Белл быстро глянула на Майлза, приложила палец к губам и указала на кипу бумаг. Майлз присел и тоже начал читать. Вскоре он догнал ее и последнюю бумагу они читали уже вместе.
— Это меняет дело, — сказала она.
— Ничуть. Документы действительны на четвертое декабря, то есть на завтра. Куда же мы его денем? Завтра утром его начнут разыскивать, — ответил Майлз, посмотрев на часы.
— Майлз, в критических ситуациях ты сущий цыпленок. Это возможность, может быть, лучшая из всего, что мы могли бы придумать.
— Что ты имеешь в виду?
— Он же наркотизирован. Я вкатила ему лошадиную дозу “зомби” и теперь он сделает все, что нам угодно. Пусть он делает, что намеревался, пусть себе ложится в анабиоз. А он так и сделает, если ему приказать. Ты знаешь что-нибудь о гипнозе?
— Не так уж много.
— А в чем ты вообще разбираешься, кроме законов, толстячок? Любознательности у тебя ни на грош. Есть такая штука — постгипнотическое внушение. Оно может быть противно всей его натуре, но сопротивляться ему он не сможет, если не попадет в руки психиатра. Хороший специалист, конечно, поймет в чем дело. Тогда внушение будет снято, Дэн окажется независим от моих команд и натворит кучу неприятностей.
— Черт побери, ты же говорила, что препарат надежен.
— Боже мой, Майлз, рискни хоть раз в жизни. Мы можем выиграть. Дай мне подумать. — Она помолчала. — Проще и безопаснее было бы отпустить его на все четыре стороны. С этой дрянью в крови он сделает все, что мы скажем. Если он сломает шею — мы ни при чем и риска никакого. Мы можем протрезвить его и вывести отсюда… или вывести отсюда, а потом протрезвить и пусть себе ложится в анабиоз. — Она повернулась ко мне. — Дэн, когда ты собираешься ложиться в анабиоз?
— Я не собираюсь.
— Как? А это что такое? — она показала на бумаги.
— Документы для анабиоза. Договор с Компанией Взаимного Страхования.
— Он бредит, — сказал Майлз.
— Ммм… не совсем. Я забыла, что наркотизированные не могут размышлять. Они слышат, говорят, могут отвечать на вопросы… важно лишь правильно поставить вопрос. А размышлять они не могут.
Она подошла ко мне и заглянула прямо в глаза.
— Дэн, я хочу, чтобы ты рассказал мне все об этом договоре. Начни с самого начала и расскажи все по порядку. Ты же лишь сегодня подписал эти документы, а теперь говоришь, что не собираешься ложиться в анабиоз. Расскажи мне все, я хочу знать, почему ты решился на это и почему передумал.
Я рассказал ей все, ответил на все вопросы. Это заняло много времени, но зато я рассказал все по порядку и в деталях, что от меня и требовалось.
— Итак, ты сел в машину и раздумал ложиться в анабиоз? Вместо этого ты решил наделать нам неприятностей?
— Да.
Я собирался рассказать, как я сел в машину, что сказал Питу и что он мне ответил, как я остановился у аптеки и распорядился своими акциями, как подъехал к дому Майлза и как Пит не захотел сидеть в машине… но она прервала меня:
— Ты снова изменил свое решение и снова собираешься лечь в анабиоз. Ни за какие блага мира ты не откажешься теперь от анабиоза. Понял? Что ты собираешься делать?
— Я собираюсь лечь в анабиоз. Я хочу…
Тут я прервался. Дело в том, что уже более часа я стоял, как флагшток, не двигая ни единым мускулом — ведь никто не приказывал мне шевелиться. Я начал медленно, но верно валиться на Белл.
— Сядь! — язвительно сказала она, отскакивая в сторону. Я сел.
Белл обернулась к Майлзу.
— Вот видишь. Я еще поработаю над ним, пока не буду уверена, Что он созрел.
— Он сказал, что доктор будет ждать его в полдень, — сказал Майлз, взглянув на часы.
— Времени хватит. А для верности мы сами сведем его туда, как раз… О, черт!
— В чем дело?
— Времени слишком мало. Я вкатила ему лошадиную дозу, хотела его совсем обезопасить. К полудню он будет в норме для кого угодно, но не для врача.
— Может быть, осмотр будет поверхностным. Вот же протокол обследования.
