– Хорошо, вернусь из Осло, поговорю.
– Ты надолго, а то ведь она может наделать глупостей за это время.
– На четыре дня. Но я позвоню, попрошу, чтобы ничего не предпринимала, пока не поговорим. Петра разумная девушка, обиженная на всех, но разумная. Ты будешь скучать в мое отсутствие?
– Ларс, как тебе не стыдно? Может, нам с Мари поехать с тобой?
– Не стоит, извини, дорогая, но мне будет немного не до вас, программа напряженная.
– Всегда так… – вздохнула Линн, но в голосе чувствовалось притворство.
– Я буду звонить сам.
– Когда ты улетаешь? Или поедешь?
– Завтра утром. И ты права – машиной, нужно заехать в Карлстад.
Линн только вздохнула. Дела его фонда требовали от Ларса постоянных разъездов по Европе. Конечно, благотворительность и забота о больных вроде Жаклин, у которых не все в порядке с душой, это замечательно, но она тосковала, оставаясь без мужа. Ничего, вот подрастет Мари еще немного, и они будут всюду ездить вместе, не отвертится.
Опасности, откуда не ждали
Петра никогда не докладывала Флинту, куда и с кем пошла, не стала говорить и в этот раз. Да и вряд ли он заметил, что приемной дочери нет дома, девушка достаточно взрослая, чтобы ее не контролировать. Видно, появился кто-то вместо Адлера…
А у Петры странное свидание, знай, чем оно закончится, и близко бы не подошла.
Они встретились на Страндваген ближе к мосту Югордсбрунн.
– Петра, садись ко мне в машину. Поговорим где-нибудь в уютном местечке.
Машина повернула на Юргорден.
– Ты была в ресторанчике «Вилла Годсем»?
– Нет.
– Симпатичное место и кормят неплохо. Не «Операкаларен», конечно, но стиль строгий, английский, а кухня шведская, – повернулся к ней, серые глаза заискрились смехом. Сознался честно: – Просто у меня там катер рядом пришвартован.
Она молчала, не зная, о чем говорить.
– Мы сейчас сядем, и ты расскажешь о себе, договорились?
– Да.
Нелепо, за пять минут всего два слова – «да» и «нет».
В ресторане устроились на верхнем этаже. Кухня действительно хорошая, Петре, не привыкшей к изысканному меню (Аника никогда не готовила дома, они с Андреасом обедали на работе, а ужинали в ресторанах, сама Петра давно питалась в барах и кафе), было все равно, но девушка похвалила.
– Расскажи о себе, а потом я расскажу тебе о Юханссонах. Ты не торопишься?
– Нет, не тороплюсь.
– Свободная девушка?
– Флинта все равно сегодня нет дома. Его никогда не бывает, – зачем-то сообщила Петра, хотя вовсе не собиралась жаловаться на Андреаса. С чего бы тому сидеть дома?
– Ты хочешь официального признания, что ты Юханссон? Стоит ли?
Петра коротко рассказала о себе и в ответ услышала о Юханссонах много нелицеприятного, но относила это на тот счет, что никому из Юханссонов не нужна еще одна наследница большого состояния Жаклин.
– Линн предложила мне просто отдать свою часть наследства.
– Это много, даже после вычетов всех налогов останется очень много. И большая часть замка. Жаклин была самой богатой из Юханссонов. Ты примешь?
– Я хочу законно.
– Но законно получится меньше, Петра.
– Неважно сколько, я хочу, чтобы признали, что я Юханссон, – упрямо возразила девушка.
Они уже закончили обед и допивали кофе.
– Петра, ты была в замке?
– Нет, никогда.
– Хочешь посмотреть?
Почему-то она испугалась, даже головой замотала, словно должна вторгнуться в чужие владения.
– Ключи от дома есть, – потряс связкой ключей, – вон там стоит мой катерок, он быстроходный. Предлагаю посмотреть наши совместные владения, если уж ты решила стать Юханссон.
Девушка смутилась, не решаясь согласиться.
Его глаза смеялись.
– Петра, ты боишься? Но кого, меня?
