– Вот бы, перед тем как грохнуть Борю, заставить его расплатиться за свои подвиги, – мечтательно вздохнула она.
Парни уставились на нее, как на сумасшедшую.
– Ты что, рехнулась? – первым озвучил Ромка их общую мысль.
– Не больше, чем вы, обсуждающие его убийство.
– Гораздо больше. Мы, можно сказать, ведем речь о том, чтобы бешеную собаку пристрелить. А ты…
– А я считаю, кое за что он должен ответить еще на этом свете. Может, на том ему это зачтется.
– А ты себе могилу копать решила, – сказал Ромка, не слушая ее. – Потому что он гораздо хуже и опаснее любой лютой твари. К нему даже приближаться опасно, а ты надумала его шантажировать! Да он тебя не то, что прихлопнет, а выпотрошит и разоттрет двумя пальцами. И думать забудь!
– В самом деле, Айка, – поддержал его Гена. – Это тебе не игры, и даже не ринг. Я за успех такого дела и одного шанса из ста не дал бы. Так что не дури. А то ведь с тебя станется выкинуть какое-нибудь коленце, чем ты просто подпишешь себе приговор. Боре много не надо.
– Да, – согласно кивнула Аглая. – Много не надо. Теперь, если я, как ты считаешь, на подозрении, мне достаточно просто выйти на ринг. Или заявить, что я выхожу из шоу. Третьего не дано. И в этих двух случаях результат будет одинаковый. В первом из них меня всенародно раздерут на части. Во втором Боря решит, раз я выхожу из игры, то на самом деле знаю больше, чем надо, ну и будет действовать по обстоятельствам. И это тоже не сулит мне ничего хорошего.
– Вот и будешь сидеть дома, не высовываясь, пока опасность не минует.
– А ничего, что я вообще-то на работу должна ходить?
– До очередного шоу можешь ходить, – кивнул Гена. – Не думаю, что до этого времени тебе будет что-то угрожать, Боря вряд ли откажет себе в удовольствии разделаться с тобой на ринге. Хотя я, конечно, все равно буду за тобой присматривать. Ну, а за оставшиеся дни мы с Ромычем успеем что-нибудь придумать. Начнем с того, что шоу наше нелегальное, и благодаря этому часть двора не оборудована камерами наблюдения…
Парни всерьез принялись за разработку плана убийства Бориса. Аглая слушала их вполуха, потому что ее снова стало знобить. Похоже, прокушенная рука может загноиться. А вот совесть Аглаю не мучила ни секунды. Она и сама не хотела, чтобы Аллочкино убийство осталось безнаказанным. Как говорится, око за око. А кроме того, речь идет уже о самозащите. Гена уверен, что ей тоже угрожает опасность. Успел он заразить этой уверенностью и ее. И главное, она знает, что закон ее не защитит. Потому что Борис плевал на законы. И чем честнее и настойчивее окажется следователь, тем больше у него будет шансов последовать в скором времени за Аглаей. Только и всего.
К возвращению домой Аглая совсем расхворалась. Лицо горело, тело тряслось мелкой дрожью. Чувствуя себя совершенно разбитой и кутаясь в Ромкину ветровку, она с трудом вылезла из такси.
– Что, Айка, совсем плохо? – участливо спросил Гена. – Ты постой, мы с Ромычем сами справимся. Или иди-ка ты сразу домой, я к вам поднимусь и чаю тебе вскипячу.
Гена вытащил из багажника кресло, разложил и помог Ромке пересесть в него из машины.
– Обещал тебе байк сегодня показать… – начал было он, но Ромка понятливо отмахнулся:
– Не горит. В следующий раз. А сейчас домой.
Гена кивнул и покатил кресло к подъезду.
– Надо же, какой неожиданный и приятный сюрприз, – услышали все трое знакомый голос. – Вот уж не ожидал.
– Здравствуйте, Валентин Петрович, – нестройным хором поздоровались они в ответ. Кому как, а Аглае сюрприз показался не слишком приятным, и уж слишком своевременным для неожиданного.
– Гражданин Тарталатов, и вы здесь? – кивнул Ромке следователь. – Все никак не соберусь с вами поговорить, а ведь есть о чем. Вот и сейчас недосуг. Оказался здесь, потому что из больницы бегу, – он повернулся к Аглае: – Вы в курсе, что ваша напарница лишилась трех пальцев?
