Мысли вихрем проносились в голове, вопросов было столько, что было удивительно, как все они помещались в мозгу. Девушка последний раз всхлипнула и утерла со щек слезы тыльной стороной ладони. Она посмотрела на свои руки: небольшие ладошки, коротко стриженые ногти, на них темно-вишневый лак, местами облупленный, а на указательном пальце левой руки и вовсе был стерт чуть ли не наполовину.
«Видимо, я левша».
Внезапно она поняла, что не помнит не только свое имя, родных, друзей, если они у нее были, но и даже то, как она выглядит. На лицо падали нечесанные волосы. Девушка провела по ним рукой, они заканчивались на уровне лопаток. Она оглядела помещение — ни намека на зеркало. Хотя бы даже маленького. Странно, все парни, которых она видела, были гладко выбриты, да и ходили с короткими стрижками. Ребята выглядели лет на семнадцать-восемнадцать, хотя бы пушок у них уже должен был расти. Значит, ребята стриглись и брились, а для этого же нужно было зеркало…
«А мне сколько лет, интересно…»
Зацепив взглядом шкаф, девушка поднялась на ноги, ощутив в них неприятную слабость. Она открыла деревянную створку. На гладкой поверхности висел одинокий небольшой крючок. Вторая створка и вовсе была пустой. Однако когда девушка открыла третью дверцу, ей повезло обнаружить там зеркало. Оно было в грязных подтеках, с пятнами, но все же в нем можно было разглядеть испуганное девичье личико.
Светло каштановые волосы, не очень густые, но какие-то лохмато-пушистые со слегка вьющимися кончиками доставали до груди. Темно-зеленый цвет глаз, а на радужке коричневый ореол. Она похлопала черными редкими, но длинными ресницами. Девушка дотронулась подушечками пальцев до высоких скул, и впалых щек, провела по россыпи тусклых веснушек, дотронулась до тонких губ, немного подрагивающих и сейчас по цвету слившихся со светлой кожей лица. Она хмыкнула: ей определенно не нравился ее курносый нос с островатым кончиком, синяки под опухшими глазами и слишком худые ноги.
«Как тут с едой? — промелькнула мысль. — Мне не помешало бы пару батонов хлеба на ночь».
Она удивилась своей странной амнезии. Девушка помнила, какое название и свойства имели все предметы, которые ее окружали, какие функции выполняли. К примеру, пара стульев, прислоненных к стене, предназначались, чтобы сидеть на них, а вот если есть на ночь много мучного, это приведет к полноте … В шкафу, опять же, должны висеть вещи, а лампочка в центре потолка освещала помещение в ночное время суток.
Вещи… она открыла другую створку шкафа: на полочках аккуратно лежали сложенная пара штанов и толстовка, два джемпера и футболки, несколько маек, а внизу стоял целый ящик легких ботинок. Обувь выглядела потрепанной, старой, кое-где на коже виднелись дырки. Одежда, кстати, тоже не отличалась новизной: местами потрепанная, на толстовке собрались катышки, а на светлых джемперах виднелись желтые, уже не отстирываемые въевшиеся пятна.
Девушка снова посмотрела в зеркало. На ее ногах были потертые джинсы, разорванные на коленках, старые серые кроссовки. Зеленая выцветшая кофта с длинными рукавами была сильно испачкана, манжеты покрывал слой грязи, на груди отпечаталось желтое пятно, от которого плохо пахло. Девушка расстегнула молнию и сняла с себя кофту, скомкав ее и швырнув в угол. Под ней оказалась розового цвета майка на нешироких лямках. Хотя бы чистая.
Посмотрев на себя в одной майке, девушка обнаружила еще одну интересную особенность — все ее тело было покрыто множественными родинками. Конечно, она не напоминала далматинца, но все же создавалось впечатление, что на девушку кто-то брызнул тонкой кисточкой, окунув ее в темно-коричневую краску.
Обратив внимание на испачканные джинсы, девушка решила переодеться в пусть и старые, потрепанные, но все же чистые вещи. Бросив джинсы в тот же угол, куда ранее улетела кофта, она натянула на ноги темные штаны, с резинкой на талии. Они были для нее слишком длинными и свободно висели. Натянув сверху старую фиолетово-синюю толстовку, девушка снова посмотрела в зеркало.