— Ты же слышал, что док велел ему не пить. Он обязательно проверит рефлексы, осмотрит зрачки — словом, сделает все то, что нас никоим образом не устраивает. Мы не сможем помешать ему, Майлз, этот номер не пройдет.
— А может быть, на следующий день? Сошлемся на непредвиденную задержку…
— Замолчи, дай мне подумать.
Она снова взялась за бумаги, предоставив меня самому себе. Потом вышла в другую комнату, вернулась с лупой, какую применяют ювелиры, вставила в глаз вроде монокля, и продолжала изучать документы. Майлз спросил, что она делает, но Белл только отмахнулась от него.
Вскоре она отложила лупу и сказала:
— Слава богу, они пользуются обычными бланками. Толстячок, дай-ка мне телефонную книгу.
— Зачем?
— Давай, давай. Меня интересует точное название фирмы. Я и так знаю, но хочу быть уверенной.
Майлз, ворча, принес справочник. Белл полистала его.
— Точно. “Главная Страховая Компания Калифорнии”. И места на бланке достаточно. Это могла быть и “Главная” и “Моторз” В “Моторз” у меня связей нет, да я и не уверена, что они занимаются анабиозом. Скорее всего, они страхуют только автомобили. — Он оторвалась от бумаг. — Собирайся, толстячок, и немедленно поезжай к нам на фабрику.
— Что-о?
— Может быть, ты знаешь другой способ добыть среди ночи машинку с таким же шрифтом? Нет? Тогда собирайся и поезжай, а я тем временем кое-куда позвоню.
Майлз нахмурился.
— Белл, я кажется, понял, что ты затеяла. Это безумие. Это дьявольски опасно.
— Совершенно верно, — рассмеялась Белл. — Я же говорила тебе, что на прежней работе у меня остались кое-какие связи. Ты, наверное, думаешь, что “Мэнникс” — это только “Мэнникс” и ничего больше?
— Ну-у… Не знаю.
— Зато я знаю. Может быть, тебе ведомо, что “Главная” принадлежит “Мэнниксу”?
— Нет, я не знал этого. А что это нам дает?
— Там у меня хорошие связи. Чтобы помочь “Мэнникс Энтерпрайзис” избежать слишком больших налогов, я часто проделывала один фокус… пока хозяин был в отъезде. Мы получим все, что нам нужно, а заодно — избавимся от показаний Дэнни. О “Мэнникс” я знаю все. А сейчас — поторопись и привези машинку, тогда я покажу тебе, что такое артистическая работа. И пришиби заодно этого кота.
Майлз, ворча, ушел, но вскоре вернулся.
— Белл, ты часом не знаешь, где Дэн припарковал свою
— Нет, а что?
— Перед домом ее нет, — сказал он с беспокойством в голосе.
— Ну, он мог оставить ее за углом. Это неважно. Иди и привези машинку. Быстрее!
Он снова ушел. Конечно, я мог бы им сказать, где я припарковал машину, но они меня не спрашивали и я не думал об этом. Я вообще ни о чем не думал.
Белл тоже куда-то ушла и я надолго остался один. Ближе к рассвету вернулся Майлз. Он выглядел изможденным и волок нашу тяжеленную машинку. Потом они снова куда-то сгинули.
Вскоре Белл вернулась и сказала мне:
— Дэн, согласно документам, ты поручил заботу о своих акциях страховой компании. Теперь ты передумал. Ты хочешь подарить их мне.
Я молчал. Она пристально посмотрела мне в глаза.
— Так и только так. Ты хочешь подарить свой пай мне. Ты очень хочешь подарить его мне. Ведь правда?
— Да, я хочу подарить его тебе.
— Вот и хорошо. Ты хочешь подарить его мне. Ты должен подарить его мне. Ты не будешь счастлив, пока не сделаешь этого. Где сейчас твой сертификат? В машине?
— Нет.
— А где же он?
— Я послал его по почте.
— Что?! — взвизгнула она. — Когда ты его отослал? Кому? Зачем ты сделал это? — Если бы свой второй вопрос она задала последним, я бы ответил на него, а так я обошелся ответом на последний вопрос.
— Я ассигновал его. Тут вошел Майлз.
— Куда он его девал?
— Он говорит, что послал сертификат по почте… что ассигновал его. Найди его машину и обыщи — может быть все это ему только кажется. Когда он оформлял документы, сертификат был при нем.
— Ассигновал его! — повторил Майлз. — Но кому, боже мой?
— Я спрошу его. Дэн, кому ты ассигновал свой сертификат?
