— Да!
Хорошо, дело сделано. Вешая сумку на плечо, Хелен отправилась в другую часть здания окружного управления, чтобы выяснить, кто запрашивал планы тюрьмы.
После безрезультатных посещений трех из пяти организаций, владеющих такими планами, она напала на след в исправительных учреждениях. К этим учреждениям, кроме мест, где пребывают изолированные от общества люди, относились центры для содержания под стражей несовершеннолетних правонарушителей, система условного досрочного освобождения заключенных, а также закрытый архив. За информационной стойкой сидел клерк средних лет, грустный мужчина, который, по мнению Хелен, ничем не напоминал людей, занятых подобной работой. Но стоило ему разглядеть красивую молодую женщину в безукоризненной модной одежде, как кладовая его памяти распахнулась, обрушив на нее водопад информации. Потрепанные юристы и отчаявшиеся родители ничего бы от него не добились, но только не девушка с густыми светлыми волосами персикового цвета, никогда не знавшими краски.
— Леди, которая спрашивала копии планов тюрьмы? О да, я помню ее, офицер. Разве такую забудешь?
— Что сделало ее настолько запоминающейся, кроме запроса именно этих планов? — очаровательно улыбаясь, спросила Хелен.
— Ну, она была настоящей леди. Красивая одежда темно-бордового цвета, который ей очень шел. Еще на ней были шляпка и перчатки в цвет. Перчатки из мягкой французской лайки, а шляпка едва не пахла Парижем. Ничего вульгарного в одежде, в отличие от современной моды, — ответил служащий, подогреваемый проявленным интересом. — Костюм или от «Шанель», или от «Баленсиага», а туфельки от «Шарля Жардена».
— Вы поразительно сведущи в женской моде, сэр.
Он самодовольно улыбнулся:
— Моя жена — страстная поклонница моды, мисс. Мы с ней сами придумываем модели одежды в свое удовольствие.
— Я хотела бы знать больше! Какое у нее было лицо?
— Не разглядишь — у ее шляпки имелась вуаль, с такими маленькими шишечками, которая закрывала половину лица. Очень стильно! — со вздохом воскликнул он. — Губная помада того же темно-бордового оттенка. Помада не повторяла естественной формы губ — женщина следовала модной анатомической правильности. А еще у нее были прекрасные темные волосы, весьма ухоженные.
— Она говорила с акцентом?
— Да. С иностранным акцентом, свойственным скорее всего Северной Европе.
— Похож на немецкий?
— Точно!
— Вы узнали бы ее снова, сэр?
— По одежде узнал бы любой.
— И кто же одевается лучше всех в мире?
Он казался удивленным невежеством Хелен.
— Герцогиня Виндзорская, даже несмотря на возраст.
— А как насчет Одри Хепберн?
— И в подметки не годится ее высочеству, — страстно ответил мужчина.
«Хмм, чрезвычайно модно одетая женщина забрала планы! — размышляла Хелен, покидая архив. — С немецким акцентом, как мы и подозревали. Никакого описания лица. На данный момент у нас имеется два преступления. Одно совершается на почве секса, второе — из алчности. Правда, алчность не привела к смерти, ведь Курт выжил, но мог и умереть. И не стоит забывать о стеклянном мишке Тедди, там тоже все происходит из-за жадности. И все не такое, каким кажется на первый взгляд! Наша загадочная немка далеко не бедна — этот забавный клерк достаточно точно описал ее одежду — облачение этой женщины стоит около пяти тысяч долларов. Лаборант Университета Чабба зарабатывает такую сумму за год.
У нее еще оставалось время, а у двух караульных со смотровой вышки тюрьмы Холломена имелась для нее информация.
— Несколько недель назад здесь появились мужчина и женщина с геодезическим оборудованием и стали измерять площадь свободных земель, — сказал первый охранник. — Они в основном были на усыпанной гравием территории. Пробыли там большую часть дня.
— Вы можете вспомнить, какого числа?
— В сентябре, в какой-то из дней с шестнадцатого по двадцатое.
— Вы их в бинокль разглядывали?
— Не было необходимости, офицер. Это были два геодезиста в рабочих комбинезонах с городской эмблемой на спине. Мужчина и женщина. Всю работу в основном выполняла женщина.
