- Только не бросай ее из-за меня. Пожалуйста.
Если решение уйти от мачехи папа принял из-за меня, то есть из-за того, как она ко мне относилась, то малость опоздал. Надо было это сделать, когда мне было семь, а не двадцать семь. Я научилась ее терпеть. Было нелегко, но все-таки научилась.
Куки притворилась, будто рассматривает меню. Папа нервно переступил с ноги на ногу.
- Все совсем не так, милая.
- Нет, так. – Вместо того чтобы ответить, он уставился на сахарницу, и я добавила: - И если все дело в этом, то причину ты нашел неправильную. Я уже большая девочка, пап.
Когда он снова на меня взглянул, его лицо выражало сплошное отчаяние.
- Ты удивительная. Надо было каждый день тебе это говорить.
Я коснулась его руки:
- Пап, сядь, пожалуйста. Давай поговорим.
Папа проверил часы.
- У меня встреча. Но я вернусь до того, как ты уйдешь. Тогда и поговорим. – Я подозрительно сощурилась, и он поспешил заверить: - Обещаю, милая. Будь осторожна. – Наклонившись, он поцеловал меня в щеку и пошел к задней двери.
- Вид у него очень печальный, - заметила Куки.
- Наверное, просто запутался. И его так и поедают сожаления.
- Ты-то как?
Я глубоко вздохнула:
- Порядок, как всегда.
- Угу.
У нее было такое недоверчивое лицо, что так и подмывало подразнить.
- Лучше скажи, почему ты решила, что малиновые полоски подойдут к желтому?
- Меняешь тему.
- А то. Это ж моя фишка.
- Тоже верно, но серьезно, - Куки расправила плечи, - неужели так ужасно?
Выглядела она суперски, но я не собиралась ей об этом говорить.
Весь разговор с папой я ощущала присутствие Рейеса и наконец заметила его, когда глянула на доску со специальным меню на день. На нем был передник, а в руках – полотенце. Вытирая руки, он оттолкнулся от стойки и двинулся к нам.
Куки его тоже увидела:
- Святая матерь всего сексапильного на свете.
- Полностью солидарна.
- Я когда-нибудь привыкну к этому виду? – спросила она, не смея отвести от него глаз.
- К восхитительному виду Рейеса Фэрроу в переднике?
- К восхитительному виду Рейеса Фэрроу. Точка.
Я рассмеялась:
- Говорят же, повторение – мать учения.
- Точно. Мне нужно много-много повторений.
- Ага, мне тоже.
По пути к нам Рейеса позвали за столик. Там сидели женщины, каждая из которых могла сойти за его бабушку. Он подошел к ним и стал слушать хвалебные оды в адрес своей стряпни, но смотрел только на меня. Я затаила дыхание. Вообще от всего, что с ним связано, захватывает дух. Начиная с полотенца, которым он вытирал руки, и заканчивая густыми ресницами, которые как будто застенчиво опустились, когда бабули забросали его предложениями руки и сердца.
Какого, блин, черта?!
- Честное слово, мы очень гибкие, - проговорила одна из них и потянула за завязку передника. Рейес завязывал их спереди, дважды обернув вокруг талии.
Куки как раз пыталась освежиться глотком холодной воды и сильно поперхнулась от наглости бабульки.
Рейес снова глянул на меня, а я сидела, прибитая к месту, с открытым от изумления ртом. Я мигом захлопнула варежку, надеясь, что не сильно смахивала на корову. Рейес снова повернулся к женщинам с таким видом, будто его страшно заинтересовало их предложение. Ага, так я и поверила.
Пытаясь прийти в себя и успокоить пострадавший пищевод, Куки издавала сдавленные звуки, но у меня не было времени волноваться о ее здоровье. Мне нужно было отбить своего мужчину у стаи седых лисиц. Бога ради, у одной из них была трость! Гибкая? Не смешите мои тапочки!
- Уборщик! – рявкнула я, щелкнув пальцами.
Рейес не обратил на меня ни малейшего внимания, но я заметила, как он ухмыльнулся. И почувствовала удовольствие, вызванное моим вниманием. Оно волнами исходило от самой его сути и шелком гладило мне кожу.
- Уборщик! – повторила я и громче щелкнула пальцами. – Сюда!
