– Ну, числа месяца, – сказал Дима.
И подполковник вдруг закричал:
– Стой, что ты сказал?
– Числа месяца, – повторил смущенно Виноградов.
– Дай мне копии этих листов, – попросил Славин и, вырвав их из рук старшего лейтенанта, возбужденно сказал: – Конечно, числа. Пятого числа произошел взрыв напротив «ОСТ-БАНКА». Восьмого взрыв был в метро. И оба раза деньги возвращены. Значит, этих парней уже нет в живых. А почему их нет в живых?
– Они участвовали в этих акциях, – предположил Ордовский. – И потом их убирали. Поэтому написано, что деньги «возвращены».
– Точно, – Славин посмотрел на другую копию. – Семен Исаев. Двадцать третье число. Значит, мы можем знать, кто положит следующее взрывное устройство и когда. Черт возьми. Неужели все это правда?
– Куда едем? – спросил Агаев.
– К Рогожину, – подал голос Ордовский. – Прямо сейчас. У нас в запасе всего несколько дней.
– Верно, – согласился Славин. – Ты помнишь его домашний адрес?
– Нет, но можно узнать. Это не проблема. Он работал с нашим Мишей, с которым очень дружил. Остановите, я сейчас позвоню, – предложил Ордовский.
Он вернулся через пять минут.
– Поехали на Авиамоторную, – сказал, усаживаясь в машину. – Я же знал, что Мишка вспомнит его адрес.
Славин молчал. После стольких дней безуспешных поисков им наконец повезло. Удалось выйти на конкретных людей. И теперь он молчал, боясь сглазить удачу.
Через полчаса они были на месте. Ордовский решил идти сам, но Славин возразил. Он лучше знал Рогожина и решил переговорить с Матвеем лично. Правда, был уже второй час ночи, и для этого требовалось еще и фантастическое нахальство.
Он вышел из машины, и Ордовский протянул ему что-то из окна. Славин взял и только тогда понял, что это был скеллер.
Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, Славин позвонил. Никто не ответил. Он позвонил второй раз, и наконец за дверью послышалось недовольное ворчание:
– Кто там? – Это был Рогожин.
– Матвей, это я, Славин. Владимир Славин, – громко сказал подполковник, видя, что хозяин квартиры смотрит на него в глазок. – У меня к тебе важное дело.
Дверь открылась.
– С ума сошел? – спросил Рогожин. – Уже второй час ночи. Все давно спят.
– Извини, Матвей, – тихо сказал Славин, – но у меня очень важное дело.
– Ну, проходи, – посторонился Рогожин, – раз такое важное. Только иди на кухню.
Подполковник прошел на кухню. Сел на узкий стул. Следом вошел хозяин квартиры. Он был по-прежнему в трусах и майке.
– Ну, говори, что случилось, – сказал Матвей, усаживаясь напротив.
– Матвей, – серьезно начал Славин, – у меня к тебе очень важное дело. Исключительно важное, иначе я не стал бы тебя беспокоить так поздно ночью. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
– А без предисловий нельзя? – спросил Рогожин. – Спать ведь хочу.
– Ты знал Игоря Лысого?
– Почему знал? Его убили, что ли?
– Да, застрелили вместе с телохранителями.
– Доигрался, подлец, – присвистнул Рогожин. – Ну, туда ему и дорога. Я его много раз предупреждал.
– Когда ты с ним виделся в последний раз?
– Это так важно для тебя?
– Очень.
– Месяца два назад, – признался Рогожин.
– Он же был тогда в розыске, – не поверил услышанному Славин.
– Ну и что? Можно подумать, ты впервые об этом слышишь. У нас таких случаев сколько угодно. Милиция ищет по своим каналам, а мы работаем по своим.
– О чем вы с ним говорили?
– Этого я тебе не скажу. Извини, старик, сам должен понимать. Разговоры с агентом пересказу не подлежат!
– Говори! – закричал Славин.
– Чего ты орешь? – обиделся Рогожин. – Пришел ночью и еще орет. Не кричи, разбудишь детей.
– О чем вы с ним говорили? – снова спросил подполковник.
Рогожин посмотрел на него.
– Может, ты мне объяснишь, что произошло?
