– И только-то? – разочарованно спросил шеф. – Или просто чего-то не договариваешь?
– А что, по-вашему, я еще могла сделать?
– Вот это я и хотел у тебя узнать. Допинг какой-то ему сунула в пасть? Признайся!
– Да какой еще допинг? Откуда у вас вообще такие мысли взялись?
– Ну… так, подумал. В спорте же его применяют, вон, скандал за скандалом.
– Так то в спорте, а у нас ринг. Вместо рекордов получим самое настоящее убийство.
– Почему… убийство? – шеф вдруг сник, весь подобрался.
– А потому что собаки и так сильнее нас. Мы берем лишь тем, что боремся осознанно, зная их слабые места. Но если псов стимульнуть… да в каждом бою тогда будет Алкино повторение.
– Ерунда! – вспылил вдруг шеф. – Полная чушь! С Алкой произошел несчастный случай!
– Нет, не чушь, – возразила Аглая, пристально глядя ему в глаза. – Если подумаете, то сами поймете.
– А я говорю, хрень собачья! – еще больше взвился шеф. – И чтоб я никогда об этом не слышал!
– Так сам же этот разговор завел, – пробурчала Аглая ему вслед, когда он, резко развернувшись, буквально вылетел из ее каморки.
– Айка, ну что ты ему опять наговорила? – заглянул к ней Гена. – Умеете вы с ним ладить, нечего сказать.
– В том-то и дело, что на этот раз ничего, – ответила Аглая, задумавшись. Действительно, с чего он вдруг так взвился, недавно будучи таким радостным? Странно как-то. Вроде бы не с чего. Ну, назвала Аглая использование допинга убийством, это же не повод так заводиться, как будто его в этом обвинили… Или… Аглая, забывшись, чуть не вскочила с кушетки. Так не шеф ли то слабое звено, о котором она думала вчера?! Не с его ли ведома вкололи Аресу тот препарат из шприца?! Мог же толстый Борис, не имея другой возможности подобраться к собаке, подъехать к шефу с тем, чтобы тот помог это сделать?! Что он ему наговорил? Попросил помочь в подтасовке результатов боя, наобещал золотые горы? И шеф купился, отвлек на минутку хозяина Ареса, чтобы Денис успел незаметно к нему подойти? А теперь терзается муками совести и пытается убедить себя в том, что не виноват в гибели Аллы? Что все это лишь «несчастный случай»? Так это было или нет? Теперь не узнать, потому что шеф, если действительно замешан в этом, никогда в жизни не признается. Но без его помощи те двое вряд ли обошлись…
– Айка, да что с тобой? – Гена, оказывается, еще не ушел и с удивлением наблюдал за сменой выражений на ее лице. – Это он тебе чего-то наговорил?
– Нет, ничего, – отмахнулась Аглая. – Не бери в голову. Принеси лучше еще чайку.
10.
Наутро живот у Аглаи пульсировал и горел, ей даже пришлось съездить на прием к их «клубному» врачу. Тот сделал пару уколов, наклеил специальную рассасывающую гематому повязку. Сразу стало легче. Теперь, подумала Аглая, довольно уверенно двигаясь домой, можно и со следователем встретиться. Не страшно, что он снова что-то заметит.
Но Михайлов позвонил лишь к следующим Аглаиным выходным. Сообщил, что хотел бы встретиться с ней у себя в кабинете, как только она сможет прийти. Но Аглая, как назло, поменялась с Зиной на первую половину дня, поскольку к той должны были прийти какие-то мастера. И как ни глодало ее любопытство, она перенесла встречу на послеобеденное время. С работы Аглая сразу двинулась к зданию прокуратуры. Там уже были предупреждены о ее визите и пропустили через проходную, едва она назвалась. Найти кабинет тоже не составило труда. А вот когда Аглая поздоровалась с Михайловым, по его озабоченному лицу сразу поняла, что дальше все будет не так просто.
– Садитесь, – предложил он ей. И протянул какой-то листок. – Вот, ознакомьтесь с результатами экспертизы.
У Аглаи заколотилось сердце. Вот он, момент истины, после которого уже не останется спасительных сомнений!
– Давайте лучше вы, своими словами, – попросила она. – А то я сегодня поднялась раньше солнца, и столько дел переделала, что мало что соображаю.
