Папочка так и замер с чашкой в руке, из которой собирался отхлебнуть. На маленьком обезьяньем личике отразился живейший интерес, глаза блеснули.
— Не может быть! — воскликнул он.
Флори с триумфом кивнула:
— Крест святой! А еще сказал, чтобы она убиралась из его дома, и чем скорее, тем лучше. А потом распахнул дверь и приказал ей идти и собирать вещи.
— Ну, никогда бы не подумал!
Следующий кивок девушки казался еще более выразительным, чем предыдущий.
— Тут меня почти застукали, еле успела убраться, но из кабинета никто не появился, дверь так и осталась открытой, а они сами не ссорились, а разговаривали. Что-то там о письме, которое он получил в четверг… Полковник говорил, что это грязное письмо о грязных делишках.
— Не может быть!
— Так прямо и сказал. А она как завопит: «Ложь!» Тут он и говорит, что знает, кто написал все эти письма, а она спрашивает: «Кто?» — а он отвечает, что ей незачем знать. А потом… догадайся, папочка, что полковник заявил? Что, может быть, она сама их пишет! По мне, полная чушь, но именно так он и брякнул, да еще добавил, что это хороший способ погубить и брак мисс Валентины, и их собственный, только, дескать, лучше ей, прежде чем уйти, убедиться, что мистер Эрл на ней женится!
Мистер Стоукс отхлебнул мерзкой зеленоватой жижи из чашки и поскорее проглотил ее.
— Кто бы мог подумать! — воскликнул он и поинтересовался: — Она ушла?
Дочь отрицательно помотала головой:
— Нет, и не собирается, если меня спросить. Скажи, как он сможет заставить жену уйти, если она не хочет? Да и сам хозяин немножко остыл, что-то там они еще говорили, но дверь прикрыли, а мне не хотелось, чтобы меня застукали за подслушиванием.
— Но тогда как ты узнала, что миссис Рептон не собирается уходить из дома?
Флори хихикнула:
— Но глаза и уши у меня есть или нет? Полковник вывалился из кабинета, сел в машину — и был таков, только успел сказать мисс Мегги, чтобы к обеду не ждали. А миссис Рептон ведет себя как ни в чем не бывало, вещи не собирает, я к ней заглядывала. А за обедом, когда мисс Мегги начала про похороны бедной мисс Конни и про то, что лучше надеть для траура, ведь ни у мисс Валентины, ни у нее самой нет ничего черного, только серое, тут миссис Рептон — а ты знаешь, какие яркие у нее платья, — спокойненько так заявляет, что она выберет темно-синий костюм, который, может, и не вполне подходит, но уместен. А похороны-то во вторник, не похоже, что она торопится убраться, правда?
— Она не хочет, чтобы пошли разговоры, — догадался мистер Стоукс. — Будет много шума, если миссис Рептон уедет до похорон. Но им не удастся совсем избежать огласки.
Насчет последнего семейство Стоукс постаралось на славу. Всю историю дословно повторили Бетти, старшей дочери, а потом младшей Айви и сыночку Бобу, и дружку Флори, и дружку Бетти, которые зашли на огонек. И с каждым новым повтором история обрастала новыми подробностями, причем особенно напирали на то, что полковник Рептон сказал, что знает, кто написал анонимки.
Этим же вечером Флори с приятелем сели в автобус, чтобы поехать в кино в Ледлингтон. На остановке они встретили Джесси Пек и Хильду Прайс. После вполне уместного вступления «Вы же знаете, как я не люблю сплетничать» и «Но больше никому ни слова, ладно?» Флори изложила им всю историю сначала, причем хватило ее почти на всю дорогу. Ее парень, которого интересовали только он сам, его мопед и Флори, как третий лишний, даже начал злиться. Не зарегистрировано, скольким передали сообщение Хильда и Джесси, но следует верить, что они постарались на славу.
Вышеупомянутая Бетти, которая уже два года встречалась с Регом, сыном миссис Гурни, и рассчитывала к Рождеству обручиться с ним, пошла в гости к матери своего дружка, где и просидела весь вечер. В перерывах между игрой в карты она пересказывала последние события из сериала про поместье, которые были выслушаны с должным интересом.
Шестнадцатилетняя Айви побежала к подружке, у которой тоже была большая семья. Ее версия скандала в поместье была наиболее далекой от истины, но от этого не менее захватывающей. У малышки хватало воображения и присутствовал настоящий драматический дар. Ее актерский талант, проявленный в представлениях местного женского института, был даже отмечен в ледширской газете «Наблюдатель». Так что репортаж о ссоре Рептонов получился просто захватывающим.
