– На, держи, – судя по звукам, Ромка снова налил. – Верю, брат.
Гена опрокинул стопку, шумно перевел дыхание. И продолжил:
– Еле выпытал я у Веруньки, что все-таки произошло. А потом ее не стало. Так и не оправилась она. Стоило ее ненадолго оставить одну, как норовила уйти. А однажды шагнула на улицу с четвертого этажа новостройки. Хотя до сих пор сомневаюсь, не помогли ли ей в этом? Я заявление в прокуратуру написал, где указал виновного. Только там все жевали-тянули, не давали делу ход. Потом уже я узнал, что тот выродок, который с Верунькой это сотворил – сынок очень крупного воротилы. Папаша эту квартирку сынку купил, чтобы тот в ней развлекался. Ну, тот и развлекался по полной – я оказался не первым, кого он кинул с куплей-продажей, добывая себе денежки на карманные расходы. И каждый раз ему это сходило с рук. А девчонкам он судьбы не раз уже ломал. Но никогда ни за что не ответил. В общем, в конце концов мне ясно дали понять, что с таким баблом, какое в их семье водится, все у них куплено давно. И правды я не добьюсь, как бы ни старался. Поэтому лучше и не пытаться, пока цел. Да не на того напали! Когда я понял, что законы у нас для кого лицом, а для кого задом писаны, решил свой суд вершить. Мне терять все равно уже было нечего! Долго я подонка того караулил, пока не удалось его пьяного в собственной машине оглушить, где он очередную девчонку собирался насиловать. Сел я за руль, увез его за город, в горы. Выволок из машины, в салоне все обтер, чтоб моих следов не осталось. Подождал, пока он проспится на солнышке, ну и поговорил с ним по душам. Эта мразь вначале хорохорилась, папой меня пыталась запугать. А потом, когда он понял, что до лампочки мне все его угрозы, ох и начал же верещать! Даже обделался. Вот после этого я его и отпустил…
– Отпустил?! – выдохнул Ромка.
– Именно, – подтвердил Гена с мрачной усмешкой. – Видел бы ты, как он от меня рванул на своей быстроходной машинке! Сразу с четвертой передачи стартовал! Да вот только тормозуху-то я у него перед этим слил. Думаю, что прежде, чем в овраг улететь на полном ходу, он еще раз десять обделаться успел по дороге.
– Ну, значит, в подходящей компании оказался на закате жизни, – хохотнул Ромка. – А что папаша? Его ты достал?
– Нет, не вышло. Меня сразу арестовали. Папаша, как только узнал, что сыночек сдох, на меня заяву накатал – мол, вот кто виноват. И тут наш закон оперативно сработал, не то, что в случае с сестрой. Только не много у них на меня было-то. Смазанный силуэт с видеокамеры перед клубом, где я подонка отловил – вот самая крепкая зацепка. И ничего бы не доказали, если бы папаша денежку не сыпал. Уж он и данные экспертиз подтасовывать пытался, и свидетелей покупал, которых и в помине не было… В общем, следак, что мое дело вел, поседел, наверное, наполовину, пока все дошло до суда. Честный он мужик оказался. Может, и подозревал меня, но опирался только на реальные факты. А ведь мог озолотиться за мой счет. Папашка требовал для меня пожизненного, в итоге мне дали семь лет. Так он потом, как я узнал, даже нанимал двоих мужиков, чтоб те меня в камере придушили. А я-то, дурак, сам удавиться пытался, сыграть ему на руку! Жить не хотелось. Да и для чего? Верунька-то умерла, одни воспоминания остались, от которых спасу не было, особенно в камере. А кому я еще нужен? Но тут какие-то высшие силы вмешались, не иначе. И мою руку отвели, и от тех наемных мужиков избавили. Вот так оно и было. А ты про петлю даже не думай, брат. В жизни надо выход искать, но не в смерти.
Они еще долго говорили друг с другом, все больше хмелея. В конце концов Аглая так и заснула под их неразборчивый пьяный бубнеж. И даже не слышала, как ушел Гена. Поднявшись утром на работу, она обнаружила лишь кое-как прибранный стол, да беспробудно спящего в своей комнате Ромку.
12.
