Подошел официант, принял у них заказ. Когда он ушел и они остались вновь наедине, Робин вдруг сказала:
— Ма, я больше не хочу ходить к доктору Смиту. Он какой-то противный.
Керри расстроилась. Она и сама была о докторе примерно того же мнения. Более того, она все больше не верила его заявлениям о том, что все эти ярко-красные следы на личике Робин исчезнут. Необходимо, чтобы Робин осмотрел еще какой-нибудь врач, твердо решила Керри. Обращаясь к Робин и пытаясь говорить как можно ровнее, она ответила:
— Ну, почему же? Мне кажется, доктор Смит прекрасный специалист. Даже если в личном плане он и напоминает мне комок размокшей лапши.
Острота была оценена по достоинству. Робин улыбнулась.
— Пусть это и так, — продолжила Керри. — Он ведь намерен посмотреть тебя лишь через месяц, и то, видимо, в последний раз. Так что пусть это тебя особо не беспокоит. Он же не виноват, что таким вот несимпатичным уродился.
Робин рассмеялась.
— При чем тут несимпатичность. Он просто суперпротивный человек.
Когда принесли их заказы, они с удовольствием попробовали блюда друг у друга, а потом принялись оживленно болтать обо всем и ни о чем. Робин в последнее время страшно увлеклась фотографией и сейчас занималась в кружке изучением ее технических основ. Преподаватель дал ей персональное задание попытаться уловить смену окраски и форм листьев осенью.
— Я ведь показывала тебе, мама, те здоровские снимки листьев, которые я сделала, когда все вокруг только начинало желтеть. А на этой неделе я сделала еще несколько просто потрясающих, удивительных фото. На них листья как бы на изломе своей судьбы.
— Что, и вправду получилось что-то замечательное, да? — спросила Керри.
— Ага. Я жду не дождусь, когда можно будет снять совсем уже высохшую листву, а потом то, как ветер будет срывать ее со всех деревьев подряд. Вот здорово будет!
— Да уж, что может быть лучше ветра, срывающего листву со всех подряд деревьев, — усмехнувшись, согласилась Керри.
Десерт они решили не брать. Официант как раз возвращал Керри кредитную карточку, когда Робин вдруг радостно вскрикнула.
— Что такое, Роб?
— Вон, смотри, папа. Он нас тоже увидел! — Робин вскочила с места.
— Стой, Роб. Пусть он сам к тебе подойдет, — тихо произнесла Керри. Она вынуждена была тоже обернуться. В сопровождении еще какого-то мужчины Боб шел по залу ресторана следом за метрдотелем. Керри раскрыла глаза в удивлении: рядом с Бобом вновь шествовал Джимми Уикс.
Как всегда, Боб выглядел превосходно. Даже целый день, проведенный, в суде, не оставил на его красивом лице и следа усталости. Ни морщинки, ни складочки — в этом весь Боб, подумала Керри. При этом, как это бывало и раньше, при появлении Боба ей вдруг захотелось проверить макияж, пригладить волосы, поправить платье.
Да и Робин пришла при виде отца в заметное возбуждение, с готовностью ответила на его объятия.
— Прости меня, папа, меня не было дома, когда ты звонил.
«Бог мой, Робин», — вздохнула про себя Керри. Только тут она поймала на себе пристальный взгляд Джимми Уикса.
— Я видел вас здесь в прошлом году, — сказал он, — помню, вы тогда еще обедали с двумя какими-то судьями. Рад вновь с вами встретиться, миссис Кинеллен.
— Я давно уже ношу другую фамилию, прежнюю — Макграт. Но у вас все же прекрасная память, господин Уикс, — все это Керри произнесла совершенно нейтральным тоном. При этом ей и в голову не пришло добавить, что она рада видеть своего собеседника.
— Да уж, память у меня преотличная. — Улыбка на лице Уикса заставляла думать, что он только что здорово пошутил. — Она мне очень помогает, когда, например, требуется вспомнить имя какой-нибудь красивой женщины.
Этого еще не хватало, подумала Керри, выдавливая из себя ответную улыбку и пряча взгляд. Боб к этому времени выпустил уже Робин из своих объятий и протягивал ей руку.
— Керри, рад тебя видеть.
— Да и мы тоже бываем рады, когда вдруг случайно где-нибудь тебя встречаем.
— Ну, ма! — взмолилась Робин.
Керри прикусила губу. Она ненавидела себя за то, что всегда пыталась наброситься за что-то на Боба в присутствии дочери. Ей удалось все-таки выдавить из себя еще одну улыбку: «Мы как раз собирались уходить».
Когда Боб и Джимми уселись, в свою очередь, за столик и им принесли заказанные напитки, Джимми Уикс заметил:
— Твоя бывшая не очень-то тебя любит, Бобби. Это уж точно.
Кинеллен пожал плечами.
— Ей бы, конечно, следовало вести себя поспокойнее. Она слишком уж близко все принимает к сердцу. К тому же, мы поженились очень молодыми. Потом расстались. Это ведь часто случается. Мне хотелось бы, чтобы она встретила, наконец, кого-нибудь себе по душе.
— А что с лицом у твоей дочери?
— Это от осколков стекла, попавших в нее во время недавней аварии. Ничего страшного, с ней будет все в порядке.
— Ты позаботился о том, чтобы ее лечил хороший хирург?
— Да, мы обратились к тому, кого нам настоятельно порекомендовали. Так что бы ты хотел сегодня съесть, Джимми?
— А как зовут этого твоего хирурга? Может, это тот же, кто лечил когда-то мою жену?
У Боба Кинеллена внутри похолодело. Черт побери, угораздило же нам здесь столкнуться с Керри и Робин. Теперь вот приходится отвечать на всякие неприятные вопросы Джимми.
— Его зовут Чарлз Смит, — ответил Боб наконец.
— Чарлз Смит?! — переспросил потрясенный Уикс. — Шутишь?
— Вовсе я не шучу.
— Ну, что ж, я слышал, что он вскоре оставит практику. Из-за серьезных проблем со здоровьем.
Настал черед Кинеллена удивляться.
— А ты откуда об этом знаешь?
Взгляд Джимми Уикса стал холодным.
— Я слежу за ним. И ты знаешь, почему. Так что, уверяю тебя, он очень скоро оставит практику.
10
Ночью Керри вновь приснился тот сон. Вновь стояла она посреди приемной доктора Смита. Перед ней на полу лежала молодая женщина со стянутой веревкой шеей. Волосы у женщины были черные, глаза ничего уже не видели, рот приоткрыт так, будто легкие все еще пытались вдохнуть хотя бы глоток воздуха. Сквозь несомкнутые зубы виднелся розовый кончик языка.
Во сне Керри попыталась закричать, но с уст ее сорвалось лишь нечто наподобие стона. Прибежала Робин и разбудила мать.
— Ма, ма! Проснись. Что с тобой?
Керри открыла глаза:
— Что? О Боже, Роб, какой кошмар. Хорошо, что ты меня разбудила.
Когда Робин ушла к себе, Керри заснула не сразу. Она принялась лежа размышлять о только что виденном во сне. Почему все же он, этот сон, являлся к ней раз за разом? И в чем сегодня он отличался от того первого раза?
Да, конечно же, на этот раз по телу лежащей женщины были разбросаны цветы. Розы.
11
Памела Вёрс была ошибкой. Мысль эта не давала доктору Смиту спать всю ночь с понедельника на вторник. Даже прелесть ее заново выточенного лица не могла компенсировать далеко не грациозную поступь, грубый и неприятно громкий голос.
«Я должен был это понять с самого начала», — думал доктор. Собственно, видимо, он это сразу и понял. Но ничего не мог с собой поделать, потому что костная структура ее лица до смешного упрощала требуемую хирургическую трансформацию. Чувство же того, что превращение происходит прямо под его пальцами, позволило доктору хоть отчасти пережить то неописуемое наслаждение, что он испытал при первой такой операции.
«Что же я буду делать, когда не смогу вообще больше оперировать?» — продолжал размышлять доктор. Он понимал, что момент этот быстро приближается. Ведь скоро легкая пока еще дрожь в пальцах станет совсем заметной. Раздражительность же уступит место неспособности делать то, что хочешь.
Доктор включил свет. Но не лампу у кровати, а тот, что освещал картину на противоположной стене. На эту картину доктор смотрел каждый день перед сном. Как же она была красива! Правда, без очков доктор видел изображение женщины нечетким, искаженным, похожим на то, какой эта женщина была в смерти.
— Сьюзен, — прошептал доктор. Когда боль воспоминаний вновь волной накатила на него, он закрыл глаза руками, словно отгораживаясь ими от картины на стене. В этот момент он не мог вынести памяти о том, какой женщина была в смерти — утратившей свою красоту, с вываливающимися из орбит глазами, видным сквозь приоткрытые губы кончиком языка.
ВТОРНИК, 24 ОКТЯБРЯ
12
Во вторник утром, придя на работу, Керри первым делом позвонила Джонатану Гуверу.
Голос его, как и всегда, подействовал на нее успокаивающе. Решив не ходить вокруг да около, Керри сразу перешла к делу.
— Джонатан, Робин вчера опять была на осмотре у того врача в Нью-Йорке. Все у нее вроде бы в порядке, но я бы себя гораздо спокойнее чувствовала, если бы могла проконсультироваться у какого-нибудь другого врача. Чтобы еще один хирург по пластическим операциям подтвердил мне мнение доктора Смита, что у Робин на лице не останется никаких шрамов. Не знаешь ли ты какого-нибудь хорошего специалиста?
По голосу Джонатана Керри поняла, что он улыбается.
— Видишь ли, сам я к пластическим хирургам никогда не обращался.
— Да уж, у тебя в этом нужда никогда не возникала…
— Спасибо за комплимент, Керри. А если серьезно, то я тут кое у кого на этот счет поспрашиваю. И я, и Грейс давно уже полагали, что консультация у еще одного врача не повредила бы Робин, но просто не хотели вмешиваться в твои дела. Вчера случилось что-нибудь, что заставило тебя принять такое решение?
— И да, и нет. Извини, сейчас ко мне должны прийти, так что я тебе все расскажу, когда встретимся.
— К вечеру я раздобуду для тебя имя подходящего специалиста.
— Спасибо, Джонатан.
— Не за что, Ваша честь.
— Джонатан, прошу тебя, не надо, а то сглазишь.
Джонатан довольно ухмыльнулся и повесил трубку.
Первая рабочая встреча Керри в тот день была с Корин Бенкс, помощницей прокурора, которой Керри, в своем качестве начальника судебного отдела, поручила вести дело о наезде, приведшем к гибели человека. Суд был назначен на следующий понедельник, но Корин хотела пройтись вместе с Керри по некоторым моментам тактики обвинения, которой она намеревалась придерживаться.
По мнению Керри, Корин — двадцатисемилетняя негритянка — располагала всеми способностями будущего прекрасного судебного адвоката. Раздался стук в дверь, и Корин вошла в кабинет Керри с толстой папкой под мышкой. При этом она широко улыбалась.
— Догадайся-ка, что откопал Джо, — весело спросила она Керри. Джо Палумбо был одним из лучших следователей прокуратуры.
Керри улыбнулась в ответ.
— Ну-ну, говори же скорее.
— Наш такой невинненький ответчик, клянущийся, что никогда в жизни не бывал замешан ни в каких происшествиях, оказывается, врет. Разъезжая по поддельным водительским правам, он уже совершил в свое время целый ряд серьезных нарушений правил дорожного движения, включая еще один смертельный наезд. Случилось это лет пятнадцать назад. Мне просто не терпится прижать этого гада, и теперь я уверена, что нам это удастся. — Корин положила папку перед собой и открыла ее. — Ладно, в общем, вести все дело я собираюсь так…
Двадцать минут спустя, после того как Корин ушла, Керри вновь подняла телефонную трубку. Упоминание Корин фамилии следователя навело ее на мысль.
