– Убирайтесь!
– Я лейтенант Уиллер из службы шерифа. Я хотел бы поговорить с вами.
– А! – сказала она. – Но сначала я должна вылезти отсюда.
– Я вас жду.
– Но на мне нет купальника!
– Несчастье одних составляет счастье других, – любезно сказал я.
Она от души рассмеялась.
– Мой халат на стуле позади вас. Не будете ли вы столь любезны подать его мне?
– Вы злоупотребляете моим рыцарством, – сказал я неохотно, взял белый халат и подошел к бассейну. Она подплыла к его краю.
– Положите его сюда и отвернитесь.
– Я дальнозоркий. Я вас даже не вижу.
– Отвернитесь, или я останусь в воде.
– Хорошо. Но вы убили во мне эстета. – Я отвернулся и затянулся своей сигаретой.
Десять секунд молчания, потом мне объявили:
– Теперь можете повернуться. Я готова. Я повернулся, она завязывала пояс халата.
– Идемте в дом, – сказала она. – Мне необходимо выпить.
Мы прошли вдоль бассейна, пересекли патио, вымощенный белыми плитками, и перешагнули подоконник французского окна, которое было открыто настежь. Гостиная была в стиле модерн с баром. Кей зашла за стойку и посмотрела на меня.
– Что вам дать?
– Скотч, кусочек льда и немного содовой.
Я смотрел на нее, пока она наполняла стаканы. Она была так же красива, как и на большом экране. Брюнетка с шелковистыми волосами до плеч. Лицо изящное, с серо-зелеными глазами, которые днем она, наверное, уродовала какой-то замазкой. Губы полные, чувственные. Мягкий халат облегал пышные соблазнительные формы. Она протянула мне стакан и подняла свой.
– За здоровье полиции, – сказала она. – Сегодня вечером мне предстоит скучать в своей собственной компании.
– Вы могли бы сделать карьеру в плавании, – сказал я. – Или заработать состояние, выступая публично.
– Вы как будто дальнозоркий?
– Не забывайте, что я видел, как вы плыли с другого конца бассейна.
– О, лейтенант, – промурлыкала она, – от вас ничего не может скрыться.
– Если бы я не был здесь по делу, мне было бы это еще приятной.
– Вы можете дело сочетать с удовольствием, – небрежно сказала она.
– Вы знали Джорджию Браун?
– Джорджию Браун? – удивилась она. – Я знала ее очень давно и очень мало. Если не ошибаюсь, она должна была стать новой звездой телевидения, начиная с этой субботы?
– Теперь станет еще раньше и не только телевидения. Когда вы видели ее в последний раз?
– Пожалуй, года три назад, – ответила она с гримасой неудовольствия. – В тот день, когда коронер читал рапорт о самоубийстве Ли Мэннинга. Она была в суде. С тех пор я ее не видела. К тому же, не думаю, что ее кто-нибудь встречал с тех пор, кроме Полы Рэй.
– Я видел ее сегодня утром, – сказал я, – вернее, то, что от нее осталось. Кто-то взорвал у нее в комнате бомбу, и ее разнесло на куски.
Она допила свой стакан, снова налила скотча и выпила одним глотком.
– Это подло, – сказала она.
– Именно тогда, когда она собиралась рассказать правду о причинах, толкнувших Мэннинга на самоубийство, – сказал я. – Она собиралась доказать свою непричастность к этому и назвать имена тех, кто виновен в его гибели.
Кей Стейнвей задохнулась от смеха.
– Вы бесподобны!
– Я сморозил что-то смешное?
– Непричастность Джорджии! Она так же непричастна к этому, как французская звездочка, выклянчивающая у продюсера главную роль.
– Среди названных имен было, кстати, и ваше.
– Это глупость, – возразила она ровным голосом. – Я знала Мэннинга не больше других. И вообще в те времена я была никто. Я снималась в ленте «Говорящая роль», где произносила всего лишь одно слово. Оркестр умолкал, камера снимала меня крупным планом. «Шикарно!» – говорила я, и камера возвращалась к оркестру.
– Расскажите мне о Джорджии Браун, – настойчиво попросил я.
Она в третий раз наполнила свой стакан, но уже не торопилась его выпить.
– Может быть, мне встретиться с моим адвокатом?
– Я просто собираю сведения. Она должна была назвать еще трех человек, которых я пока не видел. Первой я выбрал вас.