«Как трех?! Доктор же говорил только про два!» – чуть было не ляпнула Аглая, но тут очень вовремя у нее в голове сработал предохранитель. И она распахнула глаза:
– Как так? Не может быть! Сегодня Зинина смена. И если бы с ней что-то случилось, то меня бы вызвали на работу.
– А я не о той напарнице говорю, которая в кафе, – следователь вздохнул, потом попросил: – Аглая, могу я взглянуть на ваши руки?
– Ни за что! – Она плотнее закуталась в ветровку. – Меня и так колотит.
– Температура у нее, – вступился Гена. – То ли перекупалась, то ли перезагорала. Мы с моря едем. Сегодня сорок дней, со смерти Аллы вот и отмечали.
– Летит время, – сказал следователь. – Ну хорошо, Аглая, не буду вас тревожить. Тем более, что лишних подтверждений мне и не требуется, это уж я так… А вам, – он поочередно окинул взглядом Ромку и Гену, – я бы многое мог сказать, с глазу на глаз и в частном порядке, – и, не прощаясь, пошел прочь.
– Дрянь дело, – тихо сказал Гена, проводив его взглядом. – Значит, Светка в больнице.
– Шеф, интересно, знает? – простучала зубами Аглая.
– Смеешься? Если следак знает, то и он знает, конечно! Я в этом уверен. Но в любом случае, нам нельзя ни позвонить ему, ни съездить к нему, от греха подальше. Ведь мало ли, вдруг следак возьмется понаблюдать за тем, что мы сейчас будем делать. И еще, ребята: дома больше ни слова лишнего! Только о делах насущных, и все. Об остальном только на пляже!
– Думаешь, нам в квартиру могли жучка подсадить? – догадался Ромка.
– Могли или не могли, а береженого Бог бережет. Так оно надежнее будет.
Гена подкатил Ромку к дверям, взял у Аглаи ключи от квартиры, после чего привычно подставил ему плечи и понес внутрь. Аглая машинально подхватила опустевшую коляску, дотащила ее до площадки первого этажа и там бросила, чувствуя себя все хуже. Вне всякого сомнения завтра придется наведаться к врачу. Не в поликлинику, как, наверное, по глупости сделала Светка, а к своему, «клубному». Пусть антибиотики, что ли, выписывает, иначе она послезавтра не сможет пойти на работу, а больничный брать нельзя. «Да что же это за день такой был неудачный?! – подумала Аглая. – Или Афродитка оттянула весь запас везения на себя, не оставив ничего нам со Светкой?» Вернувшийся за коляской Гена подхватил и Аглаю, почти дотащил до четвертого этажа. Она добралась до своей кровати и съежилась там, трясясь все сильнее. Как все-таки хорошо, что с ними Гена. Если что, он брату поможет…
Гена Ромке действительно помог в уходе за сестрой. Принес ей грелку, достал аспирин, вскипятил чаю. А когда наконец-то отогревшаяся Аглая уже засыпала, она слышала, как оба парня за чашкой чая вполголоса болтают на кухне. И почему-то засыпать под их тихие голоса было гораздо уютнее, чем в полной тишине.
20.
Проснулась Аглая тоже от звука. Тихо стукнула дверца шкафчика в ванной. Верхнего. Ромка дотянуться до него никак не мог. Аглая вскочила с кровати. За окном едва рассвело, но халат уже угадывался в темной кучке на стуле. Набросив его, Аглая выскользнула в коридор. И сразу успокоилась, потому что в ванной горел свет. Вряд ли кто-то из незваных гостей стал бы так откровенно заявлять о себе. Да и вода журчала из крана. Аглая поскребла приоткрытую дверь, потом заглянула за нее. Стоящий над раковиной Гена увидел ее отражение в зеркале и развернулся к ней.
– Привет, Айка! Как самочувствие? – и, дождавшись ее кивка, означающего «нормально», развел руками: – А я у вас ночевать остался. Хотел уехать, да Ромыч меня не отпустил. Мы с ним надувную кровать бросили в его комнате. Только я ее не убрал за собой, шуметь не хотелось, Ромыч еще спит.
– Не трагедия, – отмахнулась Аглая. – А ты на работу?
– Да. Я ведь там ночами за охрану, а днем за грузчика. А сегодня еще вина и коньяки должны привезти. Надо склад подготовить и ящики принять.
– Тогда пойду, завтрак тебе разогрею.
– Да я это… не беспокойся, Айка. Скажи лучше, у вас станка бритвенного нигде нет? А то я вот… – Гена провел рукой по лицу. – Пытался поискать, да не нашел.
– Потому что не там ищешь, – протиснувшись мимо него, Аглая наклонилась и открыла нижний шкафчик. – У нас все мужские принадлежности лежат на уровне кресла, не выше.
– Ах, да, – Гена смутился.
– Там найдешь все, что нужно, а я сейчас тебе полотенце чистое принесу. Осваивайся, раз уж включился в наш маленький мирок. Тут где-то и новая зубная щетка вроде была.
Когда чистый и свежевыбритый Гена появился на кухне, Аглая уже накрывала на стол.
– Айка, да не стоило затевать хлопоты…
– Садись, ешь. Мужчинки не должны ходить голодными, особенно с утра. И я с тобой за компанию чаю выпью.
Гена взялся помогать – нарезал хлеб, чай разлил. Принял у Аглаи блюдо с разогретыми румяными блинчиками, поставил его на стол. А потом внимательно на нее посмотрел и, обняв, потрогал рукой лоб, после чего тревожно заглянул ей в глаза:
– Айка, похоже, у тебя и сейчас температура, хоть и не такая высокая, как с вечера.
– Рука, – Аглая вывернулась из его объятий, села за стол и оттянула рукав, показывая красное распухшее предплечье. – Вот провожу тебя, оденусь и к доктору пойду.
– Айка, – Гена сел на соседний табурет, подался к Аглае и спросил с сочувствием: – Сильно болит?
– Да на обезболивающих не особенно, без них было бы хуже.
– Айка ты, Айка, – он удрученно покачал головой. – Давай-ка, пей свой чай и одевайся, я тебя подкину на мотоцикле. А днем заеду, можно? Взглянуть, как дела.
– Можно, конечно, что ты спрашиваешь? И Ромка будет рад тебя видеть. Приезжай, я худо-бедно обед все-таки сумею состряпать.
Гена только молча кивнул, принимаясь за блинчики с мясом. Потом, отставив чашку, вдруг улыбнулся.
– Ты чего? – удивилась Аглая.
– Странно, Айка. Впервые за столько лет меня на работу провожают, а мне кажется, как будто я уже сто раз сидел вот так, с утра за этим столом и болтал с тобой, гоняя чаи. Словно так и должно быть. Короче, как будто вся моя прежняя жизнь, целые годы, – прошла впустую И вот сейчас я из нее, как будто на свет из какой-то коробки выпал.
– Нам с Ромкой тоже тебя не хватало до нашей встречи, – призналась Аглая.
К врачу она доехала с ветерком, прячась от оного за широкой Гениной спиной. Врач, судя по его виду, от раннего Аглаиного визита был не в восторге, но ворчать не стал. Попросил только полчасика его подождать, а потом занялся ее рукой. Одна из ран действительно загноилась, пришлось вскрывать.
– Не люблю я эти собачьи укусы, – пробурчал он, промывая разрез. – Иногда сверху выглядит всего лишь как точечка, а на проверку оказывается, что глубокая рана до самых костей.
– Кстати, о костях… – Аглая морщилась, несмотря на введенный в руку новокаин. – Что там с Персефоной нашей случилось? Я слышала, что она в больнице.
– Я тебе уже рассказывал, на двух пальцах крайние фаланги зубами раздроблены. С третьего ноготь сорван, только и всего. Ну, может, трещина есть, но это не смертельно. А вот две фаланги нужно убирать. Конечно, прямо в клубе я этого сделать не мог, только уложил руку в лангетку и сказал Светке, что на следующий день буду ждать ее у себя. Но она не пришла. Не знаю, почему – может, пальцы все-таки сберечь надеялась по глупости? Бегать за ней, чтобы это выяснить, я уж точно не стану.
– Я слышала, что Светка на гитаре неплохо играет. Может, она из-за этого…?
– Да хоть из-за чего, толку с тех пальцев все равно было уже не больше, чем от расщепленной гитары. Не зажили бы они. А теперь вот поди угадай, что с ней случилось. Шок? Сепсис? Раздробленные раны сами по себе гадкое дело, а если ими еще по рингу поелозить, собирая грязь… Короче, нельзя затягивать с радикальными методами.
– А она затянула, – вздохнула Аглая, хорошо понимая девушку. Надо бы, подумала она, после обеда, когда самой станет получше, наведаться к Светке в больницу. Вот только как объяснить этот визит следователю, если тот вдруг узнает о нем? Ведь имени пострадавшей Михайлов ей не называл, а сама Аглая знать его не должна… Как не должна бы вообще интересоваться незнакомой девушкой. И пусть следак уверен, что на самом деле это не так, не стоит ему это еще и доказывать.
