— Хорошо. Уведите его, — произнес полковник.
Ковачев подождал, пока Радков закроет за собой дверь. Взял список фотографий и в двух местах сделал пометки карандашом.
— Нет смысла проверять, — сказал, улыбаясь, Марков. — Все ясно по твоей довольной физиономии.
Но все-таки взял листок в руки.
Против номера семьдесят два было написано: «Марин Илиев Тонев».
— А другой кто? — И Марков перевернул лист.
Нет, это не был Петр Хаджихристов.
Против номера восемнадцать стояло: «Георгий Захариев Пухлев».
Ковачев улыбнулся и проговорил:
— А стоимость затраченной фотопленки оплатить должен я или это пойдет за счет государства?
Пухлев не принадлежал к числу служащих, назначенных в управление «Редкие металлы» после дела «Прага, тринадцать».
Полковник Марков театрально развел рудами и сказал с шутливым пафосом:
— Победителей не судят.
Потом хлопнул заместителя по плечу и похвалил:
— Молодец! Подожди меня здесь, Асен. Я пойду доложу заместителю председателя.
В дверях остановился, повернулся и, лукаво усмехнувшись, сказал:
— А твой Хаджихристов никакая не птица, даже не воробей!
Петев и Радков сразу выехали на машине проверить на месте «биографию» Тонева. Она была полностью документирована и так достоверна, что всякие подозрения поначалу казались необоснованными.
Младший лейтенант Рауков остался во Враце — собирать сведения о его работе в промкомбинате, а лейтенант Петев поехал в Бяла-Слатину и, получив в отделении милиции необходимые материалы, на основании которых был выдан паспорт на имя Марина Илиева Тонева, отправился в деревню Галиче.
Уже при первой проверке архива сельсовета стало ясно, что запросы о Тоневе из управления «Редкие металлы» туда не поступали. Значит, подтверждение сельсовета, полученное отделом кадров управления, было фальшивым. Печать и подпись были мастерски подделаны. Было даже смешно смотреть, как председатель и секретарь сельсовета внимательно их рассматривают и ничего не могут понять.
То же самое было и во Враце. Промкомбинат не получал письма из управления «Редкие металлы». Радиотехник Тонев, действительно, работал в промкомбинате некоторое время. Но когда Радков попросил дать ему личное дело, выяснилось, что его нет.
Впрочем, в архиве промкомбината царил такой беспорядок, что похитить личное дело не представляло труда. А может быть, его сожгли вместе с «ненужным старым архивом»?
Радков нашел настоящего Марина Илиева Тонева — безобидного, скромного радиотехника, который работал во Враце. Они попросили его поехать с ними в Софию. Им пришлось долго его убеждать, что это неожиданное для него путешествие в столицу ничем не грозит ему.
С тех пор как Богоев опознал Дитмара Фогеля и «знакомого иностранцев», за самозванным Марином Тоневым и Георгием Пухлевым было установлено строгое негласное наблюдение.
Фогель-Тонев работал в прибороремонтной мастерской радиотехником. До пяти часов он находился на работе, занятый демонтажем сложного прибора для измерения полураспада радиоактивного углерода.
Пухлев работал курьером управления. Он по нескольку раз выходил в город разносить почту, бывал в различных учреждениях. Встречался и говорил со многими людьми.
Полковник Марков был убежден, что Тонев — опытный агент, очень осторожный и ловкий, который легко может догадаться, что за ним следят. Поэтому он попросил выделить для наблюдения самых надежных сотрудников.
Полковник Петров, начальник отдела, обеспечивавшего наблюдение, распорядился установить у окна одной из квартир соседнего с управлением дома мощный оптический прибор для дистанционного фотографирования и съемки.
Когда рабочий день кончился, Тонев аккуратно собрал и запер все инструменты и приборы. Но вместо того, чтобы уйти, как другие, пошел в центральное здание управления.
На первом этаже, в глубине коридора, была дверь с табличкой «входящая корреспонденция и экспедиция». Здесь работал Пухлев.
Как только Тонев вошел в комнату к Пухлеву, киносъемочный аппарат с тихим гудением заработал. И уже через час Марков и Ковачев смогли увидеть на экране заснятый фильм.