— Флори стояла у самой двери и просто не могла не услышать, как полковник говорит, что все знает про ее приключения и пусть она убирается ко всем чертям. Это точные его слова, потому-то сестра и не могла сойти с места, а вдруг он по-настоящему впадет в ярость? Не могла ведь она просто стоять и смотреть, как миссис Рептон почти убивают? А если бы Флори вмешалась, то полковник мог бы наброситься и на нее саму! Настоящее кино! Сестра призналась, что у нее чуть сердце из груди не выпрыгнуло от страха. А тут полковник и говорит: «Вон из моего дома!» — а жена отвечает: «А как ты меня заставишь?» И тут они заговорили об анонимных письмах, а он еще продолжал про какие-то ужасы и добавил, что знает, кто их пишет…
Девочка продолжала рассказ, к несомненному удовольствию всего семейства подружки.
И только поздно ночью, перед тем как заснуть, мать подружки вдруг вспомнила о Конни Брук. С неясным ощущением чего-то тревожного женщина заснула, с ним и проснулась. Если бы она постаралась облечь свою мысль в слова, то получилось бы примерно следующее: «Конни знала, кто написал эти письма, и, пожалуйста, она мертва».
Глава 21
Временами выпадают такие яркие и ясные дни, которые просто не могут принадлежать к нашему миру серых будней. Когда, проснувшись на следующее утро, мисс Силвер увидела золотое сияние солнца и чистое небо, то подумала, что вдвойне приятно наслаждаться такой приятной погодой именно в воскресенье. Ей пришли на ум слова Джорджа Херберта: «Приятный день, прохладный, тихий, ясный, им обручаются земля и небо…» Окончание, в котором «роса» рифмовалось со «слеза над смертью прекрасного дня», женщина считала ужасным, поэтому сделала вид, что забыла его. Ей понравилась воскресная служба в старой церкви, простая и понятная проповедь, безыскусное пение от всей души и даже Метти Эклс за органом.
Когда они возвращались домой с мисс Рени, та заметила, что «Метти всегда играла на органе, она такая энергичная, правда, моя дорогая сестра всегда говорила, что звук у нее слишком тяжелый. У Эстер был такой изысканный музыкальный вкус».
А когда мисс Силвер призналась, что ей понравилась проповедь мистера Мартина, то менее внимательный наблюдатель мог бы и пропустить легкое неодобрительное пофыркивание собеседницы.
— Викарий здесь уже давно, и люди обожают его, но, хочу заметить, он совсем не блюдет свое достоинство. — Тут почтенная дама резко сменила тему. — Надеюсь, вы заметили, что на скамьях для Рептонов никого не было?
Следующий день был пасмурным и дождливым. Обычно по понедельникам после обеда мисс Мегги посещала собрания для занятий рукоделием, которые начались во время войны и с тех пор стали приятным общественным явлением. Конечно, всегда хватало тех, кто считал себя слишком расстроенным, чтобы работать, и просил освободить его от этой обязанности. Компания собиралась еженедельно то в одном доме, то в другом, а участницы соперничали друг с другом в приготовлении легкого угощения. На этот раз был черед мисс Мегги принимать дам у себя, поэтому они судили-рядили, нарушит ли она неписаный порядок. Мнения по этому поводу разделились: одни говорили, что у Рептонов и так полно хлопот и остальным было бы лучше проявить такт и не собираться до похорон бедной Конни, другие придерживались той точки зрения, что их собрания — не дружеские посиделки, а Доброе Дело и ничто не должно его остановить. Метти Эклс приняла точку зрения последних, причем она дала ясно понять остальным, что мисс Мегги с ней посоветовалась.
— Она спросила моего совета, а я ни минуты не колебалась — наши собрания должны продолжаться, несмотря ни на что. В конце концов, иногда смерть дальних родственников проходит мимо нас. И если даже такие благотворительные действия, как наши собрания с рукоделием, будут прерываться и отменяться каждый раз, когда случится что-то подобное, то я уж и не знаю, на каком свете мы живем. Я вполне определенно посоветовала Мегги не обращать ни на что внимания, конечно, если ей хватит сил со всеми нами увидеться, а она тут же ответила, что такая встреча ей только полезна. И тут я позволила себе выразить свое мнение: «Конечно, я так говорю не потому, что бедная Конни была не больше, чем ваша, ну, очень далекая родня. Флоренс, сестра вашего дедушки, стала третьей женой прадеда Конни с материнской стороны. И у нее не было своих детей, что, может быть, к лучшему, там и так уже бегало штук пятнадцать малышей, но я верю, что из нее вышла прекрасная мачеха…»
И что добавить к столь весомому аргументу?
