— Я знаю, в чем твои проблемы, Морти, — мягко сказал ему Кармайн, — но с выпивкой надо завязывать.
— Я пью в свободное от работы время.
— Черта лысого в свободное время! На данный момент ты выпиваешь так часто, что в «Шемроке» тебе планируют выделить личный стул. «Шемрок»! Любимый бар полицейских! Ты сейчас как человек в машине без тормозов в самой высокой точке «американских горок». Не захочешь выйти, оказавшись внизу, так окажешься в груде покореженных частей — частей, составляющих твою жизнь, Морти! Я знаю о твоей ссоре с Авой. Это плохо, но подумай о детях. Ты несешь перед ними обязательства. Что случится, когда все станет известно комиссару, а? Ты останешься без работы, без пенсии и без рекомендаций, чтобы получить другую работу. Ты же на контракте, не забыл?
— Я не пью на работе, — продолжал настаивать Морти.
— Ты говорил с Кори?
— Нет, у него своих проблем хватает.
— Тогда поговори со мной! Я вновь хочу увидеть того парня — и копа, — которым ты был когда-то. Попытайся смотреть на работу как на место, где ты можешь забыть о своих личных проблемах, погрузись в дела. Это хороший способ, Морти, и с тобой он сработает. Но пока в твоей голове царят алкогольные пары, ты не сможешь нормально думать. Вот почему вопрос выпивки стоит на первом месте. Прекращай пить. Пожалуйста! Я мог бы сейчас пойти к Джону Сильвестри, и ты вылетел бы с работы уже через час. Я предпочел этого не делать, потому что верю — ты выкарабкаешься. Делия нашла для тебя отличную домоуправительницу, способную обеспечить порядок в доме, пока ты будешь сражаться за свое благополучие. Так сражайся. Сражайся!
В ответ Морти разрыдался и начал говорить, пребывая в отчаянии. Он заново услышал историю Морти: ее слова о том, что дети не его, как он ударил ее и как ужасно жить без Авы. Его дети плачут, он плачет…
— Если я не могу до тебя достучаться, Морти, то тебе придется обратиться к доктору Конингу, — сказал Кармайн в заключение. — Тебе нужна помощь.
— К нашему мозгоправу? Я не пойду! — воскликнул Джонс.
— Пойдешь, потому что я пойду к Кори и дам соответствующие распоряжения. Док — отличный парень.
В ответ Морти открыл дверь и вылез наружу.
Теперь Кармайну оставалось только одно — пойти к Кори.
Тот был в своем кабинете, о чем-то спорил с Баззом Дженовезе.
— Позже, — бросил Кори Баззу, взглянув на лицо Кармайна.
Базз улыбнулся капитану и вышел из кабинета. Кармайн сел — сейчас был не тот момент, чтобы нависать над сидящим подчиненным.
— Что ты хочешь? — требовательно, даже грубо, спросил Кори.
— Найди бланк формы тысяча триста тринадцать, — ответил Кармайн.
— Что?
— Ты прекрасно слышал, Кори.
— Но ради Бога, почему?
— Не почему, а для кого. И ты знаешь для кого. Для Морти Джонса. Пора нам отправить его к доктору Конингу.
Среди них всегда ходила шутка, что еврей Эйб Голдберг похож на белокожего англосаксонского протестанта, в то время как англосаксонский протестант Кори Маршалл похож на еврея. Чем старше они становились, тем правдоподобнее казалась шутка. Кори худел, потому что жена Морин сидела на диете, и его вытянутое лицо все более приобретало семитские черты — заостренный крючковатый нос выдавался сильнее, а неизменная черная щетина казалась едва ли не нанесенным гримом. Сейчас в темных глазах Кори полыхала ярость.
— Полная чушь, Кармайн! С Морти все в порядке.
— Брось, Кор. Где твои глаза? Ты потерял обоняние? Морти Джонс пьет на работе и тем самым навлекает на себя жуткие неприятности, — ответил Кармайн, стараясь говорить ровно и бесстрастно. — Если я это вижу, то и ты должен, он — член твоей команды.
— Это мои проблемы! — огрызнулся Кори. — И мне не нужен здесь капитан, который сует нос не в свое дело. Как только Ава вернется домой, Морти придет в норму без всякой помощи психиатра.