– Почему?
– Мои причины оказались оправданными, как только я увидел вас ныряющей в бассейн. Скажем, я действовал интуитивно. К тому же ваше имя в этом списке – единственно женское.
– Кто же остальные?
– Должен же я, все-таки, иметь кое-какие секреты.
– Зачем же? У меня от вас теперь их нет. Вы почти не пьете, лейтенант… Должна ли я продолжать звать вас лейтенантом? Когда я готова открыть вам свою душу так же, как открыла остальное. Не могли бы мы стать друзьями?
– Зовите меня Эл, – сказал я.
– Это уменьшительное от какого?
– Просто Эл.
– Это абсурд. – Она нахмурилась. – Такого имени при крещении не бывает.
– Неважно, – твердо сказал я. – Вернемся к Джорджии Браун.
– Это была подруга Мэннинга. Я полагаю, вы не были знакомы с Ли?
– Нет.
– Он был сволочь из сволочей, один Бог знает, мог ли кто-нибудь в Голливуде с ним в этом соперничать.
– И что же?
– Он был ужасным бабником. Девушек у него было навалом. Все они были молодые, невинные, но честолюбивые и не имеющие контрактов. Его слова «Я вас устрою в кино» срабатывали почти всегда, потому что он действительно работал в кино, и все это знали.
– В этом нет ничего оригинального.
– Но это действовало. Он устраивал у себя вечера, где бывало до полудюжины будущих звездочек. Он чувствовал себя султаном в гареме. Я даже удивлялась, как он помнил их всех по именам. Проще было бы давать им клички.
– Вас приглашали на эти уикэнды?
Она покачала головой.
– Я была слишком стара для него. Когда я с ним познакомилась, мне было девятнадцать лет.
– Он действительно любил молоденьких?
– И невинных. Я не была ни той, ни другой.
– Для кого-нибудь это даже хорошо.
– И главное, он плохо обращался с ними! Он был самым извращенным существом, какое только можно себе представить. Не больной, не сексуальный маньяк, нет. Просто развращенный.
– И такой персонаж мог пойти на самоубийство? – сказал я недоверчиво. – Бросьте! Ему достаточно было принять несколько витаминных таблеток.
– Дело намного сложнее. Норман Коц был у него продюсером в то время. Он снимал фильмы за свой счет. Деньги шли от Хиллари Блейка – вы знаете такого? Он финансист.
– Я слышал о нем.
– Ли Мэннинг кончил тем, что погорел с одной из своих мышек. Девочка из Арканзаса или Теннесси, не знаю точно. Шестнадцать лет и все прочее. Он пригласил ее на один из своих знаменитых уикэндов. Может, у нее было слабое сердце, может, он был чересчур силен, но факт, что она умерла у него в доме.
Я осушил свой стакан, и она мне его машинально наполнила.
– Сначала скандала не было, – продолжала она, – решили, что это несчастный случай. Но полиция стала разнюхивать и открыла, какого сорта был вечер. Потом установили точный возраст крошки и навалили на него кучу обвинений. Досадно, что Коц не обладал достаточным влиянием, чтобы замять дело.
Я предложил ей сигарету и дал огня, потом закурил сам.
– А какова была роль Джорджии во всем этом?
– Это она подсунула девчонку Мэннингу. Кстати, не впервые. Такая деятельность имеет название, не правда, ли?
– Сводничество?
– Что-то в этом роде. Во всяком случае, премию Оскара за это не дают.
Я согласился.
– Я помню заголовки о самоубийстве Мэннинга в газетах, а также намеки на оргии в скандальных журналах, но насчет разоблачений там не было ничего. Не было ни слова и о шестнадцатилетней девочке.
– После смерти Ли дело замяли.
– Каким образом?
– Ну, так или иначе, Ли умер, и спрашивать уже было не с кого. Думаю, этот аргумент был главным. К тому же, семья малышки вовсе не хотела, чтобы ее имя вываляли в грязи.
– Спасибо, – сказал я. – Больше ничего?
– Нет, Эл, больше ничего. Останьтесь, отдохните еще немного.
– Очень хотел бы, но я на работе. Вы знаете, что это такое?
Она покачала головой.
– Нет, объясните.
– С удовольствием, но в другой раз, – сказал я совершенно искренне.
Я допил содержимое стакана и неспеша направился к окну-двери. В патио она догнала меня.
– Вы правда не хотите остаться ненадолго, Эл?
