Через каждые пятьсот метров останавливались, замирали и слушали лесные звуки.
Беспокоило одно — почему нет никаких следов?
Первые две точки проверили быстро: помогло удобство доступа — одним радость, а у нас рожи сразу стали кислыми. Тем не менее работали по плану, честно и добросовестно. Лысые полянки… И опять никаких следов!
Третья точка спряталась глубоко в чаще. При сходе с трассы я позорно ошибся, как последний новичок, забурившись в самый бурелом. Поматерились и выбрались назад, совершенно по-дурацки потратив силы. Поляну нашли только с третьего захода, убедившись, что и в данном случае Смотрящие ничего для нас не приготовили.
Попили холодного чаю, погрызли невкусных медвежьих чипсов.
— Косулю, что ли, хлопнуть? — заполнил паузу Сомов, разваливаясь на траве.
— Ты особо на земле не лежи, холодная все-таки… Видел?
— Ага. Водятся. У меня и заряд подходящий.
Попробовав один раз, Гоблин больше не хочет грызть свинец, благоразумно нарезав мультитулом жеребья различной длины и веса.
— А я не видел. Долгая тема.
— Тогда зайца. Вон они бегают.
Зайцев тут очень много, совершенно непуганых.
— Масло на зайца тратить не разрешу, — отрезал я.
Мишка насупился. Дело в том, что зайчатина — не самое лучшее мясо в плане питательности. Слишком постное, в нем практически нет жира. Жить исключительно зайчатиной нельзя — дистрофиком станешь. С маслицем и травками ничего, но мне жалко расходовать дефицит на столь несерьезную добычу.
Немножко передохнув, мы поднялись и пошли дальше.
Только начали движение, как Сомов ни того ни с сего брякнул:
— Костян, а ты знаешь, китайцы считают, что злые духи умеют ходить только прямо. Если перед ними поставить стенку, то пройти не могут. Не умеют огибать углы.
— Господи, Мишка, где ты этого нахватался?
— В шанхайском кабаке слышал.
— А… Я испугался, что книжку какую-нибудь прочитал, — сказал я с облегчением.
— И еще. Все злые духи к китайцам приходят с севера. Как мы.
— Типун тебе на язык! Вот это уже хреново. Хотя… Китайцы, по самоощущению, — жители центра, и Россия для них типа восток, их карты с нашими не совпадают… Чудеса иероглифичносги мышления.
— Лишнее мудришь, — отрезал Сомов. — Китаец алеет на востоке, и точка.
Возле маркера четвертой точки — одинокого дерева, поврежденного молнией, — мы посоветовались и свернули в сторону реки. Через триста метров кустарника вперемешку с густым кедровым стлаником шедший впереди Гоблин остановился, сразу повернув голову в нужную сторону — как флюгер. Настоящий лес был с одной стороны, справа от нас. Слева под ласковым, но еще слабым весенним солнышком грелась огромная травяная поляна, плоская, как блин. Обманчиво красивая — если не всматриваться, сплошной Васнецов и Шишкин.
Раздвинул кусты молодого орешника…
— Гоб, машина!
Сомов стрельнул глазами, тоже зацепился.
— Твою мать…
Центр почти круглой поляны занимало ядовитого цвета болотце, обманчиво слившееся по краям с обычной зеленой травой.
На дальнем от нас краю из трясины не больше чем на метр торчал угол большого дома.
Бревенчатого!
Габариты строения определить невозможно — видно только кусочек локалки, весь зеленый от мха. Трахома, это нижние венцы, крышей вниз ухнула!
— Охренеть, ништяк утонул! — растерянно проблеял Мишка и умолк.
— Не, так не бывает…
Мне тоже нечего было сказать.
Но она реально утонула! Самая настоящая локалка. И не подберешься ведь!
— Кастет, это как так?
— Что — Кастет? — досадливо откликнулся я. — Сам ни черта не понимаю… Сползла? Так не с чего ей было сползать, кругом ровная поверхность.
Машина стояла на самом краю поляны.
Точнее, то, что от нее осталось. Никогда мы с Гоблином подобного чуда не видели.
Подходили медленно и не с опасениями нарваться на выстрел из зарослей или удар хищным клыком в бок — беспокоил необычайно мягкий грунт под ногами: не провалиться бы, не угодить бы в коварную трясину!