«Словно сбежала из дома в вещах старшего брата», — пришло ей на ум.
Почему она совершенно не помнила ни одного человека? Никого из своих родных или друзей. В картинках из прошлого, которые она мысленно вызывала, закрывая глаза и сосредотачиваясь, лица всех людей были смазаны, словно с них сошел фокус.
— Эй, — в Хомстед зашел высокий черноволосый парень, видимо, Эрни, даже не потрудившись постучать, — новенькая, — обратился он к девушке. — Вашему сиятельству ложе приготовлено. Синий гамак между двумя вязами. Алби туда тебе ужин принес. Велел передать, чтобы ты ела и ложилась спать. До ночи еще прилично, но тебе надо хорошенько выспаться, восстановить силы, нам тут не нужны лишние истерики. Завтра утром он разбудит тебя и введет в курс дела.
— А… — она хотела задать один из миллиона вопросов в своей голове, но Эрни перебил ее.
— Все вопросы задашь Алби. Он у нас тут главный и разбирается с новоприбывшими. Я не нанимался нянькой, — с этими словами парень развернулся и вышел из Хомстеда, лишь напоследок крикнул в почти закрывшуюся дверь. — Доброй ночи, сиятельство.
Как только до нее дошло, что еда готова, она может утолить голод и, наконец-то, промочить горло, девушка быстрым шагом пересекла Хомстед, и направилась во двор, напряженно думая, как же выглядят вязы. Там росло небольшое количество толстоствольных деревьев, с низко расположенными на них ветвями. Между двух ближайших был привязан зеленый гамак, принадлежавший, по логике, Эрни. Чуть дальше, через три дерева парень соорудил спальное место для девушки. Она подошла к своему синему гамаку. Надо было отдать должное юноше: он поместил девушку за высокий куст сирени, сыгравший роль ширмы. Какое-никакое, а уединение.
Рядом с гамаком, на невысоком пеньке, стояла алюминиевая тарелка с едой. Сегодня на ужин в Глэйде были лишь макароны, политые чем-то красным.
«Помидоры?»
Около тарелки стоял граненый стакан с водой. Девушка тут же кинулась к нему и осушила на две трети. Утерев губы рукавом своей кофты, она решила забраться в гамак и поесть.
Однако сказать было гораздо проще, чем сделать. Когда девушка, согнув колени, попыталась просто сесть, она не удержала равновесие и сделала полный оборот вокруг ткани, скрутив ее и упав на землю, больно ударив затылок. Потирая место ушиба, она расправила ткань свободной рукой. Придерживая гамак, девушка вновь уселась на него, слегка покачиваясь в разные стороны и балансируя ногами и бедрами, чтобы сохранить равновесие. Обрадовавшись, что победила синюю ткань, растянутую между деревьями, она наклонилась, чтобы взять тарелку и в следующую секунду снова валялась на земле.
С пятой попытки девушка совладала с коварством гамака, поняв, как правильно нужно в него залезать, чтобы не упасть. Она взяла в руки тарелку с чудом не остывшим до конца ужином. Проткнув вилкой несколько слипшихся макаронин, она отправила долгожданную пищу в рот.
Макароны захотелось немедленно выплюнуть. Абсолютно пресные, порядком остывшие, слипшиеся — как такое можно есть? С трудом проглотив, девушка наколола еще несколько мучных трубочек, макнув их в помидорный соус.
На этот раз ей все-таки пришлось выплюнуть еду. Потому что проглотить это было попросту невозможно. Едва не выпав при этом из гамака, девушка закашлялась. Секундой ранее она положила в рот наколотый на алюминиевую вилку сгусток живого огня. Создавалось ощущение, что весь перец, который был в этом месте, окруженном каменными исполинскими стенами, замешали в помидоры. Конкретно в эту самую каплю, которую положила в рот девушка.
Радуясь, что оставила треть воды в стакане, она допила ее. Аккуратно доев все пресные макароны, которых не коснулся огненный соус, девушка отложила посуду. Вопросов в голове не уменьшилось, но теперь, когда она худо-бедно поела и свернулась калачиком во вполне уютном гамаке, ответы на эти вопросы искать сию секунду не хотелось. Закрыв глаза, она практически сразу же провалилась в умиротворенный сон.