В конце концов он извинился перед игривыми лисицами, объяснил, что его сердце принадлежит другой, и подошел к нам.
- Уборщик? – переспросил он, с тревогой глядя на покрасневшую Куки.
Та отпила глоток воды и махнула вместо приветствия.
Я кивнула на передник:
- Ты похож на уборщика.
- Ну раз так, что я могу для вас помыть?
- Свои грязные мыслишки, - огрызнулась я и покосилась на столик с бабульками. – Развлекаешься, значит?
- Они хвалили мою стряпню. – Рейес наклонился ко мне. Близко-близко. – По их общему мнению, мне отлично удаются блюда с огоньком.
Тут они правы. Если надо зажечь, Рейесу равных нет. В основном это касается лично меня. И моих чувств. И моих отличительных девичьих черт.
- Потрясающе, - сказала я, прикидываясь, будто мне все равно, - но нам надо пообедать.
- Разве ты не слышала? Меня понизили до уборщика. Придется вам позвать официанта. Вряд ли уборщикам разрешается принимать заказы.
Я потянула за завязку передника – точно так же, как и та бабулька.
- Ты примешь у меня заказ, и тебе это понравится.
Тихий глубокий смех Рейеса завибрировал у меня костях.
- Как скажете, мэм. Могу я предложить вам цыпленка из Санта-Фе с испанским рисом?
- Можешь, конечно, но я возьму маринованного в «Маргарите» с тушеной в красном чили картошкой.
- А я буду цыпленка из Санта-Фе, - выдавила наконец Куки, поддавшись на уловку Рейеса. Наверняка он просто заказал уйму цыплят в Санта-Фе и теперь подсовывает их всем кому не лень. Ну серьезно, разве в Санта-Фе цыплят растят как-то по-особенному?
Рейес улыбнулся Куки. И улыбка была такой красивой, что мое сердце пропустило несколько ударов подряд.
- Значит, цыпленок из Санта-Фе. Чая со льдом не желаете? – спросил он у меня.
Я молчала, пытаясь решить, что заказать: чай со льдом или все-таки самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху, поэтому Рейес добавил:
- Это простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».
Я чуть не рассмеялась. С тех пор как он сделал мне предложение на стикере, он то и дело заваливает меня вопросами, на которые можно ответить «да» или «нет», намекая, что его предложение из той же оперы.
Я пожала плечами:
- Иногда не все оказывается черным или белым.
- Ерунда.
Куки хорошо понимала, к чему все идет, поэтому снова уставилась в меню.
- Тогда я отвечу «да».
Рейес застыл, ожидая продолжения. Что ж, он слишком хорошо меня знает.
- Да, я возьму к обеду чай, а потом самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху.
Не теряя ни секунды, Рейес проговорил:
- Будет тебе чай, - и уже отвернулся, но я поймала его за руку.
- Ты как? – Я понизила голос и уже тише проговорила: - Кажется, ты… теплее, чем обычно.
- Порядок, как всегда, - ответил он, повторив то, что чуть раньше я сказала Куки, поднес мою руку к губам и поцеловал. Его губы были такими горячими, что почти обжигали.
Только когда он ушел, я поняла, что в зале царит тишина. Все глазели на нас. Ну то есть все женщины глазели на нас. Я глянула на Джессику, и на одно неловкое мгновение наши взгляды встретились. Она ревновала, и меня это ни капельки не радовало. С чего ей вдруг ревновать, если она ни разу даже не попыталась обольстить Рейеса? Впрочем, ревность Джессики заслуживала отдельной категории. Где-нибудь между психической нестабильностью и крайней неуверенностью в себе. И эта ревность, будто ногтями, царапала мне кожу.
У ревности Рейеса и ревности других людей разные вкусы, разные текстуры. Человеческая – горячая и грубая. По ощущениям – как напялить брезентовый комбинезон прямо из сушилки.
- Когда ты ему уже ответишь? – спросила Куки, возвращая меня к действительности.
- Когда он этого заслужит.
- То есть уйму раз спасти тебе жизнь недостаточно?
- Еще как достаточно, но ему об этом знать необязательно.
Уголок ее рта лукаво приподнялся.
- Тоже верно.