Несмотря на пасмурный день, явились почти все любительницы рукоделия. Происходящее в поместье и так было в центре внимания всю неделю, а теперь еще добавилась наисвежайшая новость о кошмарной ссоре между полковником и его женой. Со всех сторон доносилось: «Одна из горничных сказала… да, Флори Стоукс, все их семейство — сплетники, а сам папаша — хуже всех… Они говорят, что у Сциллы Рептон что-то было с Гилбертом Эрлом, потому-то и помолвку разорвали… Дорогая, как это ужасно!.. И еще они сказали, что полковник хочет разводиться… Неудивительно, в его-то возрасте следовало бы быть поумнее и не жениться на такой… Ах, дорогая, ни один мужчина не бывает достаточно стар, чтобы перестать творить глупости из-за женщин…»
Но чаще всего повторялись следующие слова: «Он сказал, что знает, кто написал анонимки, Флори слышала это своими ушами. Дверь была распахнута настежь, а полковник буквально проорал эти слова… и добавил, что, может быть, этим занималась и сама Сцилла».
Никто в Тиллинг-Грин не хотел упустить возможность пообщаться с персонажами столь волнующего представления. Конечно, мало кто рассчитывал близко увидеть Роджера, разве что издалека, при входе или выходе. На общество Сциллы тоже не стоило надеяться, скорее всего, женщина появится на секунду в красных или зеленых вельветовых брюках и ярком контрастном джемпере, бросит со скучающим видом пару фраз и исчезнет. Раньше на таких вечерах она всегда появлялась точно к чаю. Если ее сегодня не будет, то история, рассказанная Флори, подтверждается. Мисс Мегги и Валентина будут непременно, а по их поведению можно угадать, что там, внутри семейства, происходит.
Мегги Рептон, волнуясь, не могла держать руки спокойно, а всегда что-то теребила. Знающие люди в этот вечер сразу поняли, что женщина крайне расстроена: ее длинное унылое лицо нервно подергивалось, руки только что не тряслись, костлявые пальцы то подергивали резную стальную цепочку на шее, то принимались обшаривать одежду в поисках исчезнувшего носового платка.
Бедной женщине казалось, что она с честью выдержит испытание, но она ошибалась. Правда, и брат, и Метти в один голос сказали, что это ее обязанность, вот и пришлось появиться в гостиной в своем обычном платье, предназначенном для таких вечеров. Ее самое нарядное платье, фиолетовое, можно было считать полутраурным, поэтому Мегги не хотела надевать его до похорон, да и выглядело бы оно сейчас претенциозно. Сегодня же она нарядилась в темно-серое, с черной отстрочкой на кокетке и манжетах, всего два года назад сшитое и совершенно подходящее к случаю.
Роджер в разговоре о вечере выразил свое мнение достаточно четко:
— Давай, давай, продолжай в том же духе и проведи свой кружок по рукоделию! Что хорошего, если его отменить? Тогда языки снова замолотят, не остановишь. — Он собрался уходить, но у двери задержался и добавил многозначительно: — Им еще будет о чем посплетничать, пусть только пройдут похороны.
Мегги робко спросила:
— Что ты этим хочешь сказать?
И тут ее дорогой брат сказал ужасную вещь:
— Развод… Сцилла скоро «очистит помещение». Говорю это тебе сейчас, все равно скоро узнаешь.
— Не понимаю, как это — очистит помещение?
— А так — уйдет и не вернется. Оказывается, у нее была связь с Гилбертом Эрлом, и, может быть, это еще не самое худшее. Я просто дошел до точки, она должна исчезнуть из моей жизни.
И Роджер ушел, громко хлопнув дверью.
Его сестра, совершенно обессилев от столь тяжелого разговора, еле доплелась до кресла и буквально упала в него. Отсидевшись и собравшись с духом, что потребовало немалого времени, Мегги вышла в гостиную, где уже начали появляться первые гости. При виде хозяйки люди смущенно переглядывались, чувствуя себя неловко. Мегги и всегда-то была болезненно бледной, но сейчас казалась просто серой, и в этом вряд ли следовало винить зарядивший с утра моросящий дождь, из-за которого все краски как будто выцвели.