____________________________________________________
(1) от англ. слова Homestead — небольшая усадьба (ферма).
(2) от англ. слова Glade — поляна.
========== Chapter two ==========
Комментарий к Chapter two
муз. сопровождение:
Bon Iver–Holocene
Girl Named Toby–Holding a Heart
Было еще темно. Она проснулась так внезапно, словно что-то выдернуло ее из сна. Что именно снилось девушке: был ли это кошмар или просто какая-то ерунда, за которую Фрейд дал бы премию «Бред года», она не смогла вспомнить. По иронии судьбы память все также продолжала угрюмо помалкивать даже в вопросах снов. Однако, через мгновение, девушка поняла, что послужило ее резкому пробуждению — она вспомнила свое имя.
[- На все множественные вопросы я, по возможности, отвечу утром, после завтрака, хорошо? К этому времени ты уже должна вспомнить свое имя. Тогда и познакомимся.]
Алби знал, что девушка вспомнит свое имя к утру. Откуда?
Наблюдая, как темное небо на востоке начинало потихоньку светлеть, становясь из темно-синего голубым, а затем переливаясь в какой-то розовато-лиловый оттенок, девушка перебирала в голове свое имя, словно пробуя его на вкус, смакуя.
«Эвита».
«Эви. Может, так звала ласково мама? Виват. А так мог в шутку называть брат, чтобы позлить. Брат? Был брат?»
Пролежав еще какое-то время, Эвита начала чувствовать голод. Вчерашних холодных макарон явно было недостаточно, чтобы наесться, и сейчас желудок, успев проснутся, требовал еды.
Подумав, что неплохо бы наведаться к месту, где лежали продукты, и взять какой-нибудь фрукт из тех ящиков, что прислали вместе с девушкой в лифте, она решила встать. Перевернувшись на спину, девушка едва при этом не выкатилась из гамака.
«И как справляться с этой штукой? — буркнула она мысленно и тут же почувствовала учащенное сердцебиение. — На сколько же я застряла в этом месте? Навсегда…?»
Зевнув, Эвита поморщилась от нестерпимого дискомфорта утренней «свежести» рта. Было ощущение, что там даже не кошки пописали, а слон навалил целую кучу. Конечно, она же погрузилась в сон, не совершив вечерние гигиенические процедуры.
Стараясь не думать о том, что в этом месте вряд ли есть комфортабельная душевая кабинка, и мыться, в лучшем случае, придется в озере, девушка, на удивление, благополучно вылезла из гамака и направилась в Хомстед.
Эрни крепко спал, шумно посапывая во сне. Стараясь не шуметь шелестом травы и низко свисающими ветками деревьев, Эвита на цыпочках шагнула в хижину. И едва не оглохла. Храпом, который стоял в общей большой комнате, можно было пугать врагов — настолько грозный и сплоченный раздавался рык. Скрипнув одной из половиц, девушка в испуге пригнулась, но потом поняла, что в таком гаме опасаться нечего, и спокойно прошла на кухню.
От увиденного ее брови снова в изумлении поползли вверх. Еле стоявшая хижина, сон в гамаках, самая настоящая фермерская жизнь с коровами и свиньями, а на кухне стоит холодильник, электрические плита и чайник.
«Откуда в этом месте электричество?»
Заметив на столешнице графин с водой, Эвита забыла обо всем и кинулась к нему. Достав из шкафчика стакан, она налила в него прозрачную жидкость и тут же прополоскала рот, сплюнув после этого в раковину.
Стало лучше, но девушка все равно ощущала себя до безобразия мерзко. Эвита покрутила головой. Ее избирательная память подсказывала, что если взять ложку соли и растереть ее с растительным маслом, то эта смесь может послужить средством для чистки зубного налета. Девушка довольно быстро нашла нужные ей продукты и с наслаждением до скрипа натерла зубы пальцем, зачерпнув получившуюся массу. Прополоскав рот, она опять пришла в изумление — как и электричество, в этом месте был проведен водопровод.
За единственным окошком, которое было на кухне, небо уже порядком посветлело, однако предрассветные сумерки все еще держали Глэйд в темноте. Увидев в окно исполинские стены, вершины которых не было видно, Эвита тихонечко покинула Хомстед и направилась посмотреть на каменные изваяния. Вчерашние страх и паника уступили место любопытству.
