— Гарри! — кто-то тряс его за плечо, — Гарри! Вставай же!
— Люци, сегодня выходной, — Поттер закрылся подушкой и натянул одеяло.
— Гарри, вставай же! Там Адена…
— Что? — Поттер сел, не пытаясь дотянуться до отнятого одеяла.
— Адена была в подземельях и нашла… Нет, не скажу, пойдем, ты должен сам все увидеть! — Люциус был перевозбуждён не хуже приплясывающей от нетерпения Адены.
Гарри оделся в рекордные для себя утреннего сроки. По пути в подземелья отец и дочь, перебивая друг друга, рассказывали невероятную историю. Адена спустилась сегодня в библиотеку, потому что прочла последнюю из остававшихся в комнате книг, а там возле того самого барельефа со змеями оказался открытый проход. И что Гарри, оказывается, был прав и что скорее всего домовики случайно активировали что-то, и это что-то и открывало дверь, скрывающуюся под барельефом. Разобраться в потоке сбивчивых фраз двух говорящих одновременно людей было непросто, но Гарри шел и довольно улыбался: получилось! У него все получилось!
— А почему ты тогда решил, что здесь должен быть проход? — вдруг спросил Люциус, когда они дошли до места.
— Просто напомнило немного Тайную комнату в Хогвартсе, — пожал плечами Гарри и проявил любопытство, заглядывая в приоткрытую дверь. — Посвети-ка!
— Это может быть опасно, — предупредил Люциус, поднимая волшебную палочку повыше.
— Вряд ли, — ответил Гарри, — я не чувствую здесь сильной магии, тем более Адена здесь уже была.
— Нет, — возразила девочка, — я только посмотрела в щелку! Я же не дура!
Гарри обернулся и задумчиво посмотрел на ребенка, вспомнилось собственное детство, да и не детство тоже, и стало грустно.
— Ну чего стоите, — буркнул он, — я один, что ли, на сокровища любоваться буду?
========== Глава 20 ==========
Люциус расцветал на глазах. Найденный клад сотворил чудо, сбросив с плеч Малфоя тяжкий груз, и он окунулся в восстановление родового гнезда со всей страстью, на которую была способна его истосковавшаяся по возможностям натура. Вопрос о количестве домовиков уже не стоял, маленькая армия теперь была занята с утра до вечера, возвращая Малфой-менору былое величие и очарование. Люциус сначала хотел оставить внутреннее убранство таким, как оно было прежде, но потом подумал и решил, что не стоит. Новая жизнь требовала иных интерьеров. Немного напрягала некоторая индифферентность мужа в вопросах отделки, приходилось успокаивать себя тем, что Поттер просто не привык заниматься такими вещами. Да и подготовка Адены к школе требовала внимания, оставлять все на последний день не стоило.
Люциус самолично два раза посетил с дочерью Косой переулок. Гарри огорчался, что не может пойти вместе с ними, а лорд наоборот, радовался: как воспринял бы супруг волны негатива к их семье, предсказать было несложно. Бросился защищать, однозначно, и сделал бы только хуже. Поэтому покупки были совершены быстро и в основном то, что нельзя было заказать по почте.
Проблемы возникли с палочкой. Долго не находилась подходящая, да и ту, которую пришлось купить в итоге, очень удачной назвать было нельзя: девять дюймов, вишневое дерево и сердечная жила дракона слушалась хуже нелегальной из саксаула с волосом единорога внутри.
Мадам Малкин поджимала губы, обслуживая клиентов, но никаких замечаний или недовольства от нее отец с дочерью не услышали. Профессионализм победил, и девочка ушла из лавки с полным комплектом одежды. Далее испытывать нервы и терпение смысла не было, и они вернулись домой.
— Дорогая, ты же понимаешь, что в школе будет примерно так же, — тихо сказал Люциус, потрепав дочь по светлым волосам. — К сожалению, за мои ошибки придется расплачиваться тебе.
— Папа, ты самый лучший, — Адена обняла отца и прижалась к нему всем телом, — все будет хорошо, я обещаю. И там же будет Гарри, не волнуйся.
— Малышка, — горло перехватило спазмом, — постарайся не афишировать, что он часть нашей семьи. Потому что предсказать реакцию быдла на такую новость невозможно.