— В “Бэнк оф Америка”.
Больше она ни о чем не спрашивала, а то я был бы вынужден рассказать ей и про Рикки.
Она поникла плечами и вздохнула.
— Гол в наши ворота, толстячок. Можешь забыть об этих акциях. Из банка нам их никак не выцарапать. — Вдруг она подобралась. — Если только в самом деле он отослал сертификат. Если нет, я счищу передаточную надпись так, что комар носа не подточит. А потом он снова ассигнует его… мне.
— Нам, — поправил Майлз.
— Это уже детали. Пойди, найди его машину.
Майлз вскоре вернулся и сообщил:
— Ее нигде нет. Я объехал все улицы и аллеи. Наверное, он приехал на такси.
— Ты же слышал — он приехал на своей машине.
— Может быть, но ее нигде нет. Спроси его, когда и откуда он послал сертификат.
Белл спросила — я рассказал:
— Незадолго до того, как приехать сюда, я опустил его в почтовый ящик на углу Сепульведи и бульвара Вэнчур.
— Ты уверена, что он не лжет?
— В таком состоянии он не может лгать. Забудь об этом, Майлз. Может быть, потом нам удастся доказать, что эта передача не имеет законной силы, потому что он передал нам свой пай задолго до этого… во всяком случае, я берусь получить его подпись на нескольких чистых бланках.
Она попыталась получить мою подпись, а я всячески старался ей помочь. Но в таком состоянии я не мог даже толком расписаться. Наконец, она вырвала у меня бумагу и сказала со злостью:
— Ты меня до припадка доведешь. Я и то могу расписываться за тебя гораздо лучше. — Она склонилась ко мне и добавила, криво улыбнувшись. — Как бы я хотела пришибить твоего кота.
Некоторое время они не беспокоили меня. Потом появилась Белл и сказала:
— Дэнни, я сделаю тебе укол и ты почувствуешь себя гораздо лучше. Ты сможешь вставать, ходить, словом, делать все, что мог делать раньше. Ты ни на кого не будешь сердиться, особенно на нас с Майлзом. Мы — твои лучшие друзья. Ведь правда? Кто твои лучшие друзья?
— Ты. Ты и Майлз.
— Но я не только твой лучший друг. Я еще и твоя сестра. Повтори.
— Ты — моя сестра.
— Вот и хорошо. Сейчас мы немного прогуляемся, а потом ляжешь в анабиоз. Ты утомлен, а когда проснешься, все будет хорошо. Ты меня понимаешь?
— Да.
— Кто я?
— Ты — мой лучший друг. Ты — моя сестра.
— Умница. А теперь — закатывай рукав.
Укола я не ощутил, но само вспрыскивание было болезненным. а поднялся и потряс головой.
— Слушай, сестренка, это не самая приятная процедура. Что это было?
— Кое-что, от чего тебе станет лучше. Ты сильно утомлен.
— Да, пожалуй. А где Майлз?
— Сейчас придет. Теперь давай другую руку. Подними рукав.
— Зачем? — спросил я, но рукав все-таки поднял и позволил ей сделать укол, от которого чуть не подскочил.
— Ну-ну, — улыбнулась она, — не так уж это больно.
— Да, не так уж больно. А зачем?
— Ты немного поспишь в машине. Когда мы приедем, я разбужу тебя.
— Хорошо. Я хочу немного поспать. Скорее бы в анабиоз.
Я огляделся.
— А где Пит? Я собирался лечь в анабиоз вместе с ним.
— Пит? Разве ты не помнишь? Ты же отправил его к Рикки. Она позаботится о нем.
— Ах, да, — сказал я с облегчением.
Конечно же, я послал Пита к Рикки. Я даже вспомнил, как посылал его. Рикки всегда любила Пита, она хорошо о нем позаботится, пока я буду спать.
Меня отвезли в Соутелл, в Объединенный Санктуарий; им пользовались небольшие компании, те, что не имели собственных. Всю дорогу я проспал, но проснулся сразу же, как только Белл позвала меня. Майлз остался в машине, а Белл повела меня в здание.
Девушка-регистратор поднялась нам навстречу.
— Дэвис? — спросила она.
— Да, — согласилась Белл. — Я его сестра. Где я могу найти представителя “Главной”?
— Внизу, в девятой комнате. Они уже готовы и ждут вас. Документы можете отдать представителю компании. — Она с интересом посматривала на меня. — Он прошел медицинский осмотр?