– Нет-нет! – затрясла головой девушка. – Я просто…
– Тогда пойдем. – Он протянул руку, и Петра вложила пальцы в его ладонь, словно маленькая девочка взрослому человеку. Ладонь была теплой и сильной одновременно. А чего она ожидала? Юханссоны хороши собой все, она тоже Юханссон и тоже хороша. Во всяком случае, Петра считала себя куда симпатичнее этой Линн Линдберг.
– Мы не на яхте?
– Зачем? Это значило бы вызывать ее капитана Петера, а я хочу показать тебе замок сам. Ты против?
И снова она отрицательно мотала головой.
Он вел катер, управляясь довольно ловко. Петра подумала, что частенько приходится это делать.
Девушка едва успевала крутить головой, разглядывая берега проплывающих мимо островов и островков. Вернее, почти пролетающих, потому что островов великое множество, а катер быстроходный.
– Держись крепче!
Ценный совет: катер то и дело поворачивал, если не держаться, недолго и в воду вылететь.
– Смотри, вон! – Рука указала вперед на небольшой остров, сплошь покрытый лесом, где от пристани к большому дому, действительно похожему на замок, вела дорожка. – Нравится?
– Да…
Катер обогнул остров, но, сделав круг почета, пришвартовался к маленькому причалу позади дома.
– Большой причал для яхты. Кроме того, дома никого, парадный вход закрыт, мы войдем через кухню. Заодно посмотрим, что осталось у Свена в его запасах. Я проголодался, несмотря на хорошую кухню ресторана. Это все морская прогулка.
Он помог сойти на причал, закрепил швартовый конец и жестом пригласил к дому:
– Прошу в хижину Юханссонов, то есть в родные пенаты. Чувствуешь, что ты Юханссон?
Петра прошептала:
– Да…
Дом впечатлял, конечно, здесь не было наполненного водой рва с откидным мостом, не было донжонов и бойниц, как у средневековых замков, но сложенный из больших валунов цокольный этаж возносил еще два этажа на немалую высоту, способствуя созданию впечатления громады.
А вот забор, пусть и достаточно простенький, но с калиткой позади дома и воротами в сторону причала для яхты, был.
– Это из-за лошадей. Здесь раньше были лошади, чтобы не держать на привязи, сделали ограду, их держали вон там. – Рука показала отгороженную часть двора.
Внутри дом оказался лучше, чем снаружи. Они прошли через кухню, но назвать это помещение просто кухней язык не поворачивался. Место священнодействия Свена было огромным, тщательно оборудованным и очень удобным.
– Ты походи пока по дому, а я посмотрю, что припасено у Свена.
На Петру, всегда жившую в больших современных квартирах, дом произвел огромное впечатление. Большущая столовая, холл, комната с роялем, целая анфилада комнат на втором этаже, но только в одну сторону, второй коридор закрыт.
– Там жила Жаклин, дверь к ней держали закрытой. Хочешь посмотреть?
Петра замотала головой:
– Нет-нет!
– А я хочу вина. У Свена кое-что нашлось. Конечно, он не любит, когда лазят по его закромам, но на то мы и хозяева.
Вино оказалось великолепным, Петра, как когда-то Линн, быстро опьянела. Смешалось все: волнение от ощущения, что она тоже хозяйка хотя бы части вот этой роскоши, во всяком случае, имеет право приезжать сюда по своему желанию и даже жить, что допущена в святая святых Юханссонов, что ничем не хуже Линн…
– Там библиотека, но, полагаю, тебе сейчас не до чтения? – Кивок в сторону массивной двери, глаза насмешливы.
Петра вдруг вспомнила рассказ Бритт о том, что впервые Ларс выпорол Линн именно в библиотеке, что флоггеры хранились в ящике большого письменно стола. Забавно… Ей вдруг очень захотелось в библиотеку.
– Ну почему же? Посмотрю…
Огромный камин, чтобы согреть большое помещение, перед ним два массивных кожаных кресла… Болтушка Бритт однажды под настроение пересказала Петре то, что слышала от Линн. Конечно, делать этого не стоило, но они тогда выпили бутылку вина, и у Бритт было настроение откровенничать, потому что у Линн и Фриды нормальные мужики, а у них с Петрой никого! Потом состоялся тот самый показ моделей, у Бритт появился Магнус, а у Петры Адлер, и она на себе попробовала, что такое не только флоггер, но и большая плеть.
