На правом берегу Тибра, вблизи замка, начиналась виа делла Кончилиацоне, подводящая к площади и собору Святого Петра.
На необозримом пространстве пьяцца Сан-Пьетро, среди множества фасадов нарядных домов, затерялся узкий фасад четырехэтажного здания, в котором располагался сравнительно некрупный банк «Банк ди Сан-Пьетро».
В банке знали этого седого господина (именно в таком виде обычно представал перед служителями банка Поль): приветливо поздоровавшись с ним (Поль считался солидным клиентом), клерк принял для перевода на счет банка «Пьомбо» сумму в 200 тысяч американских долларов, в качестве обеспечения получив чек.
Через несколько минут на счете сеньора Дино де Фьорентиса в банке «Пьомбо» были оприходованы 200 тысяч американских долларов от неизвестного клиента, воспользовавшегося для этого услугами «Банка ди Сан-Пьетро».
Еще через несколько минут, выполняя полученное ранее поручение, клерк банка «Пьомбо» перевел на счет господина Микоса Леонидиса в Афинах сто тысяч долларов, и на счет господина Ласло Мадьячи в Вене еще сто тысяч долларов.
Разговор по телефону с венгром и греком далее развивался по одному сценарию.
Поль просил принять в дар некую сумму денег. «Клиент», заинтригованный разговором, звонил своему банкиру, убеждался в пополнении своего банковского счета и выходил на следующий контакт уже подготовленным.
Грек сразу пообещал:
— Сделаю все, что смогу. Но Ларсен упрям.
— Это хорошие деньги, — напомнил Поль. — Очень хорошие.
— Согласен. Но Ларсен...
— Если у вас не получится... Если «Спартак» все же выиграет...
— Но я не Бог, — зарокотал густым басом плотный грек.
— Если «Спартак» выиграет, — повторил Поль, — то у вас будут большие неприятности.
— Какие тут могут быть неприятности?
— Мы представим в Международную судейскую коллегию «ЕвроТОТО» неопровержимые улики, что эти деньги вы получили от «Спартака». Результаты матча будут аннулированы. Вы лишитесь денег и репутации. Кстати, по суду на вас может быть наложен штраф. И тогда вы лишитесь всех своих денег. У вас, кажется, накоплено уже около 400 тысяч долларов, — продемонстрировал свою информированность в личных доходах грека Верду.
— А... — заскрежетал зубами грек. — Умру, но «Спартак» проиграет!
— Возможно, — усмехнулся Поль. — Возможно и умрете, если «Спартак» выиграет. Ставки слишком высоки.
Проехав на автобусе из центра города до северных ворот, до так называемой пьяцца дель Пополо, Верду вышел из жаркого чрева автобуса в теплое, хотя и пыльное пространство площади. Здесь он также поговорил с клиентом по телефону-автомату, благо запасся автокартой для телефонных разговоров. Вставив карточку в прорезь автомата, он набрал номер венгра.
Это был уже второй звонок. Первый Верду сделал, перестраховавшись, на площади Святого Петра.
Ко времени второго звонка венгр уже знал, что его счет в одном из банков Вены заметно увеличился.
Разговор о папаше, активисте «Клуба Шандора Петефи» 1956 года, не понадобился.
Венгр принял известие стоически. Похоже, это был не первый неожиданный перевод на его счет крупной суммы денег от страстных футбольных болельщиков.
— Сумма вас устраивает?
— Да, вполне, — ответил венгр.
Поль знал, что обычная такса не превышает 10 тысяч. И то только в элитном «ЕвроТОТО».
— Гарантируете результат?
— У боковых судей не так уж много возможностей.
— Я понимаю, — все эти ауты, офсайды — это мелочевка. Расчет на то, что удастся в случае необходимости не увидеть пенальти у ворот итальянцев и увидеть пенальти у ворот москвичей. Возможно, при равной борьбе это и решит нашу с вами проблему.
— Постараюсь, — усмехнулся венгр.
— Уж постарайтесь. Если не получится... — Верду сделал паузу, — боюсь, неприятности будут не только у вас, но и у вашей дочери от первого брака Илонки, которую, кажется, вы очень любите и которая сейчас беззаботно учится на папины деньги в Кембридже. Кажется, номер ее комнаты в колледже 12?
— Я все понял, — сухо ответил Ласло.
— Вот и хорошо. Извините, что по-английски говорю не очень складно.
— Если бы это был ваш единственный недостаток, — из последних сил пошутил встревоженный венгр.