Тонев махнул рукой, здороваясь с Пухлевым. Да, он входил сюда как свой человек. Они обменялись несколькими словами. Было видно, что оба спокойны. После этого Тонев открыл шкаф. К сожалению, он встал спиной к аппарату, и нельзя было увидеть, чем заняты его руки. Наконец он положил в карман пиджака какой-то предмет и вышел.
Вскоре следом за ним ушел и Пухлев.
К шести часам в управлении наступило затишье.
Хаджихристов уехал на свою виллу. Пухлев угощался в закусочной на улице Стефана Караджи. А Тонев пошел к себе домой — в маленький домик на Княжевском шоссе, где он снимал за тридцать левов в месяц мансарду.
Из Врацы Петев коротко доложил по телефону о проделанной работе.
— Сейчас дело уже проясняется, — сказал Марков после того как передал Ковачеву свой разговор с Петевым. — Ребята, кажется, перестарались. Едва ли было нужно везти в Софию «оригинал». Но вреда не будет. Будет больше эффекта. Ты распорядись, чтобы настоящего Тонева устроили на одной из наших служебных квартир.
— Очевидно, Пухлев был первым агентом, который проник в управление. Но у него нет необходимой квалификации. Поэтому центр решил послать ему в помощь специалиста. Пухлев родом из Врацы. Наверное, у него есть знакомые, которые работают в промкомбинате. Через них он каким-то образом сумел достать личное дело Марина Тонева, что позволило легализировать агента под этим именем, подготовить ему документы и фальшивый паспорт.
— И по приезде в Софию, — продолжил полковник, — Дитмар Фогель связался с Пухлевым. Управление нуждается в хороших радиотехниках. «Тонев» подал заявление. Переписал «автобиографию» из украденного личного дела. Они предусмотрели неизбежные проверки со стороны отдела кадров. И тут сослужила хорошую службу должность Пухлева. Письма, подготовленные отделом кадров, были переданы ему, чтобы он отнес их на почту. Он их сразу же узнал, даже не вскрывая конвертов. Это были письма, адресованные промкомбинату во Врацу и сельсовету в Галиче. Как только к «Тоневу» попадают эти письма, он относит их не на почту, а туда, куда нужно. Там подготавливают ответ. После этого он, вероятно, прогулялся до Врацы и в село Галиче, чтобы письма пришли с нормальным почтовым штемпелем. Так в управлении «Редкие металлы» были получены характеристика из сельсовета и личное дело из промкомбината. И, конечно, «Тонев» был назначен на работу. А то, что его фальшивый паспорт имеет такой же номер, как и настоящий, даже лучше. При случайной проверке подделку установить нельзя, доказательством чему могла служить проверка, осуществленная полковником Марковым.
Да, очевидно, все было именно так. Не плохо придумано. Особенно идея легализации агента под именем человека, который живет в провинции.
— И все-таки, — произнес через некоторое время Ковачев, — я не вижу, каким образом Хаджихристов замешан в эту историю.
— Очень вероятно, что не замешан совсем, — возразил Марков.
— А его встреча с Якимовой за два дня до того, как она была убита?
— Почему не допустить, что она шла к нему с какой-то просьбой. И в коридоре увидела Тонева, своего «покойного дядю». Можешь себе представить, какой это было для нее неожиданностью.
— Да, к сожалению, этот вопрос мы едва ли сможем выяснить. Якимова, единственный человек, знавший о цели этого несостоявшегося визита к Хаджихристову, уже мертва и не сможет нам ничего рассказать.
— И Каменов, которому она, вероятно, что-то успела сообщить, тоже. Во всяком случае мне кажется, что все три обстоятельства, которые давали нам основание подозревать Хаджихристова, уже нашли свое объяснение. Ты сам сказал мне, что в записной книжке Якимовой был записан не прямой телефон Хаджихристова, а коммутатор управления. Это показывает, что она не ему хотела звонить, а кому-то другому. Буква «П» означает, очевидно, не «Пьер», а «Пецо». Эта запись была сделана незадолго до ее смерти, может быть, в пятницу, когда она встретила своего дядю.
Зазвонил специальный телефон. Марков поднял трубку.