Кстати говоря, Куки никогда не ревновала. Рейес нравился ей не меньше, чем всем остальным, но она никогда не завидовала нашим отношениям. Она была за меня рада, а это и есть настоящая дружба. Когда-то я считала Джессику лучшей подругой, но слишком поздно вспомнила, что пару раз в школе чувствовала, как она мне завидует. Тогда-то и надо было догадаться, что к чему, но с догадливостью у меня всегда было не очень.
- Ну ладно, расскажи-ка мне, как ты собираешься его достать.
- Он живет в соседней квартире, так что, наверное, просто буду колотить в стену.
- Не Рейеса. Роберта.
Да кто, блин, такой Роберт? А-а, ну да.
- Из-за тебя я уже начинаю переживать за дядю Боба.
В миллионный раз Куки начинала нервничать, поэтому я опять прошлась по плану от начала до конца. Тем более что мне это нравилось. В основном потому, что план гениальный. А еще потому, что если Куки не подыграет, то все полетит к чертовой бабушке, как и моя самооценка всякий раз, когда я натыкаюсь на Джессику.
- Первое свидание – это как бы подготовка к основному удару. Мы достанем дядю Боба, как только за тобой заедут. Он так офонареет, что не будет знать, как отреагировать и что сказать. – Я захихикала, как отъявленный псих. – Потом я расскажу ему, что ты записалась в службу знакомств.
- Чего? – ахнула Куки. – Он же решит, что я совсем отчаялась!
- Он решит, что ты готова к отношениям.
- К отчаянным отношениям. – Куки обмахивалась меню, каждой порой источая сомнения.
- Кук, куча людей пользуется услугами таких агентств. И ярлыки, которые постоянно вешают на такие службы, очень часто не имеют ничего общего с реальностью.
- Ну а потом?
- А потом ты пойдешь на другое свидание.
- С тем же парнем?
- Не-а, с другим.
Куки пронзило страхом.
- Как это? С кем? Ты же говорила, что все будет быстро и безболезненно.
- Так и будет. И я еще не знаю, с кем ты пойдешь на второе свидание. Видишь ли, у меня не так уж много друзей, которые позволяют себя использовать без зазрения совести.
Куки застонала.
- Все получится, Кук. Если, конечно, ты не хочешь совершить дикий поступок и лично пригласить его на свидание.
- Не могу, - замотала головой она. – А вдруг он откажет? Тогда нам до конца жизни будет неловко в обществе друг друга. Мы будем по-дурацки молчать, а у меня будет потеть лоб.
- О да, ты права, противно будет всем. Так вот. Контрольным выстрелом будет свидание номер три. Если до этого Диби не разродится приглашением, придется нанять актера.
- Актера?
- Кук, мы ведь уже все это проходили. Зачем ты опять задаешь столько вопросов?
- Наверное, я на стадии отрицания. Понимаешь, теперь это происходит на самом деле, и я чувствую себя, как те люди, которые говорят, что хотят прыгнуть с моста на резинке. А когда оказываются на мосту, реальность отвешивает им смачную пощечину.
- Ага, есть такое дело. Если что, никогда не прыгай. Не только реальность может треснуть тебя по лицу.
- Зато такие прыжки не оставляют шрамов.
- И слава богу. Короче говоря, для третьего свидания нам нужен кто-то очень-очень классный. Сексапильный, остроумный и… - Не успела я договорить, как меня осенило: - Придумала!
Куки подалась ко мне:
- Кто?
- Не переживай, барышня. Если мы так далеко зайдем, ты обо всем узнаешь вовремя. А тем временем мне надо кое с кем поторговаться.
От стен эхом отразился взрыв хохота, и я покосилась на столик Джессики. С ней были все те же три подружки, что и всегда. Вот интересно, чем они на жизнь зарабатывают? Торчат ведь тут почти каждый день. И по вечерам частенько захаживают. Неужели ни у одной из них нет семьи? Обязанностей? Личной жизни?
Я вспомнила нашу с Джессикой школьную ссору. Она наговорила про меня уйму гадостей. Так быстро от меня отвернулась, что у меня самой заболела шея. И сердце. А ей это, похоже, доставило много-много радости. Когда я набралась храбрости и напрямую спросила, почему она не хочет со мной дружить, она ответила, что у меня нет подкупающих качеств. И что, черт возьми, это значило?
