К Денису подошел Николай Николаевич Спицын и похлопал его по плечу:
— Молодец, настоящий орел! Честно говоря… не ожидал. Должен прямо по-солдатски это признать.
— Очень трогательно, — заметил Денис. — Ну и где же президент-то? С вами мы вроде уже разговаривали и до, и после операции?
Генерал-лейтенант крякнул от досады. Ну никакого уважения к старшим по званию. Хотя Денис ведь гражданский, откуда ему понимать военную иерархию и дисциплину. Или это у современной молодежи не осталось ничего святого, никаких устоев?
— Президент немного задерживается. У него важные государственные дела.
— Да вроде бы у него такая работа — заниматься важными государственными делами. Было бы странно, если бы президент страны вдруг стал заниматься неважными и негосударственными. А нам-то что тут по сорок минут париться? Есть не дают, кино не показывают, — проворчал Денис.
— Тихо, так отличился, и сам себе все сейчас напортишь! — цыкнул Спицын. — Не зарывайся, Гряз-нов, не зарывайся!
Денис решил, что дискуссии со старым служакой бессмысленны, и присел в кресло, что стояло в углу зала. Раздражаться из-за несовершенства этого мира было бессмысленно, поэтому он решил немного помедитировать. Он представил звук волн Индийского океана, шелест листвы в джунглях, шуршание королевской кобры, проползающей по песку. Медитативного транса удалось достичь буквально за несколько секунд. Когда все окружающие его приглашенные на ужин к президенту вдруг заволновались, засуетились, куда-то двинулись, Денис и не заметил.
Президент благосклонно улыбнулся всем присутствующим и сказал:
— Прошу к столу! Ну и где же наш герой-освободитель? Покажите мне его.
Возникла неловкая пауза. Дениса в обеденном зале не было. Он остался в приемной, задремав в кресле.
Генерал Спицын растерянно сообщил:
— Господин Грязнов только что был с нами, господин президент.
Президент понимающе улыбнулся и обратился к одному из своих помощников вполголоса:
— Найдите господина Грязнова и пригласите на ужин. Время приступать.
Пока президент говорил приветственную речь всем участникам операции по освобождению журналиста Кондрашина, его помощник выскочил в приемную и обнаружил Дениса мирно спящим. Помощник некоторое время смотрел на эту немыслимую картину, не веря собственным глазам.
— Молодой человек, что вы себе позволяете? — угрожающим шепотом зашипел он. — Президент вот уже семь минут как в обеденном зале.
— Ну и что? — сквозь дремоту отвечал Грязнов-младший. — Я его пятьдесят семь минут ждал. С половиной.
— Вы что, с ума сошли? Вы не понимаете, что вы в Кремле на официальном приеме у президента?!
— Да ладно вам. Скорее наоборот, на неофициальном ужине. Официальные приемы по телевизору показывают, а сегодня нет никаких телекамер и в помине, — лениво отвечал Денис, просыпаясь. — Не суетитесь, я уже иду.
Грязнов не спеша прошел в зал и сел на единственное свободное место за столом, удостоив собравшихся извинительным кивком. Впрочем, кивнул он с большим достоинством, словно сам был тут хозяином, опоздания которого были вызваны исключительно важными делами, от которых зависела судьба страны.
Президент был или старался казаться человеком европейского склада, поэтому не стал акцентировать внимание на неловкой ситуации. Он лишь спросил тихо у своего помощника:
— Что там произошло?
Помощник прошептал на ухо президенту:
— Господин Грязнов заснул.
И президент не нашелся, что сказать по этому поводу, такого на его памяти, да и на памяти его предшественников, пожалуй, еще не было. Он уже успел привыкнуть к тому, что его окружают кремлевские лизоблюды. Каждое выражение его лица, каждая фраза ими истолковывались и распространялись в кремлевских кулуарах. Истолковывались, надо сказать, далеко не всегда верно. Однажды, когда его мучила изжога, его спросили о работе премьер-министра. Не считая нужным отвечать в тот момент, президент просто махнул рукой и перекривился от неприятных ощущений, вызванных изжогой. С тех пор пресса регулярно муссирует миф о скорой отставке кабинета правительства. Ну и слава богу, русские без страха работать не могут. Премьером был крепкий парень, прекрасно справлявшийся с бюрократической машиной российского правительства,' но и ему не мешало волноваться за свое кресло. А вот степень раскованности и духовной свободы простого частного детектива президента поразила, и он стал внимательно наблюдать за Грязновым.