— По моим сведениям, Ава не вернется домой. Она собирается подать на развод, и мы должны помочь Морти, прежде чем он все узнает. Найди форму, Кори. Это приказ.
— Найду, если я только соглашусь с тобой, а я не согласен. Я считаю, что, послав Морти к психиатру, мы добьем его окончательно.
Кармайн всплеснул руками:
— О Господи! Откуда же в вас, ребята, берется это недоверие к психиатрам? Доктор Конинг спас от увольнения нескольких полицейских. Более того, он спас их жизни. Смертность в результате убийств чрезвычайно выросла, на фоне чего количество самоубийств среди полицейских кажется незначительным. Это обманчивая статистика, и ты это прекрасно знаешь. На мой взгляд, Морти пребывает в депрессии. Ему нужно лечение, но не с помощью виски.
— Я сам разберусь с его выпивкой, Кармайн, — решительно ответил Кори. — Твою форму я не подпишу.
Кармайн встал и вышел из кабинета. По правде говоря, упоминание самоубийства придало ситуации с Морти излишнюю значительность, но злоупотребление спиртным необходимо прекратить, а Кори вряд ли способен на такого рода терапию. Почему все они не терпят психиатров?
Делия появилась во второй половине дня.
— Я всех допросила, — сказала она. — Кроме тех близнецов, разговор с которыми состоится завтра утром. Мне ими заняться?
— Нет, я не могу лишить себя такого удовольствия, — ответил Кармайн. — Ты можешь посидеть в качестве наблюдателя.
— А я пошла на розыски скелетов в их калифорнийских шкафах, — непринужденно бросила Хелен, помахала Делии и вышла из кабинета, старательно изображая заинтересованность данным ей заданием.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил Делию Кармайн.
— Только то, что у мисс Марсии Бойс обнаружился очень любопытный способ зарабатывать на жизнь, — ответила женщина, присаживаясь на стул, освобожденный Хелен.
— Поясни.
— У мисс Бойс есть секретарское агентство на Кромвель-стрит. Ее девушки овладевают непростыми навыками особой административной помощи; они, например, могут с легкостью печатать спецификации космических ракет, нобелевские работы по физике и органической химии, диссертации по медицине, математические гипотезы. Только представь, Кармайн, у Марсии Бойс есть секретари, способные на все это. Нанять ее секретаря стоит немалых денег, зато клиенты могут быть уверены, что не найдут ошибок в записанном под диктовку тексте или в случае переписывания и расшифровки их собственных записей. В основном девушки работают в Чаббе и Университете Коннектикута, правда, и другие институты, негосударственные, периодически нуждаются в их услугах. В институтах девушки Бойс редко задерживаются дольше шести месяцев — как только истекает срок правительственного субсидирования, мисс Бойс получает своих работниц обратно. Однако те профессора, которые уже получили Нобелевскую премию, работают с ее секретарями в течение многих лет. Для самой мисс Бойс не важно, работают они временно или постоянно, — она в любом случае получает свой процент, и немалый.
Делия замолчала, чтобы сделать глоток местного кофе, и скорчила рожицу.
— Конечно, если в ноябре президентом станет Ричард Никсон, то на исследования таких денег выделяться не будет. Президенты-республиканцы очень прижимисты в плане науки, если только она не связана с вооружением. В результате исследования полностью прекратятся, потому что эти глупцы из Вашингтона не понимают, что прикладные научные исследования выстраиваются лишь на основательном фундаменте глобальных исследований. По словам мисс Бойс, на данный момент ученые вовсю изничтожают щедрое денежное субсидирование Линдона Джонсона[13]. Подобно тому, как злополучные португальцы съели без остатка всех дронтов.
— Твои изыскания потрясают, Дилс, но к делу не относятся.
— Упс, извините! — сказала Делия, махнув густо накрашенными ресницами. — Мисс Бойс искренне беспокоится за свою подругу, но у нее нет никаких конкретных предположений. Даже когда жители Басквоша подняли шумиху из-за их высотки и изрядно потрепали городских старейшин, на мисс Уорбертон это никак не сказалось. Мисс Бойс использует в отношении ситуации слово «зло». Ей кажется, что Аманду преследует нечто злобное, кто-то мучает ее подругу. Марсия не думает, что вандалу интересен сам товар. Она считает, будто акции направлены именно против мисс Уорбертон.