– Ну что ж, – не стал он спорить. – Своими так своими. Экспертиза установила, что в шприце находился не наркотик, а комбинированный гормональный препарат, основным компонентом которого являются гормоны мужских половых желез. Отбросив в сторону всякие медицинские термины и механизм его действия, скажу, что в больших дозах, какая наверняка была в этом шприце, он способен провоцировать агрессию. Именно из-за выброса гормонов всякие милые барашки по весне превращаются в агрессивных козлов, дерущихся друг с другом, и вообще нападающих на все, что движется. К сожалению, в спорте подобные препараты из-за своих стимулирующих свойств пользуются спросом – нелегально, конечно – и вполне можно купить на подпольном рынке. Но данный укол был сделан не спортсмену. В просвете иглы обнаружены остатки крови. Кровь собачья. И самое главное… по сделанной ранее экспертизе слюны с тела вашей подруги эксперт дал заключение, что Алла Георгиевна погибла от зубов именно той собаки, которой был сделан укол.
Наверное, в ответ полагалось что-то спросить или сказать, но Аглая не нашлась, что именно. Сидела, как громом пораженная. Потому что одно дело – выстраивать всякие гипотезы. И совсем другое – доподлинно узнать, что умница Алка ушла из жизни не по роковому стечению обстоятельств, а по воле мерзкого хряка, который мизинца ее не стоил, а прожил раза в два дольше нее. И преспокойно собирается жить дальше. Коптить небо, трепетно заботясь о своем здоровье…
– Аглая! – окликнул ее следователь.
– Что? – отозвалась она.
– Откуда у вас этот шприц? – спросил он, чеканя каждое слово.
– Я вам уже рассказывала. Алка дала мне его сама. Совсем незадолго до… А отпечатки пальцев проверили?! – спохватилась Аглая. – Вдруг вам удастся найти хозяина шприца? Вот кто ответил бы на все ваши вопросы!
– Пару четких отпечатков с цилиндра действительно удалось получить, но не удалось их идентифицировать, – разочаровал ее следователь. – Только, Аглая… мне кажется, вы и так смогли бы назвать мне этого человека. Ведь знаете-то вы наверняка больше, чем говорите.
– Вы считаете, что я стала бы укрывать того, кто повинен в Алкиной смерти? Поверьте, я б его сама с удовольствием, голыми руками…
– В это верю, – кивнул следователь. – Но вот в остальное – нет. И хотите узнать, почему? Потому что, в чем бы ни была замешана ваша подруга, вы тоже в этом участвовали, Аглая. Может, лишь помощницей и играли второстепенную роль, но участвовали!
– Ерунда, – возразила Аглая.
– Нет, не ерунда. Я опираюсь на факты. Про счета в банке, я думаю, не стоит вам говорить. Кстати, вам бы следовало пополнить свой уже раза два. Решили хранить деньги в другом месте? Или вышли из игры?
– Это что же, по-вашему, за игра такая?
– Вам виднее. Но вот водил в ней один и тот же человек. В телефоне вашей подруги он значится как «дядя Саша». И на ваш мобильный абонент с таким номером тоже звонил. Всегда в то же время, что и Алле Георгиевне. Если хотите, я покажу вам распечатки из телефонной компании. И каждый раз после этих звонков вы с Аллой Георгиевной пополняли свои счета.
– Да, с современными технологиями, наверное, даже в туалет скоро будет не сходить конфиденциально, – криво усмехнулась Аглая. – Но мы с Алкой просто подрабатывали доступным нам способом.
– Регулярно обслуживая любовника-садиста? Учитывая то, что синяки вы с Аллой Георгиевной получали с той же периодичностью, что и звонки и деньги? Я ведь был в «Лагуне», Аглая, а так же беседовал с вашими коллегами и с коллегами Аллы Георгиевны, в результате эта закономерность подтверждена свидетельскими показаниями. Не многовато ли для одного клиента, учитывая, что вы на этих оргиях присутствовали далеко не вдвоем? Ведь в такие дни с номера «дяди Саши» были и звонки другим девушкам.
– А не лучше ли вам об этом с самим дядей Сашей поговорить? И спросить, зачем ему столько девушек?
– Поговорим, как только установим его личность. Потому что этот номер зарегистрирован по подложным документам. Но вот если бы вы мне назвали его, мы бы могли существенно сэкономить время.
– Я не могу вам его назвать. Его имя, чем бы мы там ни развлекались, ничего вам не даст. Да я и сама его точно не знаю. Паспорта мы друг другу не показывали.