— Я видел, как позже один из них расчищал щебень с помощью маленького бульдозера, — рассказал второй охранник. — Тридцатого сентября. Я точно помню, потому что это был последний день месяца и приходился на понедельник. Моя жена работает в Чаббе, там выплачивают зарплату раз в месяц и всегда в последний день. Паршивая система!
— Да, работникам Чабба приходится несладко. Как вы думаете, зачем они работали бульдозером?
Охранник пожал плечами:
— Мы решили, что опять собираются строить тюрьму, хотя слухов таких не было. А после больше никто не появлялся.
«Итак, — говорила себе Хелен, доставая из сумки недавно заведенную тетрадь. — Похитители приложили значительные силы, дабы найти место заточения для Курта. Все необходимые приготовления сделаны заранее, чтобы никто не смог связать двух геодезистов и миниатюрный бульдозер с исчезновением Курта фон Фалендорфа. Ночью они приехали, не включая фар. Автомобиль со стен тюрьмы за грудами щебенки не было видно. И они, явно, не единственные, кто сюда приезжал, — отличное место, чтобы заняться сексом в автомобиле. Когда они приехали, Курт был без сознания, и пробыли они здесь скорее всего не больше десяти минут. Местная тюрьма для краткосрочного пребывания — не шибко охраняемый объект. Капитан говорит, что охранники, как правило, несут караул весьма халтурно. Одним из геодезистов была женщина. По словам охранника, именно женщина выполняла основную работу. Так оно и бывает! Достаточно посмотреть на меня».
Тетрадь открыта, разноцветные ручки под рукой. Хелен начала писать в основном бордовым цветом — ее собственные предположения.
В шесть часов Хелен позвонила в дверь Курта, нагруженная едой из китайского ресторана и огромной бутылкой французского шампанского. Она решила, что большая бутылка выглядит заманчивее, чем несколько обычных, которые еще придется открывать — весьма рискованная процедура, когда дело касается шампанского. Большую же открыть придется только один раз.
На первый взгляд Курт выглядел замечательно, гораздо лучше, чем ожидалось от человека, который провел в заключении пять дней совсем без еды и большую часть времени без воды, причем испытывая сильную боль из-за ампутации пальца и слабость от потери крови. Сейчас в его бледно-голубых глазах плескалась жизнь, волосы соломенного цвета блестели, а загоревшая кожа выглядела гладкой и нежной.
Хелен была достаточно высокой, чтобы не вставать на цыпочки для того, чтобы поцеловать Курта. Целуя его полные красные губы, она не испытывала неприязни. Она касалась его рта с удовольствием. Только страсти никогда не возникало. Почему между ними нет страсти? Она много размышляла, но так и не нашла ответа. Пока ни один мужчина не пробудил в ней сильных чувств. Она ни разу не испытывала оргазма, но дети ММ скорее умрут, чем начнут мастурбировать. Самоудовлетворение вызывало чудовищное чувство стыда, к тому же она не испытывала в нем необходимости. До непостижимого состояния, называемого климаксом, еще далеко. Она может и подождать.
— Ведерко со льдом, если найдешь подходящего размера, — попросила она, прерывая поцелуй. — Ты голоден? Поедим сейчас или подогреем еду позже?
— Позже, — ответил он, занимаясь поисками ведерка побольше, потом открыл бутылку. — Ее сделали такой большой, чтобы мы напились? Если так, то я готов, моя прекрасная Хелен. Я скучал по тем дням, когда ты ходила с распущенными волосами, поэтому и невзлюбил твою работу полицейского. А теперь я напою тебя и распущу твои волосы.
— Пьем наравне, — сказала она с вызовом.
Курт налил шампанское в широкие бокалы, и они чокнулись.
— Я знаю, такие бокалы уже не в моде, но все равно предпочитаю их вытянутым, — заметил он, смакуя игристое вино. — Ни у тебя, ни у меня нет большого носа, поэтому мы вполне могли бы пить из высоких узких бокалов, но подумай о тех, у кого большой нос!
— О Боже! — воскликнула Хелен. — У тебя есть чувство юмора!
— Конечно, есть.
— Ты его хорошо скрывал. — Она сделала глоток. — Как я люблю шампанское! И, Курт, я не могла бы найти лучшего повода пригубить бокал, чем празднование твоего освобождения. Ты прекрасно выглядишь!
— Я и чувствую себя прекрасно.
— О чем ты думал в эти почти полные шесть дней?
Выражение его лица практически не изменилось.
— О работе всей своей жизни. Я работал, но ее не закончил. Мне обещали дать фотографии стен. Я соединю фотографии и тогда смогу закончить свою работу. Я ее обязательно закончу. Я прежде не понимал, насколько важно перевести каждый шаг моих исследований на язык математики, как непрерывное множество. За последний год я многого достиг, но теперь знаю, что не допустил никаких ошибок в своих предположениях. Когда результаты исследований занимают больше трех дюжин листов и часто повторяются, легко потерять нить рассуждений. Я упускал это из виду. Теперь все стало понятно. — Его лицо оживилось, загорелось энтузиазмом. — Если и были допущены ошибки, то только в этот последний год, но я так не думаю. Я прав, Хелен. Я прав!
— По крайней мере ты показал мне, как выстраиваются твои приоритеты.
— На рабочем месте — да.
— И угроза смерти не затмила все на свете?
— И да, и нет. Я только хотел завершить свою работу до того, как умру. Работа важнее, даже если смерть неминуема.
— Неудивительно, что тобой так восхищаются коллеги.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет, нисколько. Я говорила с ними в связи с этим похищением, и каждый из них восхищался твоим страстным… — Она остановилась, а затем, пораженная, выпалила: — Конечно! Вот где страсть! В работе!
— Ты меня запутала.
— Знаю, и собираюсь оставить в таком состоянии. Пей, Курт.
Хелен решила, что трех бокалов для ее целей будет достаточно. И сделала первый ход.
— Ты хочешь отомстить? — спросила она, пока он снимал с нее туфельку и чулок; она пришла сюда соблазнять, поэтому никаких колготок.
— В данный момент, — начал он, макая пальцы ее ног в свое шампанское, — я больше заинтересован в слизывании шампанского с твоих совершенных пальчиков.
Она взвизгнула и засмеялась.
— Курт, не надо! Я боюсь щекотки!
— Извивайся. Мне нравится, — пробормотал он.
— Хорошо, но не больше пяти минут.
Через пять минут, то есть тогда, когда Хелен досчитала в обратном порядке до нуля, она схватила его за уши и потянула голову наверх.
— Оу!
— Если бы у тебя были длинные волосы, я могла бы схватить за них, но короткая стрижка не оставляет выбора. Только уши. Нет, присядь, Курт, и послушай меня! Я хочу серьезно с тобой поговорить.
Он подчинился, движимый любопытством.
— Хорошо, моя очаровательная Хелен.
— Ты хочешь отомстить своим похитителям?
— Да, естественно. Не столько за доставленные мне неудобства, сколько за боль и тревогу моих родных.
— У тебя есть какие-нибудь идеи, предположения, кто это мог сделать?
Он выглядел озадаченным.
— Об этом я не думал. Я был слишком поглощен своими исследованиями.
— Зато у меня есть и идеи, и предположения.
Он потянулся к бутылке шампанского, но потом резко отдернул руку:
— Нет, я не должен больше пить. Расскажи мне, Хелен.
— Капитан Кармайн Дельмонико — не просто обычный полицейский из маленького городка. Курт, он — отличный детектив, поэтому я и выбрала полицию Холломена для стажировки. Капитан пришел к ряду заключений, с которыми я согласна. Первое из них такое: твоими похитителями были не американцы, а немцы.
Она его зацепила. Курт изумленно смотрел на нее, совершенно сбитый с толку.
— Этого не может быть! Немцы?
— Признай, что, когда речь заходит о преступлениях, ты ничего не понимаешь, — сказала Хелен. — Дельмонико же — мастер своего дела, к чему стремлюсь и я. Поверь мне, американские похитители повели бы себя иначе в твоем случае. А если это немцы, то наверняка знали тебя лично. Мы думаем, иначе тебя не выбрали бы на роль жертвы. Еще твои похитители знали, когда будет открыт трастовый фонд для детей, и, все просчитав, открыли счет в престижном швейцарском банке. Здесь поработали не отбросы общества.
