– Давай! – крикнул он, обнаружив, что Гуров успел вскочить на ноги и даже подхватил с земли карабин.
И снова они перемахнули через ограду одновременно, бросившись к теперь уже совсем близкой лестнице на крышу. Дальше им просто повезло, по крайней мере Глебу – точно: оставайся в руках у него по-прежнему автомат, который он успел закинуть за спину, все закончилось бы для Чужинова окончательно и бесповоротно. Когда в окне, расположенном сбоку от лестницы буквально в каком-то метре, вдруг мелькнула темная тень, Глеб, не раздумывая, выхватил обрез и разрядил в нее оба ствола сразу. Удар картечи отбросил появившуюся в проеме окна в обрамлении разлетающихся осколков стекла тварь назад, задержав на мгновение тех существ, которые находились сразу за ней.
Чужинов был уже на лестнице, когда ощутил укус. Нога занемела сразу же, но хуже того, тяжесть твари оказалась настолько велика, что он почувствовал, как выскальзывает из рук металлическая перекладина лестницы. Глеб взглянул наверх, туда, где Гуров, отклонившись далеко в сторону, пытался выстрелить из обреза, явно опасаясь задеть напарника. Наконец Олег выстрелил, и будь на месте твари любой другой хищник, он обязательно бы разжал челюсти. Но не это существо, которое понятия не имело, что такое боль. Гуров выстрелил снова и снова попал, но тварь по-прежнему висела всей своей тяжестью на ноге Чужинова. И уже в тот момент, когда Глеб понял, что ему ни за что не удержаться и пальцы вот-вот разожмутся, а сам он полетит вниз, туда, где хищников несколько, треснула ткань джинсов…
Когда они оба оказались на самом верху, твари исчезли, скрывшись за углом, и на то, что они только что тут были, указывала лишь лужица крови на бетоне да красные брызги на светлой, с вкраплениями мраморных камешков, стене. И еще боль в ноге.
Чужинов одним движением скинул кроссовок с носком, рванул штанину вверх, опасаясь увидеть нечто страшное. И с облегчением выдохнул. Боль во время укуса была настолько дикая, что он уже подумал, из щиколотки вырван кусок мяса. И каково было его облегчение, когда он увидел лишь несколько царапин да глубокий порез, единственный, который можно назвать раной.
– Повезло, – произнес Гуров, склонившийся над самой его ногой. – Чуть ниже, и она бы тебе или ахиллы перегрызла, или вообще без ступни оставила.
– Или от меня только ступни бы и остались, – поморщился Чужинов, осторожно шевеля пальцами, чтобы окончательно убедиться в том, что с ногой все не так уж и плохо. Затем полез в рюкзак, извлекая из него аптечку и пластмассовую фляжку с самогонкой. Кровь из раны продолжила сочиться, так что не мешало бы ее обработать.
– Надеюсь, у них никакой заразы нет, – задумчиво изрек Гуров, внимательно наблюдая за тем, как Чужинов, хорошенько промыв рану, перебинтовывает ее.
– Я еще больше тебя на это надеюсь, – хмыкнул Глеб после того, как сделал из фляжки пару немаленьких глотков. – Для пущей дезинфекции, – пояснил он, предложив ее Гурову. – Будешь?
– Еще спрашиваешь!
Пальцы у Олега, когда он брал фляжку, заметно подрагивали.
– Крепкая, зараза, – поморщился он, едва оторвав горлышко от губ, – но идет как вода.
Чужинов кивнул, разглядывая испорченную штанину с выдранным куском ткани.
– Знаешь, Глеб, – продолжил Гуров, приложившись к фляжке еще разок и протягивая ее обратно, – я так опасался тебя задеть, картечь все-таки. А эта гадина, представляешь, даже не почувствовала, что у нее уже после первого выстрела ползада разворотило!
– Надо было в голову целить, – начал Глеб, а когда Олег раскрыл рот, чтобы снова объяснить, что он боялся зацепить Чужинова, добавил: – Не твари, мне. – Чужинов невольно вздрогнул, представив на миг, что, не удержавшись, свалился бы в гущу этих отродий и они рвали бы его, еще живого. Нет, лучше мертвым, чтобы не чувствовать уже ничего. – Ладно, шучу. Пошли.
Поднявшись, Глеб осторожно перенес вес тела на больную ногу. Как будто держит, подламываться не собирается, и острой болью не обожгло.