— Какое место в ее мыслях занимает Хэнк Мюррей?
— Нет, он — не вандал, по крайней мере по словам мисс Бойс. — Делия со вздохом отставила кофе. — Кармайн, проблема в том, что здесь, похоже, могут быть только психопатологические мотивы.
— А вот в этом, мисс Карстерс, вы с мисс Бойс не правы.
Кармайн рассказал Делии о стеклянном мишке и его глазах.
— Ух ты! — воскликнула она. — И все это раскопала Хелен?
— Благодаря школе для девочек мисс Проктер, как она говорит. Мисс Макинтош очень не проста. Правда, должен признать, что это мне в ней нравится. Мы можем уверенно оценить нашего мишку в несколько миллионов долларов.
— А мисс Уорбертон знает?
— Похоже, нет. Я направил Хелен выяснить все по этому вопросу. Наш стажер явно будет более полезен в делах, связанных с высшими кругами и эксклюзивными предметами.
— Ясен пень, — ответила Делия. — Как сейчас не хватает Ника!
— Мне тоже, хотя нам стоит сильнее пытаться полюбить Хелен. К тому же Эйб говорит, что Ник отлично проявляет себя в Хартфорде, а здесь он сейчас был бы менее всего необходим.
— Как сможет парень из трущоб полюбить дочь ММ? — спросила Делия. — Особенно учитывая ее характер? Со временем она подрастеряет свое высокомерие и надменность, но Нику все равно придется труднее всего. Ему придется здорово поработать над собой, чтобы войти в ее недостойный круг.
— Знаю, Делия, знаю.
Братья Уорбертоны заявили о своем прибытии еще до появления в кабинете; служащий парковки управления рассказал, что эти жуткие близнецы отказались оставлять свой «бентли» на улице и не вылезали из машины. Служащему разрешили пустить их в гараж, и вскоре двое Уорбертонов, одетых с иголочки, материализовались в кабинете Кармайна.
Для такого пасмурного и прохладного дня их одежда оказалась довольно франтоватой. Оба облачились скорее всего в гонконгские копии костюмов «Сэвил Роу»: на Роберте была темно-синяя тройка в тонкую светлую полоску, полосатая рубашка «Тернбул и Ассер» и галстук фирмы «Стэнфорд», Гордон надел жемчужно-серый шелковый костюм, белую шелковую рубашку и белый широкий галстук с ручной вышивкой. От них веяло дорогим одеколоном, а гладко выбритая кожа казалась бархатной. Кармайну показалось, что они даже выщипали и причесали брови. Они являли собой сногсшибательные примеры портновского искусства.
— Какого цвета ваш «бентли»? — полюбопытствовал Кармайн.
— Цвета олова, — ответил Гордон, — с белым кожаным интерьером.
Представив Делию, Кармайн препроводил близнецов в переговорную побольше, где сел напротив них, разложив перед собой бумаги и водрузив на нос очки, придающие ему профессорский вид. Дневник братьев представлял собой полноразмерную книгу в обложке из искусственной кожи зебры, на которой красовалась золотая цифра 1968 — в дюйм высотой.
«Я уже по горло сыт этой черно-белой нелепицей, — подумал Кармайн, чувствуя в себе разгорающуюся ярость. — Засадить бы в их борт из двенадцатимиллиметрового!»
— Хочу вас проинформировать, что у меня есть близкий друг в Лос-Анджелесе, — начал капитан. — Майрон Мендель Мандельбаум.
Реакция на его заявление оказалась весьма необычной. Оба брата посмотрели на него с одинаковой смесью благоговения, удивления, восторга и… промелькнувшей расчетливости. В их зеленых глазах словно засверкали звезды, почти такие же, как в глазах стеклянного мишки Тедди. «Теперь я точно могу сказать, что означает фраза «глаза засверкали» в реальности», — подумал Кармайн.
— Мистер Мандельбаум уверил меня, что вы действительно востребованы в Голливуде. По-видимому, гораздо дешевле платить хорошие деньги актерам-близнецам, чем нести чудовищные расходы, заставляя одного актера играть в тех же сценах повторно. Также, по словам мистера Мандельбаума, наличие двух одинаковых актеров предоставляет большую свободу действий. Я также поговорил с вашим агентом, и он уверил меня, что ваша известность позволяет вам самим выбирать роли, а также рекламу, в которой участвовать.
