— А… — Поттер явно опешил и стал совершенно очаровательно-растерянным, — ну хорошо. Экспекто Патронум! — выкрикнул он, найдя свою волшебную палочку, лежащую на банкетке.
В комнате сразу стало тесно, когда по ней заметался крупный ветвисторогий олень. Светящаяся полупрозрачная сущность, казалось, не понимала, что тут делает, бестолково мечась из одного угла спальни в другой, искала выход, не находя… И тут олень на картине затрубил. От резкого звука люди вздрогнули, а патронус резко остановился, вертя рогатой головой в поиске источника звука. Малфой, проживший на свете полвека, был потрясен — никогда прежде ему не доводилось видеть ничего подобного, что уж говорить о Гарри. Хотя последний держался гораздо лучше, выражая лишь безмерный интерес к происходящему.
Патронус сделал несколько прыжков вбок, приклоняя голову к полу и выставляя вперед ветвистые рога в ожидании неизвестного соперника. Олень на картине снова подал голос, и патронус встрепенулся, в два прыжка оказываясь на кровати. Задрал голову, но из глотки не вырвалось ни звука. Он рассерженно топнул тонкой передней ножкой с изящным копытцем и, тряхнув головой, впрыгнул в картину. По всей видимости, разбираться с задирой.
— Интересно, — задумчиво произнес Малфой, — что же вчера было добавлено в огневиски, что я сегодня вижу то, что вижу?
— По-моему тебе надо сменить поставщика, — согласился Гарри, поглядывая на картину, где два оленя выясняли отношения.
— Ты тоже это видишь? — уточнил Люциус и, дождавшись кивка, добавил: — интересный стереоэффект.
Они помолчали, стараясь не смотреть на противоположную стену.
— Люциус, мне кажется, что…
— Кто-то стучит в окно, — перебил Поттера муж и встал, небрежно запахиваясь в халат, поднятый с пола, — что тут у нас? — произнёс он, впуская злую и встрепанную сову, к ее лапке был привязан белый конверт, надписанный зелеными чернилами.
— Из Хогвартса? — удивился Гарри.
— Да, — Люциус проглядывал послание, — ответ пришел на твой запрос о месте преподавателя. Держи, — он небрежно положил на грудь супруга густо исписанный пергамент.
— Значит, не приснилось, — с тоской произнес Гарри, принимая сидячее положение, — акцио очки Гарри Поттера!
Письмо, написанное директором Хогвартса, было многословным. Оно содержало оды и дифирамбы в адрес самого героического героя последней магической войны, и Гарри уже было понадеялся, что ему так вежливо отказывают и почти успел вздохнуть с облегчением. Потому что при его графике работы и обучения времени на то, чтобы преподавать, совсем не оставалось. Разве что ночью. Но ночью у них был супружеский долг и сон. Ради обучения нерадивых учеников пожертвовать ни тем, ни другим Гарри готов не был.
— Что они мне предлагают? — воскликнул Гарри и перевел широко раскрытые глаза с пергамента на мужа.
— Арифмантику и руны, — подтвердил его опасения Люциус. Последняя надежда на то, что он не так увидел или прочел, растаяла как снежинка на майском солнце.
— Я ничего в них не понимаю! Я не буду это преподавать, — заорал выведенный из себя Гарри.
«Какой темперамент, — залюбовался мужем Малфой и пропустил момент, когда в него кинули ботинком, — огненный. Но не стоит позволять так себя вести. Создашь один прецедент, спустишь на тормозах и пиши пропало».
— Итак, мой дорогой супруг изволит гневаться? — ледяным тоном поинтересовался он. — Позвольте узнать, на что? В чем моя вина?
Я насильно вливал спиртное в ваше горло? Заставлял обманом или хитростью узнавать о месте преподавателя? Вы могли отказаться писать письмо или указать желаемую должность. Не можете пить — не пейте!
Гарри молчал, чувствуя жгучий стыд.
— Я жду ответ, — поторопил его Люциус, как будто на эти риторические вопросы он требовался.
— Нет, — выдавил из себя Гарри.
— В таком случае потрудитесь впредь оставлять свою обувь при себе!
Швырнув ботинок обратно мужу, Малфой покинул спальню.
— Ну вот, мы опять вернулись к тому, с чего начали, — пожаловался Гарри замершим на картине оленям, на секунду показалось, что они посмотрели на него с сочувствием.