— Я понимаю, — тихо ответила девочка, и прозвучало это слишком по-взрослому.
Люциус погладил ее по голове:
— Иди, милая, отнеси вещи к себе и спускайся обедать.
Сам он неторопливо отправился в их с Гарри спальню — переодеться тоже было бы неплохо. Если бы можно, он не стал бы спускаться в столовую, есть совсем не хотелось, но из-за Адены пропустить обед невозможно. Да еще мужа дома нет, а без него все было как-то не так.
— Поттер, Поттер, что же ты со мной делаешь? — пробормотал Люциус себе под нос, переодеваясь.
— Папа! Папа! — голос дочери за дверью был радостным и возбужденным. — Ну папа!
Люциус поспешно застегнул свежую рубашку и открыл дверь.
— Смотри! — Адена приподняла перед собой клетку с большой полярной совой. Сомневаться в авторстве подарка не приходилось.
— Она великолепна, — искренне похвалил птицу Люциус, подумав, что отложенный разговор про животное, которое бы дочь хотела взять в школу, уже можно и не начинать.
— Там еще набор перьев для письма и школьная сумка, очень красивая! — не удержала восторгов Адена.
— Пойдем, хвалиться будешь, — улыбнулся Люциус, ради такого обед можно и отложить немного.
Время расставания наступило неожиданно быстро, и вот уже Хогвартс-экспресс уносит его девочку в неизвестность. Сердце ныло от невозможности защитить ребенка от того, что ждет ее в школе, в том, что там отпрыску бывшего Упивающегося сладко не будет, он не сомневался. Люди, а особенно дети бывают так жестоки.
Сам Люциус высокомерно игнорировал направленные на него ненавидящие и презрительные взгляды, и не сказать, что давалось это легко. Он гордо поднял подбородок, окинув оставшихся на платформе людей, так же, как и он, проводивших детей в школу, и не дожидаясь реакции с их стороны, аппарировал домой. Надеяться, что завтра в Хогвартс не прилетят десятки сов от разгневанных родителей, не приходилось. Утешало одно — на платформе он заметил нескольких бывших соратников, не из главных, но все же. По крайней мере, ребенок не будет там совершенно один против всех. Увы, затеянная Поттером кампания по реабилитации отбывших наказание сторонников Темного лорда пока не смогла переломить общественное мнение. Министр и его команда усиленно разжигали ненависть, играя на чувствах людей. Вот кого бы убрать из власти, сейчас нужен мудрый политик, гибкий и умный, а не этот фанфарон.
Люциус сел в любимое кресло возле камина и уставился на огонь, до вечера оставалась уйма времени, нужно было чем-то заняться, но душу снедала тревога за ребенка. Скорей бы пришел Гарри и рассказал, как прошло распределение и вообще… Люциус посмотрел на почти полную бутылку. Отличный коньяк, но пить с утра не дело, да и не поможет спиртное. Надо заняться делом. Он встал — домовикам сегодня придется попотеть!
Гарри стоял в ряду других преподавателей, с нетерпением ожидая, когда закончится длинная торжественная речь. В отличие от Дамблдора, этот директор говорить коротко не умел и имел склонность украшать свои речи отвлеченными пассажами.
— Ну, а теперь перейдем к распределению, — наконец сказал директор, — это очень важный этап в жизни мага, и от того, на какой факультет отправит вас Распределяющая Шляпа, будет зависеть и ваша дальнейшая судьба!
Распределение началось. Одна за другой звучали фамилии первокурсников, и они робко выходили, чтобы узнать, что ждет их дальше и цвета какого факультета им предстоит носить следующие семь лет. В этом году был очень большой набор, и до Адены очередь дошла нескоро.
— Малфой Адена! — наконец вызвали ее.
В наступившей тишине девочка прошла к табурету и села; и почти сразу же прозвучало:
— Слизерин!
Под жидкие аплодисменты Адена прошла к своему столу и села на скамью. Мальчик, распределенный ранее, покосился в ее сторону и отодвинулся.
Гарри закусил губу, все оказалось даже хуже, чем предполагал Люциус.
Распределение шло дальше. На Слизерин попадали немногие, но и те старались сесть подальше от Адены; вокруг нее образовалось свободное пространство.
— Сент-Арно, Филипп, — из толпы вышел кудрявый светловолосый мальчик, — Слизерин!