Они продемонстрировали свое актерское искусство, ухитрившись изобразить одновременно гордость и застенчивость, важность и незначительность.
— Как божественно обладать поддержкой такого светила, как великий и всесильный Майрон Мендель Мандельбаум, — вступил Роберт, моргая от проступивших слез. — Подобно Зевсу, он владычествует недосягаемый на вершине Малхолланд-драйв, тысячи титанов служат ему лакеями, и мир сияет перед ним мириадами огней.
— Уж скорее тускнеет от бесконечного смога, — заметил Кармайн. — Ладно, давайте перейдем к делу. Третьего марта этого года где вы были?
Гордон листал страницы, а Роберт читал записи.
— В Холломене, — ответил Роберт.
— Оба?
Братья выглядели шокированными.
— Мы никогда не расстаемся!
— Тринадцатого мая?
— Холломен. Выдалось свободное время. Мы как раз снимались в Лос-Анджелесе в нашем самом успешном кинопроекте — «Вальсе вампиров-близнецов».
— Успешном, но малобюджетном. Двадцать пятое июня?
— Холломен.
— Двенадцатое июля?
— Летели из Лос-Анджелеса.
— Третье августа?
— Отдыхали в национальном парке «Йосемити».
— Чем-то можете это подтвердить? Платежами или чеками?
— Конечно.
— Тридцать первое августа?
— Аляска. Снимались в рекламе лосьона после бритья.
— Почему на Аляске?
— Кру-уто[14]! — нарочито протяжно произнес Роберт.
— Двадцать четвертое сентября?
— Холломен.
— Вы уезжали из Холломена в течение сентября?
— Как вернулись с Аляски на День труда[15], так больше и не уезжали. Мы решили остаться в Коннектикуте, чтобы полюбоваться на листопад.
— В Коннектикуте на листопад любуются в октябре.
— Теперь мы уже это знаем, спасибо.
— А почему «Йосемити»? Вы не похожи на заядлых походников.
— Нельзя судить о книжке по обложке, — вставил Горди.
Роберт зло посмотрел на брата.
— Вы любите книги? — спросила Делия.
— Дешево досталось — легко потерялось, — ответил пословицей Роберт.
— Может, романы?
— Только если по книге снят фильм, — продолжал отвечать Роберт.
— Ну а если вы увидите множество полок с тысячей самых разных книг, то какую выберете? — продолжала настаивать Делия.
— Тысячи книг? Тогда это — библиотека. Там наверняка будут указатели, и я отправлюсь прямиком в отдел видео.
— Насильник из Кэрью очень увлекается книгами, — заметил Кармайн.
И снова неизменно одинаковая реакция: некая смесь отвращения и ужаса.
— Капитан, вы же не можете считать нас насильниками! — воскликнул Роберт, замечательным образом ахнув в унисон со своим братом.
— Серьезно… нет, господа, не считаю. На самом деле я только хочу знать, как много в этой вашей одновременной реакции настоящего. Вы можете быть настолько гомозиготными, насколько вам позволяет ваша схожесть, но внутри-то вы разные. — В голосе Кармайна зазвучали угрожающие нотки. — Между вами должны быть различия, но вы изничтожили их, сделав идентичность своего рода искусством. Вы актеры — и по профессии, и по призванию. Я могу допустить, что между вами существуют некие невидимые связи, даже малая возможность предугадывать мысли друг друга, но вы все равно не один человек. Как насчет сбросить маски идентичности и позволить мне увидеть настоящего Роберта и настоящего Гордона? Могу подсказать: Роберт — это тот, кто думает, прежде чем сказать, а Гордон говорит и лишь потом думает.
Они одинаково самодовольно улыбнулись.
— Капитан Дельмонико! Неужели вы так считаете? — спросил Роберт. — А может, цвет нашей одежды определяет последовательность «думал — сказал»? Может, близнец в светлом — не важно, будет это Роберт или Гордон — сначала говорит, а потом думает? Цвета обладают такими сильными эманациями, уж это вы должны понимать! Кто знает, чего добился совет Холломена, запретив нам сбалансировать внешний вид нашего дома между Светом и Тьмой?