========== Глава 13 ==========
Люциус отсутствовал каких-то десять минут. За это время муж должен был осознать свое поведение и раскаяться, но еще не накрутить себя и не впасть в пучину отчаяния. Прием был стандартный, часто практикуемый и осечек не давал на протяжении многих лет, но Малфой совершенно упустил из виду, что имеет дело с Поттером.
— Та-ак, — протянул Люциус, оглядывая пустую спальню и прислушиваясь — может быть из ванной комнаты раздастся плеск воды? — Рикси!
— Хозяин Люциус, — ушастое существо на полусогнутых ножках приблизилось к лорду.
— Хозяин Гарри в поместье? — на всякий случай уточнил Малфой, оставалась маленькая надежда, что Поттер где-нибудь затаился в обиде или решил прогуляться перед завтраком.
— Нет, — пискнул домовик и страшно округлил глаза.
— Как он ушел и что говорил при этом? — продолжил допрос Люциус, потому что с этими существами можно было говорить только так, они отвечали обычно только на прямые вопросы, не имея возможности солгать, а по своей воле помогали только понравившимся им людям, и не всегда это были хозяева.
— Аппарировал, хозяин, — взвыл Рикси и стал выкручивать себе уши, видимо, монолог Поттера не был особенно цензурным.
— Я жду, — поторопил его Малфой, — что он говорил?
— Пожелал хозяину Люциусу иметь много интимных отношений с его конем Бризом, — эльф рухнул на колени и закрыл голову руками.
— Пошел вон, — вздохнул лорд, гадая, чего теперь ждать от супруга.
Люциус решил пойти на принцип и не делать первый шаг. Виноватым он себя не чувствовал совершенно. Да, возможно было некоторое недопонимание, плюс еще огневиски перебрали, но это все равно не оправдывает разбрасывание обуви! Как более взрослый и мудрый человек, обладающий к тому же ангельским терпением, он готов пойти навстречу и простить мужа за неподобающее поведение, но идти первым? Нет. Исключено.
Дни шли за днями, закончилась ненормально теплая осень, пришли заморозки и метели. От Поттера не было ни единой весточки. Он не приходил, не писал писем, газеты все как одна набрали в рот воды, и даже крохотной заметки не появилось на их страницах за более чем полмесяца. Приближалось Рождество.
Настроение у Люциуса было паршивым. Адена стала бледной тенью самой себя и если по первости еще спрашивала о Гарри, то нарвавшись как-то на строгий взгляд отца, замолчала. А что он мог сказать ребенку? Как объяснить то, что не понимаешь сам?
Долгими одинокими ночами, лежа в кровати и страдая бессонницей, Люциус пытался, понять где и в чем ошибался. Будь они с мужем людьми одного круга, таких вопросов бы не возникало, но Поттер… Поттер вносил диссонанс в привычную жизнь, ставил все с ног на голову, принимал странные решения на основе очевидных фактов, которые, казалось бы, и трактовать-то иначе невозможно. Поттер. Мальчишка, сломавший вековой уклад семьи Малфой.
Люциус теперь часами смотрел на картину. Она стойко ассоциировалась с тем, кто сейчас был недостижим. Олени, один обычный, коричнево-бежевый, и другой — призрачно-прозрачный и светящийся — напоминали их с Гарри. Такие одинаковые и такие разные, постоянно выясняющие отношения, бьющиеся за какие-то свои принципы, так похоже на них с Поттером.
Иногда Малфою казалось, особенно когда глаза уставали следить за постоянно движущейся картинкой, что патронус на время исчезает. Хотелось верить, что он докладывает хозяину о состоянии мужа, о том, как тот страдает… Но проходили часы, неизменно складывавшиеся в бесконечно длинные дни, а Поттер так и не появлялся.
Люциус завел дурную привычку разговаривать вслух. Возникала иллюзия, что он не один, что рядом есть кто-то близкий теплый, почему-то Малфой очень мерз последнее время. Когда в «Ежедневном пророке» появилась небольшая заметка о дорогом супруге, лорд почувствовал, что жизнь остановилась.
Он продолжал выполнять свои обязанности тренера, все так же общался с дочерью, стараясь уделять ей как можно больше внимания, а перед глазами все стоял колдографический снимок счастливого Поттера в компании каких-то хлыщей и подпись, набранная мелким курсивом прямо под фотографией, в центре: «Гарри Поттер с друзьями отдыхает в Довиле».
