их столику.
— Чарли? — спросила одна, крупная, высокая и поразительно красивая, с короткими темными волосами и широкой улыбкой.
— Это я. Как вы догадались?
Вторая, латиноамериканка с прекрасной кожей и вьющимися волосами, стянутыми в хвост, рассмеялась.
— Ваша помощница сказала, что вы, скорее всего, окажетесь единственной девушкой в заведении, по которой скажешь, что она с гордостью носит имя Чарли Дэвидсон. А я Луиза.
Я пожала руку Луизе и ее подруге.
— Я Кристал, — представилась она. — Мы только что сделали заказ. Хотите есть?
Усевшись за столик в круглой кабинке, я заказала гамбургер и диетическую колу.
— Я вам передать не могу, как рада, что вы согласились со мной встретиться.
Они рассмеялись какой-то своей невысказанной шутке, потом, сжалившись надо мной, пояснили:
— Мы хватаемся за любую возможность поболтать о Рейесе Фэрроу.
— Надо же, — удивилась я. — Я тоже. Вы хорошо его знали?
Покосившись на Кристал, Луиза призналась:
— Рейеса Фэрроу никто толком не знал.
— Вот разве что Амадор, — добавила Кристал.
— Точно. Совсем забыла, что он общался с Амадором Санчесом.
— Амадор Санчес? — Я открыла сумку и достала досье Рейеса. — Амадор Санчес вместе с ним сидел в тюрьме. В одной камере. Вы хотите сказать, что они дружили и до тюрьмы?
— Амадор сидел в тюрьме? — широко раскрыв глаза, переспросила Кристал.
— Тебя это удивляет? — Луиза приподняла тонкую бровь.
— Вообще-то да. Он был хороший парень. — Она посмотрела на меня. — До встречи с Амадором Рейес всех сторонился. Но они быстро подружились.
— Расскажите мне о Рейесе.
У меня сердце колотилось от любопытства и нетерпения. Я так долго его искала, а в итоге он сам меня нашел, и оказалось, что он — Злодей. Как же я раньше не догадалась?
Луиза рассматривала салфетку, которую сложила лебедем.
— Все девчонки в школе были в него влюблены, но он держался очень скромно и… замкнуто.
— Рейес был очень умный, — добавила Кристал. — Я всегда считала его лентяем, но он был не так прост, как казалось.
— Всегда ходил в капюшоне, — перебила Луиза. — Носил свитера с капюшоном и всегда поднимал капюшон. За это ему постоянно попадало. Но он не сдавался.
— Каждый день, — подхватила Кристал, — он приходил в класс в капюшоне, надеясь, что ему это как-то сойдет с рук, а учитель каждый раз заставлял его снять капюшон.
Луиза подалась ко мне; ее темно-карие глаза блестели.
— Вы поймите, даже за то короткое время, что мы вместе учились, это превратилось в настоящий ритуал. Не для него, не для учителей, а для девчонок.
— Для девчонок?
— Ага, — мечтательно кивнула Кристал. — Каждый раз наступала такая тишина, что было слышно, как муха пролетает. Рейес поднимал руки, опускал капюшон, и это было такое откровение, словно нам являлся Господь Бог.
Я живо представила себе эту картину. Вот открывалось его прекрасное лицо, заставляя трепетать сердца; кровь приливала к щекам, и девочки вздыхали в унисон.
Покопавшись в памяти, Луиза припомнила:
— Он был очень умный. Ходил в один математический класс с нашей подругой Холли и всегда получал высшие баллы. Все тесты писал лучше всех.
— Мы вместе занимались английским и естественными науками. Как-то мистер Стоун дал нам контрольную, — вступила Кристал, — и Рейес получил за нее сто баллов. А мистер Стоун сказал, что он списывал, потому что некоторые темы в школе вообще не проходили, это был материал колледжа.
— Да-да, я тоже помню. Мистер Стоун заявил, что Рейес никак не мог получить сто баллов. А Рейес такой: «Да пошел ты, я никогда не списываю», а мистер Стоун ему: «Нет, ты списал» — и потащил Рейеса к директору.
— Тогда дежурила Сьюзи, помнишь? — спросила Кристал у Луизы. Та кивнула. — Она рассказывала, что они вошли в кабинет и мистеру Стоуну не поздоровилось, потому что директор заявил, что Рейес всегда получает сто баллов и мистер Стоун не имеет права обвинять его в том, что он якобы списывал.
— Он когда-нибудь проходил тест на IQ?
— Да, — кивнула Луиза. — Директор заставил его пройти тест, потом объявились какие-то типы из Комитета по вопросам образования, хотели поговорить с Рейесом, но его семья уже переехала.
Я в этом и не сомневалась. По милости отца Рейеса семья все время переезжала. Чтобы не связываться с властями.
— Мне по-прежнему не верится, что он убил отца, — призналась Кристал.
— Он его не убивал, — подтвердила я и задумалась, обоснованна ли моя уверенность, или же мне просто хочется так думать?
Женщины с удивлением уставились на меня. Наверно, не стоило этого говорить, но мне хотелось привлечь их на свою сторону. На сторону Рейеса. Я рассказала им о вечере, когда впервые увидела его, о том, как отец избил его до полусмерти, и о сестре, которая оставалась в квартире. Официант принес заказ; я остановилась, дожидаясь, пока он уйдет, и продолжала:
— Вот поэтому я здесь. Мне нужно найти его сестру.
Я объяснила им, что произошло в тюрьме, рассказала, что Рейес в коме, но женщины так и не смогли вспомнить его сестру.
— Только она может помешать руководству тюрьмы отключить его от аппарата. Быть может, вы знаете кого-то, кто с ней общался?
— Мне нужно позвонить, — сказала Луиза.
— И мне. Может, кого-нибудь удастся найти. Сколько у нас времени?
Я посмотрела на часы:
— Тридцать семь часов.
* * *
По пути домой я позвонила Куки и попросила ее найти мистера Амадора Санчеса. Похоже, он единственный, кто знает о Рейесе что-то существенное. Было поздно, но Куки мало что любила больше, чем охоту на теплокровного американца. Дайте ей имя — и она вцепится в него, как питбуль в кость.
Не успела я повесить трубку, как мой телефон зазвонил. Это оказалась Кристал. Они с Луизой вспомнили, что ее кузина, в то время восьмиклассница, дружила с девочкой, которая иногда обедала вместе с сестрой Рейеса. Негусто, но все-таки больше, чем у меня было пять минут назад. Они пытались дозвониться до кузины, но никто не брал трубку, и они оставили ей сообщение с моим именем и номером телефона.
Записав данные и несколько тысяч раз поблагодарив собеседницу за помощь, я забежала в супермаркет за самым необходимым: кофе, кукурузными чипсами и авокадо для гуакамоле. Его много не бывает.
Выбравшись из джипа, я услышала, как кто-то окликнул меня по имени, обернулась и увидела Хулио Онтивероса. Он был выше, чем мне показалось в участке.
Я закрыла дверь автомобиля и пошла взять сумки из багажника.
— Без наручников вы лучше выглядите, — бросила я через плечо.
Он последовал за мной.
— Вы тоже лучше выглядите без моих наручников.
Ого. Придется отвергнуть ухаживания. Я повернулась к нему лицом. С этим надо разделаться одним махом.
— Медаль вашего брата за «Бурю в пустыне» лежит в тетиной шкатулке с драгоценностями.
На его лице отразилось разочарование.
— Фигня. Я там искал.
Онтиверос шагнул ближе. Его глаза сверкали от злости: он боялся, что его одурачили.
— Она меня предупредила, что вы так и скажете, — ответила я и открыла багажник. — Не в той шкатулке. А в другой, которая спрятана в подвале. За старым сломанным холодильником.
Он замолчал и задумался.
— Не знал, что у нее была еще одна шкатулка.
— Никто не знал. Она ее прятала. — Я взяла одной рукой две сумки и потянулась за третьей. — Бриллианты тоже там.
Это удивило его еще больше.
— Так у тетки и правда были бриллианты? — переспросил Онтиверос.
— Да, немного, но она хранила их для вас. — Я умолкла и смерила его взглядом. — Наверно, она считает, что для вас еще не все потеряно.
Он задохнулся от изумления, как будто новость врезала ему под дых, и прислонился к Развалюхе.
— Но откуда… Как вы могли…
— Долгая история, — перебила я, заперла Развалюху и направилась к подъезду.
— Постойте. — Онтиверос побрел за мной. — Вы сказали, что знаете, где найти три вещи, которые мне нужнее всего в жизни. А это только две.
Его по-прежнему мучили сомнения. В голове у него, точно хомяк в колесе, крутились одни и те же мысли: он пытался понять, откуда мне все известно. Я бы тоже хотела это знать.
— Ах да. — Я переложила пакеты в одну руку, а другую запустила в сумку, висевшую у меня на плече. — Нет-нет, что вы, — с сарказмом проговорила я, — не нужно мне помогать. — Онтиверос сложил руки на груди и ухмыльнулся. Чего ради я с ним вожусь? Наконец я выудила из сумки ручку. — Дайте руку.
Приблизившись, он протянул мне руку, и я записала у него на ладони телефон. Хулио подошел еще ближе и, взглянув на номер, зловеще улыбнулся:
— Это не то, чего мне хочется больше всего на свете.
Я не смутилась, шагнула к Онтиверосу и заглянула ему в глаза. Он отступил на шаг, но расплылся в широкой ухмылке.
— Хосе Онтиверос.
Он замер. Улыбка сползла с лица Хулио; он всмотрелся в ладонь.
— Он в приюте в Корпус-Кристи. [16]Но постоянно в разъездах. Моей помощнице понадобилось два часа, чтобы его отыскать, даже несмотря на информацию, которую нам дала ваша тетя.
Хулио ошеломленно молчал, с недоверием рассматривая номер на ладони.
— Два часа? — наконец вымолвил он. — Я искал брата…
— Два года. Знаю. Ваша тетя мне сказала. — Я подхватила пакеты, и от их тяжести у меня задрожала рука. — Если вы по-прежнему сомневаетесь, да, тетушка Есения за вами присматривает. Она просила вам передать, чтобы вы взяли себя в руки, перестали влипать во всякое… не пойми что — я перефразирую ее слова — и нашли брата. Кроме вас, у него никого нет.
Выполнив свою часть сделки, я развернулась и вошла в подъезд, пока этот мачо не опомнился. Ему есть над чем подумать.
Выйдя из лифта на своем этаже, я обратила внимание, что на площадке темно, но почти не насторожилась. Сколько лет прошло, как я здесь поселилась, а управляющий никак не может починить проводку.
Я искала в сумочке ключи, как вдруг из темного угла возле моей двери послышался голос:
— Мисс Дэвидсон.
Опять? Серьезно?
Сегодня, около половины девятого утра, я исчерпала собственный запас терпения по поводу общенациональной недели «Убей или покалечь Чарли Дэвидсон». После чего вооружилась. Я выхватила глок из кобуры и прицелилась в темноту. Тот, кто прятался в углу, не был призраком. Я разглядела его, несмотря на слабое освещение. Незнакомец сделал шаг вперед, и у меня перехватило дыхание. Тедди Томас. Его невозможно было не узнать. Вылитый дядя.
Стараясь не делать резких движений, он поднял руки вверх.
Я опустила пистолет.
— Мисс Дэвидсон, я не хотел на вас нападать.
Я снова подняла пистолет и вопросительно нахмурилась. Подумала было швырнуть в парня пакеты и убежать, но авокадо были дорогие. Черт бы побрал мою слабость к гуакамоле.
Тедди замер на полпути и поднял руки повыше. В свои шестнадцать он перерос меня на добрых три дюйма.
— Я думал… я думал, что вы — одна из подручных Прайса. Мы заметали следы, и я решил, что он нас опередил.
— Так это ты ударил меня на крыше?
Он оскалился. У парня были рыжеватые волосы и светло-голубые глаза. Точно у кинозвезды или спасателя.
— Я ударил вас в челюсть. Мы одновременно оказались на крыше.
Я бросила на него убийственный взгляд и процедила:
— Молодец, нечего сказать.
Он хмыкнул и снова посерьезнел.
— Когда вы свалились с крыши, я решил, что мне конец. Теперь меня на всю жизнь упекут в тюрьму.
Опустив пистолет, я открыла дверь квартиры.
— Как дядю?
Тедди поспешно опустил глаза:
— Карлос должен был с этим разобраться.
— Карлос Ривера? — удивленно уточнила я.
— Да. Я уже несколько дней его не видел.
Тедди вошел за мной в квартиру, закрыл дверь и запер на замок. В другое время меня бы это встревожило, особенно учитывая новый неофициальный праздник и все такое, но я понимала, что парню пришлось немало пережить. После всего произошедшего он больше не хотел рисковать.
А еще в комнате оказался Рейес. Я едва не споткнулась, заметив у окна темную пелену тумана. Потом я почувствовала его. Исходивший от него жар и напряжение. В комнате запахло полуночной бурей в пустыне.
— Присаживайся. — Я указала Тедди на табурет возле барной стойки, притворяясь, будто все в порядке. Я носилась по кухне, не останавливаясь ни на секунду, чтобы он не заметил, как я дрожу от присутствия Рейеса. Сначала я включила кофеварку, потом убрала продукты в холодильник. Заметив, что у Тедди тоже трясутся руки, я достала ветчину, индейку, салат и помидоры.
— Я голодна как волк, — солгала я. — И как раз собиралась сделать себе сэндвич. Хочешь?
Он вежливо покачал головой.
Нахмурясь, я посмотрела на него:
— Ты просто никогда не пробовал моих сэндвичей.
В глазах Тедди блеснуло отчаяние, подтверждавшее, что он действительно проголодался.
— С ветчиной, индейкой или с тем и с другим? — спросила я; можно подумать, если я решила его накормить, у него оставался выбор.
— Наверно, с тем и с другим. — Парень неуверенно пожал плечами.
— Правильно. Себе сделаю такой же. А теперь — самое сложное.
Он озабоченно нахмурился.
— Газировку, чай со льдом или молоко?
Тедди перевел взгляд на кофеварку; по его губам скользнула улыбка.
— Может, сэндвич с молоком, а потом выпьешь кофе?
Он снова пожал плечами, но уже в знак согласия.
— Мы вычислили, что во всем виноват Бенни Прайс, — сообщила я и положила на его хлеб третий кусок ветчины. — Расскажи мне про вечер, когда умер твой друг.
Парнишка понурился: ему не хотелось об этом говорить.
— Тедди, нам надо вызволить твоего дядю из тюрьмы и засадить туда Прайса.
— Я даже не знал, что дядю Марка арестовали. Как он мог кого-то убить? Это же просто смешно, — фыркнул Тедди. — Он самый тихий и спокойный человек, которого я когда-либо встречал. Не то что моя мать, уж поверьте.
— А после возвращения ты виделся с мамой?
— Нет. Отец Федерико пообещал по возвращении устроить нам встречу, так чтобы не подвергать маму опасности, но мы его тоже давно не видели. Наверно, Прайс узнал, что происходит, и добрался до него.
— А что происходит? — поинтересовалась я и налила гостю большой стакан молока.