Держится свободно, шутит уместно, выпивке знает меру (то есть не пьет вовсе!), просто делает вид, что смакует хорошие вина, видимо, знает в них толк, похоже, не курит. Курить на кремлевских обедах было запрещено, ибо сам президент не курил, но курильщики обычно выдавали себя особой нервной обеспокоенностью в тот момент, когда им было пора затянуться сигаретой, а протокол не позволял отлучиться. Денис никаких признаков беспокойства не проявлял.
Когда подали десерт, к Денису подошел тот самый помощник, что его будил, и сказал вполголоса:
— Президент приглашает вас на беседу после ужина.
Беседа состоялась-в узком кругу — сам президент, два его помощника, Грязнов-младший и генерал-майор Медведь, функции которого Денису были неизвестны. Денис был самым молодым в этой компании, но и из остальных участников песок еще не сыпался. Генералу было на вид чуть меньше сорока, помощникам президента — чуть за сорок, возраст президента был всем известен, но это был самый молодой и бодрый правитель страны за последние лет сто.
— Господин Грязнов, мы еще раз выражаем восхищение вашими действиями в ходе операции по освобождению журналиста Кондрашина из рук террористов, — сказал президент. — Вы проявили мужество, доблесть, отвагу и высокий профессионализм. И… Мы хотим вам предложить перейти на государственную службу.
Увидев, что лицо Дениса далеко от выражения эйфории в связи с переходом на службу государству, президент быстро продолжил:
— Вы не поняли, мы не предлагаем вам работать в обычных структурах МВД или ФСБ. На арабском скакуне воду не возят. Сейчас создается новое силовое ведомство с расширенными полномочиями, штат которого в стадии формирования. Пожалуй, Герман Иванович лучше расскажет суть этой идеи.
Генерал-майор Медведь оживился и стал излагать:
— Традиционно у нас в стране все и всех контролировал КГБ, в данное время ФСБ. Степень влияния на жизнь общества ФСБ несоизмеримо ниже, чем КГБ в свое время. Это не хорошо и не плохо, просто другая эпоха настала. Тем не менее такой огромной стране, как Россия, на современном историческом этапе развития просто необходимы сильные, эффективные спецслужбы. Было решено создать тайное ведомство, главной задачей которого будет контроль за деятельностью ФСБ, в то время как ФСБ контролирует всех остальных. — Голос у Медведя был железный, так, наверно, разговаривали чекисты в двадцатые годы, когда еще не боялись, что их самих могут поставить к стенке.
— Прекрасная идея, — вежливо вставил реплику Денис.
— Штат нового ведомства еще не укомплектован. Я временно исполняю обязанности руководителя этой структуры. Мы собираемся работать небольшими командами, состоящими из профессионалов экстра-класса. Сейчас ведется отбор по-настоящему достойных кандидатов. Вы, Денис Андреевич, нам идеально подходите. Присоединяйтесь к нам, и вас ждет блестящая карьера!
— Вы знаете, господин президент, — обратился Грязнов напрямую к главе государства, — в моей жизни есть странная закономерность. Стоит мне только задуматься о переходе на государственную службу, как в ней все идет наперекосяк. Одно время меня это даже сильно мучило, ведь я юрист по образованию и серьезно задумывался о работе следователем.
— Я вас понимаю, я тоже юрист, — то ли пошутил, то ли сказал серьезно президент.
— Так что, к моему глубочайшему сожалению, я вынужден отказаться от столь заманчивого предложения.
Воцарилась длинная пауза. Президент смотрел на Дениса, его помощники и Медведь — на президента, а Денис — на всех сразу и ни на кого в отдельности. Он снова открыл рот, и все вздохнули с облегчением: кажется, решили, что передумал.
— Со своей стороны, — добавил Денис, — обещаю все здесь услышанное хранить в строжайшей тайне.
— Вы уж постарайтесь, — недобро блеснул глазами генерал-майор.