Валентина, наоборот, совсем не походила на покинутую невесту. Конечно, ничего яркого девушка, со свойственным ей чувством такта, не надела, только кремовый джемпер и серая твидовая юбка — наряд, который присутствующие сочли вполне уместным. Но уже давно никто не видел ее такой цветущей и сияющей. Одного беглого взгляда хватало любому, чтобы понять — если кто и погружен в бездну отчаяния, то не Валентина.
Мисс Силвер была знакома с большинством присутствующих дам. В очередной раз ее поразило, как быстро Метти Эклс удалось начать командовать, даже будучи в чужом доме. Если не знать заранее, то мисс Мегги никто бы за хозяйку не принял. Она сидела без шляпки, и остальные дамы решили снять свои головные уборы перед тем, как заняться рукоделием. Для этого они парочками и небольшими группами выходили в холл, где имелось зеркало и стоял большой комод, на который гости могли положить пальто, шляпы и шарфы.
Вернувшись в гостиную, гостьи уютно расселись по удобным старомодным креслам и диванам. Из объемистых сумок были извлечены спицы, шерсть, недовязанные вещицы, ножницы, натянутые пяльцы. Рядом с мисс Силвер на диване оказалась крупная важная женщина с удивительно красивыми карими глазами в черно-белом твидовом костюме и крупных жемчужных серьгах. Из всех присутствующих у нее одной не было никакого рукоделия. Обменявшись приветствиями со своими знакомыми, эта дама обратилась к своей непосредственной соседке и заметила:
— Вы прекрасно вяжете. Дайте-ка мне подумать, ведь вы — гостья Рени Вейн, правда? Если не ошибаюсь, вас зовут мисс Силвер? А я — Нора Мэллет… точнее, леди Мэллет, родственница Рептонов, пришла сюда, чтобы повидаться с Мегги. Хотела убедиться, что она не вышла из строя из-за этой внезапной смерти Конни Брук и несостоявшейся свадьбы Валентины. Знала бы, что тут кружок по рукоделию, ни за что бы не пришла. Но раз уж я здесь, то улучу момент, поговорю с Мегги минут пять и уйду, не хочу ввязываться в долгие разговоры, когда от собеседника не избавишься.
Удивительно, но ее грубоватость не обижала, ведь голос ее был такой добрый, манера обращения исключительно приятная. Нора просто говорила прямо, что думает. Мисс Силвер, которой женщина сразу понравилась, с улыбкой ответила:
— Мое вязание не носит благотворительного характера, это моя личная работа. Хочу связать двойку для дочки моей племянницы. Джемпер уже готов, теперь дело за кардиганом.
Леди Мэллет похвалила качество вязки, задала пару вопросов о маленькой Жозефине, ее братьях и родителях, на которые мисс Силвер, всегда готовая поговорить о дорогой Этель, охотно ответила, так что некоторое время дамы оживленно болтали. Наконец мисс Силвер выразила опасение, что отняла слишком много времени у соседки, на что та раскатисто расхохоталась:
— Ну что вы такое говорите, я никуда особенно не спешу, а новые люди всегда интересны. — Она постаралась понизить голос и продолжила: — Просто не хочу, чтобы Метти Эклс замучила меня нотациями, мы с ней дальние родственницы, поэтому она считает своим долгом при каждом случае учить меня уму-разуму. А что касается моей беседы с Мегги наедине, то вряд ли это получится.
Миссис Мэллет повернулась взглянуть на мисс Рептон и увидела, что та и еще три дамы склонились над выкройкой, пытаясь подогнать под нее коротковатый кусок материи. Улыбнувшись и пожав плечами, Нора вновь обратилась к своей соседке:
— Лучше им оставить эту затею… я сама так бы и сделала! Интересно, когда их заметит Метти… Смотрите, уже идет. Сейчас посмотрите, мисс Силвер, выкройка станет по стойке «смирно» и прекрасно уляжется на ткань. Уж если Метти захочет, чтобы вышло, как она захотела, то обязательно выйдет. Бедняжка, только один раз ей не удалось, и именно тогда, когда это было жизненно необходимо ей самой.
Острый несдержанный язычок Норы Мэллет хорошо знали в деревне, но она, может быть, на этом бы и остановилась, не будь рядом столь благодарного слушателя, как мисс Силвер, который побуждал даму к дальнейшей откровенности. В конце концов, не было никакого секрета в том, что Метти всегда нравился Роджер, поэтому слова сами сорвались с языка: