— Точно сказать невозможно, — ответила Делия, уже проверившая полки. — Очень много книг. Какая потеря! Меланте было только двадцать пять. Вся жизнь была впереди. Медицинский институт Чабба! Через шесть месяцев получила бы степень доктора медицины. Она написала диссертацию по менингококкам. Это значит, что она была одной из лучших студенток.
— Сегодня среда, шестнадцатое октября. Насильник по-прежнему придерживается трехнедельного цикла. Такая ужасная смерть! — не удержалась Хелен.
Никто ей не ответил. Девушка сделала глубокий, судорожный вдох.
— Я в порядке.
— Делия, после того как унесут тела, ты досконально все осмотришь, — сказал Кармайн. — Хелен остается тебе в помощницы.
Когда капитан ушел. Делия взглянула на Хелен:
— Опиши, что ты видишь.
— На девушке? Грим. Вот здесь. И здесь. — Она выглядела озадаченной. — Я не понимаю: если насильник пользуется гримом, как ему удается практически не оставлять его на жертве. — Девушка покраснела, но справилась со смущением. — Ведь во время секса соприкасаешься. Даже во время изнасилования имеется тесный физический контакт. Он обнажен, она обнажена. Почему так мало следов грима?
— Он протер ее ксилолом, — ответил Патрик, собирая свое оборудование. — Очень эффективный растворитель, если надо стереть нечто масляное. Отсюда также можно предположить, что у насильника очень нежная кожа. Скорее всего он не из стран Средиземноморья. Но тогда почему не использует для своей чувствительной кожи спирт? Потому что не доверяет ему как органическому растворителю. Додо очень осторожен. Тем не менее он не химик и не фармаколог. В крови Мэгги Драммонд не было никаких препаратов. Уверен, что в крови этой девушки тоже ничего не найдем. Насильник застает жертву врасплох и использует грубую силу, а если быть точным, только природные способности. Додо — явный психопат, однако он не использует металлических предметов для причинения боли. Пальцы, кулаки, ноги. Подозреваю, что сам он считает насильников извращенцами, а себя — совершенно нормальным. Его удавка должна сочетаться с его представлениями о естественности, поэтому сделана скорее всего из человеческих волос.
— Его собственных? — поинтересовалась Делия.
— Скорее матери. — Патрик подхватил свой чемодан и вышел.
— Почему доктор О'Доннелл назвал капитана братишкой? — спросила Хелен.
— Их матери — сестры.
— Никогда не знала! А мой отец кем приходится?
— Понятия не имею, — со скучающим видом ответила Делия.
* * *
Обе женщины работали в тишине, каждая взяла на себя по половине спальни. Пол был покрыт одним из тех раздражающих всех ковров, на котором отпечатываются все следы до единого. Хелен, внимательно рассмотрев ковер, позвала:
— Делия, взгляни на это.
Делия подошла к ней и посмотрела вниз.
— Здесь стояло что-то на четырех ножках.
— Я так и подумала. Неужели он притащил с собой маленький столик! — с иронией воскликнула Хелен.
— Скорее всего это столик из другой комнаты. Не стоит сразу кидаться нелепыми предположениями.
В Хелен вспыхнуло чувство обиды. Крепко сжав губы, она вышла из спальни поискать подходящий к следам на ковре столик. При первом обходе девушка не нашла ничего подходящего и, только проверяя все еще раз, обнаружила в нише под окном гостиной карточный стол.
— Бинго!
Они раскрыли его и уставились на зеленое сукно, порадовавшее их как различными отметинами и пятнами, так и легким запахом ксилола. В нескольких местах на ткани виднелись следы грима.
— Полу хватит этого количества, чтобы определить цвет кожи! — радостно воскликнула Делия.
— А это что? — Хелен показала на бесцветное пятно. Она понюхала его. — Может, смазка от презерватива, как ты думаешь?
— Похоже. И никаких следов спермы. Половое орудие дало осечку.
Делия сложила столик.
— Есть ли здесь еще что-нибудь? Надо найти до того, как приедут дактилоскописты.
Но они больше ничего не обнаружили.
— Где он ее поджидал? — спросила Хелен.
— Думаю, прямо за входной дверью. У Мэгги Драммонд в гостиной стояло высокое кресло, а у Меланты спрятаться негде. Он набросился на нее сразу, как только она вошла.
— Делия, ты веришь, что он придерживается трехнедельного цикла? Веришь?
— Похоже на то. И если размышлять о будущих нападениях, то стоит придерживаться этой гипотезы из лаборатории идей нашего капитана.
— Лаборатория идей? — воскликнула Хелен. — Я хочу открыть собственную лабораторию идей здесь и сейчас, и с тобой Делия, с тобой! Почему мы всегда должны ждать указаний мужчин, скажи мне? Для меня очевидно, что у этой девушки с прошлого года не было времени на вечеринки, если не больше. Кроме того, у нее имелись серьезные отношения с ординатором, который тоже вряд ли ходил на вечеринки. Они встречались в определенном месте, вовсе не на вечеринках у Марка Шугамена. Ник не прав, но он — мужчина, потому его словам верят.
Делия нахмурилась:
— Хелен, на миг перестань думать об убийстве и поразмысли над собственным поведением. Сейчас ты пытаешься переложить на Ника всю ответственность за твое исключение из ближайшего окружения капитана. Словно именно он не позволил тебе стать частью команды. Ты импульсивна и амбициозна. И я не виню капитана за то, что он поставил тебя на место, глупая девчонка! Ты слишком настырна. Американские военные говорят такую замечательную фразу: приспосабливайся или убирайся прочь.
В комнате повисла тишина. Хелен стала пунцовой от стыда.
— Я сожалею о сказанном.
— Надеюсь. — И тут Делия неожиданно возмутилась: — Я, конечно, люблю и уважаю нашего босса, но нельзя же быть таким невнимательным. Он уехал на нашей единственной машине. В результате мы оказались в затруднительном положении.
— Нет, не оказались, — радостно ответила Хелен. — Я договорилась с тем полицейским, которому стало плохо, что ни слова не скажу о его слабом желудке, если он пригонит сюда мой «ламборгини».
— Умничка! Только ответь мне на один вопрос: как мы дотащим этот карточный стол до автомобиля?
— А мы и не потащим. Я попросила этого копа побыть неподалеку на случай, если нам понадобится загрузить какие-нибудь громоздкие улики.
В шесть часов вечера Хелен, облачившись в самую короткую мини-юбку и упаковав свои красивые ножки в сиреневые сверкающие колготки, сидела на табурете в ресторане «Винный погребок Баффо» и ожидала Курта фон Фалендорфа. Никто из уставившихся на нее молодых мужчин ни на секунду не поверил бы, что эта шикарная девушка провела день, расследуя жестокое убийство.
Курту было не свойственно заставлять себя ждать — ведь он строго следовал нормам джентльменского поведения. Он спустился по лестнице в погребок всего две минуты спустя и, присев на соседний свободный табурет, наклонился и поцеловал Хелен в щеку.
— Извини за опоздание. Всё мюоны.
— Конечно, мюоны. Всегда мюоны, — ответила она с улыбкой и поцеловала его в губы, чему он был очень рад. — Есть еще какие-нибудь непослушные субатомные частицы?
— Полно. Какая радость находить все новые и новые! И мы находим, постоянно. Что ты пьешь?
— Домашнее красное вино, но пока еще не попробовала, только заказала.
— И мне бокал красного, — заказал он бармену. — Ты потрясающе выглядишь, Хелен.
— Разве? О Боже! А я уж подумала, что выгляжу как растлительница.
— Мне хотелось бы, чтобы ты не говорила не понятные мне слова. Что такое «растлительница»?
Хелен предпочла не ответить и сама задала вопрос:
— Курт, ты знаешь темнокожую студентку медицинского института по имени Меланта Грин?
— Меланта Грин? — Он нахмурил брови. — Я мог бы ее встретить только на вечеринках у Марка, но… Нет, не припоминаю такой девушки. Ты же знаешь, что на вечеринках у Марка бывают чернокожие, все-таки здесь не Юг. Я уже не один год хожу на его вечеринки, против твоих восьми месяцев, так что девушку с именем Меланта запомнил бы.
— Жаль. Нам нужна дополнительная информация для общей картины. Этой ночью Додо изнасиловал и задушил Меланту.
Даже в тусклом свете винного погребка Хелен увидела, как Курт побледнел.
— О, Хелен! Бедная девушка! Какой ужас!
— Ужас — это то, что сотворил с ней Додо. Только представь, Курт! Все жизнелюбие и энергия молодой женщины были оборваны психопатом! Он накинул удавку ей на шею и постепенно душил, насилуя раз за разом. Я никогда не думала, что на черной коже могут быть так видны кровоподтеки. Это кошмарно!
Курт судорожно сглотнул и прикрыл рот рукой.
— Хелен, пожалуйста! Я знаю, что такое случается и что тебе приходится с этим работать, но я… я не могу об этом слушать!
— Извини, Курт. Не хотела тебя расстраивать. Просто я прихожу в бешенство от подобного, особенно от изнасилования.
— Пей свое вино — на сей раз у Баффо раскупорили действительно отменное красное. И давай сменим тему, ты не против? У меня не очень крепкий желудок, — добавил Курт. Когда он расстраивался, то его английский становился несколько высокопарным. — Я не буду спрашивать, как ты провела день, но поинтересуюсь делами родителей. Надеюсь, они здоровы?
Девушка рассмеялась, к ней вернулось благодушное настроение.
— Они всегда здоровы, особенно если на горизонте маячат президентские выборы. Папа боится, что выберут Ричарда Никсона.
— Почему же это обязательно плохо?
Она с удовольствием посмотрела на его благородное бесстрастное лицо и покачала головой:
— Ты не поймешь, потому что не американец.
— Расскажи мне о своем отце, Хелен. Я понимаю, что должность президента Университета Чабба — это очень влиятельная должность, но твой отец кажется еще более значимой фигурой.
Хелен присвистнула своими невероятно сверкающими розовыми губками, а после пожала плечами.
— Отец — замечательная иллюстрация того, что не только работа определяет место человека в жизни, но и сам человек способен сделать работу более значимой. В нем есть та особенность, которую обычно связывают с Джоном Кеннеди, — харизма. Не важно, сколь влиятелен сидящий в комнате человек, однако когда туда входит мой отец, значительность первого тотчас бледнеет. В нем есть нечто, что невозможно в себе взрастить. К тому же у папы такие предки, о которых большинство американцев могут только мечтать. Не одно поколение его предков, а целых три породнились с Мейфлауэрами — он не стал бы президентом Чабба, не будь в родстве с Мейфлауэрами. У мамы тоже непростая родословная. Она из Кливленда, Огайо, из богатой семьи. — Хелен замолчала и усмехнулась. — Вот так! Мой рассказ помог тебе, Курт?
— Думаю, да. Тебе следует договориться об ужине с родителями. Пришло время мне с ними познакомиться.
Ее сердце на миг замерло, а потом застучало еще быстрее. Что повлечет за собой это знакомство?
— Конечно, — ответила девушка и сделала глоток вина.
— У тебя сейчас есть время поужинать? Мы можем остаться здесь или отправиться в любое место, куда захочешь.
— Здесь вполне подойдет, — сказала она, сдерживая вздох отчаяния. Какой смысл встречаться с Куртом, когда его мутит при одном упоминании об убийстве или изнасиловании?
«Мне в спутники нужен полицейский или доктор, — размышляла она. — Человек, который с готовностью выслушает мои рассказы о рабочих буднях, который разделит со мной опасность, кровь, смерть. Курт любит то, что сталкивается и рассекает воздух со скоростью света, что опаснее всего на свете, но мои интересы он не понимает. И о чем он говорит сейчас? О нет! Пожалуйста, нет! Пустился в расспросы о том, какие драгоценные камни мне нравятся больше всего».
— Послушай, Курт, — несколько резко ответила она. — Даже не смей думать о покупке кольца! Когда я решу надеть кольцо на палец, то выберу его сама, слышишь? От мужчины будет требоваться только одно — заплатить за него. — Хелен хихикнула: — Так-то! Вопрос закрыт. Давай изучим меню, я ужасно проголодалась.
«Небеса! — только и подумал Курт. — Весь день она занималась изнасилованием и убийством и не потеряла аппетита!»