— У меня их масса. И не дай вам Бог узнать другие. Итак, счет не имеет значения. Главное — «Спартак» не должен выиграть.
Билет на поезд Рим — Париж у Поля был заказан заранее. И он успел еще погулять по Риму, наслаждаясь хорошей погодой.
Верду не особенно любил всякие там архитектурные памятники, скульптуры... Значительно больше ему нравилось крепкое светлое пиво.
Он был настолько уверен в успехе, что заказал билет на поезд, отходящий от римского вокзала через полчаса после окончания матча. Но по правилам его профессии, Верду должен был убедиться в успехе. Счет матча не в пользу «Спартака» являлся для него тем же самым, что и контрольный выстрел при исполнении заказного убийства. Убедиться, что выстроенная им стройная и сбалансированная конструкция выдержала, и — он успевал выпить еще кружку пива перед отъездом из Рима.
У Верду до сих пор не было проколов. Ему приходилось выполнять разные по сложности задания. Если то было заказное убийство — у «объекта» не оставалось никаких шансов остаться в живых. Если это было задание, связанное с уничтожением в интересах шефа «казино», принадлежавшего конкуренту по ювелирному бизнесу, ограбление квартиры коллекционера в Руане или провинциального музея в России, — он укладывался в то время, которое ему было отведено.
Так что на матч Верду шел без какой-либо тревоги или неуверенности в успехе. Матч был для него своего рода продолжением этих приятных «римских каникул», которые ему, по сути дела, просто подарил босс.
И начало матча не предвещало никаких опасений, не внушало никакой тревоги.
Спартаковцы начали игру вяло, словно надеясь, что этот заданный ими ритм так и удастся сохранить до финального свистка. Было видно, что семеро спартаковцев, привлеченных Романцевым к выступлению за сборную России, после победных, но изматывающих матчей в Кишиневе и Братиславе выглядели особенно измученными. И нагрузка там выдалась приличная, и перелеты... К этому нужно добавить, что Парфенов, хотя и вышел на поле, бежал значительно медленнее, чем обычно, — сказывалась травма голени, полученная в матче с «Сатурном» во внутреннем чемпионате России. Ширко тоже выглядел вялым, — Поль уже знал из донесений своих агентов, что он вышел на поле с ангиной, наглотавшись лекарств. Два бразильца казались на первый взгляд заряженными на удар по воротам. Но постепенно и их увлек медленный, тягучий ритм, заданный остальными. Если к этому добавить, что первые атаки, на острие которых были два молодых честолюбивых бразильца, наткнулись на хорошо эшелонированную оборону римлян, а оба удара (единственные за первую половину встречи по воротам хозяев поля) были блестяще парированы вратарем, за пару месяцев до этого принципиального матча, от которого во многом зависели и репутация молодой и пока малоизвестной римской команды, и большие деньги купленного у камерунского клуба «Тхабали», то нетрудно догадаться — настроение у Поля было отличным.
— Весь фокус в том, чтобы римляне забили хотя бы один мяч, — думал он.
Основания надеяться на это были не только у него, но и у десяти тысяч болельщиков, пришедших на стадион «Пополо» и невероятным шумом поддерживавших свою команду.
Впрочем, усталость спартаковцев, так заметно сказывавшаяся на атаке в первом тайме, слава Богу ля его болельщиков, не коснулась защиты команды. Робкие атаки римлян легко «прочитывались» защитой «Спартака» и разрушались еще на дальних подступах к воротам москвичей.
Поль сквозь мощный бинокль злорадно наблюдал за Романцевым. Лицо того было непроницаемо, но по количеству выкуренных сигарет легко можно было догадаться, что главный тренер русских просто взбешен.
Один раз, в конце первого тайма, над стадионом все же повисло мертвое молчание: на самом краю штрафной площадки спартаковцев кто-то из защитников принял нападающего римлян «на бедро», в пределах правил, как сказал бы каждый мало-мальски разбирающийся в этом виде спорта человек. Раздался свисток судьи. Римлянин картинно упал в штрафную, его стенания, наверное, были слышны от Калабрии до Милана. Судья матча в момент нарушения взглянул на часы. Это было мгновение, но кульминации «конфликта» он не видел — видел, как упал римлянин, как спартаковский защитник поднял руки, словно бы взывая к чести и совести судьи: если и было нарушение, то никак не заслуживающее пенальти. Ларсен подозвал двух боковых судей, в этот момент находившихся на линии инцидента.
Судя по тому, как вскинули вверх руки с радостным криком находившиеся рядом игроки римской команды, оба боковых судьи посчитали, что нарушение заслуживает пенальти.