– Сейчас я не могу, но скоро вернусь.
– Ладно, возвращайтесь сегодня вечером, например. Я устраиваю вечеринку. Вы можете встретить интересных людей. Будет и Пола Рэй.
– Она не придет после того, что случилось.
– Придет, – уверенно заявила Кей. – Неудобно говорить, но… Я – Кей Стейнвей, не забывайте. Самая крупная звезда мюзикла после Джинджер Роджерс. Пола не посмеет отказаться от приглашения.
– Если у меня будет время, я охотно вернусь, – сказал я. – Еще раз спасибо.
– Это будет интимный вечер. Я надеюсь, что вы придете, Эл.
Мы направились к двери патио.
– Как случилось, что вы хорошо знали обо всем, что происходит у Мэннинга во время его знаменитых уикэндов? – спросил я.
– Я была там, – ответила она. – Джорджия как-то привезла, но Ли меня даже взглядом не удостоил. Я была слишком стара и слишком опытна для него.
– А Джорджия? Что она там делала?
– Она присутствовала на всех его вечерах. Думаю, это интересовало ее в личном плане. Она поставляла девушек. Ей это нравилось. Она обожала бегать по поручениям.
– Она и сама была веселой?
– Почти как тарантул.
Я открыл дверь.
– Еще раз спасибо, Кей. Я в самом деле постараюсь прийти на ваш вечер. Я хотел бы увидеть вас поскорее.
– Чем раньше, тем лучше, – сказала она. – Я умираю от жары. Если бы у меня не было бассейна, я бы сошла с ума.
Она развязала пояс халата и освободила плечи. Халат упал на белые плиты, и она повернулась ко мне, выпятив нижнюю губу.
– Как, по-вашему, гожусь я для синерамы?
Я минуту созерцал ее. Округлые расцветшие груди, крепкие бедра, длинные стройные ноги…
– Надеюсь, что вы не сгорите, загорая, – сказал я. – Это, наверное, было бы больно.
Она воркующе засмеялась, побежала к бассейну и нырнула. Я проводил ее глазами, вышел из патио и закрыл дверь. Я дошел до «остин хелея», хотя с гораздо большим удовольствием остался бы…
4
Норман Коц открыл дверь своего номера в отеле с улыбкой, которая исчезла, как только он увидел меня.
– Кто? – спросил он колко.
Я назвался и сказал, что мне нужно поговорить с ним по делу.
– Может быть, вы войдете? – сказал он не слишком уверенно. Он постоял еще несколько секунд, потом глубоко вздохнул и пропустил меня в комнату.
Я закрыл за собой дверь. На нем был шелковый халат. Вокруг шеи аккуратно завязан шарф лавандового цвета.
– Я вас где-то встречал, лейтенант, – сказал он. Улыбка, похожая больше на нервный тик, появилась на его лице. – Кажется, сегодня утром в отеле?
– Да, мистер Коц, – сказал я. – В роли бесстрастного наблюдателя.
– Я не остался, – продолжал он, нервно размахивая руками. – Я хотел видеть мисс Рэй только для того, чтобы узнать адрес мисс Браун. А портье… Ну, он разозлил меня. Вы понимаете мою реакцию, не так ли, лейтенант?
– Какое это имеет значение? – возразил я. – Зачем вы хотели видеть Джорджию Браун?
– Ну… – Он осторожно потрогал хорошо уложенные волосы. – Я хотел узнать, действительно ли она собирается вытащить на свет Божий эту старую историю о Ли Мэннинге в передаче Полы Рэй, и надеялся уговорить ее не делать этого. Это никому не принесло бы пользы. Только она могла выбрать подобный сюжет! Я ничего не имею против интервью по телевидению, но, право же, эта Пола Рэй со своими передачами действительно невыносима! Вы не находите лейтенант Уиллер?
– Я могу только сообщить вам хорошую новость, мистер Коц. Эта передача в субботу не состоится.
– Правда? – Он, кажется, сразу немного успокоился. – Вы в этом уверены, лейтенант?
– Совершенно уверен. Джорджия Браун умерла, – лаконично ответил я.
– Умерла… – Его лицо внезапно перекосилось и улыбка пропала, унеся с собой два года стараний массажиста. – Я… Извините, я сяду…
Он ощупью нашел кресло и осторожно примостился на краешке.
– Извините, – повторил он, – это шок… Смерть страшно потрясает, лейтенант.