Радиоцентр связал его с машиной, дежурившей около дома Тонева. Звонил полковник Петров, который сам пошел с группой вести ночное наблюдение.
Он сообщил, что Тонев вышел из своего дома и сел в трамвай, идущий в сторону Княжева. Две группы в радиофицированных машинах следили за ним.
Начало одиннадцатого...
В лесочке под Княжевым совсем темно. Сиянье столичного города не проникает сквозь деревья. Не слышны голоса людей. Тишину нарушает только далекая, едва уловимая мелодия: в одном из домов окраины кто-то включил на полную мощность радиоприемник.
Одинокая фигура мужчины маячит на аллее. Он идет бесшумно, медленно. Останавливается, прислушивается. Осматривается. И сходит с аллеи. Исчезает между деревьями.
На траве шаги его не слышны.
Потом неподвижно замирает, прислонившись к стволу сосны.
Глаза привыкли к темноте. Слух обострился. Но вокруг царит безмолвие, и не видно ничего подозрительного.
Тогда мужчина проходит еще сотню шагов в глубь леса и, остановившись, наклоняется над грудой камней. Бесшумно поднимает один из них, кладет что-то в образовавшуюся нишу и снова опускает камень на место.
Опять замирает в ожидании. Осматривается. Прислушивается. Все спокойно.
И крадется между деревьями в сторону Княжева...
За таинственными действиями человека в лесу следили полковник Петров и два оперативных работника. На головах у них были черные шлемы с телеобъективами, чувствительными к инфракрасным лучам. На груди висели автоматические синхронные кинокамеры.
Выйдя из леса, Попканджев спокойно направился к трамвайной остановке. Он не обратил внимания на машину, которая проехала мимо и в которой сидел полковник Петров, держа в руках маленькую серую коробку с двумя блестящими стальными рожками.
Как только группа наблюдения сообщила, что Тонев и Пухлев разошлись по домам, из ворот министерства выехала зеленая «волга». В ней находились подполковник Ковачев и двое сотрудников технического отдела.
Ночной сторож управления «Редкие металлы» открыл им главный вход.
Прибывшие вошли в комнату, на двери которой висела табличка «входящая корреспонденция и экспедиция». Завесили окна специально принесенной для этой цели черной клеенкой. И только тогда зажгли лампу. Быстро произвели обыск помещения.
В шкафу они обнаружили прибор, подключенный к тщательно замаскированному тонкому двужильному кабелю. Уже при первом осмотре эксперт определил, что прибор содержит записывающий магнитофон, выпрямитель тока, усиливающее устройство со специальным предназначением. Кабель за водосточной трубой поднимался на второй этаж, в кабинет начальника управления. Под видом заземления он был связан с телевизором. В телевизоре, между другими деталями, помещался маленький сверхчувствительный микрофон.
Вот каким путем собирались шпионские сведения!
В кабинете начальника, естественно, целыми днями ведутся служебные разговоры, которые содержат много данных, интересующих врага. Очевидно, Тонев каждый вечер забирал ленту с записью и вставлял новую. Дома он прослушивал «трофей» и все наиболее интересное зашифровывал и передавал по радио.
Сделав несколько снимков аппаратуры в комнате Пухлева и в кабинете начальника и уничтожив следы своей работы, Ковачев и его помощники покинули здание управления «Редкие металлы».
В три часа ночи Ковачев кончил свой доклад.
— На сегодня хватит, — сказал Марков. — Иди домой.
— А вы?
— Я еще посижу. У меня есть кое-какие дела. И не пробуй возражать мне. По твоим глазам вижу, что ты приготовился спорить.
— Нельзя же так, бай Крыстьо...
Ковачев очень редко обращался так к своему начальнику, даже когда они были вдвоем.
— Ладно, не спорь.
— Тогда я тоже останусь, — решительно сказал Ковачев.
— Зачем ты мне нужен? Только мешать здесь будешь. Тебе здесь больше нечего делать. А завтра ты должен быть бодрым и свежим, как огурчик.
— То же самое относится и к вам.