– Нормально, – в ответ на вопросительный взгляд Гурова сообщил он. – Еще побегаем.
Затем, едва заметно прихрамывая, подошел к краю крыши, чтобы взглянуть сверху за угол, туда, где скрылись твари. Как он и ожидал, внизу не оказалось ни единой. Глеб посмотрел на обрез в руке, переломил его, вынул кисло воняющие порохом гильзы, взглянул уже на них и разжал пальцы. Гильзы покатились к краю и исчезли. Зарядив обрез, Чужинов уже привычно сунул оружие за спину, в карман рюкзака.
Он обязательно выпустил бы его из рук, когда в ногу вцепилась тварь, и благо что оружие повисло скобой на указательном пальце. Сколько в твари было веса? Центнер, полтора? Или ему с перепуга так показалось? Чудо, что штанина не выдержала за мгновение до того, как он полетел бы вниз. И еще Чужинов подумал о том, что кроссовки тоже были удачей, иначе на месте штанины оказалось бы голенище, и уж оно-то точно выдержало бы.
На чердаке детского садика было душно и пахло так же, как пахнет на сотнях тысяч других чердаков: пылью, птицами и еще чем-то затхлым. Под ногами поскрипывал керамзит, а к потным лицам то и дело липли паутинки. Гуров досадливо смахивал их, что-то ворча под нос, ну а Глеб улыбался, благо шел он первым, а вокруг было достаточно темно.
Они успели пройти в дальний край чердака двухэтажного здания детсада, формой напоминавшего букву Т, когда Чужинову пришла в голову неожиданная мысль, от которой он остановился так резко, что Гуров на него наткнулся.
– Слышишь, Олег, а ведь ты мне фактически жизнь спас.
– С чего ты взял?
– Если бы ты не начал стрелять в нее, тварь подтянулась на перекладинах выше и вцепилась бы уже не в штанину. И тогда бы мне точно не удержаться.
Гуров на мгновение задумался, вспоминая подробности:
– Знаешь, а она ведь действительно дергалась, так что, возможно, ты и прав.
– В общем, должок за мной, кстати, второй уже. Здесь, – указал Глеб пальцем на лист шифера. – Да побольше дыру делай, полностью между стропилами. Хотя – стоп. Не будем шуметь: сначала дырочку проколупаем взглянуть, что у церкви творится. Где там твой мультитул?
Когда через некоторое время Гуров припал к проделанному им в шифере отверстию, он присвистнул:
– Глеб, взгляни.
Представшая глазам картина Чужинова свистеть не заставила, нечто вроде того он и ожидал: у самого фронтона церкви расположились несколько тварей, он насчитал их шесть штук. Опасаться тварям было практически нечего: окна первого этажа забраны решетками. Впрочем, как и окна второго, – стрельчатые и не в пример более узкие. Так что высунуться в них не высунешься, а иначе увидеть невозможно. Разве что с крыши, но и там было не все так просто: мешал козырек, даже со стороны выглядевший не очень надежно.
У Глеба создалось впечатление, что твари караулят выход. Может быть, в надежде на то, что люди из него покажутся, возможно, такую попытку они уже совершали.
– Как тебе эта картинка? – поинтересовался Олег у Чужинова. – Кстати, с другой стороны их должно быть еще больше: помнишь, вчера, когда смотрели в бинокль с поля, я их штук пятнадцать насчитал? Хотя, возможно, мы уже успели их проредить, все-таки за два дня около двух десятков завалили.
– Этих тоже будем валить, – откликнулся тот. – Но вначале нам придется сделать два подходящих по размерам отверстия, чтобы было где развернуться. Причем сделать осторожно: отламывая шифер пассатижами по кусочку, чтобы не спугнуть. Одно прямо здесь, а другое… – и Глеб ненадолго припал к дыре, – правее метров на пять, иначе стволы тополей мешать будут. Начинай, устанешь – я тебя сменю.
– Ну да, – улыбаясь, кивнул Гуров. – Валить их нужно обязательно, ведь заявиться нужно красиво. Кстати, ты чего на одной ноге стоишь? Рана разболелась?
– Не то чтобы разболелась, дергает, когда на ней вес.
– Значит, так: две крайние слева – твои. Стреляешь сразу же, как только я начну. Целься сначала в правую – влево огонь перенести легче. И еще: если не будет уверенности в том, что попадешь в голову второй, черт с ней, вдогонку не стреляй, патроны дороже. Готов?