На работе день у Аглаи выдался хлопотный. Ей было, о чем подумать, но, как назло, в кафе привела гостей владелица «Паруса». Неизвестно, что они там праздновали, но официантки носились, как угорелые. Досталось и Аглае. И хотя долетающие из зала время от времени комплименты в адрес ее стряпни слышать было, конечно, приятно, но легче от этого не становилось, потому что готовить пришлось раза в два больше обычного, и в основном мелкоштучные блюда. На блинчики размером в один укус Аглая к концу дня уже смотреть не могла. На фаршированные крабьи панцири, голубцы из виноградных листьев и конвертики из мясного филе – тоже. Но когда все гости наконец-то благополучно наелись до отвала, Аглаю ожидал новый неприятный сюрприз. Шурочка, забежав на кухню, позвала:
– Айка, там тебя мужик спрашивает. Как-то раз он уже к нам приходил. Кавалер твой, что ли?
– Этого мне только еще не хватало, – выдохнула Аглая, увидев в зале следователя.
– Сказал, что подождет тебя. Сделал пока заказ.
– Пургеном, что ли, все это приправить? – проворчала Аглая, забирая у Шурочки листок с заказом.
Все закончив и переодевшись, Аглая вышла в зал. С удовольствием поужинав, Михайлов как раз отставил в сторону тарелку из-под последнего блюда.
– Здравствуйте, – кивнула ему она.
– Здравствуйте, Аглая, – он поднялся ей навстречу из-за стола. – Определено, я становлюсь поклонником вашего заведения. Вы домой? Давайте, я провожу вас, по пути и побеседуем.
– Давайте, – согласилась Аглая. И следователь, чуть усмехнувшись, тут же озвучил мелькнувшую у нее мысль:
– Иначе все равно от меня не отделаться, да?
В ответ Аглая лишь неопределенно повела плечами, подставляя лицо легкому морскому ветерку. Полной грудью вдохнула в себя свежий воздух, в котором не витали опостылевшие за день запахи еды.
– Как ваш брат? – спросил Михайлов.
– Спасибо, держится.
– Вы не говорили о моем визите к нему?
– Нет, пока не было такой возможности. Он не в том состоянии. Вы же сами видели, как он воспринял известие об Аллочкиной смерти.
– Простите, Аглая. Я не хотел, честное слово.
– Ладно, что сделано – то сделано, нет смысла об этом говорить. Да и не за тем вы пришли, насколько я понимаю.
– И за этим тоже. Но есть, конечно, и другая причина.
– Какая? – Аглая с интересом оглядела красивого крупного пса, немецкую овчарку, которую вел на коротком поводке идущий навстречу мужчина. Следователь не успел ответить, как собака, поравнявшись с Аглаей, внезапно зарычала и сделала рывок в ее сторону. Даже не успев осознать, что делает, Аглая совершила резкий полуоборот и выбросила перед собой согнутую в локте левую руку, прикрывая корпус. Но хозяин собаки уже осадил пса, после чего рассыпался перед Аглаей в извинениях.
– Ничего, – кивнула ему она. – Бывает…
Проводив взглядом овчарку с ее хозяином, Михайлов повернулся к свой спутнице:
– А у вас поразительная выдержка, Аглая. Так хладнокровно среагировать на атаку крупной собаки! Признаюсь, даже у меня дыхание перехватило.
– А я не из тех девиц, которые по каждому пустяку готовы сорваться на визг. К вашему сведению, я и пауков не боюсь. И крыс.
– Насчет крыс не знаю, но собак – это точно. Вы ведь правша, Аглая?
– Странно вы как-то перескакиваете с одного на другое. Ну, в общем, да.
– Нет, не странно. Просто я заметил, что вы выбросили перед собакой левую руку. Такой жест естественен для левши. Или…
– Или что? – спросила Аглая, так как он сделал паузу. К чему он клонит, она уже поняла, но не собиралась ему это показывать.
– Или для человека, который регулярно подвергается атакам крупных собак. Я беседовал с нашими ребятами-кинологами, чтобы выяснить это. Если ты правша и тебя атакует собака, береги свою правую руку, приучись выставлять вперед левую.
– Спасибо, буду иметь это в виду на будущее.
– Да для вас это и так не секрет. Не стану скрывать, этот парень с собакой – из нашего отдела. И пришел сюда по моей просьбе, чтобы встретиться с вами. Так сказать, провести маленький следственный эксперимент, чтобы выяснить: ваши жесты отработаны до автоматизма.
Аглая ничего ему на это не ответила, продолжая неторопливо идти вперед.
– Вы ничего мне не скажете? – спросил он после затянувшегося молчания.
– А что я должна говорить?