Джо Палумбо, сняв телефон, ответил своим обычным:
— Алэ.
— Джо, у тебя есть уже какие-нибудь планы на обед? — спросила Керри.
— Никаких, Керри. Ты что, хочешь покормить меня обедом в «Соляри»?
Керри рассмеялась.
— Было бы здорово, но я не об этом. Сколько лет ты у нас уже работаешь?
— Двадцать годков.
— А занимался ли ты лет десять назад делом об убийстве госпожи Реардон. Газеты это дело называли «убийством возлюбленной».
— О, это было крупное дельце. Нет, сам я напрямую не вел его, но помню, что расследовали его быстро и просто. К тому же наш Лидер как раз на нем и сделал себе имя.
Керри знала, что Палумбо недолюбливал Френка Грина.
— По тому делу вроде бы было подано несколько апелляций, да?
— О, да, причем каждый раз они подавались, имея под собой то одну, то другую новую теорию. Казалось, апелляциям этим не будет конца, — ответил Палумбо.
— Вроде бы последнюю из них отвели всего года два назад, — продолжала Керри. — Это дело заинтересовало меня. Как бы то ни было, я хотела бы, чтобы ты сходил в архив газеты «Рекорд» и добыл мне там все, что в свое время печаталось по этому делу.
Керри представила, как от этого предложения добряк Джо закатывает к небу глаза.
— Для тебя, Керри, все, что угодно. Все, что угодно. Но зачем? Это дело ведь давно закрыто.
— Я потом тебе объясню.
Пообедала Керри сандвичем и кофе за своим рабочим столом. В час тридцать к ней заглянул Палумбо. В руках у него был пухлый конверт.
— Получай, что просила.
Керри посмотрела на него благодарным взглядом. Маленького роста, улыбчивый, седеющий человек с липшим весом фунтов[1] в двадцать, Джо выглядел обезоруживающе добродушно. За этой внешностью, однако, скрывалась поразительная способность откапывать как раз те важные обстоятельства дел, которые на первый взгляд всем казались совершенно незначительными. Керри работала с ним на некоторых из своих самых значительных дел.
— Я твой должник, — заверила она.
— Брось ты. Правда, ты меня заинтриговала. Скажи мне, почему это ты вдруг делом Реардон заинтересовалась, Керри?
Керри заколебалась. Ей не хотелось почему-то пока что говорить о том, чем занимается доктор Смит.
Палумбо заметил ее колебания.
— Ладно, ладно. Скажешь, когда сможешь. Ну, пока, еще увидимся.
Керри хотела взять конверт домой и прочитать его содержимое вечером. Но не выдержала и вытащила из кипы газетных вырезок самую верхнюю. Да, она была права: последняя апелляция была подана всего два года назад.
В руках она держала маленькую заметку с тридцать второй страницы номера «Рекорд» о том, что пятая апелляция Скипа Реардона с ходатайством о новом судебном разбирательстве была отвергнута Верховным судом штата Нью-Джерси и что адвокат осужденного Джофри Дорсо поклялся найти основания для представления новой апелляции.
Дорсо, в частности, сказал: «Я буду упорствовать до тех пор, пока Скип Реардон не выйдет из тюрьмы оправданным, ибо он — не виновен».
Да, как же! Все адвокаты это говорят.
13
Второй вечер подряд Боб Кинеллен ужинал вместе со своим клиентом Джимми Уиксом. В суде прошедший день не был для них удачным. Подбор присяжных все еще продолжался. Они уже восемь раз отводили предлагаемых кандидатов, но с какой бы тщательностью ни продолжалась вся эта процедура, она не в силах была изменить того обстоятельства, что у министерства юстиции имелись на этот раз весьма серьезные козыри на руках. Более того, было уже почти точно известно, что Хаскелл намерен-таки давать против Уикса свидетельские показания в обмен на собственное оправдание.