Паренек пошел к столу и совершенно не колеблясь сел на свободное место возле одинокой девичьей фигурки.
— Привет, я Филипп, — улыбнулся он опешившей от неожиданности девочке.
— Адена, — ответила она, — только тебе лучше сесть подальше, а то рискуешь испачкаться.
— О! — заинтересовался мальчик, озорно блестя глазами. — Ты не моешься? Почему?
— Ты понял, о чем я, — не поддержала шутку Адена, — общаясь с изгоем, сам становишься таковым.
— И что ты такого совершила?
— Ничего, — пожала плечами девочка, — но мой отец был правой рукой лорда и хоть потом раскаялся, простить ему этого никто не может.
— Мои родители умерли во французской тюрьме, они тоже поддерживали лорда, и я их не помню. Опекуны отправили меня учиться в Англию, потому что на родине я такой же изгой, как и ты. Даже школа отказалась принимать сына врагов, так что подумай, может быть, это твоя репутация пострадает от дружбы со мной? — Филипп говорил тихо и смотрел на поверхность стола, а не на собеседницу.
— Прости, — Адена протянула руку и робко улыбнулась, Филипп поднял на нее небесно-голубые глаза и протянул свою в ответ, скрепляя рукопожатием только что зародившуюся дружбу.
========== Глава 21 ==========
— Малфой! Ну ты и ду-ура! — хохот мальчишек отдавался в ушах все то время, пока она, стараясь не бежать, с гордо выпрямленной спиной шла по слизеринским коридорам. Куда-нибудь. Подальше! Слезы, которым не позволяли пролиться, жгли глаза, и особенно обидно было оттого, что на самом деле — дура.
— Адена! Стой! — задыхающийся Филипп догнал и пошел рядом. — Что ты задумала?
— Ничего. Мне просто надо успокоиться.
— Ну прости их, они не поняли шутку, — Филипп пытался примирить ее с однокурсниками.
— Шутку? — слабо улыбнулась Адена. — Хороша шутка. Я действительно дура.
— Ну что ты, — друг крепко взял ее за руку и притянул к себе, — все мы иногда бываем несдержаны на язык. Я понимаю, очень обидно, что отец не прислал разрешение на посещения Хогсмита. Ты же можешь написать ему? Конечно, мистер Поттер практически живая легенда нашего мира и может иногда нарушать даже незыблемые правила, но мы его уже знаем не первый год, так что рассчитывать на то, что он подпишет разрешение в обход твоего отца, наверное, не стоит. Хотя, — Филипп продолжал идти рядом и задумчиво хмурить лоб, — может быть, и сработало бы, учитывая прошлое мистера Малфоя. Просто как возможность немного насолить.
Филипп не ожидал, что обычно спокойная подруга внезапно превратится в злобную фурию — хлесткая пощечина внезапно обожгла щеку:
— Не смей! Никогда, слышишь, не смей говорить гадости о моей семье! О том, о чем и понятия не имеешь, — кричала Адена, сжимая кулаки, а затем развернулась и побежала прочь, к выходу из подземелий.
Растерянный Филипп долго смотрел вслед подруге, не понимая причин гнева, но чувствуя вину: говорить об отце в таком ключе не стоило.
— Адена, — голос друга прозвучал неожиданно, и она повернулась, обнаружив его совсем рядом, — ты замерзла совсем, пойдем. И прости меня, я не подумав сказал дурно о твоем отце.
— Ты и Гарри обидел, — тихо отозвалась Адена, снова отворачиваясь и не мигая смотря на танец крупных снежинок, которые временами залетали и на верхнюю площадку Астрономической башни.
— Прости, — еще раз сказал Филипп и накинул свою мантию на них обоих, — не знаю, что на меня нашло.
— Ты просто сказал то, что думает большинство, — она прислонилась к теплой груди друга и вздохнула.
— Иногда я готов вырвать свой язык, — Филипп тоже вздохнул, — но я очень дорожу тобой и нашей дружбой.
— Я сама виновата, — Адена помолчала и продолжила: — если дашь непреложный обет молчать и не сообщать никаким другим способом, я открою тебе секрет.
— Клянусь! — тут же отозвался Филипп и замер в ожидании, подруга опустила покрасневшую от холода руку в карман и замерла, озорно блестя глазами и хитро улыбаясь.