А президент ничего не сказал, только кивнул на прощание.
На обратном пути Денис отказался от услуг служебного кремлевского автомобиля, вскочил в метро и долго проверял, нет ли за ним хвоста. Ужины в Кремле до добра не доведут. Не сталинские, конечно, времена, но все же, все же… Впрочем, на этот раз все кончилось благополучно. Грязнов-младший добрался до дома и с облегчением развалился в кресле перед телевизором, по которому шел старый недобрый американский фильм «Три дня Кондора» с Робертом Рэдфордом. Денис вспомнил, что смотрел его еще мальчиком в советском кинопрокате, и снова расслабился.
С утра Ник-Ник был мрачен и неприветлив. Его сотрудники переглядывались, пытаясь определить причину неудовольствия шефа. Конечно, мало кто из них мог знать о том, что генерал-лейтенанта Спицына серьезно обеспокоило то, что на беседу в узком кругу после ужина с президентом его не пригласили, а этого выскочку и карьериста Германа Медведя позвали. Но кроме аппаратных игр возникли серьезные затруднения в расследовании дела о похищении Кондрашина. Широкой публике были уже безразличны детали той операции — Леонид Кондрашин дал пресс-конференцию, обещал возобновить свои телепередачи сразу после курса реабилитации, который он собирался пройти в ЦКБ. Пока Кондрашин запустил проект новостной и аналитической передачи «Сегодняшний взгляд». Они давно готовили эту ежедневную вечернюю программу и собирались запускать ее только в следующем сезоне, но ажиотаж вокруг похищения способствовал пиар-эффекту, поэтому было решено стартовать именно сейчас, пока внимание публики к Кондрашину не ослабло. Он придумал «политкорректную фишку» — ведущей была девушка-чеченка с весьма заметным акцентом. На самом деле после освобождения журналиста неувязок и несостыковок в деле похитителей становилось все больше и больше.
На совещание в кабинет генерала собрались только самые доверенные сотрудники.
— Докладывайте. Только факты. Версий не надо, — хмуро буркнул Спицын.
— Погибших двое. Троим бандитам удалось скрыться с места прошествия. Личность одного из убитых определить на данный момент невозможно. Личность второго установить удалось — это Хожа Исмаилов. Когда-то он был полевым командиром, но уже очень давно перешел на сторону федералов. Служил в ФСБ Чечни, лично участвовал в антитеррористических операциях, отлично себя проявил, пользовался особым доверием. Был убит выстрелом в голову, пуля прошла через центр лба навылет. Баллистическая экспертиза показала, что пуля вышла из пистолета Грязнова.
— Кстати, как этот орел Грязнов-младший пистолет-то достал? Его же по всему городу водили, глаз не спуская, — спросил Николай Николаевич.
— Единственное, что можно предположить, это что в аэропорту ему бомжеватый дедок пушку подсунул.
— А за дедком-то наружку установили?
— Товарищ генерал, увы, тут мы прокололись, ушел дед от слежки. Как сквозь землю провалился. Похоже, что профессионалы работали.
— И без вас ясно, что профессионалы, — буркнул генерал. — Продолжайте доклад.
— К трупу Исмаилова был прикреплен наручниками кейс с драгоценностями.
— Точнее, пожалуйста, — потребовал деталей Спицын, хотя ему уже давно были известны все подробности.
— Видимо, Исмаилов закрепил на руке кейс с помощью обычных милицейских наручников еще до того, как получил пулю в лоб.
— Почему вы исключаете возможность того, что кейс был закреплен наручниками уже на трупе?
— Нелогично как-то.
— Но вероятность такая имеется?
— Теоретически — возможно, практически — маловероятно.
— Значит, так, выводы по делу следующие: что-то тут серьезно не стыкуется. Для Исмаилова участие в похищении, да еще таком скандальном, совершенно нелогично. Я был лично с ним знаком. Фактически Исмаилов не террорист, даже в бытность полевым командиром он никогда не занимался похищениями. Нужно срочно допросить и Грязнова, и Кондрашина, чтобы установить все досконально о ходе операции освобождения. Тех бандитов, что скрылись с места передачи выкупа, найти обязательно, хоть из-под земли доставайте. Скорее всего, они все еще на территории Чечни. Сейчас все свободны, — подвел итоги генерал. — Кудряшов, останься.