— Старая модель, тридцатые года прошлого века, — решил Сомов, потыкав первой попавшейся под руку веткой в крышу авто. — Американка?
— Я не эксперт в такой старине, может, и германская, какой-нибудь «опелек». Даже скорее всего. Немецкая модель.
— У деда «москвич» был древнющий, похож.
Говорили тихо, настороженно, как на заброшенном кладбище. А тут еще и облака начали собираться.
Задние колеса автомобиля ушли в рыхлую влажную почву наполовину, передние — на треть. Резина покрышек была полностью укутана густым пушистым мхом, как и почти весь капот. Кузов — неопределенно-ржавого цвета, с облупившимся слоем краски, не мятый, не битый, не разобранный. Стекла целые.
Словно леший в сказочном лесу. Техногенный.
— Да что же здесь произошло? — От таких непоняток Мишка возмутился.
Я пожал плечами. Странно, удивительное зрелище вызвало легкое чувство меланхолии. Жалко… Бездарно брошена и теперь навеки останется тут, доживет свой недолгий новый век на краю болота, где корпус постепенно съест ржавчина. Пройдет совсем немного времени, и природа поглотит так и не побегавшее по Платформе железо.
В воздухе стояла сырость, которой я не чувствовал нигде по соседству. И странный запах, кислый, неприятный. Подожди-ка, Кастет, сколько она тут стоит?
Спросил вслух: Мишка наморщил лоб.
— Если предположить, что с самого начала срока, то, получается, четвертый год.
— Всего?
— В такой среде это немало.
Четыре года — раньше земная техника появиться здесь не могла.
— У меня есть версия, — сказал я мрачно.
— Валяй. — Гоблин отбросил палку и подошел поближе.
— Сбой в программе установки. Должен же быть у них какой-то процент неудачных попыток? Идеального во Вселенной не бывает… Смотрящие просто неправильно расположили автомобильную локалку.
— И она утопла!
— Даже сложней, Мишка… Машины встали рядом со срубом. Эта уцелела лишь потому, что встала на самый край болота. Сейчас не угадаешь, однако можно предположить, что бортовой грузовичок, как и колесный трактор, лежат на глубине пяти метров.
Сомов подошел ближе с новым интересом.
— Посмотрю, что внутри, — не вытерпел он.
— Бесполезно, все сгнило.
— А я посмотрю!
Он с силой рванул на себя пассажирскую дверь. Кряк! Раздался противный скрежет, и кусок изъеденного коррозией металла остался в руках у напарника, с удивлением смотревшего на оторванную ручку.
— Гоб, прекрати это варварство…
Мишка тяжело задумался, после чего присел, ухватил дверь двумя руками и запросто отделил ее от корпуса, я же поморщился, словно от боли.
— Брось! Что ты там хочешь найти?
— Да хоть что-нибудь! — огрызнулся тот.
— Глянь в бардачке, и хватит. — Как-то же надо его отвлечь!
Гоблин с рычаньем добрался до ящичка в салоне и тут же вскрикнул.
— Руку поцарапал, падла!
— Вылазь!!! — взревел я. — Это приказ!
Не хватало только инфекции…
— Доигрался, долбень? Трахома, что ты сделал, Сомов, вот сейчас будем на эту хрень последнюю аптечку тратить! Садись, на, давай руку, на!
Хрусть! Под тяжелым ботинком сталкера несчастная дверь согнулась чуть не в чебурек, Мишка покорно показал конечность.
Сплюнул на землю. Сука, как я зол!
Среди густого ельника, начинавшегося в десятке метров от нас, нашел маленькую сухую и относительно ровную площадку. Результатом тупой неосмотрительности напарника стала вынужденная задержка — провозились на точке битый час: мне пришлось разводить костер, кипятить воду, раскладывать импровизированный медстол, промывать, посыпать и бинтовать: уж очень не понравился местный колдовской микроклимат.
— Знаешь, что я тебе скажу? — пробормотал Гоблин, во время процедур урчавший, словно сытый кот. — Нет у местных пейзан никакой поисковой службы.
Он встал, отряхнулся, всем видом показывая, что готов идти дальше, и закончил:
— Иначе бы еще четыре года назад нашли, когда бибика была с иголочки.
