— Пойдем, пойдем, дедушка. Не надо с ними связываться.
Старик со злостью вырвал руку и громко крикнул:
— Ты говоришь, не надо с ними связываться. Нет, дорогой, надо. Я не боюсь их. Помню, мы под Псковом в 18-м году дали им жару. Ох, дали!
Петя старался успокоить старика, а он расходился все больше и больше. На всю улицу он кричал:
— Ишь, хозяева-завоеватели! Под дулами автоматов выгнали детей и старух из домов. Теперь мы все живем в землянках, а немецкая солдатня заняла наши дома.
Тут из калитки выскочила полураздетая молодая женщина и с криком: «Ох, горе, горе мое!» — схватила старика за руку и потащила его в глубь двора, к огородам. Туда, где из-под земли торчала железная труба, из которой шел густой дым.
А Петя нашел у забора свежеоструганную палку из ивы, принял стойку фехтовальщика, сделал несколько колющих выпадов в адрес своего невидимого противника и, размахивая весело своим оружием, пошел по деревенской улице, заполненной немецкими автомашинами. Мимо него на бешеных скоростях проносились мотоциклы с солдатами в черных парусиновых плащах. Изредка проезжали легковые машины, из окон которых были видны важные, щегольски одетые немецкие офицеры.
Петя остановился около мальчика и девочки, копошившихся у огромной лужи, показал им несколько фехтовальных приемов и, ударив по воде палкой, подошел к забору. Там, за огородами, располагалось поле аэродрома. Но поле его пока не интересовало. Петя стоял, барабанил по штакетнику палкой и внимательно рассматривал бывшие крестьянские дворы, забитые самолетами. Хвосты «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» находились… в огородах, рядом с хозяйственными постройками, а сверху они были замаскированы досками. Разведчик уже насчитал 26 таких самолетов.
И вот Петя на дороге. На толстом столбе одна из стрелок по-немецки указывала направление на Ильинский Погост. Вдруг рядом раздался громкий треск, и мальчик еле успел увернуться от мчавшегося на огромной скорости мотоцикла. Обдав его грязью, мотоцикл с орущими гитлеровцами свернул налево и скрылся в кустах. Петя вытер грязь с лица, взмахнул палкой над головой и пошел за мотоциклом.
За высокими кустами находилось небольшое поле, на котором виднелись шесть крытых автомашин с густой сетью проводов. Рядом с машинами располагалось несколько мощных антенн. На краю поля, около двух деревянных домов с дымящими трубами, стояли в ряд легковые машины и мотоциклы, и тут же маячила фигура часового с огромной овчаркой на поводке. Юный разведчик понял, что он вышел к радиостанции гитлеровского аэродрома.
Из-за кустов мальчик внимательно еще раз осмотрел месторасположение фашистской радиостанции. Память его, словно фотоаппарат, мгновенно зафиксировала все увиденное. Теперь можно возвращаться на дорогу на Ильинский Погост. Петя прошел по ней с полкилометра, и тут он увидел замаскированную огромными ветками зенитную батарею. Он подошел к двум немецким солдатам, возившимся около мотоцикла, и попросил хлеба. Молодой унтер-офицер выхватил из коляски автомат и, лязгнув затвором, наставил его на мальчика. Тот с испуганным видом попятился назад и вскоре был на дороге. Ему еще хватило времени запечатлеть двенадцать длинноствольных орудий, прикрывавших аэродром со стороны деревни Ильинский Погост.
Дальше граница аэродрома шла на юг до середины дороги, которая соединяла деревню Бородулино с городом Любанью. Здесь Петя встретил вереницу телег: понурые лошади и мрачные, чертыхающиеся местные жители ехали отбывать трудовую повинность. По-видимому, их ждали какие-то работы на аэродроме. Мальчик поздоровался с усатым дядькой в рваном полушубке, который полулежа управлял белой лошадью, и попросил подвести до Бородулино. Тот молча кивнул головой. Петя понял, что согласие ему дано, быстро забрался в телегу и лег на подстилку из соломы. Угрюмый хозяин телеги всю дорогу только тяжело вздыхал и не обмолвился с мальчиком ни словом.