– Вы имеете дело с крупным собаками, Аглая. И ваша подруга погибла тоже от зубов очень крупной собаки. Не от уличной шавки, бегающей по пустырю, но, предположительно, а ротвейлера: об этом свидетельствует размер клыков, а также анализ шерстинок, оставшихся на теле вашей подруги. Причем, именно на теле, а не на одежде… Опять молчите, Аглая?
– Мне нечего вам сказать. У меня нет собаки породы ротвейлер. Вообще никакой нет.
– А я и не говорю, что собака принадлежит именно вам. Но не исключено, что вы ее знаете, так же, как и имя ее владельца.
– Не знаю, – совершенно честно ответила Аглая, действительно знавшая хозяина Ареса лишь в лицо. – Алка была моей лучшей подругой. Уж не вообразили ли вы, что я сговорилась с кем-то, чтобы травить ее какой-то собакой?
– Боже упаси! К сожалению, с Аллой Георгиевной мне никаких экспериментов уже не провести, но и собранные мною факты, и ее физические данные свидетельствуют о том, что она, скорее всего, участвовала в этих странных забавах наравне с вами. Синяки проходят, Аглая, но шрамы остаются. А также подкожные рубцовые изменения в местах, наиболее регулярно подвергающихся тупым травмам.
– Валентин Петрович, у Алки и без меня была очень богатая личная жизнь. Но она не отчитывалась передо мной за каждый свой шаг. Так что я ничем не могу вам помочь…
– Вы можете, Аглая. Я уверен в этом. Но не желаете. А возможно, хотите, да не смеете.
«Еще бы! – мысленно согласилась с ним Аглая. – Да вся ваша прокуратура – как проходной двор, и не успею я тебе хоть что-то сказать, как шефу тут же об этом будет доложено. Он и так все новости узнает едва ли не раньше тебя самого».
– Валентин Петрович, по-моему, вы не там ищете, – произнесла она вслух. – Случается, что люди гибнут от нападения собак прямо на улице, и это отнюдь редкость. И если это произошло где-нибудь в укромном уголке, не при свидетелях, то что может быть естественнее для перетрусившего владельца, как попытаться скрыть свою причастность к нападению? Ведь собаки не живут сами по себе, за каждой из них стоит человек.
– Вот это вы верно заметили, Аглая, – кивнул Михайлов. – За каждой собакой стоит человек. И если предположить, что ему вздумалось натаскивать своего пса на молоденьких девушках…
– Не логично. Если человеку нужна действительно сильная собака, способная его защитить, то для ее натаскивания он попытается найти более серьезного противника. Уж никак не девчонку.
– Это смотря для чего натаскивать. Я вот, например, был на днях в стриптиз-клубе «Золотая тайна». Оставил там за один вечер почти всю свою зарплату, но не жалею, потому что впечатлений набрался на гораздо большую сумму. Там, знаете ли, девушки не танцуют на шестах, а устраивают шоу с раздеванием с участием собак.
– Знаю, я видела, – кивнула Аглая, сообразив, что он неспроста начал с ней этот разговор. Да и в «Золотой тайне» оказался вряд ли случайно.
– Доводилось там бывать? – вскинул он брови. Но Аглая поняла: ждал, признается она или нет.
– У меня там парень работает охранником, – кивнула она.
– А одна вы были, или с Аллой Георгиевной?
– Бывала и с ней. Зачем упускать возможность, если таковая есть?
Следователь задумчиво покивал, отвечая скорее на какие-то свои мысли. Потом заметил:
– Кстати, тот шприц, что вы мне дали, Аглая. Будь я старым и очень богатым извращенцем, видевшим стриптиз в «Золотой тайне», я бы, возможно, захотел посмотреть его в несколько ином виде, и внес бы в это зрелище свои коррективы, сделав собаке укол, вызвавший у нее приступ немотивированной агрессии. Вы, случайно, не в курсе, были ли недавно в «Золотой тайне» несчастные случаи с участием стриптизерш? Возможно, вы узнали о таком именно от Аллы Георгиевны?
– Чего не знаю – того не знаю.
– А знакомых у вас среди тамошних стриптизерш не имеется?
– Близких – нет. Так, издали рукой помахать.