— Что случилось, Адена? — знакомый голос профессора трансфигурации раздался неожиданно. Филипп вздрогнул и оглянулся: никого на площадке башни не было.
— Ничего, просто хотела познакомить тебя с моим другом Филиппом, — отозвалась та, поворачиваясь на голос. — Я взяла с него непреложный обет, — добавила она.
Филипп во все глаза смотрел, как на расстоянии двух метров появилась голова мистера Поттера… и больше ничего.
— Мы вроде как знакомы, — недовольно произнес Гарри, — и зачем тебе это понадобилось?
— Я сделала глупость и теперь буду расплачиваться за нее, но выглядеть дурой в глазах единственного друга не хочу. Филипп, это мой второй отец Гарри Поттер.
— Э? — только и смог сказать молодой человек.
— Что ты умудрилась натворить, мисс Благоразумие? — профессор скинул с плеч мантию-невидимку и теперь был виден весь, а серебристая ткань загадочно мерцала, перекинутая через согнутую в локте руку.
— Сказала то, чего не стоило произносить вслух. Папа не дал разрешения на посещение Хогсмита, и вместо того, чтобы тихо пойти и прояснить этот вопрос, я ляпнула пару фраз, не подумав.
— И? — потребовал продолжения Гарри.
— Что попрошу разрешения у тебя, — созналась Адена.
— Я бы все равно не дал. Возможно, у Люциуса была весомая причина, и без согласования, прости, я не стал бы рисковать. Тем более ты могла просто прийти и поговорить об этом. Вопрос решается буквально одним днем.
— Знаю, — опять тяжело вздохнула Адена, — но в тот момент хотелось все и сразу. Такого больше не повторится, — добавила она.
— Охотно верю, — сказал Гарри и поежился от холода, — предлагаю выпить чаю в моих комнатах, а то еще простудитесь и загремите в больничное крыло. Идемте, в замке все равно никого нет, все отрываются в Хогсмите, разоряя Сладкое Королевство.
Филипп шел вместе с подругой, стараясь не отставать от профессора Поттера. В голове не укладывалось все то, что довелось узнать сегодня: кто бы мог подумать, что бывший приспешник Темного лорда и национальный герой не просто знакомые или друзья, а супруги? Как такое могло произойти, и ведь не может Адена быть их общей дочерью? Она настоящая Малфой, от мистера Поттера в ней ничего нет, да и два мужчины не могут иметь общих детей. Филипп тряс головой от избытка информации, но даже несмотря на такие меры, полученные сведения не хотели упорядочиваться и раскладываться по полочкам. Единственное объяснение, которое пришло в голову юному графу: любовь. Они поняли, что любят друг друга и…
— Проходите, — голос профессора прозвучал неожиданно, и Филипп обнаружил себя входящим в уютную комнату, где ярко горел камин, а перед огнем стояли два кресла с небольшим стеклянным столиком между ними.
— Гарри, все в порядке? — из-за спинки показалась светловолосая голова. — Приветствую юных леди и джентльмена.
— Папа, это Филипп-де Сент-Арно, мой друг.
— Понятно, — голова исчезла.
— Прости, Люциус, что ушел так неожиданно, но Адена позвала, и я не стал задерживаться, — Гарри поставил на столик чашки и стал возиться с заваркой. — Тебе же все равно нельзя показываться на людях. Не обижайся.
— Не обижаться? А я ведь не посторонний, — сухо заметил Люциус, — и, кстати, как ты позвала Гарри? — обратился он уже к дочери.
— Ну, он мне дал зачарованный кнат, — немного помявшись, ответила та, — если сжать в руке, вторая монетка, которая у Гарри, нагревается.
— Как интересно, — произнес Люциус, — позволь взглянуть?
Пока Адена доставала свою монетку, Поттер заварил уже чай и пояснил, доставая свою:
— Это мы еще в школе придумали, когда срочно надо было созвать отряд Дамблдора. Очень удобно. Да, и память мальчику стирать не надо, Адена с него взяла непреложный обет.
Люциус молчал, разглядывая обе монетки, особенно ту, которая была у Адены. Его пальцы поглаживали поверхность, все медленнее и медленнее.
— А что, монета должна быть какой-то особенной? — внезапно поинтересовался он.