Вот он, этот стол… Есть ли флоггер в ящике? Петра осторожно потянула за ручку. Ящик открылся на удивление легко, два флоггера действительно лежали внутри.
И вдруг…
Его руки стиснули ее бедра, Петра даже вздрогнула от неожиданности, а над ухом раздалось:
– У… какие мы подробности знаем! Хочешь попробовать на себе?
– Я?.. – Она вдруг испугалась.
– Ну не ради бутылки вина же ты приехала сюда и пришла в библиотеку? Хочешь…
Голос искусителя. Левая рука с силой наклонила Петру вниз к столу, не позволяя выпрямиться, а правая легко расстегнула пуговицу джинсов и нырнула внутрь к заветному месту.
– Да ты вся мокрая…
Петра замерла, не зная, как себя вести. Внутри поднималась горячая волна желания секса и… порки. Атомная смесь, заставляющая сердце бешено биться, а кровь прилить к голове.
Она прекрасно понимала, что последует, и вовсе не хотела этому противиться.
Его правая рука вовсю хозяйничала в ее заветном месте, а левая, перестав давить на спину, нырнула под рубашку и добралась до груди, больно стиснув. Но сейчас эта боль была желанной. Петра чувствовала навалившееся сверху мужское тело, его дыхание, его руки и была готова принять все остальное, но…
Он вдруг отпустил Петру, сел в большое кресло и подозвал к себе:
– Иди ко мне. Встань здесь.
Она с трудом перевела дыхание, одернула рубашку, попыталась застегнуть джинсы, но подчинилась, подошла на дрожащих ногах и встала подле камина.
– Раздевайся.
– Что?
– Сними джинсы.
Немного неловко сняла, стараясь не запутаться в штанинах. Он спокойно наблюдал.
– Рубашку.
Она осталась в трусиках и бюстгальтере. Дальше последовал просто жест, показывающий, чтобы избавилась и от этого. Петра на мгновение замялась.
– Хочешь быть наказанной?
Она хотела, уже приученная к боли, Петра даже жаждала наказания, но все равно замешкалась.
– Я жду.
Стараясь двигаться изящней, освободилась от нижнего белья. Стояла, не зная, куда девать руки, а он разглядывал. Удовлетворенно кивнул, подозвал к себе. Когда подошла, вдруг сильно шлепнул по пятой точке. Петра невольно ойкнула: было больно.
– Будешь кричать – заткну кляпом. Обувай. – Рука протягивала босоножки на высоченных каблуках. Размер немаленький, пожалуй, ей великоваты.
Она замешкалась всего на мгновение, если честно, соображая, не Линн ли принадлежала эта обувь. И тут же получила новый шлепок по заду:
– Я приказал обуться!
Петра мазохистка, и болевой порог у нее довольно высокий, это выяснилось, когда она связалась с бывшим любовником матери, вернее, удочерившей ее Аники Флинт, Адлером. Адлер привел Петру в подпольный клуб, где садомазо практиковалось широко, и даже заставил пройти инициацию – жуткое испытание, после которого все остальное уже нестрашно.
Но Адлер погиб, закрывая собой Жаклин от Торстейна, и теперь Петра просто тосковала по жесткому сексу, по боли, даже сильной боли. Тот, кто попробовал плеть и мучения раз и получил от этого удовольствие, больше не сможет без них обойтись.
– Руки. – Он закрепил руки Петры в наручники, чтобы не сопротивлялась. – Кляп?
Она отрицательно покачала головой:
– Я вытерплю.
– Ну-ну…
Усмешка, обещающая острые ощущения. Несмотря на то что Петра была готова и даже жаждала их, стало немного не по себе. Откуда он знает о ее пристрастиях? Хотя, что тут сомневаться, красные полосы на спине до сих пор не зажили.
– Обопрись.
Стул тяжелый и высокий, но все равно ниже ее талии, опершись, Петра оказалась практически раком. Видно, на то и рассчитано; он прикрепил наручники к спинке и подтолкнул ее ноги в разные стороны на ширину ножек. За запястьями последовали щиколотки, теперь Петра стояла прикованная к тяжеленному стулу, приставленному спинкой к массивному тяжеленному столу. Тоже логично – чтобы реквизит не ерзал. Хотя у Адлера и в клубе продумано лучше. Но здесь ведь библиотека, тяжелое распятие или массивные козлы смотрелись бы странновато.