«Нет смысла нервничать из-за проблем. Есть два варианта: либо у проблемы есть решение, либо нет. Третьего не дано. Если у проблемы есть решение — волноваться нечего. Если нет — волноваться уже попросту поздно».
Она робко подошла к самому основания стены, задрав голову, чтобы посмотреть наверх. Стены были высотой метров двадцать пять или все тридцать. Что-то подсказывало девушке, что каменные исполинские постройки были явно не природного происхождения — стены такие ровные, словно их тщательно обрабатывали. Она дотронулась рукой до холодного камня и слегка провела ладонью в сторону. Наткнувшись пальцами на плющ, Эвита пощупала зеленые листочки. Растение было живым и росло из настоящего камня. Как же можно было соорудить столь огромную постройку?
Мысли девушки, ушедшие далеко в нюансы технологий, прервались, когда она увидела среди плюща странный темный квадрат. Разведя руками стебли, она увидела перед собой стеклянный черный экран. Любопытство снова взяло верх, и Эвита заглянула за выглядящее очень толстым стекло. Перед глазами появился неширокий коридор, окруженный теми же стенами. Он был довольно длинным, а в его конце было немного светлее. Что там? Поворот в новый коридор? Это… система коридоров? Сейчас там было тихо, пусто и относительно темно, хотя на востоке уже занимался рассвет, окрашивая безоблачное небо в сиреневые оттенки.
Внезапно она услышала глухой звук, похожий на скрежет металла об асфальт. А потом она увидела нечто.
Оно представляло собой скользкое блестящее от слизи тело, с виду мягкое, напоминающее тесто для пирогов. К этому абсолютно бесформенному телу прикреплялись какие-то странные механические приспособления, на конце которых были то ли клешни, то ли какие-то инструменты. Эвите показалось, что на одном отростке были огромные садовые ножницы. Чудовище медленно перекатилось мимо окошка, демонстрируя на мягком теле большие шипы, а Эвита стояла по другую сторону, не смея шевельнуться, пропуская удары сердца, и даже дыхание ее на мгновение прервалось.
— Мы зовем их гриверы, — раздался глубокий басистый голос рядом с девушкой, от чего она вскрикнула и резко отпрыгнула назад. — Прости, не хотел пугать, — коренастый полноватый шатен со светлыми глазами и широким лицом улыбнулся. — Я Леон.
В воцарившейся тишине громко прокукарекал петух.
— А я… — девушка вдруг ощутила тепло от радости за то, что она, наконец-то могла сказать о себе хоть что-то, — я Эвита.
— Приятно познакомится, — Леон протянул руку и мягко пожал ладонь девушки.
— Гри…гриверы? — повторила странное слово девушка.
— Да, ничего лучше не придумали, как назвать их по тупому рычанию, — пожал плечами Леон. — Грррррврррр, — изобразил он, чем заставил девушку улыбнуться.
— А… они могут…? — Эвита показала руками, как гриверы перепрыгивают через стены.
— Вроде нет, — не очень уверено ответил Леон. — Не знаю, умеют ли они ползать по стенам… — парень задумчиво обвел взглядом исполинский камень. — Думаю, нет, — наконец решил он. — Пойдем, нечего тут делать, Алби сказал позвать тебя на завтрак.
Столовая в Глэйде располагалась на улице, перед хижиной. Стоял один довольно длинный и широкий стол, вокруг которого расположились несколько лавочек без спинок. Пятеро ребят уже сидели за столом и поглощали завтрак.
— Эй, шанки вы стебанутые, — воскликнул Леон. — Даже не подождали, сразу за жратву принялись.
Эвита робко остановилась, наблюдая, как шатен протискивает свою не маленькую пятую точку между худеньким смуглым мальчиком и Алби, хотя места за столом было предостаточно, чтобы не теснится.
— Леон, жирдяй, сел бы, где есть место, — возмутился смуглый паренек.
— Ага, вы, как обычно, все самое вкусное поставили рядом с собой, Джеф, — проворчал в ответ Леон.
«Самым вкусным» были сковорода с подгоревшей яичницей, нарезанными в нее помидорами и тарелка с поджаренным до темно-коричневой корочки хлебом. Судя по запаху, хлеб был намазан чесноком.