Соглашусь. Местное сообщество, скорее всего, структурировано архаично, нет крепкой власти, нет толкового разделения труда. Только пока не знаю, хорошо это или плохо.
— В бардачке хоть было что? — не выдержал я, когда мы уже вышли на грунтовку.
— Труха. Каша. И две ржавые гайки. Хоть их забрал…
— Не понял, зачем?
— Мы сталкеры или нет? Положено иметь, да чтобы с ленточкой. Разбрасывать будем по дороге, раз больше ничего не помогает.
— Тьфу на тебя, — отплюнулся я.
Но гайку взял. На всякий.
Постепенно дорога пошла вверх, угол маленький, при ходьбе почти не чувствуется.
Уже привыкнув к тишине, мы несколько расслабились.
Осознав это, я остановился и еще раз просканировал эфир, не по всему диапазону, а выборочно, проверяя наиболее вероятные частоты абонентов. Ждал, напряженно глядя на дисплей, — батарея, трахома!
Два раза наблюдали небольших пятнистых косуль — стрелять Гоб не стал: нет смысла, для переработки мяса нужна стоянка, а ясности не прибавилось. Низкие свинцовые тучи, прилетевшие с запада, словно клочья грязной ваты, пытались зацепиться за вершины холмов, поросшие высоченными кедрами. Они буквально ныряли к земле, но ветер тащил их дальше на восток. Вас нам не надо! Для обеда надо бы встать возле найденной избы или у охотничьего балагана, где на головы не будет лить дождь, — мокнуть не хочется.
Прилично пехом в круговоротах по зарослям подошвы оттоптали, аппетит зреет!
Вот она, настоящая работа сталкера, учтите это, романтики мягких диванов… Сомов вздохнул и закинул «тигренка» за спину.
Скоро покажется траверз последней, пятой точки, при наблюдении с высоты замаркированной приметным ориентиром — цветовой полосой поперек грунтовки. Словно дерево упало, или ручей решил пересечь магистраль именно в этом месте. Может, там меняется цвет почвы — роботы-строители Кураторов действуют порой беспардонно, буквально корежа рельеф под свои нужды, аж злит! Собственно, феномен грубо поставленного на поверхность сруба, утопленного в болоте, о том и говорит — только вот ошибочка вышла, природа может сопротивляться даже Смотрящим. Такова ее сила.
Шли недолго.
Через полкилометра Гоблин сказал:
— Вижу. Проблема. Готовимся. — И перекинул ружье на грудь.
Какая бы проблема ни ожидала впереди, первым делом лучше достать оружие.
Дорога закончилась, пауза в движении… То, что издали казалось перевалом, оказалось траблом посерьезней.
— Давай ты вперед, Костя, и тихо. Бинокль дай, я сбоку зайду.
Лучше мне, Сомов с его ростом вынужден будет ползти. Пригнувшись, я осторожно подошел к самому краю семиметрового обрыва. Вот и разгадка безлюдности и отсутствия следов на грунтовке. Дилетант может подумать, что это странная осыпь или последствие землетрясения, только все не так. Дорога как будто ножом отрезана! Разделена, словно кусок масла, полосу вместе с насыпью прорезали насквозь, после чего гигантский клинок развернули, зацепили половинку и унесли к сковородке.
Для землетрясения участок маловат…
— Никого не увидел, — доложил напарник, возвращая оптику. — Ого!
— Ага… Чувствуешь поживу?
— Что ты! Отменный запах, азартный!
Отрезанный Смотрящими нижний участок магистрали сразу после сброса спокойненько уходил вдаль, после третьего поворота теряясь в густом лесу. Конечно, хрен тут на чем проедешь! Эх, нет здесь Ковтонюка, который очень любит решать подобные задачки… Нагнали бы они вместе с Дугиным техники: самосвал, небольшой фронтальный погрузчик и бульдозер, — поставили бы рядом кордон для обеспечения безопасности персонала и за недельку-другую спланировали срез к чертовой матери, восстановив стратегический статус магистрали.
Нет поблизости сильного государства.
— По бокам не продерешься, — сообщил Мишка.
С восточной стороны срез смыкался с естественным каменистым обрывом холма. Слева — нагромождение камней, и сразу кедрач.
