Дронго рассказал обо всем, что ему стало известно от подполковника, Ковровой и получил адрес новой квартиры, где ему теперь предстояло жить. Именно этот телефон он и дал Славину, попросив того позвонить ему завтра днем. Прослушать его телефон было достаточно трудно. Там стоял телефонный шифратор, который не позволял никому, кроме конкретного абонента, подключиться к линии. Программное обеспечение включало в себя шестнадцатиразрядный цифровой ключ, и после любого звонка и конкретного соединения с клиентом он сам мог ввести любой код вручную, исключая возможность дублирования информации или ее прослушивания на других каналах.
Он не знал, что после разговора с ним Славин получил столь ошеломляющую весть о смерти Хаджи Абдуллы. И это сообщение толкнуло подполковника на решительный, но роковой шаг. Он написал официальную заявку в технический отдел, и через час Агаев принес несколько скеллеров и скремблеров, сделавших все подслушивающие устройства почти сразу глухими и немыми, отключив одновременно и «жучки», установленные в кабинетах, и приемники, прослушивающие телефонные разговоры. И лишь затем Славин наконец выговорился.
– Мы плохо работаем! – громко говорил он. – Кто-то узнал о моих встречах. И не просто узнал. Второе подряд убийство слишком явно указывает на то, что нас намеренно вели по чеченскому следу. Теперь уже нет сомнений, что Игорь Лысый знал о готовящемся взрыве и вывез оттуда свои деньги. Видимо, боялся, что мощность взрыва будет слишком большой. А сам заряд положил кто-то из его людей. Он был взорван дистанционным управлением, которым управляли из банка. Теперь уже в этом нет сомнений.
– Я думаю, взрыв в метро тоже дело рук этих бандитов, – осторожно предположил Ордовский.
– Может быть. Но кто поручил это такому бандиту? Кому выгодно направить расследование по чеченскому следу? И почему, наконец, Хаджи Абдулла погиб именно сейчас, почти одновременно с этим рецидивистом?
– А может, чеченцы убрали Лысого, чтобы направить нас по его следу? – предположила Светлова. – Те, в свою очередь, узнав об этом, отомстили, убрав руководителя чеченской группировки.
– Каким образом узнали? За один день? И так быстро провели акцию возмездия? Я не верю в подобные скорости у бандитов. И потом, мне определенно сказали, что за нами следят люди из особой инспекции. А это может быть только с личного разрешения руководства. Я сегодня запишусь на прием к заместителю директора. В конце концов, мы выполняем его личное поручение. Пусть или уберет от нас ненужных «церберов», или объяснит нам, что все это значит. Нужно все рассказать. Может, они действительно только нас охраняют. А может, и мешают нам. Мы должны наконец расставить все точки. Что это за «жучки» в наших кабинетах? Машины, которые, сменяя друг друга, следят за нами, когда в управлении нет бензина для важных выездов? Откуда столько людей и почему весь их интерес упирается только в нас? Наконец, почему произошли два эти убийства подряд?
– Может, зайти сразу к директору? – предложил Ордовский.
– Нет, – возразила Светлова, – нельзя прыгать через голову руководства. Владимир Сергеевич прав. Нужно обратиться по инстанции и все рассказать. Если нам не доверяют, пусть отстранят от работы. Если доверяют – пусть дадут возможность нормально работать.
– У вас есть новые сведения по убийству Лысого? – спросил, чуть успокоившись, Славин.
– Немного есть. Он приехал на встречу со своими телохранителями. Но никакой встречи не было. Прохожие видели, как подъехал джип и из него вылезли трое парней с автоматами в руках. Они подошли к автомобилю и расстреляли всех сидящих там людей. Водитель пытался достать оружие, но не успел.
– Это действительно были чеченцы?
– Свидетели утверждают, что среди стрелявших был один заросший человек, возможно, кавказского происхождения. Но мнения разные. Сейчас в городе идут аресты. Берут оставшихся на свободе людей Лысого. Уже арестовано пять членов его банды.
– Они ждали его убийства, – покачал головой Славин. – Что-нибудь еще?
– Да. Говорят, что у погибшего была своя касса, свой «общак», где он хранил наиболее важные документы.
– Ну и что?