При въезде в Бородулино Петя поблагодарил мрачного возчика, спрыгнул с телеги и пошел по деревенской улице. Справа за хозяйственными постройками он увидел зенитную батарею: 16 орудий и 14 крупнокалиберных пулеметов охраняли аэродром со стороны этой деревни. «Да, — подумал юный разведчик, — как трудно будет пробиться через огневой заслон к фашистскому аэродрому нашим летчикам. Вот если подлететь с левой стороны Бородулино, то там находится болото. Да, правильно, оно ведь тянется около деревни Веретье и дальше. Вот отсюда и надо бомбить фашистский аэродром…» — так размышлял юный разведчик, проходя около огромной вышки, с которой гитлеровцы вели наблюдение. «Боятся нас фашисты, летчиков наших боятся», — радостно подумал Петя.
Географические координаты аэродрома и система его охраны установлены. Теперь пора и к своим. Вскоре Петя был на картофельном поле. У одинокой сосны мальчик еще раз осмотрел аэродром, действительно лежавший в треугольнике трех деревень. Затем он отломал сосновый сук, нашел несколько кустов мокрой, пожухлой ботвы картофеля и начал копать. Ему так захотелось сделать что-нибудь приятное своим друзьям, и он подумал, что печеная картошка принесет им настоящую радость. Мальчик сразу наткнулся на крупные клубни. «Эх, ну и урожай выдался в этом году! Вот это картошка!.. Если бы не проклятые фашисты…» — подумал Петя, собирая картошку в кучу. Потом он вытащил из кармана полушубка котомку, в которой находилась краюха хлеба. Он долго смотрел на черный кусок, а затем, тяжело вздохнув, засунул его за пазуху. Он не мог есть один. Мальчик быстро заполнил свою котомку крупной картошкой, рассовал оставшиеся клубни по карманам и пошел в лес.
День клонился к исходу, пошел нудный мелкий дождь, когда Петя встретился со своими друзьями. Радостные, они бросились из-за кустов к мальчику и поочередно тискали его в своих объятиях. Аон только улыбался и всем своим видом показывал, что разведка прошла успешно. Тут Григорьев выхватил у Пети котомку с картошкой, подбросил ее в воздух, затем, прижав ее к груди, пустился в пляс, приговаривая:
— Ну, Петя, уважил, не забыл друзей. Ведь вкусней печеной картошки нет ничего на свете.
Николай и Леша подхватили своего боевого товарища и весело побежали по лесу, словно туристы из мирной, такой уже далекой довоенной поры. В гуще стройных молодых елей Петя увидел искусно сработанный шалаш из многослойного елового лапника. Потом ему показали замаскированную ветками большую яму, в центре которой еще дымились угли тлеющего костра. Здесь же лежала куча аккуратно наломанного сушняка. «Ребята тут даром время не теряли. Есть место, где можно обогреться, а в таком шалаше никакой дождь не страшен», — подумал Петя.
Григорьев быстро разжег костер. Кузьмин проверил светомаскировку и остался ею доволен: огонь снаружи не проникал. И вот разведчики уселись у костра. Петя начертил на земле схему аэродрома, заключенного в треугольник, обозначил название деревень, провел дороги и принялся обстоятельно рассказывать о результатах своей разведки. Вскоре Кузьмин и Григорьев четко представляли границы и месторасположение замаскированных досками вражеских самолетов, радиостанции, зенитных батарей, наблюдательной вышки.
Командир встал, обнял Петю за плечи, прижал к груди и взволнованно сказал:
— Молодец, Петя, ты сделал большое дело, спасибо. Вернемся к своим — буду ходатайствовать о твоем награждении, а теперь…
Он посмотрел на зардевшегося от похвалы разведчика, подмигнул Григорьеву и весело сказал:
— Пора заняться картошкой. Я вижу, что Леша давно не спускает с нее глаз.
Григорьев засмеялся и сказал:
— Я, ребята, мастер печь картошку. В этом деле мне не было равных, честное слово.
Переглянувшись, Кузьмин и Петя рассмеялись. Затем Петя высыпал из котомки картошку и произнес:
— Вот мы сейчас посмотрим на работу мастера.
Картошка действительно выдалась на славу. Первый горячий клубень Григорьев под звуки торжественного марша, который он виртуозно исполнил при помощи голоса и рук, преподнес юному разведчику. Перебрасывая картошку с руки на руку, Петя сдунул с нее золу, легко снял тонкую кожуру, и их взору открылась румяная, аппетитная корочка. Григорьев сделал глубокий вздох, провел языком по губам и гоголем прошелся около ребят. Кузьмин ласково смотрел на Лешу и улыбался. Петя помял картошку в ладонях, разломал ее на две части, и воздух в яме заполнился душистым картофельным ароматом. Вкус ее был необыкновенным. Леша действительно оказался большим мастером по выпечке картошки…
Ранним утром к фашистскому аэродрому ушел Григорьев. Ему предстояло выяснить примерное количество самолетов, базировавшихся на этом аэродроме. Он установил, что в районе деревни Веретье базировались немецкие истребители «Мессершмитты» и бомбардировщики типа «Юнкерс-77». Он насчитал в ней 39 таких самолетов. Со стороны Бородулино располагалось 35 бомбардировщиков типа «Юнкерс-77» и «Юнкерс-78», а у деревни Ильинский Погост дислоцировалось 15 «Мессершмиттов», около десятка самолетов-разведчиков типа «рама» и 16 самолетов транспортной авиации.
Задание командования Особого отдела было выполнено, и разведчики отправились назад, в Ленинград. Они вышли к станции Горы, откуда по железной дороге пришли в Ивановское, нашли на берегу Невы спрятанную ими лодку и в ночь на 5 октября 1941 года переплыли реку, где попали в радостные объятия Н.Ф. Ковалдина и оперуполномоченного 6-го отделения 00 Ленинградского фронта младшего лейтенанта госбезопасности И.К. Маковеенко.
Составленный ими объемный доклад, насыщенный разведывательной информацией, тут же распечатали и с картами Тосненского района, на которых были отмечены все выявленные разведчиками данные о противнике, отправили за подписью начальника Особого отдела П.Т. Куприна в Разведывательный отдел штаба Ленинградского фронта и в штаб ВВС этого фронта.
«Разведай и доложи!»
Отдыхал Петя сутки и 7 октября ушел в разведку в районный центр Любань, оккупированный гитлеровцами. Вечером 8 октября 1941 года он был уже у Н.Ф. Ковалдина. Усевшись за стол, на котором находилась карта Любаньского района, возбужденным голосом рассказывал:
— Так вот, товарищ младший лейтенант госбезопасности… Днем я был в Любани. Немцы окопались на самой станции. На насыпи они нарыли между рельсами щелей, обложили их бревнами, которые укрыли большим слоем песка. Таких щелей я насчитал четырнадцать. Расположены они одна от другой на расстоянии 25–30 метров. Вот они…
И мальчик, взяв остро отточенный карандаш, склонился над картой и быстрым движением поставил на ней четырнадцать крестиков. Затем он продолжил:
— Я прошел вблизи этих щелей. В каждой их них находился один солдат с биноклем и два с пулеметом на ножках. В трехстах метрах от вокзала — немецкий пост: здесь пять солдат и крупнокалиберный пулемет.
И Петя поставил на карте большой крест, а сам продолжал рассказывать о системе обороны оккупированной фашистами Любани.
— От этого немецкого поста, метров двести к вокзалу, двухэтажное сгоревшее здание, на нем наблюдательный пункт гитлеровцев с таким же крупнокалиберным пулеметом. А за вокзалом, метров четыреста от него, усадьба… Вам все понятно, Никита Федорович?..
Мальчик отметил место, где находился наблюдательный пункт фашистов, и посмотрел на Ковалдина. Тот, удивляясь все больше и больше недетской наблюдательности юного разведчика, сосредоточенно записывал его рассказ в блокнот. Младший лейтенант ласково улыбнулся ему, кивнул головой, приглашая продолжать отчет о результатах разведки.
— Вот здесь, — Петя отметил на карте, — усадьба. Около нее замаскированная противотанковая батарея из восьми орудий, и тут же зенитная батарея из шести орудий. Рядом с ними два пулемета. В пятидесяти метрах от батареи врыты три тяжелых танка. А рядом с кирпичным домом…
Увидев, что Ковалдин не успевает записывать в блокнот добытые им данные, Петя замолчал, а затем, что-то вспомнив, тяжело вздохнул и сказал:
— В этом доме до войны жили железнодорожники. Мы с мамой однажды бывали в нем. У нее там жила подруга, тетя Вера, с семьей. Теперь здесь находится база горюче-смазочных материалов. Тут всегда полно машин. А вот здесь, — и он показал на карте, — склад боеприпасов. Охраняют его всего пять гитлеровцев.
Петя замолчал, затем пожал плечами, развел руки в сторону и, как бы удивляясь малозначительности собранных сведений, тихо прошептал:
— Вот и все, Никита Федорович.