— Конечно, — уверила ее Белл. — У него рак, знаете ли. Я ввела ему успокоительное… из-за болей.
— Да-да, — сочувственно заквохтала девица, — в таком случае Поторопитесь. Через эту дверь, а там повернете налево.
В девятой комнате нас ждали трое: мужчина в костюме, другой — в стерильном халате и женщина в одежде медсестры. Они Помогли мне раздеться, успокаивая, словно дебильного ребенка, а Белл, тем временем, объясняла, что она ввела мне и зачем. Меня положили на стол и мужчина в халате начал массировать мой живот, проминая чуть не до позвоночника.
— С этим хлопот не будет, — объявил он наконец. — Он совершенно пуст.
— Да, он ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера, согласилась Белл.
— Это хорошо. А то некоторые являются сюда нафаршированные, словно рождественская индюшка. Не все так разумны.
— Да-да. Ваша правда.
— О’кэй, сынок, а теперь сожми эту штуку покрепче, я введу тебе кое-что в вену.
После укола все вокруг начало заволакиваться туманом. Вдруг я вспомнил про Пита и попытался сесть.
— Где Пит? Я хочу видеть Пита?
Белл взяла в ладони мое лицо и поцеловала.
— Там, там, милый. Пит не смог придти, разве ты не помнишь? Он остался с Рикки.
Я затих и она объяснила остальным:
— Пит — это наш брат. У него заболела дочь. Я начал засыпать.
Вскоре я почувствовал сильный холод, но не смог пошевельнуться, чтобы натянуть одеяло.
V
Я пожаловался бармену на кондиционер — тот работал слишком хорошо и все мы могли простудиться.
— Не имеет значения, — ответил он. — Вы не почувствуете холода, когда заснете. Спать… спать… вечерняя дрема, чудесный сон.
У него было лицо Белл.
— Хорошо бы выпить чего-нибудь горячего. Вроде кофе с молоком, — сказал я. — И горячий масляный блин.
— Сам ты блин! — ответил доктор. — Нечего ему валяться, переверните-ка его!
Я попытался зацепиться ногой за бронзовую стойку табурета, но в этом баре не было бронзовых стоек табурета, таких забавных, и я, плоский, очутился на спине, еще более забавной, и так лежал, пока меня обслуживала сиделка, натасканная на уход за безногими. У меня не было ног, иначе почему же я не зацепился за бронзовую стойку табурета? И рук тоже, обеих.
— Смотри-ка, Мэв, у него нет рук!
Пит сидел у меня на груди и вопил.
Я снова был в армии, на учениях… в условиях, максимально приближенных к боевым, в одном из тех лагерей, где вам суют лед за пазуху, чтобы разбудить и знают кучу других идиотических шуток. Я поднимался на чертову гору, самую большую во всем Колорадо, и повсюду был лед и у меня не было ног. Тем не менее я тащил бромный тюк, самый большой из всех — они прикидывали нельзя ли заменить мулов солдатами и на мне ставили опыт. Я не смог бы сделать ни шагу, если бы сзади меня не подталкивала Рикки.
Старший сержант с лицом, совсем как у Белл, в ярости обернулся ко мне:
— Эй, ты, вперед! Я не могу опаздывать по твоей милости. Мне наплевать, сделаешь ты это или нет… но пока делаешь — не смей спать.
Мои не-ноги больше не держали меня и я упал в обжигающий холодом снег и заснул, а маленькая Рикки причитала, умоляя меня не спать. Но я уже заснул.
Я проснулся в постели Белл. Она трясла меня, приговаривая:
— Просыпайся, Дэн! Я не могу ждать тебя тридцать лет; всякая девушка должна думать о своем будущем.
Я попытался встать, чтобы отдать ей чемоданчик с золотом, который стоял под кроватью, но она ушла… а потом Горничная с ее лицом схватила чемоданчик, положила себе на панцирь и заметалась по комнате. Я попытался догнать ее, но у меня не было ног, и как оказалось, не было тела вообще.
— У меня нет тела и никто обо мне не заботится…
Мир состоит из старших сержантов и работы… и какая разница, где работать и как? Я позволил им снова взнуздать меня и опять полез вверх по ледяной горе. Это было все, что мне оставалось — взбираться к цветущей вершине, где, мне, наконец, дадут вожделенный отдых и позволят заснуть. Но я никогда не доберусь туда… не было ни рук, ни ног, ничего.