– Паспортные данные я у вас не прошу. Но хоть что-то вы мне можете сообщить. К примеру, адрес, по которому вы встречались.
В ответ она молча покачала головой.
– Боитесь, Аглая? Я вас понимаю. Вам, наверное, особенно страшно, трудно не испугаться, постоянно имея перед глазами живой пример. Да, вид вашего брата шокирует, но…
– Валентин Петрович, вы что, видели Ромку? – охваченная нехорошим предчувствием, быстро спросила Аглая.
– Да. Сегодня я был у вас, к вашему брату у меня тоже имелось несколько вопросов…
– И вы что, сказали ему про Аллочку?!
– Сказал…
– Да что… – задыхаясь, Аглая вскочила, – да что вы натворили?! Он же любил ее! Понимаете?! Любил!!!
Она кинулась к дверям. Следователь метнулся из-за стола и успел ухватить ее за локоть:
– Аглая, куда вы?
– Домой! Если еще не поздно!
Следователь, которому передалась Аглаина тревога, подвез ее до подъезда. Она взбежала по ступенькам на одном дыхании, распахнула дверь:
– Ромка!
Слава Богу, он был жив. Но пьян почти мертвецки. И, уткнувшись лицом в столешницу, рыдал, как ребенок. Аглая услышала, как запыхавшийся Михайлов, увидев Ромку из коридора, облегченно перевел дыхание. Дальше, порога несмотря на оказанную помощь, Аглая следователя не пустила. Сделала протестующий жест рукой, замотала головой и показала: «Уходите!»
– Аглая, мы так с вами и не договорили, – прошептал он, послушно пятясь лестничную клетку.
– Потом, – отмахнулась она. – Когда хотите. Звоните, я приду.
Михайлов сдался. Захлопнул за собой дверь и стал спускаться по лестнице. Аглая же метнулась к брату. Он, похоже, только что заметил ее приход.
– А, сестренка пожаловала… – выдавил из себя трясущимися губами.
– Ромка! – Аглая попыталась его обнять, но он оттолкнул ее от себя с такой силой, что, не окажись на ее пути буфета, она могла упасть. Но Ромку это, похоже, нисколько не отрезвило. Наоборот, взглянув на сестру, он яростно процедил сквозь зубы:
– Алка в институт поступает, да? Пользуешься тем, что я, как червяк, дальше квартиры уползти не могу? А ее… – он с яростью ударил кулаком по столу, разбив стопку, разрезав руку, но даже как будто этого и не заметив.
– Да что ты творишь?! – Аглая снова кинулась к нему, но второй ее порыв был уже более осторожным. И не зря: брат вскинул неповрежденную руку:
– Не подходи ко мне! Не приближайся!
– Ромка, кровь же идет! – взмолилась Аглая. – А про Алку… не могла я тебе этого сказать! Духу не хватило, понимаешь? А тебе стало легче от того, что ты все знаешь?
– Легче! – рыкнул он, как подбитый зверь. Дальше последовал отборный трехэтажный мат и еще несколько ударов по столу, но Аглая в последний момент, изловчившись, успела накинуть на осколки полотенце и смахнуть все на пол. Кровь текла, заливая Ромке руку, но вроде не бежала ручьем, а это означало, что артерии целы. Все равно, у Аглаи сердце заходилось при этом зрелище, ей гораздо легче было видеть свою кровь, чем брата.
– Ромка, Ромочка! – снова умоляюще позвала Аглая.
В ответ он уронил голову и снова зарыдал. Кровь на столе смешивалась с его слезами. Он корчился так, что у Аглаи создавалось впечатление, будто он сходит с ума. А может, так оно и было? И началось это вовсе не сегодня, а прогрессировало в течение последних трех лет. Просто сейчас это стало особенно заметно. Интуиция подсказывала Аглае, что у Ромки с Алкой хоть раз, да было что-то в ее отсутствие. Это вполне в Алочкином духе: прийти и, не особо заморачиваясь, подарить ее брату несколько счастливых минут. И Ромка, конечно же, все правильно понял и не питал напрасных иллюзий. Он лишь стал обожать Алку пуще прежнего. Для него, как и для Аглаи, она тоже стала лучом света в темном царстве. Более ярким в еще более темном…
Ромка опять ударил кулаком по столу. Кровь из руки потекла сильнее, из набежавшей на стол лужицы закапала на пол. Аглая не выдержала:
– Ромка, да что ты творишь?! – и кинулась к нему.