– Его не нашли. У него на даче кто-то побывал и все изъял.
– У него и дача была?
– Да. Выяснили, что была. Правда, не на его имя. Там он в основном и жил. Там же жила и его любовница.
– И все об этом знали, но он был в розыске, – насмешливо сказал Славин. – Типичная ситуация для нашей действительности. Милиция появляется только после смерти «авторитета». И в банке, и у него дома.
– Никто не хочет высовываться. Вместо благодарности можно получить пулю, – пояснил Ордовский. – Кроме того, погибший наверняка платил всем, кому нужно. Поэтому им особенно и не интересовались.
– Я проверил по нашим данным, – вставил Виноградов. – Он действительно проходил по нашей картотеке.
– А у меня ничего нет, – пожала плечами Светлова. – В архивах про него – ни слова. Вообще нет его личного дела, словно такого агента у нас никогда и не было. Можно подумать, он был разведчиком, и его личное дело в особом фонде.
– Никаких записей? – спросил Славин.
– Я ничего не нашла, – честно призналась Светлова.
– Когда был обыск на этой даче? – уточнил подполковник у Ордовского.
– Сегодня утром. Пока, конечно, не обыск, осмотр. Настоящий будет завтра, более обстоятельный.
– Кто ведет его дело?
– Следователь Барельский. А почему вы спрашиваете?
– Он может дать нам разрешение поискать там самим?
– Не думаю. А зачем нам это нужно?
– Нельзя откладывать на завтра. Может, мы найдем какие-нибудь документы. Пусть даже с участием этого следователя.
– Не знаю, – несколько растерялся Ордовский. – Может быть, он и разрешит. Мне нужно с ним поговорить.
– Прямо сейчас, – сказал Славин. – Вы знаете его телефон? Можете позвонить отсюда. Я подключил скремблер, нас не услышат.
– Хорошо. – Ордовский подошел к телефону.
Славин обернулся к Агаеву:
– Возьми в техническом отделе металлоискатель. И специальный детектор на выявление бумаги. У нас есть новый тип. Прямо сейчас оформи заявку.
– Можно, я поеду с вами? – попросил Виноградов. – А то уже засиделся в этих кабинетах.
– Хорошо, – согласился Славин. – Светлова останется здесь. Подготовите к нашему возвращению подробную записку о случившемся. Я пойду вместе с ней к заместителю директора. И не делайте такого страшного лица. Кто-то из нас должен заниматься этим, как вы считаете?
– Хорошо, – вынуждена была согласиться Светлова.
Ордовский, поговорив со следователем, повернулся к подполковнику.
– Он согласился. Просит прямо сейчас, пока еще светло. Он заедет в прокуратуру, возьмет разрешение на обыск. Будут нужны понятые, но их можно пригласить на месте.
– Договорились, – кивнул Славин, – мы выезжаем все вместе. Возьмите оружие. Я не думаю, конечно, что на дачу кто-то может напасть, но на всякий случай.
Через пятнадцать минут все четверо офицеров бежали вниз по лестнице и встретили поднимавшегося к ним майора Краюхина.
– Что у вас случилось, Гамза? – спросил он, здороваясь с каждым.
– Не знаю, – сделал большие глаза Агаев. – Я иду как раз к вам получать дополнительную аппаратуру. А почему ты спрашиваешь?
– Звонят из соседних отделов, говорят, им мешают ваши скеллеры. Мы и так надежно защищены от прослушивания внешним кольцом, зачем вам использовать эту аппаратуру в своих кабинетах?
Агаев переглянулся с товарищами.
– Действительно, зачем? – пожал плечами Славин. – Можете забрать ее у нас. Там Светлова сидит. Скажете, подполковник разрешил.
И они двинулись дальше.
17
На бывшей даче преступника было красиво. Два огромных бассейна, ухоженные дорожки, широкий подъездной путь, трехэтажный дом со стоявшими отдельно сауной, гаражом и подсобными помещениями вызывали невольное уважение к возможностям хозяев, построивших такую виллу в этом тихом месте подмосковного дачного поселка. Причем с улицы ничего нельзя было разглядеть. Забор был высотой в три метра и практически скрывал все секреты огромного приусадебного участка.