– Готов, Глеб.
– Приготовились!..
И Чужинов взял на прицел тварь, находившуюся на самом углу церкви.
Глава 16
Никотиновый голод
Вопреки приказу первым пальнул Олег, что в общем-то было даже к лучшему, Глеб не догадался сказать ему об этом сам. Начни стрельбу Чужинов, Гуров обязательно бы вздрогнул, прицел у него наверняка сбился, а твари вопреки размерам – существа стремительные.
Чужинов выстрелил в особь на самом углу церкви, чтобы та не успела за него юркнуть. Сразу же повел стволом влево, удачно встретившись мушкой с головой другой твари, уже вскочившей на ноги, мягко нажал на спуск. Затем еще раз, целясь в очередную, с удовлетворением наблюдая за тем, как у нее подкосились ноги и она рухнула, ткнувшись мордой в стену. Все, стрелять больше было не в кого, остальные исчезли так быстро, как будто испарились. Стоп!
– Олег, ты сколько раз выстрелить успел? – Судя по звуку – единственный, но сомнения оставались: не до того было, чтобы чужие выстрелы считать.
– Один. Вторая одним скачком скрыться умудрилась.
Гуров взглянул на него виновато, очевидно, ожидая разноса: и стрелять начал первым, и вторую тварь упустил.
– И я три. Но там их пять лежит.
– Действительно пять. – Олег все еще смотрел на Глеба с опаской, но тот уже припал к биноклю.
У подножия церкви валялось пять кажущихся отсюда угольно-черными туш. Рикошет? Сомнительно. Кто-то помог из церкви? Но они не могли бы не заметить стрелка либо не услышать выстрелы. Тем не менее пятая тварь, несомненно, была мертва, хотя на ее теле даже в бинокль не видно было ни одной царапины.
– Может быть, она сама, как тогда в лесу, сдохла? – предположил Гуров. – Или со страха окочурилась, когда поняла, что по их души парочка крутых ребят заявилась? Так, глядишь, и все остальные передохнут.
Возможно, что и сама. Только эта тварь, в отличие от той, в лесу, выглядела значительно меньше, не больше собаки, – молодь.
– Сколько патронов для твоего «весла» осталось? – поинтересовался Глеб, ожидая услышать – девятнадцать.
– Двадцать две штуки, – отрапортовал Олег и, глядя на недоуменное лицо Чужинова, пояснил: – Я ночью три патрона в разгрузке обнаружил. А когда их туда сунул, и сам не помню. Наверное, еще в поле.
– Ты по карманам поищи хорошенько, может, у тебя и для меня хотя бы с десяток найдется? – усмехнулся Чужинов.
К автомату осталось семь патронов, к обрезу уже и двадцати не наберется, а дело даже наполовину не сделано.
– Смотри, Глеб, на звонницу кто-то поднялся, в нашу сторону смотрит.
– Вижу, Олег, вижу.
Этого человека Чужинов видел на звоннице чаще других, еще тогда, с крыши насосной станции. Ну а теперь с такого малого расстояния, к тому же и бинокль никуда не делся, мог разглядеть его в подробностях. Лет под сорок, с обросшим многодневной щетиной лицом и коротким ежиком на голове. Одет в кожаный жилет со множеством карманов, за правым плечом, кстати широченным, виднелся приклад, явно тактический, с регулируемой длиной и подщечником, но что именно за оружие, определить Глеб не смог. На левом плече виднелась татуировка, несомненно армейская, и изображала она парашютный купол с крыльями и еще какие-то детали.
– Полезли на крышу, – скомандовал Чужинов.
– Привет, – через некоторое время помахал ему Глеб рукой и сам же улыбнулся нелепости своего поведения.
Но, с другой стороны, что, кричать, мол, мы вас спасать пришли? Еще более нелепо: как бы их самих спасать не пришлось.
– К нам пробираетесь? – поинтересовался человек.
Кричать не приходилось, разве что чуть повышать голос.
– Примете?
Тот пожал плечами:
– Добежать сумеете? – И собеседник Чужинова покосился в левую от себя сторону, где через широченный проулок располагался двухэтажный дом.