Решить эту задачу Аглае было не суждено. Гена приехал на обед мрачный, как туча. Дома, как и условились, говорить ничего не стал, но когда Аглая вышла на улицу, чтобы его проводить, он сообщил ей:
– Светка недавно умерла в больнице. Пару часов назад.
– Как?! – ахнула Аглая. И тут же спросил: – Сама? Или помогли?
– Не знаю. Сказали, анаэробная инфекция. Это такая зараза, что распространяется, как пожар, и буквально сжирает человека за считанные часы. Но вот сама ли Светка ее подцепила? Или кто-то потрудился ее вчера ей занести? Еще вечером, как я слышал, все было ничего, а ночью ей резко поплохело. В общем, не спасли.
– Я пороюсь в интернете, поищу что-нибудь про эту инфекцию.
– Да я и так тебе про нее расскажу, видел однажды такое на зоне. Но там мужик с утра палец поранил, и к вечеру у него уже полыхнуло до самого плеча. А у Светки все нормально было пару дней. И с чего бы вдруг именно в больнице такое случилось? Там у них все стерильно. Да и после ранения Светка вряд ли ковырялась в грязи больной-то рукой. Наоборот, берегла ее. И в больницу решилась в конце концов обратиться потому, что все-таки надеялась пальцы свои спасти.
– А там следак за нее взялся, и Борю это всполошило, – выдвинула свою версию Аглая. – Или, упав духом, она сболтнула чего лишнего. Ее после Михайлова никто вчера не навещал?
– Айка, ну мне-то откуда знать? Я ее там не караулил, а тебе рассказываю то, что сегодня в клубе услышал. Об остальном мы можем только догадываться. Сама понимаешь, если что и сделано, то болтать об этом никто не станет. Может, вообще про Светку не стали бы много говорить, но шеф рвет и мечет оттого, что за последнее время уже третья девчонка выбыла из шоу.
– Так ведь двоих новеньких готовят.
– Уже одну. Вторая сломалась на тренировках, на ринг не выйдет.
– Итого нас осталось четверо, если новенькую считать. Ну прям хоть к шефу обращайся, чтобы нам тариф поднял, – мрачно пошутила Аглая.
– Не будет больше никаких тарифов, Айка. Потому что и боев больше не будет.
– Сказать легко, но ни ты, ни Ромка не знаете, как их остановить. А я вот думаю, что ни в коем случае нельзя трогать Борю возле клуба, если там и есть свободное от камер пространство, то совсем небольшое, крошечный пятачок возле черного входа. И куча народа вокруг. И Эдька с Русланом. А вдруг они кинутся Борю защищать? Что, тогда и их тоже?..
– Не кинутся. Как ты сама однажды сказала шефу, он им столько не платит.
– Мало ли, рефлекс сработает? В такой ситуации действуют, не думая о деньгах.
– Ладно, Айка, после об этом поговорим. В первые же наши с тобой совпавшие выходные поедем все вместе на море, и будем думать там. Меня пока одно утешает: если вас и так осталось мало, вряд ли Боря в ближайшее время попытается взяться за свое. Значит, ты пока у нас будешь в относительной безопасности. Хотя, кто его знает…
На этом они и расстались. До вечера. Потому что перед ночной сменой Гена снова был у них. Вынес Ромку во двор, где они на пару что-то долго обсуждали возле мотоцикла. Может, сам байк, а может, что-то еще. Аглая к ним не пошла. План, свой собственный, пока еще смутно, но уже вырисовывался у нее в голове. Только вначале действовать придется одной, ведь ни Гена, ни Ромка даже слушать об этом не станут. А когда она запустит этот механизм, у парней не останется другого выхода, как подключиться, чтобы спасти ее. Уж это-то они будут делать со всем возможным рвением. И Ромка, родной, любимый брат. И Гена, который, судя по всему, к ней очень даже неравнодушен.
21.
На работу Аглая вышла довольно бодрой, после визита к врачу рука пошла на поправку. Конечно, еще побаливала, но на общем состоянии это почти не сказывалось. И понеслась обычная рутина – запеканки, биточки, блины, салаты, рулеты. Может, работа у нее и не самая лучшая, но это смотря с чем сравнивать. По крайней мере, здесь нет собак и выжившего из ума садиста со шприцом.