Приехавшие со следователем и его сотрудниками офицеры ФСБ начали проверку прежде всего со служебных помещений. Как обычно бывает в таких случаях, вскоре во дворе было полно людей – появились участковый, председатель местного кооператива, двое понятых, подошли соседи, даже местный врач. И это не считая четверых сотрудников милиции и четверых офицеров ФСБ.
Обыск был начат в четыре часа дня. Разделившиеся на группы искали в разных помещениях. По предложению Славина, его группа искала именно в подсобных помещениях, проверяя два больших гаража, баню, сауну, домик, где жила охрана. В гараже нашли два тайника, в каждом из которых было по сто тысяч долларов. И хотя подобная находка очень воодушевила следователя, сотрудников Славина она не радовала. Они искали совсем другое.
Но даже металлоискатель не помог. Включили освещение, и мощные люминесцентные лампы загорелись по всему периметру двора. Поиски продолжались. В самом доме обнаружили еще несколько тайников, но там лежало лишь оружие – пистолеты, автоматы, даже гранаты. И никаких документов.
В девятом часу вечера уставший следователь предложил заканчивать. Все собрались во дворе, у бассейна. Перед уходом оформляли основные бумаги, собирали подписи присутствующих. Зачастую подписи ставились на чистых бланках, чтобы потом, в спокойной тишине кабинетов, все заново переписать.
Подполковник был недоволен. Кажется, они осмотрели всю дачу, даже по территории прошлись. Он подозвал участкового. Спросил:
– Здесь всегда так красиво?
– Да, – ответил участковый, – но я не думал, что здесь кто-то прячется. Эту дачу строил генерал-полковник Архаров. Потом он неожиданно умер, и она так и стояла неоконченной. А потом мне говорили, что оформили на какой-то банк. Я заходил сюда раза два, все было в порядке. И хозяйка была милая женщина, все время улыбалась.
– На какой банк? – устало уточнил подполковник. – На «ОСТ-БАНК»?
– Кажется, да, – обрадовался участковый. – Здесь всегда красиво было. Лебеди плавали, утки.
– В бассейне? – удивился Виноградов. – Они не купались здесь, что ли?
– В этом бассейне не купались, – показал участковый. – Вон в том, рядом с домом, купались. Я видел дамочек разных один раз, а здесь в основном лебеди плавали. Видите, какое дно? Здесь реже воду меняют, чем в другом бассейне.
– А зачем тогда здесь эти вышки стоят для прыжков? – спросил Дима.
– Для понта, наверно, – покачал головой участковый. – Я даже не знаю.
Славин подошел к бассейну, сел рядом с ним. Опустил руку в воду. Задумался. Потом решительно поднялся.
– Как отсюда воду выпустить?
– Сейчас? – спросил изумленный следователь. – Уже поздно, товарищ подполковник, давайте завтра. Это еще часа на два.
– Да нет, – возразил участковый. – Я видел однажды, как они воду спускали. Очень просто. Вот там нужно открыть.
– Давайте все-таки попробуем, – настаивал Славин, и следователь вынужден был согласиться.
Ордовский открыл краны, и вода из бассейна начала медленно убывать. Славин следил, напряженно наклонившись. Затем подозвал к себе Виноградова.
– Не верю я, Дима, что этот рецидивист лебедей любил. Не вяжется это как-то с его обликом. Скорее наоборот, специально птичек разных здесь держал, чтобы никто не купался. Давай посмотрим там, внизу, когда вся вода выйдет.
Виноградов кивнул.
– Пойду сапоги резиновые найду. Кажется, видел их в гараже.
Когда вся вода ушла, Виноградов, уже надевший сапоги, полез вниз. Было темновато, даже проведенное освещение не очень помогало старшему лейтенанту в его поисках. Следователь все время демонстративно смотрел на часы. Он уже не раз обругал себя за то, что согласился на этот дурацкий эксперимент и приехал на обыск в сопровождении офицеров контрразведки, которые, кажется, вообще не хотят отсюда уезжать.
Вдруг стоявший внизу Виноградов громко сказал:
– Есть что-то.
Все оживились. Ордовский тоже полез вниз.
Они с трудом сумели открыть одну из плиток, за которой простукивалась пустота, металлоискатель показывал наличие неизвестных металлов. И начали доставать банки с драгоценностями.