Заметив, куда я смотрю, Куки погладила меня по руке.
- Как думаешь, у меня есть подкупающие качества?
Она сжала мои пальцы.
- Сколько угодно! Ты как тридцатипроцентная скидка. Нет! Сорокапроцентная. А я таких слов на ветер не бросаю.
- Спасибо.
И опять я ощутила жар Рейеса раньше, чем его увидела. Он лично нес нам еду, чего никогда не делал для Джессики и ее свиты. Как и для седых лисиц, хотя им, кажется, было все равно. Они наперебой подмигивали Рейесу, а одна даже облизала губы. Какая гадость!
- Все забываю спросить, - сказала я, когда он поставил перед нами тарелки. – Будь ты столовым прибором, чем бы ты был?
Рейес выпрямился:
- Не понял.
- Столовые приборы. Чем бы ты был?
Сложив на груди руки, он подозрительно уставился на меня:
- Почему ты спрашиваешь?
- Это из теста. Он покажет, подходим мы друг другу или нет. Ну знаешь, для длительных отношений и все такое.
- Серьезно? – Рейес отодвинул стул, развернул его спинкой вперед и уселся сверху. – Тебе нужен тест, чтобы понять, подходим ли мы друг другу?
- Да, - выдавила я, пытаясь прийти в себя от увиденного. Он был слишком, невероятно, непереносимо сексуальным, сидя вот так верхом на стуле и сложив на спинке сильные руки. – Да. И это не какая-нибудь ерунда, а очень важный тест. Результат гарантирует девяносто девять процентов точности. Там прямо так и написано. – Я достала сотовый, нашла тест и протянула телефон Рейесу. – Вот, сам посмотри.
Но он даже не взглянул. Крайне неуместно ухмыляясь, Куки с головой ушла в растерзание цыпленка.
- Нельзя верить всему, что видишь в интернете.
- Еще как можно, - огрызнулась я.
- А если я где-нибудь напишу, что я арабский принц из Милуоки?
- А ты не считаешься. Ты большой толстый лжец. На папочку своего посмотри. Он патологический лжец номер один в мире. Врать у тебя в крови заложено.
Рейес наклонился ко мне:
- Сейчас у меня вся кровь заложена в одном-единственном месте.
- Ты ответишь на вопрос, или как? Это может быть ключом ко всему нашему будущему.
- Есть у меня один ключик в кармане джинсов. Можешь поискать.
Неужто ему плевать на наше счастье?!
- Тебе двенадцать, что ли?
- Разве что веков.
- Тебе двенадцать веков?!
Рейес встряхнулся:
- Знаешь, как иногда женщины в возрасте утверждают, будто им двадцать девять?
- Ну?
- Со мной примерно та же история.
- Серьезно, сколько тебе лет? Минуточку! – Меня вдруг осенило. Сильно осенило, как обухом по башке. – Сколько мне-то лет?
Раньше я никогда об этом не задумывалась. По идее, я происхожу из древней расы существ, обитающих в другой вселенной, в другом измерении. Так сколько же мне лет?
- Мачете, - сказал Рейес, встав и задвигая стул.
- Чего?
- Будь я столовым прибором, я был бы мачете.
- А он считается столовым прибором?
- В моем мире да, - подмигнул Рейес.
- Ясненько. А я бы… я была бы ложковилкой! Секундочку! И что это значит? Не думаю, что мачете хорошо сочетается с ложковилкой.
Он приподнял мое лицо за подбородок.
- А мне кажется, что мачете с ложковилкой могут прекрасно сработаться.
Не успела я возразить, как он наклонился и прижался ко мне губами. Поначалу меня обожгло жаром, но через мгновение он впитался в меня и разлился по венам теплым медом. Легкий поцелуй закончился слишком быстро. Рейес выпрямился, ошарашил Куки, чмокнув ее в щеку, и ушел обратно в кухню, предоставив мне возможность полюбоваться обалденной задницей.
С отвисшей челюстью Куки прикоснулась к щеке, куда ее поцеловал Рейес. В глазах у нее сияли звезды.
- Я тоже так хочу, - вдруг решительно заявила она.
Я оглянулась на дверь, за которой скрылся Рейес.