— Джозеф, — глухо проговорил Курт.
— Может быть, но это только предположение. И оно так и останется предположением, так как мы не имеем права проводить какие-либо разыскные действия в Западной Германии. Если только не…
— Если только что? — спросил Курт, весь обратившись в слух.
— Если только мы с тобой не сработаем по одной схеме, которая скроет наши настоящие планы и поможет найти преступников.
— Мне очень интересно.
— Для начала скажи, когда тебе нужно возвращаться на работу?
— Дин Галраджани сказал: когда буду себя нормально чувствовать. Я ответил, что готов прямо сейчас. — Курт улыбнулся: — Мне нужно закончить мою стену.
— Давай ты выйдешь на работу во вторник?
— Почему? Это ведь через четыре дня.
— За эти четыре дня мы с тобой сможем слетать в Мюнхен, где я проведу небольшое расследование. — Она смотрела своими ярко-голубыми глазами ему в глаза. — Я знаю, твоя семья будет рада увидеть тебя. Никто из твоих близких не приехал сюда, когда тебя похитили, поэтому тем более обрадуются. Ты говорил Дагмар, что хочешь на мне жениться. Я еще не даю тебе согласия, но хотела бы поехать с тобой в Мюнхен в качестве невесты. Это ведь отличный повод, чтобы быть с тобой. Пока мы будем там находиться, ты сможешь придумать тысячи предлогов, чтобы побыть наедине с семьей. Я же воспользуюсь свободным временем и все аккуратно разузнаю, не взбудоражив местных полицейских. Можешь мне поверить.
Курт внимательно ее слушал, тщательно взвешивая каждое сказанное Хелен слово.
— Отличный план, — сказал он, когда она закончила. — Но боюсь, что мы слишком поздно спохватились. Билеты на самолет надо покупать заранее, на завтра свободных мест может не оказаться.
— Билеты у меня в сумке, в первом классе всегда есть места, — ответила девушка.
— Первый класс? — Курт был в ужасе. — Хелен, это лишняя трата денег. Я не против лететь вторым классом.
— Ты — старый скряга Скрудж! Ты богат и вполне можешь себе позволить первый класс.
— Это дело принципа, — сухо ответил он.
— Но тебе повезло — я заплатила за билеты. Вот жадина! Хороший повод не выходить за тебя замуж.
— Для тебя это не проблема с твоими средствами.
— Значит, если мы окажемся в Париже, ты не поведешь меня в «Тур д'Аргент»?
— Скорее, чем уверен, — сказал он, как обычно слегка ошибившись в построении фразы. — В Париже множество не менее хороших ресторанов, но не таких дорогих.
— Тогда официально тебя извещаю: если в будущем нам придется лететь куда-либо вместе, то я полечу первым классом, а ты, Курт, вторым.
— Я не понимаю тебя, Хелен.
— Тебе и не нужно. Ты завтра утром позвонишь Дагмар и скажешь ей, что мы прилетим на выходные?
— Конечно, Хелен!
— Да?
— У тебя отличный план.
— Только не рассказывай никому о нем, даже Дагмар.
— Понимаю. Она безумно преданна, но часть ее преданности распространяется и на Джозефа. Поэтому она не выгнала его, когда поймала на промышленном шпионаже.
— Вот и отлично. Я подогрею еду?
— Да. От твоих новостей у меня разыгрался аппетит.
— В Мюнхене мне нужна будет машина, — сказал она позже, когда они поели.
— Возьмешь мой «порше».
— Я так и знала, что у тебя и там припрятан «порше»!
Теперь, когда Курт фон Фалендорф улетел вместе с Хелен Макинтош в Мюнхен, Кармайн мог снова вернуться к другим делам. И хотя первым в списке значился Додо, Кори Маршалл занимал там не последнее место. Кармайн не мог больше откладывать собственное расследование смерти Морти Джонса, хотя официальное рассмотрение было назначено на 11 ноября, через неделю после выборов; к тому времени что-то уже сотрется из памяти, закрепится неправильное восприятие ситуации.