Олени по вечерам стали слышать крепкие выражения на французском.
А потом пропала Адена. Просто исчезла, и Люциус, зайдя утром в комнату дочери, увидел несмятую постель, разложенные на столе рисунки с россыпью карандашей всех цветов радуги, но при всем огромном выборе дочь использовала почему-то только один. Черный.
В поместье Адены не было. Поисковые заклинания эффекта не дали. Домовик ничего не смог сказать и только заламывал руки, причитая. Бесполезное существо! Сама ли ушла девочка или ее похитили, понять было невозможно.
Люциус решился на крайние меры.
— Гарри, Гарри! — Рита трясла его неимоверно сильно, отчего мотающаяся из стороны в сторону голова грозила оторваться от тела и закончить свои дни где-нибудь под креслом.
— М-м-ум-м, — замычал в ответ Поттер, делая лишь слабую попытку отстраниться.
— Гарри, тебе письмо от лорда Малфоя! — попыталась женщина достучаться до его разума, затуманенного непомерными возлияниями последних дней.
— Пф-р-гх! — выразил свое мнение по поводу письма Поттер. — Пш-прыл! — добавил он, подразумевая, куда нужно отправиться уважаемому лорду.
— Пьянь! — брезгливо бросила Рита и, развернувшись на каблуках, вышла из пропитанной парами алкоголя комнаты.
— Грыгх, — высказался Поттер, пытаясь сфокусировать глаза на закрытой двери.
Гарри было плохо. Так плохо ему было только один раз, когда погиб крестный. Тогда тоска и безысходность чуть не свели его с ума. Сейчас тот пережитый, но не забытый кошмар повторялся, с единственной поправкой, что вроде никто не умер. Пока. Ему все чаще казалось, что он бьется в какой-то непрекращающейся агонии. Помогал старый добрый ром. Приглушал посеявшуюся внутри боль, приглушал острое чувство потери, туманил сознание и просто не давал думать. Единственным минусом этой терапии было то, что нельзя остановиться — перерыв хотя бы в три часа возвращал страдания с новой силой.
— На-ка, выпей! — вернувшаяся Рита резко запрокинула голову и влила в Гарри зелье из внушительной склянки, для верности зажав ему нос.
— Блэ-э-э, — протянул Поттер и сложился в кресле вдвое, — бо-же, как плохо, — едва выстонал он и кинулся в сторону ванной.
Рита с торжествующей улыбкой заткнула пустой пузырек вычурной пробкой. Когда бледный и измученный шеф явился обратно, едва переставляя ноги от слабости, он застал сотрудницу спокойно сидящей в кресле. Она терпеливо дожидалась его появления. Гарри едва заметно поморщился, догадываясь, какие звуки доносились сюда из-за полуоткрытой двери: протрезвляющее в таком объеме действовало быстро и очень жестко. Он хотел было прочесть ей нотацию о недопустимости такого поведения, но не успел — Рита сунула ему в руки открытый конверт, надписанный знакомым каллиграфическим почерком.
— Что еще? — пробормотал Гарри себе под нос, вынимая сложенный лист пергамента. — Черт! — в письме было всего лишь два слова: Адена пропала.
— Куда?! — резкий окрик остановил его уже почти в момент аппарации. — Ты себя в зеркале видел, алкоголик?!
Гарри вздрогнул, вспомнив свое отражение — несвежий покойник, пролежавший в земле несколько дней, выглядел бы лучше него. Плюс отросшая борода, колтуны и ввалившиеся глаза… Рита права, перед лордом Малфоем в таком виде появляться не стоило. Но Адена? Быть может, дорога каждая секунда промедления?
— Гарри, письмо пришло вчера вечером, когда меня уже не было. Четверть часа уже ничего не решат.
Тихий голос Риты Скиттер вернул его в реальность: при таком раскладе действительно не решат, а внешний вид при разговоре с супругом должен быть на уровне — увидеть презрительную усмешку на тонких губах Люциуса было бы выше человеческих сил.
Душем обойтись не получилось. Ванна вернула чувствительность телу и гибкость конечностям. Перестать чувствовать себя инвалидом оказалось приятно. Колтуны довольно успешно поддались зачарованной расческе — спасибо умнице Гермионе, щетина исчезла благодаря вовремя всплывшему в памяти бреющему заклинанию. Иногда Гарри радовался, что он маг.