— Конечно, относится. Но я занят. И хотя не принято, чтобы начальники давали отчет своим подчиненным, я тебе скажу, что меня задерживает. Петров принес второй передатчик. Мы расшифровали запись, и я составил послание нашему общему приятелю Роберту. Сейчас его зашифровывают. Обещаю тебе, как только мы его передадим, я тотчас поеду домой. Доволен? Ну, а теперь... испаряйся.
Полковник почти насильно вытолкал Ковачева из кабинета и демонстративно захлопнул перед его носом дверь.
Ковачев пришел домой и тихо, чтобы никого не потревожить, лег. Закрыл глаза. Но голова гудела. Сон не шел.
Все следствие, как на киноленте, проходило перед его глазами. И многое, чего он не мог понять в свое время, теперь объяснялось естественно, как бы само собой.
Глаза заболели от того, что он постоянно сжимал их, стараясь заснуть.
Ковачев посмотрел в открытое окно. Звезды постепенно гасли, бледнели. Светало.
Он заснул.
Разбудил его голос жены. Она ругала сына за то, что он ничего не ест.
Было уже семь часов.
Ковачев вскочил, бодрый, как будто проспал всю ночь. Забыв усталость и напряжение прошедших суток, он думал о предстоящем дне. И вид у него был довольный и счастливый.
— Ну, вы, наконец, кончили? — спросила жена.
— Нет, сегодня кончаем.
— Тогда...
Она колебалась. Очень уж часто не сбывались их планы. Вдруг опять случится «что-нибудь неожиданное»?
— Тогда... Хочу пригласить на сегодняшний вечер гостей.
— Пригласи. Я в твоем распоряжении.
Когда он пришел в министерство, не было и восьми. В проходной ему сказали, что полковника Маркова еще нет.
Но не успел он выкурить сигарету, как зазвонил телефон. Марков звал его к себе.
Он был в новом костюме, в белой рубашке и даже при галстуке. Гладко выбрит, аккуратно причесан.
Ишь ты, бай Крыстьо, разоделся, как никогда, даже моложе стал. Если бы ему еще похудеть килограммов на десять, он мог бы сойти за «элегантного мужчину средних лет».
— Задержался в парикмахерской, — извиняющимся тоном сказал Марков. — Ведь у нас сегодня праздник! Надо приодеться для гостей, которых будем принимать. А ты садись! Чего торчишь? Поговорим. Подождем, пока придет председатель Комитета.
Оба закурили. Помолчали, словно им не о чем было говорить.
— Знаешь, Асен, о чем я думаю?
— О предстоящем аресте.
— Нет. Я вчера вечером составил его план. Я думаю о другом. Сейчас явлюсь к начальству. Оно будет спрашивать меня о каких-нибудь подробностях. Ведь ты же знаешь, начальство любит задавать вопросы. А мне не все ясно. Точнее, хочу услышать и твое мнение.
— Спрашивайте, — улыбнулся Ковачев. — Ведь вы же начальство.
— Ты прав. Выходит, что каждый спрашивает, кого может... — Полковник на мгновенье замолчал. — Скажи, что ты думаешь о трамвайных билетах, найденных в сумке Якимовой?
Да, Ковачев не раз думал об этом. И ясность пришла только сегодня ночью.
— Я убежден, что это провокация с целью направить следствие по ложному пути, фальсифицировать улики.
— Так, так... До сих пор я согласен. А когда, по-твоему, была убита Якимова?
Когда была убита? Вопрос полковника показывает, что и он связывает билеты с убийством.
— Ее судьба была решена тогда, когда она наткнулась в управлении на Попканджева. Тогда же или позже они договорились, что он придет к ней домой. Она ждала его к девятнадцати часам, в воскресенье. Поэтому так спешила выпроводить Скитального.
— Значит, она вообще не выходила из дома, — добавил Марков. — А Скитальный высматривал ее и Каменова. Дядю же он не знал.
— Именно. Пока Скитальный дежурил в подъезде, Якимова была убита. Попканджев сразу понял, какая сложилась для него благоприятная обстановка. Хозяев нет. Никто не подозревает о его существовании. От Якимовой он узнал об ее отношениях с Каменовым. И дядя задушил племянницу.
— С этим я согласен, — кивнул Марков. — Но необъяснимое начинается дальше. Для чего ему понадобилась эта рискованная операция с билетами?