– Джорджию она тоже здорово «потрясла». Ее буквально разнесло по квартире. От нее осталось только…
– Прошу вас! – Он вздрогнул и закрыл глаза. – Я не могу слышать об этом!
Я безжалостно продолжал:
– Она была убита. И, по-моему, ее уничтожил тот, кто хотел любой ценой помешать ей участвовать в этой передаче, кто-то из людей вашего сорта, может быть.
– Не думаете ли вы, что я… Это бессмысленно!
– Она собиралась приподнять завесу над грязным делом Ли Мэннинга. Рассказать всю историю знаменитых уикэндов, в том числе и о девочке шестнадцати лет, у которой, говорят, было слабое сердце, и обо всем, что вы предприняли для того, чтобы замять дело. Я не прав?
Он осторожно промокнул губы шелковым платком.
– Я знал, что если она обо всем расскажет, это будет неудобно для меня. Неудобно, лейтенант, но не более! Я хотел ее увидеть, чтобы постараться убедить не делать этого, для ее же пользы. Но убить?! Это совершенно абсурдно, лейтенант! Я и мухе не причиню зла.
– Однако кто-то пристроил бомбу у нее в квартире. У вас был великолепный предлог устранить ее. Кто мог иметь лучший?
– Откуда я могу знать! – вскричал он с гневом. – Это ваше дело искать виновного, а не мое!
Так как у меня от природы физиономия игрока в покер, то я принял загадочное выражение и внимательно уставился на Коца. Он смущенно заерзал в кресле под моим взглядом и быстро отвел глаза.
– Я не знаю, кто мог убить ее, – выдавил он наконец.
– А Хиллари Блейк?
– Блейк? – Он покачал головой. – У него нет для этого никаких причин.
– А Фарго?
– Какой Фарго? – спросил он ошеломленно.
– Кент Фарго. Не говорите, что никогда о нем не слышали. Его имя должно быть хорошо известно в тех кругах, где вращаетесь вы.
– Вы говорите о гангстере Фарго?
– Конечно, не об Уэлс Фарго!
– Если у него и были причины убить Джорджию, то клянусь, я их не знаю!
– Разве не Фарго финансировал ваши фильмы в те времена, когда вы были независимым продюсером? Точнее, фильмы, в которых снимался Мэннинг?
– Нет, меня финансировал Хиллари. – Он снова машинально поправил волосы. – Хиллари всегда был… исключительно порядочен в денежных вопросах. Я никогда не смог бы работать с гангстером!
– Хорошо! – сказал я. – Раз таковы ваши сведения, я в настоящее время вынужден ими довольствоваться. Вы долго собираетесь пробыть в Пэйн-Сити?
– Несколько дней.
– Отлично.
Я достал из кармана карточку и написал на ней номера телефонов.
– Если вы что-нибудь вспомните, что может быть нам полезным, мистер Коц, я прошу вас позвонить мне. Если меня на работе не будет, позвоните домой. Не стесняйтесь звонить, даже если то, что вы сможете сообщить, покажется вам мелочью.
Он взял карточку.
– Договорились, лейтенант. Я всегда к вашим услугам.
Я открыл дверь и вышел в коридор. Меня провожали до самой машины волны аромата роз.
* * *
Через полчаса я добрался до Хиллари Блейка. Открывший мне дворецкий посмотрел на меня вежливо-вопросительно.
– Лейтенант Уиллер, – сказал я. – Служба шерифа. Я хотел бы видеть мистера Блейка.
– Здравствуйте, лейтенант, – серьезно ответил он. – Мистер Блейк у себя. Я сейчас доложу ему о вас.
– И чувствую, что это будет сделано на высшем уровне, – сказал я столь же серьезно.
– Конечно, сэр, – ответил он сухо и оставил меня ждать.
Минуту спустя он вернулся и ловко взял мою шляпу, пока я осматривался.
– Мистер Блейк примет вас в библиотеке, сэр, – сказал он. – Прошу следовать за мной.
Я прошел за ним в библиотеку. Хиллари Блейк встал из-за стола, за которым он работал. Это был маленький тощий человечек, совершенно лысый, за исключением нескольких случайно уцелевших волосков на верхушке черепа, в очках с золотой оправой. У него был озабоченный вид, и глубокие морщины, избороздившие его лицо, указывали на то, что он озабочен со дня своего рождения.