Плюнув вниз, Гоблин потер руки.
— С техникой локалочка!
Я умилился.
— Ты прямо пророк! А чего не оружейная или общего назначения?
— Че лыбишься, точно, автомото… Они косяка дали? Неправильно ресурс вкинули с утоплением последнего? Вкинули! Та же система и доложила: брателлы, вы жестко лоханулись, держите ответ. Выход один — поставить неподалеку новую локалку, по всем понятиям так. По-моему, логично.
Как я сам не сообразил? Что же, в том и преимущество работы парой.
— Правильно. Пусть отвечают, гады, за плохой цанговый захват и неуклюжую работу ножницами! — усмехнулся я. — Пошли проход искать.
Подходящее место нашли быстро, через три минуты спустившись к дороге.
— Вперед пройдем.
— Следы найти хочешь? — спросил друг, алчно глядя в сторону леса.
— А ты нет?
И нашли, буквально через двадцать метров!
Конечно, весенние проливные дожди постарались, хорошо сгладив поверхность. Только следы остаются всегда, если их кто-то оставил. Вот колесо залезло на траву, оставив большую вмятину. Вот сломанные ветки… Тут топтались, в распутицу подталкивая не совсем подходящую для местных условий легковушку. По дороге катался автотранспорт, причем не так уж редко. Последние следы были примерно двухнедельной давности. Характерно, что следы разные, словно очередной искатель приключений, узнав о феномене, не верил рассказчикам и хотел лично убедиться: может, я-то пролезу?
Приезжал, не пролезал и убирался восвояси.
Нет, братцы, здесь нужна банда, коллективная воля.
В одиночку окрестный кедрач не перепилишь, превратишься в робинзона с березовыми бруньками вместо мозгов… Надо охотиться, восполняя затраты энергии, ставить жилье и следить за ним, искать поблизости пищу, восстанавливаться после изнурительной работы топором, умудриться обойтись без травм.
Индивидуалы не потянут. Они это понимают.
— Ну, Мишган, поздравляю, хорошо уже то, что нас тут вряд ли зажарят на вертеле с гастрономическими целями: не совсем дикарский мир.
Судя по характерному агрессивному рисунку узкого протектора — последним здесь был мотоциклист.
Задержались еще на пару минут — больно уж красивый вид впереди.
По идее, магистраль не должна сильно отдаляться от водной артерии, города и базовые поселения Платформы чаще всего стоят именно на реках. Отсюда водной ленты почти не видно, хоть и высоко стоим — излучина в пару километров отделяет берег от грунтовки, так что с лодочки такой захоронки не отыщешь. И что? Черт, да любой из наших мальчишек-сталкеров знает: увидел подобную аномалию — сразу же проверяй прилегающие площади на локалку!
Обыватель мыслит иначе… Заполучив в оконцовочке удобной трассы неожиданный облом, он не может думать о чем-то ином, кроме как о крушении планов. Кроме обиды, ничего в голове не рождается: теперь ведь назад тащиться надо, горючку сжигать!
Хватит шланговать, нас ждет трудовой подвиг.
Друг за другом мы врубились в густой ивняк. Кусты выше человеческого роста, сухие, здесь пока не поливало. Метров через двадцать нашли проход в зарослях, пошли спокойней, можно сказать, бесшумно. Низкое атмосферное давление заставило спрятаться кровососущих — единственный плюс от грядущей непогоды.
Посмотрели по сторонам, откорректировали вектор — проклятье, как же густо тут все заросло, зараза! Сбоку был еще более комфортный ход, много свободных от ивняка участков, да уже поздняк метаться…
— Отрезок! — объявил я.
Впереди виднелась искусственная просека из числа тех, что мы меж собой считаем указкой Смотрящих. Не суетись, Лунев, плясать еще рано, но финиш на девяносто процентов уже предсказуем! Там, в глубине леса, где начинается стена взрослых кедров, действительно стоит локалка.
Крупного зверя в этом месте можно было не опасаться, медведь, по весне лишенный возможности пастись, спокойно гуляя по нажористым ягодным полянам, ищет осторожную бегающую пищу в местах набитых троп, в засадах. А волки стаями шататься по кедрачу не будут — нет целей, не белку же им ловить… Да и рысь хвойных лесов не любит: мало мест для засады.