Настоящий коттедж, украшенный эркером, огромными окнами по всему фасаду, даже башенка на углу присутствовала. Словом, с претензией на роскошь, но несколько, на взгляд Глеба, аляповатую. Дом выглядел новым и, вероятно, принадлежал какому-нибудь нуворишу местного розлива. Судя по тому, что широкие двустворчатые двери были распахнуты настежь, а в паре окон не хватало стекол, с недавних пор он пустовал. Но дело было не в самом доме.
Вдоль фронтона у самой проезжей части тянулась красивая кованая ограда, правда, со стороны церкви забор был уже кирпичным. Но не сплошным, фигурной кладки, и сквозь него виднелись твари. Расстояние невелико, но попробуй угоди в голову или хребет.
– Мы к вам по канату спустимся, – сообщил незнакомцу Чужинов. – Поможете натянуть?
Его собеседник кивнул: поможем, не вопрос.
– Только закрепить его необходимо за решетку окна первого этажа, слева от входа. – Для верности Чужинов указал рукой, куда именно.
– Бросайте, проблем нет.
Было бы идеально десантироваться прямо на крышу, перед звонницей. Но не получится: росшие рядом с детским садом тополя не настолько высоки, и потому угол наклона наверняка получится слишком маленьким. Канат обязательно даст прогиб, и тогда застрянешь, зависнув в воздухе где-нибудь посередине. Ну а закидывать в любом случае придется на крышу: попасть сразу в окно – нелегкий труд, что отсюда, что перебравшись на тополь, балансируя на его качающейся ветке.
– Глеб, – окликнул его куда-то отлучавшийся Гуров, – я там тварей увидел. Совсем неподалеку, сто процентов попаду, – заявил он, и глаза его горели азартом: как же, появилась возможность лишить жизни еще парочку хищников.
В ответ Чужинов отрицательно покачал головой: нет.
– Сейчас у нас другая задача – в церковь попасть. Веревку натянем, по ней вжик – и там.
Гуров смерил взглядом расстояние между детсадом и церковью.
– Ремень на веревку накинем и на руки его намотаем?
– Нет, так только в кино делают, перетрется он. Хотя, возможно, и выдержит, но что-то мне не хочется опытным путем проверять. Я для подобного случая карабинчики с собой прихватил, им-то уж гарантированно ничего не будет.
Олег смерил расстояние еще раз.
– А у нас точно получится? – произнес он с явным сомнением.
– А у нас другого выхода нет, – как мог обнадежил его Чужинов. – Ты, главное, покрепче держись, и все пройдет замечательно.
– За карабин? – Гуров поглядел на небольшой блестящий предмет, извлеченный Чужиновым из рюкзака, и сомнений в голосе и взгляде у него точно прибавилось.
– Нет. Я на чердаке лопату видел. Отпили своим замечательным мультитулом от ручки пару кусков сантиметров по сорок или пятьдесят, не концептуально, их-то мы к карабинам и присобачим.
– Глеб, а тебе приходилось… вот так?
Чужинов кивнул: горной подготовкой он обладал. Впрочем, как и серьезными навыками водолазного дела. Ни «снежным барсом», ни боевым пловцом он, разумеется, не стал, но и нубом[24] его в этих вопросах при всем желании назвать невозможно.
– Приходилось, Олег. Поверь, ничего особенно сложного в том, что нам предстоит, нет. Иди пили.
Забросить шнур на крышу церкви Чужинову удалось со второй попытки, и вскоре туго натянутая веревка зазвенела как струна, правда, отчаянно дребезжа.
– Олег, тебе придется первым.
Сейчас Гуров уже не выглядел таким же, как каких-нибудь десять минут назад. И блеск в глазах исчез, и удаль куда-то испарилась.
– Глеб, а если я затормозить не успею и об стену? Вернее, об окно? Что в общем-то, судя по толщине решетки, мало что меняет? Как затормозить? – Гуров вздрогнул, вероятно, представив, как он, ударившись, падает вниз, а там его уже ждут. – Может, ты первым?
Чужинов покачал головой.
– А ты точно сможешь подстраховать? Пойми, там внизу, у самой стены, мертвая зона для тех, кто находится в церкви. Кстати, оставь карабин, у меня всего семь патронов к автомату. Возьми лучше наган: ничего сложного – давишь на спуск, и все. К тому же у тебя обрез есть. Скользнешь до церкви, спрыгнешь вниз и сразу в дверь – твари и сообразить ничего не успеют, а вот второму уже сложнее придется. Так что давай, Олежа, не тяни время, – хлопнул он по плечу бледного, несмотря на загар, Гурова.