Помощник, несмотря на свою неопытность, был симпатичен Спицыну. Генерал часто оставлял парня при себе и вел с ним своеобразные «односторонние» диалоги, высказывая свои мысли, предположения, сомнения. Парень, не отличавшийся ни статной выправкой, ни умением плести аппаратную интригу, был мастером невербального общения, то есть мог слушать собеседника, не проронив ни слова, но создавая впечатление, что он активно участвует в коммуникации. Даже такой прожженный волк, как генерал-лейтенант Спицын, не смог устоять перед тем трепетным вниманием и восхищением, которым его окружал Петр. Вот и сейчас он стал выговариваться перед помощником, как перед самим собой:
— Понимаешь, Петя, что-то тут не так. Я действительно неплохо Исмаилова знал. Ты знаешь, мы — те, кто по Чечне работает, — привыкли чеченцам не доверять. Выражение «Хороший чеченец — мертвый чеченец» зачастую оказывается суровой правдой, а не геноцидом каким-нибудь. Ведь они как устроились: днем он прикидывается мирным чеченцем, в администрацию идет за пособием по безработице, многодетности, да и еще бог знает чему, а ночью — раз, и бомбочку в сельсовет заложил. Чеченцы всю свою историю зарабатывали на жизнь грабежами и разбоями, с чего это вдруг им мирными аграриями становиться?!
— Понимаю, Николай Николаевич, — поддакнул помощник.
— Так вот, редко, очень редко, но все-таки случается, что среди чеченцев есть люди, которые переросли в своем развитии законы шариата, и им хотелось бы более цивилизованного уклада жизни. Многие ведь образование в России получили, в лучших московских вузах, и совсем от жизни своих аулов или кишлаков оторвались. Исмаилов университетов не кончал, но быстро смекнул, что, воюя на стороне боевиков, загоняет себя в угол. Всю жизнь партизаном он быть не хотел, у него семья большая, детей то ли трое, то ли четверо, а может, и больше: дурное дело — не хитрое. Так вот, с тех пор как Исмаилов на нашу сторону перешел, он ни разу,я гарантирую, ни разу, не двурушничал. Разве может человек в два дня измениться?
— Не знаю, Николай Николаевич, — честно ответил помощник на риторический вопрос.
— Вот то-то и оно, что вряд ли. Еще что важно — он ведь и в бытность свою полевым командиром никогда похищениями и требованиями выкупа не занимался. В Чечне ведь это один из основных способов бизнеса после торговли наркотиками и оружием. Как Хожа мог вляпаться в такую историю? Главное, ведь все факты против него. Не зря же на него Гряз-нов бросился с пистолетом, значит, Исмаилов белым флагом не размахивал, а вел себя агрессивно. Кейс на руке явно говорит о том, что был в курсе всего, что замыслили бандиты, а в их планы явно не входило отдавать Кондрашина в обмен на камушки. Забрали бы чемоданчик, а журналюгу кокнули бы где-нибудь на той же стройке. В крайнем случае, оттащили бы подальше, чтобы труп не нашли. Но если мыслить логически?.. — генерал надолго задумался.
— Если мыслить логически… — эхом повторил последнюю фразу Спицына помощник Петя.
— Да, если мыслить логически и отбросить за скобки всякую психологию типа мог — не мог, надежный — ненадежный, в конце концов, любого человека можно подкупить, запугать, обмануть, наконец… Какие у Исмаилова были возможности при похищении Кондрашина?
— Налить вам водички, Николай Николаевич? — любезно поинтересовался помощник.
Генерал-лейтенант отмахнулся и продолжил свой монолог:
— Можно с уверенностью утверждать, что Исмаилов знал систему охраны гостиницы, где останавливались особо важные персоны, в том числе и Кондрашин. Если он владел данной информацией, он мог или передать ее похитителям, или сам руководил похищением. Тогда становится понятным, почему из охранников никого не убили. Все-таки я Хожу лично знал, и он зверем никогда не был. Нормальный мужик. Похоже, что это какая-то грандиозная подстава.