– Не приближайся ко мне!!! – он вскинул голову. А когда Аглая, подхватив чистое полотенце, все же попыталась его перевязать, оттолкнул ее, и она все-таки упала. Ударилась, порезалась о валяющиеся на полу осколки, которые сама же туда и смахнула. А живот, и без того горящий, резануло болью так, что Аглая вскрикнула.
– Айка!.. – Ромка как будто протрезвел на мгновение. Но теперь уже Аглая, вскочив, выкрикнула:
– Да иди ты! Скотина! – и со слезами убежала к себе в комнату.
Когда, выплеснув на отчаяние все свои силы, Ромка наконец-то затих и засопел, уткнувшись лицом в кровавую лужицу на столе, Аглая тоже успела выплакаться в своей комнате, и прокралась на кухню, но не стала его тормошить. Только проверила, чтобы коляска стояла на обоих тормозах – и все. Значит, не упадет. Кровь остановилась. Ну, а то, что руки могут затечь – это не самое страшное. Главное, пусть поспит. Она и сама, наскоро смыв с лица слезы, в изнеможении упала на кровать. Так извелась, что даже забыла про свой живот. Правда, он тотчас же напомнил ей о себе. Охнув от боли, Аглая перевернулась на спину. И долго еще лежала без сна, ловя чутким ухом каждый шорох на кухне и глотая слезы, которые не успевали стекать по щекам на подушку. Она и сама не понимала, откуда у нее брались силы все это пережить: и смерть Алки, и эти бои, перед которыми – чего греха таить! – было очень страшно, и нынешний уклад ее жизни, и мучительные метания брата, и его срывы… Не такие, как сегодня, но все же… Аглая была сильным человеком, она и сама это знала. Но сильный человек – это не тот, кто мене остро чувствует, а тот, кто просто дает своим чувствам меньше воли. Но как трудно бывает их порой обуздать! И, вопреки всему, подниматься и идти, когда мучительно хочется упасть и зарыться головой в подушку…
Изможденная, опустошенная переживаниями, Аглая в конце концов уснула, но даже во сне ее не оставляло тягостное чувство, что все в ее жизни идет не так, и надо ее менять коренным образом. А это невозможно…
Проснулась Аглая утром от звона посуды на кухне. Поднялась, накинула на себя халат, вышла посмотреть, чем там с утра занимается брат.
Хмурый и опухший, весь в засохшей крови, он составил в раковину посуду со стола и оттер его начисто. Теперь же пытался отмыть кровь, что засохла на самой посуде.
– Осторожно, Айка, стекла тут, – услышав, как вошла сестра, сразу предупредил Роман, поскольку знал, что она часто ходит босиком.
Осколки разбитой стопки валялись на полу. Кое-что Ромка ухитрился смести, но самая мелочь осталась.
– Колесо проколол, – заметила Аглая, едва взглянув на его каталку. Потом перевела взгляд выше и ахнула:
– Ромка, ну что, обязательно это мытье затевать с порезанной рукой?!
– Плевать! – огрызнулся он, даже не взглянув на нее.
– Слушай, прекращай! – Аглая схватила его за руки. – Отъезжай, давай я все домою. У меня хоть, по крайней мере, ладони целы.
– Ладони? – Ромка взглянул на предплечье сестры, на котором запекся порез, появление которого она на сей раз могла бы объяснить следователю очень легко. И вскинул взгляд к ее лицу: – Айка, это что, я тебя так вчера?! Айка… Прости!
– Забудь, – отмахнулась она. – А что касается Алки… я не могла и не хотела тебе о ней говорить. Пусть не для меня, но хотя бы для тебя она пока оставалась живой. И осталась бы, если бы не этот чертов следак с его языком.
– Насчет следака, Айка… – Ромка вдруг напрягся. – То, что я узнал от него… нам с тобой надо серьезно поговорить.
– Только не сейчас, – отрезала Аглая. – Будет для этого более подходящее время.
Он как будто хотел ей возразить, но потом сник и согласился:
– Как скажешь. Рука сильно болит? Айка, прости, я в самом деле не хотел!
Ему, как и Аглае, было гораздо легче видеть собственную кровь. Чувствуя настроение брата, она обняла его за плечи.