– Жаль. Ну что же, буду искать другие источники информации. Моя версия на сегодняшний день такова: шприц вам дала действительно Алла Георгиевна. А подобрала она его, когда стала случайной свидетельницей внесенной в стриптиз коррективы, описанной мною выше. Конечно, это происходило не всенародно, а где-то при закрытых дверях. Не знаю, как там оказалась в неурочный момент Алла Георгиевна, но предполагаю, что устроителям данного шоу это не понравилось. Возможно, она попыталась их шантажировать этим шприцом, не зря же спрятала его не у себя дома, а у вас. И ее решили убрать с помощью все той же собаки. Правдоподобно?
– Не знаю. Возможно.
– Ну хорошо, тогда последний вопрос: скажите мне имя вашего парня?
– Гена.
– О! Вот уж не подумал бы на него! Человек с весьма богатым криминальным прошлым. Вам об этом известно?
– Этот вопрос – сверх обещанного вами последнего, – напомнила Аглая. – Хотя, я уже как-то признавалась, что имею свойство притягивать к себе криминальные элементы.
– Аглая, вы ходите по лезвию, – вздохнул следователь, прощаясь с ней, как она уже догадывалась, не в последний раз.
Так как он проводил ее почти до самого подъезда, Аглая вскоре была уже дома. Застала Ромку листающим старые альбомы с фотографиями – очевидно, ночной разговор с Геной пробудил в нем немало воспоминаний.
– Вот ты чем занимаешься? – улыбнулась Аглая, вешая в прихожей сумку. – Есть у нас что-нибудь в холодильнике? У меня сегодня просто нет сил на то, чтобы что-то готовить.
– И не надо, без того полхолодильника заставлено, – Ромка посмотрел на нее. Взгляд был какой-то затравленный и виноватый. – Отдыхай. Ты сегодня одна?
– Как видишь, – Аглая прошла в комнату, подняла несколько оброненных Ромкой фотографий. Снимки были сделаны лет пять назад, но какая пропасть пролегла между той и этой жизнью! На тех фотографиях Ромка с Аглаей стояли в обнимку, в ветровках и со шлемами, на фоне мотоцикла. Прекрасный байкер, Ромка и свою сестру учил ездить. И в свое время Аглая неплохо водила Ромкин мотоцикл. Гораздо выше среднего уровня. Но после аварии с братом так больше и не осмелилась сесть за руль. Не боялась, просто что-то удерживало. И с тех пор красивый, могучий байк одиноко стоял в гараже. Молча вложив фотографии в альбом, Аглая присела перед Ромкиным креслом и уткнулась в его тело лицом. Он так же молча положил руку ей на голову, пропуская между пальцами пряди волос. Потом тяжело вздохнул:
– Айка ты, Айка. Устала?
– Устала, – согласилась она. – Хорошо хоть вечерних заказов сегодня не было.
– Хорошо, – он снова помолчал. А потом спросил: – Айка, скажи, как же все-таки это случилось с Аллочкой? Ты знаешь?
– Ромка, ну хоть ты меня не мучай, я только недавно рассталась со следователем. У него есть версии, но мне они не по душе.
– Так это был несчастный случай? Или все-таки нет?
– Если бы это было известно, следак не копался бы сейчас в деталях.
– Ну, а ты как считаешь?
– Я считаю, что всего этого должно было случиться. Я все еще не верю в то, что это произошло. Ну не терзай меня, Ромка, пожалуйста.
– Я не просто так это делаю. Многое я бы отдал за то, чтобы знать все наверняка.
– Все равно уже ничего не изменится, и Аллочку мы не вернем.
– Не вернем, конечно. Но… – Ромка задумался, потом спросил: – Айка, как много у вас с Аллой было общих знакомых? Где вы вообще с ней бывали вместе?
Это все следователь, поняла Аглая. О чем он спрашивал Ромку, когда приходил? О его старых криминальных связях? И навел брата на мысль о том, что в этой среде и у Аллочки могли быть знакомые? Похожие мысли Михайлов высказывал и Аглае, когда они разговаривали возле церкви. Ромке он наверняка задавал более конкретные вопросы, может быть, даже называл какие-то имена. Наверняка знакомые брату, иначе бы он так не встревожился.
– Обычно мы с Алкой встречались без знакомых, вдвоем, – ответила она. – Ты же знаешь, мы с ней очень разные, и жизнь у каждой была своя. Я до сих пор не понимаю, что нас так тянуло друг к другу. Просто мне очень хотелось иметь сестру, а у Алки из родни так и вовсе никого не осталось. Вот, наверное, это… Когда мы встречались, нам хотелось побыть с глазу на глаз, поговорить по душам, а посторонние только мешали.