— Садись сюда, — приказала Рита, когда он вернулся обратно в комнату.
— Зачем? — удивился Гарри, покосившись на табурет, ведь в кресле однозначно было бы удобнее.
— Лицо будем делать из твоей посмертной маски.
— Сколько сарказма, — усмехнулся Гарри, — но до Снейпа тебе далеко. Я думаю, лучше чары гламура использовать.
— Поттер, вот ты сильный маг и вроде даже, говорят, умный, — Рита открыла объёмную косметичку и достала набор кистей и несколько баночек. — Чары ненадежны хотя бы потому, что любой волшебник выше среднего при желании может под них заглянуть, и еще артефакты не забудь. Например, в том же Министерстве теперь полно таких штук, которые развеивают любые чары, меняющие внешность. Ты уверен, что вы туда не пойдете?
Гарри уверен не был и потому покорно подставил лицо под умелые — хотелось в это верить — руки мисс Скиттер.
Люциус одним глотком допил остатки коньяка и размашистым злым движением швырнул тонкий хрусталь в камин — Поттер плевать хотел и на него и на Адену. Надо как-то организовать поиски, но персоне, которую не принимают в приличных домах и которая находится под надзором правоохранительных органов, рассчитывать на поддержку глупо.
Камин вспыхнул зеленым, и из него на наборный паркетный пол небрежно вышагнул Поттер собственной персоной. Люциус жадно смотрел на мужа: отдых пошел ему на пользу. Свежий цвет лица, оттенившийся едва заметным персиковым румянцем, и глаза на фоне легкого загара, сияющие еще ярче, чем обычно.
— Как это произошло? — отрывисто и чуть хрипловато спросил Поттер, а Люциуса накрыло волной облегчения — он больше не один.
========== Глава 14 ==========
Гарри нашел мужа в комнате Адены, тот сидел на детской кровати, прижимая к себе большого плюшевого медведя, и бездумно смотрел в окно: прошло уже несколько дней, но никаких новостей не было.
— Что? — встрепенулся Люциус, и на секунду глаза вспыхнули сумасшедшей надеждой, но Гарри покачал головой, и Малфой снова сгорбился и опустил подбородок на голову игрушечного зверя.
— Прости, — зачем-то сказал Поттер и сел рядом. Обнял. Положил голову на плечо.
Люциус немного повернулся в сторону мужа и прижался щекой к лохматой макушке — Гарри делал все, что мог, но его влияния было явно недостаточно. Жизнь в тени, не год и не два, принесла свои плоды: его оставили в покое, но возможность повлиять на властные структуры была в значительной мере утрачена.
— Спасибо, — тихо сказал Люциус.
— За что? — удивился Гарри. — Я вот думаю, может быть, к маггловским сыщикам обратиться? Да и объявление в газеты дать не помешало бы.
Малфой отбросил обиженно крякнувшего медведя, красное сердце, пришитое к его брюху, теперь смотрело в потолок, выделяясь на фоне кипенно-белого покрывала кровавым пятном.
— К маггловским скорее всего бессмысленно, — прижимаясь к мужу, ответил Люциус, — а газеты, — в голосе прорезалась горечь, — все равно не напечатают. Разве что посмакуют подробности и перетрясут в очередной раз грязное белье.
— Я им не напечатаю! — взвился Поттер. — Я им так не напечатаю!
Малфой скептически посмотрел на вскочившего мужа, ну разве что он отвалит приличную сумму… В данном случае знаменитая малфоевская гордость предпочитала молчать. Главное — результат, не так ли?
Люциус нехотя поднялся и последовал за выскочившим из комнаты Гарри: такой прилив двигательной активности был не к добру.
Поттер обнаружился возле камина в весьма пикантной позе. Если бы не тревога, снедавшая отцовское сердце, Малфой бы непременно повелся на столь откровенную провокацию — пятая точка мужа, призывно выставленная вверх и четко обрисованная туго натянутой тканью, привлекала. Да. Очень привлекала.
— Рита, я сказал дать объявления, — глухо доносилось из камина, Люциус печально улыбнулся — что может бывшая журналистка против медиагигантов магического мира?
— Гарри, — позвал он Поттера, но тот продолжал горячиться и настаивать, — Гарри! — повысил голос Малфой.