Тем не менее ужин смягчил обоих. «Винный погребок Баффо» не относился к лучшим ресторанам Холломена, но здесь готовили отличные венгерские блюда; сам Баффо был венгром, который покинул родину после восстания 1956 года, подавленного не без помощи Советского Союза, но оставался страстным патриотом.
Наевшись — Курт шницелем, Хелен гуляшом, — парочка в десять часов покинула погребок, ощущая в теле приятную легкость от выпитого вина.
— Оставим здесь твой «ламборгини» или мой «порше»? — спросил Курт на улице. — Дорогая Хелен, давай оставим твою машину! Поехали ко мне на чашечку кофе.
В ее качании головы он увидел непреклонный отказ. Напрасно он ее просил и находил все новые, убедительные поводы, Хелен не захотела продолжать вечер у него дома. Курт вполне мог понять почему — ведь днем ей пришлось столкнуться с ужаснейшими событиями. Ему осталось лишь смотреть, как она проворно запрыгнула в автомобиль и умчалась прочь по Саусгрин-стрит. Любая другая спортивная машина с открытым верхом не уцелела бы на улицах Холломена и десяти минут, но ее «ламборгини» оставался неуязвим.
Ссутулившись, Курт прошел полквартала до своей припаркованной машины, открыл ее, снял блокиратор руля и после недолгих манипуляций с приборами наконец отъехал.
— Вон проехал «порше» профессора фон Фалендорфа, — сказал патрульный своему новому и весьма недалекому напарнику во время объезда Саусгрин-стрит.
— Будем преследовать? — спросил тот.
— Зачем? Он не гонит и не петляет.
Благодаря этому незначительному эпизоду они стали последними людьми, видевшими Курта фон Фалендорфа, который до дома так и не добрался.
Она чувствовала себя обязанной так поступить. Тем же теплым вечером Аманда Уорбертон ждала своих племянников дома на ужин.
Все прошло лучше, чем она предполагала; когда женщина спустилась вниз, чтобы пустить их в подземный гараж небоскреба, то глаз не смогла отвести от «бентли» цвета олова. Несомненно, близнецы больше не водят дряхлые драндулеты!
— Ему десять лет, и он на газу, — сказал Робби, пока они шли к лифту. — Нам не о чем беспокоиться! Газ дешев. К тому же нам нравится внешний вид этой машины.
— Совершенно справедливо, — заметила Аманда. — У вас хороший вкус.
Она продолжила эту тему, когда близнецы вежливо похвалили ее огромные апартаменты.
— Откуда с таким вкусом у вас столь драматическое пристрастие к черному и белому? — спросила она, показывая братьям спальню, оформленную в розовых и бордовых тонах.
— Эпатажность, — ответил Робби, усаживаясь так, чтобы видеть в окно пейзаж с убывающей луной.
— Объясни, пожалуйста.
— Мы — актеры, — продолжил Роберт, откупоривая вино, — и прекрасно осознаем всю важность создаваемого образа. Здесь ключевым моментом является непохожесть; если ты не Пол Ньюман и не Рок Хадсон, то надо быть необычным, даже эксцентричным.
— Так в чем же заключается ваш талант? — спросила Аманда, делая последние приготовления на кухне. — Мальчики, надеюсь, вы не будете против, что наш ужин доставили из «Морской пены»? Коктейль из креветок и ростбиф.
— Великолепно! — хором воскликнули близнецы.
За столом женщина заметила, что близнецы едят с аппетитом, но совсем понемногу.
— Нам приходится следить за весом, — признался ей Горди.
— Вернемся к вашим талантам, — сказала Аманда, наливая кофе, который сварила сама. Однако, узнав, что кофе не очищен от кофеина, братья выпили его совсем чуть-чуть. Складывалось впечатление, будто жители западного побережья слишком подвержены суевериям по поводу разнообразных диет, и если Робби и Горди вдруг последуют какой-то одной диете, то она просто не будет иметь желаемого для них результата.
— Таланты, — начал Робби, делая глоток настоя ромашки. — Сейчас ценится наша игра, но у нас есть и другие устремления, — со скромным видом добавил он. — Не будем говорить об этом заранее, чтобы не сглазить. — И, взмахнув рукой, завершил: — Можем только сказать, что мы работаем над грандиозным проектом.