Суровый швед на мгновение задумался, потом, видимо, принял решение и, призвав спартаковского защитника играть корректнее, показал:
— Штрафной.
Московский голкипер легко парировал прямолинейно и вяло пробитый пенальти.
На том все острые моменты первой половины игры и закончились.
Романцев, должно быть, понимал, что ему нужно аккуратнее играть в защите (человек умный, умеющий разгадывать и не такие шарады, он давно понял, что как минимум оба боковых судьи ангажированы и болеют явно не за его команду) и нужно усиливать игру в атаке.
— Нужно усилить игру в атаке, — услышал Поль голос Романцева в крохотном наушнике, мягко вмонтированном в его левом ухе. Голос был едва слышен. Так как в наушник правого уха одновременно шел синхронный перевод, который подавал его агент, находившийся в поставленной возле стадиона машине.
Задолго до начала второй половины игры Верду знал, что на второй тайм вместо Булатова на поле выйдет Безродный, а Титов оттянется чуть вглубь, что, по мысли Романцева, усилит мощь атак.
Обоим бразильцам было сделано достаточно жесткое внушение: если есть силы, нужно увеличить натиск, не обращая внимание на отстававших в атаке спартаковцев, еще не выдавивших из себя усталость от матчей за сборную.
— Вы-то чего тащитесь, как беременные тетки на базар? Вы-то не мотались в Кишинев и Братиславу, а спокойно наигрывали «домашние заготовки» на базе. Вперед, только вперед! Остальные к вам подтянутся. А вы — вперед, в конце концов, мы с вами наигрывали и комбинации в атаке, в которых участвуете только вы в результате быстрого паса от полузащиты или самостоятельного прорыва из глубины.
В этой ситуации давить на боковых судей было бесполезно. Это были достаточно опытные люди, и они понимали, чем им грозит невыполнение установки «заказчика».
Ничьей в этом матче быть не могло по условиям турнира — олимпийским, когда проигравший выбывает из турнира.
Должно быть, какие-то слова, способные подхлестнуть его подопечных, сказал и тренер римлян.
И, судя по первым же минутам, обе команды вышли на второй тайм с сумасшедшим желанием победить. Обе заиграли в быстрый, атакующий футбол. Однако счет не удавалось открыть ни одной из команд. И на 66-й минуте Романцев пошел ва-банк: вместо неудачно игравшего Щеголева на поле появился атакующий Калиниченко. «Спартак» перешел на игру в три защитника. Однако по-настоящему голевой момент после этого возник не сразу.
Получив изящный пас от Мора, активный Титов ворвался в штрафную площадь хозяев поля и точно и сильно пробил в левый верхний угол ворот...
И вновь замер стадион. Над его чашей повисла такая мертвая тишина что, казалось, было слышно, как взмахнули своими флажками боковые судьи.
И когда оба они, не сговариваясь, показали, что Титов был в положении «вне игры» (видимо, посчитав в офсайде за мгновение до этого совершившего клинчевый прорыв в штрафную Парфенова, однако неангажированному зрителю было бы очевидно, — до офсайда Парфенову не хватало минимум пяти-шести метров, но ведь с судьями не спорят), весь стадион взорвался криками, свистом, гулом и треском дудок, барабанов, трещеток римских тиффози.
Верду направил бинокль на скамейку «Спартака».
Романцев закрыл лицо руками.
Титов и Парфенов бросились к судье, доказывая, что никакого офсайда не было.
Швед развел руками. Дескать, и ему показалось, что не было положения вне игры, но боковые судьи...
Он недоброжелательно, как показалось Полю, видевшему суровое лицо Ларсена в окулярах бинокля совсем близко, посмотрел на своих коллег.
Но решение принял свое: 1:0.
Матч продолжался.
После этого мяч, казалось, двигался только в направлении ворот римлян.
Хозяева совершили лишь один вялый прорыв. Минетти получил мяч, находясь в двух метрах от голкипера москвичей. То, что он был в положении «вне игры», было понятно даже младенцу. Но оба боковых судьи не заметили нарушения: Минетти легко вкатил мяч в незащищенный вратарем угол ворот. А суровый швед, явно нехотя, фиксировал взятие ворот. Еще хорошо (для спартаковцев), что не показал красной карточки Парфенову, который что-то яростно доказывал Ларсену. Может, судья не понял, может, не прочитал ситуацию на поле, было похоже, что он явно смущен. Ему очень не хотелось демонстрировать столь явно расхождения в оценке ситуации между ним и боковыми судьями.
Счет стал 1:1.
После этого римляне, казалось, навсегда ушли в оборону. То ли делали это инстинктивно, побаиваясь яростных спартаковцев, то ли просто не понимали, что ничьих в матчах «ЕвроТОТО» не бывает. А может быть, надеялись, что, будучи более молодой по возрасту игроков командой, да еще имевшей возможность хорошо отдохнуть несколько дней перед матчем, они просто переиграют уставших москвичей в дополнительное время.
Трудно сказать, о чем думали римляне, но вот о чем думали в эти минуты москвичи, было понятно без слов.
Атака следовала за атакой.
И на 88-й минуте матча произошло то, что и должно было, по логике игры и по мнению Романцева, произойти, но что никак не могло случиться по логике Поля Верду.
Парфенов, совершивший дальний рейд из своих защитных построений, отвлек на себя внимание защитников римлян. Оказавшийся в нескольких метрах от штрафной Робсон (хорошо запомнивший наказ Романцева избегать даже близких к офсайду ситуаций) словно вкопанный замер на месте, принял пас Маркеса, не продвигаясь вперед, сделал замах, словно намеревался отсюда пробить по воротам, а сам отдал мягкий пас рванувшемуся в штрафную площадку напарнику, и тот в падении красиво пробил. Мяч витиевато ударился о землю, изменил траекторию и влетел в ворота римлян.
Вратарь хозяев поля был просто бессилен.
— Такие мячи не берутся, — печально пробормотал в наушнике переводчик, болевший за земляков.
Оставшиеся две минуты ничего изменить не могли.
Как до этого не смогли изменить решение Ларсена яростно выброшенные вверх флажки боковых судей, вновь увидевших офсайд.
Ларсен хмуро посмотрел на коллег и упрямо признал взятие ворот.
Римляне начали с центра поля.
А сидевший на трибуне Верду начал новую комбинацию.
Он быстро понял, что эту игру он проиграл. «Спартак» выходил на следующий круг в Кубке «ЕвроТОТО», а римляне возвращались в свой скромный итальянский дивизион.
О том, как испортить всю оставшуюся жизнь боковым судьям этого матча, Верду подумает завтра. Сегодня же, прежде чем позвонить шефу, он должен был завершить операцию в Риме.
«Спартак» прилетел в Рим побеждать, но победитель не должен был улететь из Рима.
Вынув наушники из ушей, Верду, грубо расталкивая итальянских тиффози и не реагируя на их брань, направился к выходу со стадиона.
Сев в ждавшую его машину, он по сотовому переиграл свой отъезд, заказав билеты на вечер следующего дня, и с минуту сидел, закрыв глаза, перебирая известные ему способы устранения объектов.
— Они не должны улететь из Рима, — повторил он вслух мысль, только что засевшую в его мозгу, как гвоздь в пятке.
Потом набрал на сотовом номер, сказал по-французски:
— Марчелло? Это я, Поль.
— О... — начал было восторженную фразу его собеседник.
— Ты мне нужен. Плачу наличными и очень, очень много: дело срочное. Не перебивай меня, а тут же оторви свою задницу от кресла, садись в машину и приезжай на площадь Венеции. Молчи. Я знаю твой номер машины. Я сам найду тебя. Ты по-прежнему работаешь в аэропорту?
— Да, а в чем дело, дружище? И к чему такая спешка? Я сделаю все, что ты попросишь, тем более за хорошую плату. Но зачем торопиться? Приезжай ко мне, Мария приготовила чудесную пиццу, есть спагетти с мясным соусом, молодое вино. А, понял! Я по-прежнему работаю в аэропорту и через двадцать минут буду на пьяцца Венето.
ГЛАВА 13
КРОВЬ НА ТАБАКЕРКЕ
"...Когда Спартак в обычных своих доспехах верхом на коне под скромным чепраком, с простой уздечкой и поводьями, показался на равнине, где три корпуса были построены в три линии, из груди пятидесяти трех тысяч гладиаторов вырвалось единодушное приветствие, подобное раскатам грома:
— Слава Спартаку!
Возглас этот гремел многократно с неистовой силой; когда же стихли приветственные крики и отзвучал исполненный на фанфарах гимн свободы, который стал боевым гимном гладиаторов, появился Эномай на высоком гнедом коне.
— Императорские знаки Спартаку! — воскликнул он.
— Приветствуем тебя, Спартак-император! — в один голос воскликнуло его воинство..."