Ковалдин обнял разведчика и горячо сказал:
— Молодец, Петя!.. Спасибо тебе за эти разведывательные данные, они очень нужны.
Лицо мальчика засияло от счастья. «Вот и я приношу маленькую пользу в нашей священной войне. Пусть маленькая, но польза все-таки от меня есть», — подумал юный разведчик. Потом он радостно посмотрел на Ковалдина и сказал:
— Да, товарищ младший лейтенант госбезопасности, отметьте, что в Любань часто заходят накрытые брезентом груженные чем-то тяжелым грузовики. Я пробовал узнать, что в них. Не удалось. Видел, что днем они заправлялись горючим на складе, а вечером и ночью, не зажигая фар, продолжали свой путь к линии фронта.
Подумав, Петя вздохнул, лицо у мальчика выражало скорбь, он грустным голосом произнес:
— В Любани меня, Никита Федорович, удивило большое количество наших военнопленных. Изможденные, голодные, оборванные, разутые, с какими-то деревянными колодками на ногах, со стираными-перестираными ржавыми бинтами и просто тряпками, они используются фашистами на самых тяжелых работах: роют щели, разгружают из вагонов снаряды и ящики с боеприпасами, разбирают завалы из кирпичей и бревен. Местное население, особенно мальчишки, по возможности, когда охранники по очереди, завалившись тут же на бревна или доски, дремлют, подбрасывают им то куски хлеба, то отварную картошку. Ведь у самих жителей Любани уже почти ничего съестного нет, гитлеровцы уже не раз их грабили, отбирая все, что они пытались заготовить себе на зиму.
Младший лейтенант госбезопасности грустным голосом сказал:
— Мы знаем, Петя, что в Любани немцы создали какой-то страшный лагерь для советских военнопленных. Вот ты и видел их на непосильных работах…
Затем Ковалдин еще раз уточнил у Петра места расположения гитлеровских объектов, поблагодарил за столь ценную информацию и отправился составлять сводку для командования фронта.
После этого Петя еще дважды ходил в разведку в тыл к гитлеровцам. Доставляемые им в Особый отдел сведения всегда были такими же точными и полными. Если этот не по годам смышленый и наблюдательный разведчик указывал, что в таком-то населенном пункте находятся немцы, то тут же подробно сообщал об их оборонительных сооружениях, наличии вражеских огневых точек, артиллерии, танков. Ничто не ускользало от пытливых глаз мальчика.
В то же время это был необыкновенно находчивый и смелый разведчик. 9 октября 1941 года он снова ушел в тыл врага. Ему нужно было проникнуть в деревню Кирково, где располагались большие силы гитлеровцев. Юный разведчик знал, что по дороге в эту деревню немцы держали пять охранных постов. Пройти незамеченным через них было почти невозможно, Плохо было тому человеку, на кого падало подозрение охранников этого района. Его ждал неминуемый расстрел.
Первый пост гитлеровцев располагался в пятистах метрах от станции Любань. И вот Петя, не доходя метров триста до первого кордона фашистов, сидел в кустах и терзался одной и той же мыслью: «Как проскользнуть пост?» И тут его внимание привлекло большое поле с капустой. Белые, крепкие кочаны убегали от его глаз вдаль стройными, какими-то удивлёнными рядами. Пете казалось, что они сейчас закричат: «Люди, ведь пора же! На носу зима…»
Мальчик вздохнул и подумал: «Эх, если бы не война! Здесь было бы полно колхозников. Каждый радовался бы такому урожаю».
И тут мальчика осенила неожиданная мысль. Он быстро встал, выбрал два увесистых кочана капусты и пошел с ними по дороге. Тяжеловаты были они для Пети, но он упрямо тащил их. Наконец, вот — первый пост. Рыжий, здоровенный верзила в звании фельдфебеля взмахом руки подозвал мальчика, а затем зло крикнул:
— Ти есть кто? Бистро говори. Я понимай, ти есть малый шпик. Ми будем тебя бух, бух!
Гитлеровец больно ткнул дулом автомата в грудь Пети и рассмеялся. Мальчик прижал к себе капусту, в глазах показались слезы, и он испуганным голосом проговорил:
— Я из Кирково, из деревни. Там у меня малые братья, они голодные, ждут меня с капустой. Они хотят кушать, пустите меня.