Она стояла напряженная, ожидая, что последует – удары плеткой, флоггером или паддлом. Но получила совсем иное. Одна его рука в перчатке раздвинула ягодицы, вторая провела пальцем по ложбине между ними, смазывая вход анального отверстия, и нырнула внутрь. Пальца было три, и они настойчиво расширяли отверстие.
Было больно, и Петра невольно сжала мышцы. Его движения стали жестче.
– Я видел тебя в клубе, ты же и не такое терпела. Расслабься. Вот так…
Она действительно попыталась расслабиться, понимая, что в зажатом виде будет больнее.
– Хорошо…
Пальцы скользнули уже во влагалище, потеребили клитор. Петру просто заливало от возбуждения. Он рассмеялся:
– Готова, дорогая? Тогда вот так.
Во влагалище проникло нечто большое, но по тому, что он сам остался чуть на расстоянии, Петра поняла, что это искусственный фаллос. Теперь он развел ягодицы обеими руками и… Больно, но деваться все равно некуда, Петра попыталась получить удовольствие от этой боли, хотя он вовсе не заботился, чтобы таковое доставить, движения резкие, сильные. Хорошо, что уперта головой в спинку стула, не то непременно упала бы вперед.
Он просто трахал, и казалось, что тонкая перегородка, по одну сторону которой искусственный фаллос, а по другую его, сейчас просто порвется. Кончил с удовольствием и даже рычанием. Она из-за боли кончить не смогла.
Освободившись, он некоторое время сидел рядом в кресле с закрытыми глазами, потому усмехнулся:
– Ты не кончила? Тебя просто так не заводит?
Не успела Петра подумать, что вряд ли то, что случилось, можно назвать «просто так», как услышала продолжение:
– Тебя нужно выпороть, чтобы завелась? Хорошо, сейчас отдохну и выпорю, а потом еще раз трахну. Потом снова выпорю и снова возьму. И так, пока мне не надоест. Но тебя заставлю терпеть плеть и кончать еще раз десять, поняла?
Она промолчала и получила сильный шлепок.
– Я спросил, понятно ли?
– Да…
– Ты сама напросилась. Разве можно девушке плыть на остров с молодым мужчиной? Тем более если я знаю, что ты любишь боль. Любишь ведь?
– Да.
– И завидуешь Линн?
– Да.
– Не завидуй, получишь сполна, то, чего и она не получала, получишь.
Он действительно отходил ее пятую точку флоггером, Петра возбудилась и кончила прямо под хвостиками.
– Эй, почему сама?
Вошел снова сильно и жестко, но она снова кончила. Ему понравилось:
– А ты ничего… Но больше этим в библиотеке мы заниматься не будем, не то место. Пойдем в комнату.
Наручники он не снял, а на поножах только отпустил цепь, чтобы могла делать шаг побольше. Петра, чуть запинаясь и стараясь не греметь цепочкой, двигалась за своим хозяином. Он только усмехнулся, оглянувшись. Скованная наручниками и поножами обнаженная девушка с растрепанными волосами и красными ягодицами выглядела весьма примечательно.
Комната оказалась странной. Здесь явно жила женщина, все подчеркнуто женственное.
– Здесь ты будешь жить и ждать меня.
От продолжения мучений Петру спас звонок его телефона.
Пока он говорил с кем-то, удалившись в коридор, Петра огляделась. Здесь жить? Но ее же будут искать.
Она так и сказала, он кивнул:
– Сейчас все сделаем. Постой пока.
К распятию Петре не привыкать, а крюки для него нашлись на стене под постерами и внизу за двумя небольшими тумбочками.
– Да, еще вот это, – на соски прицеплены зажимы с довольно весомыми грузиками. Грудь сильно потянуло вниз, было больно, и она снова возбудилась.
Он это заметил, с интересом посмотрел в лицо, усмехнулся:
– Ну ты и…
Освободил ноги от поножей, подтянул наверх, закинул себе вокруг талии и взял ее, снова сильно и грубо, безжалостно, словно вбивая в стену, так что она ахала от каждого движения.
Он вообще не целовал, не ласкал, даже не возбуждал нарочно, был просто жесток, но от этой жестокости Петра возбуждалась еще сильнее.