«Опять», – разочарованно подумал Славин, и в этот момент Ордовский громко крикнул:
– Здесь еще какой-то «дипломат»!
– Давайте его сюда, – обрадовался подполковник.
Появилась луна, и все казалось теперь каким-то нереальным, словно происходившим во сне. «Дипломат» подняли наверх, и Славин со следователем, уже не обращая внимания на банки с драгоценностями, поспешили в дом, чтобы открыть столь вожделенную находку.
«Дипломат» был заперт с помощью кода, и Славин предложил открыть его ножом. Следователь после недолгого колебания согласился. Выбив один замок и повредив второй, открыли наконец «дипломат». Там лежало несколько листков бумаги. Славин нетерпеливо схватил их.
– Здесь перечислены фамилии и проставлены конкретные суммы. Очевидно, это люди, с которыми у Лысого были дела, – понял Славин, передавая бумаги Виноградову. – Перепиши все фамилии.
Он поднял следующий лист. На нем было всего два имени. «Савелий Мещеряков», – прочел он. И сумма – двадцать тысяч долларов. Под деньгами был поставлен крест и надпись – «Возвращены». И какое-то непонятное число. Затем шло другое имя – Сергей Халаев, и снова сумма и число. И та же надпись «Возвращены».
– Что бы это могло означать? – спросил следователь.
– Я думал, вы знаете, – пожал плечами подполковник. – Во всяком случае, нечто очень важное, если он спрятал эти листы бумаги так далеко. Дима, перепиши все в точности. Еще лучше, сфотографируй.
– Да, конечно, – отозвался Виноградов.
На третьем листе была фамилия, которая заставила Славина на миг даже оглянуться. Он испугался, что, кроме него, эту фамилию узнает и следователь. На бумаге стояло: «Матвей Рогожин». Это был один из старших офицеров особой инспекции ФСБ. Они однажды встречались, и он помнил это имя. Рогожин обычно занимался работой с агентами. Он давно работал в контрразведке, еще с восемьдесят второго года.
Кроме Славина, эту фамилию мог знать и Ордовский. Подполковник, взглянув на лист, молча передал его Виноградову. Тот поднял голову.
– Переписать? – спросил ничего не подозревавший Дима.
– Да. – Он все-таки надеялся, что Ордовский не посмотрит. Но майор был настырный и упрямый. Он наклонился над бумагой, прочел имя и, подняв голову, ошеломленно посмотрел на Славина. Видимо, что-то во взгляде подполковника сказало ему, что нужно молчать. И он не стал задавать никаких вопросов. А следователь громко прочел неизвестное для него имя.
– Рогожин. Матвей Рогожин. Наверно, тоже бандюга, какой-нибудь из его сообщников.
Рядом с фамилией Рогожина не было никаких цифр и слов. Просто одна его фамилия, и больше ничего.
И, наконец, на четвертом листке бумаги был еще целый ряд фамилий. Видимо, Лысый перед смертью хотел застраховаться и решил таким необычным образом иметь для себя нечто вроде страхового полиса.
С дачи они уезжали в первом часу ночи. В машине Агаева сотрудники ФСБ сидели молча. Виноградов устроился рядом с Гамзой впереди, а Ордовский и Славин на заднем сиденье.
– Вы вспомнили, кто это был? – тихо спросил Ордовский у подполковника. – Не беспокойтесь. У меня в кармане скеллер. Я взял на всякий случай один с собой. Нас не подслушают.
– Конечно, вспомнил, – так же тихо ответил Славин. – Я давно его знаю. Он всегда занимается агентурными разработками подобных типов. Видимо, данные о том, что Лысый был информатором бывшего КГБ, соответствуют действительности. Меня больше интересуют другие две фамилии. Почему они тоже выделены на отдельном листке? И что это за цифры? Двадцать тысяч долларов, я понял по значку на них. И слово «возвращены» понятно. Но что означают эти цифры? Пять и восемь. Что они означают? На четвертом листке фамилии других людей и тоже цифры – двадцать три, двадцать семь. Или это тоже деньги?
– Может, числа? – спросил услышавший их слова Виноградов.
– Какие числа? – не понял сразу Славин.