– У нас есть подозрение, что он принимал участие в очень грязной операции. Понимаешь, Матвей, в очень грязной.
– Может быть, – пожал плечами Рогожин. – Он такой был сукин сын.
– Так о чем вы с ним говорили?
– О его людях. Мне нужны были несколько человек, и он назвал мне фамилии.
– Какие люди? – спросил Славин.
– Слушай, хватит! Это просто нечестно, – разозлился наконец и Рогожин. – Ты ведь прекрасно знаешь, что я не имею права тебе все рассказывать. Завтра обратишься по форме в наш отдел, и тебе выдадут информацию, которую можно читать. Спокойной ночи!
Он хотел подняться, но Славин его удержал.
– Подожди. Завтра будет поздно. Я тебе назову несколько фамилий сам. И ты только кивни. Они или нет. Халаев, Мещеряков, Исаев. Они? Я тебя спрашиваю – они?
– Господи, – покачал головой Рогожин, – ну и настырный ты, Славин. Черт с тобой. Они. Они.
– О чем вы говорили, Матвей? – печальным голосом спросил подполковник. – Один раз в жизни поверь мне, что это очень серьезно. Речь идет о гораздо более важных вещах, чем наша с тобой дурацкая секретность.
– Мы почти не говорили, – выдавил после долгого молчания Рогожин. – Просто он назвал мне несколько фамилий. А я сказал ему, где он встретится с нашим представителем. Вот и все. Тебя устраивает такой ответ?
– И эти фамилии ты потом передал нашему представителю, – понял Славин, – который и встретился с рецидивистом Лысым. Кто это был?
– Ну, знаешь, – поднялся Рогожин, – я и так рассказал тебе больше, чем нужно. Все. Спокойной ночи.
Славин поднялся следом и, глядя в глаза офицеру, сказал:
– Неужели ты ничего не понимаешь? От тебя сейчас, может, зависят десятки или сотни жизней людей. Мне нужно знать, с кем он должен был встретиться?
– Я не могу, – прошептал Рогожин, – ну пойми ты, черт упрямый, я не имею права.
– Одевайся, – вдруг сказал Славин.
– С ума сошел! Я иду спать.
– Одевайся! – громче сказал подполковник. – Я тебя арестовываю. Прямо сейчас, здесь. За должностное преступление.
– Совсем одурел, – покачал головой Рогожин. – Иди проспись.
– Без тебя я никуда не уйду, – твердо сказал Славин. – Или ты мне скажешь, с кем должен был встретиться Игорь Лысый. У меня внизу – в машине – вся моя группа. Можешь посмотреть с балкона. Мы штурмом возьмем твою квартиру и разбудим всех соседей. Весь дом, весь квартал.
– Что с тобой случилось? – испугался Рогожин. – Может, ты пьяный?
– Мне нужно имя этого человека, – упрямо бубнил Славин, – и я не уйду, пока ты мне его не назовешь. Обещаю, никто, кроме меня и моих ребят, не будет знать об этом.
– Может, мне вообще наняться к вам информатором? – зло спросил Рогожин. – Из-за тебя сегодня спать уже не смогу.
– Матвей, что там происходит? – послышался женский голос из спальни.
– Ничего, ничего, все в порядке. Это ко мне, – крикнул Рогожин. – Доорался, – упрекнул он незваного гостя, – уже всех разбудил.
– Имя, – как заклинание, повторял Славин, – мне нужно имя.
Рогожин потер лицо. Потом посмотрел в глаза подполковнику.
– Ты можешь дать слово офицера, что это действительно необходимо?
– Это очень важно, Матвей, – сурово сказал Славин. – Даю слово офицера. Клянусь тебе своей честью. Своей совестью. Чем хочешь, наконец.
Рогожин молчал. Потом наконец решился.
– Он встречался с Мамонтовым, – сказал Матвей.
Славин закрыл глаза, словно его оглушили дубиной. Егор Мамонтов был руководителем специальной группы особой инспекции Федеральной службы безопасности России. Теперь все вставало на свои места. И эта слежка, и эти «жучки», и эти машины, следившие за ним. И даже смерть самого Игоря Лысого. И чеченца Хаджи Абдуллы.
– Что с тобой? – услышал он взволнованный голос Рогожина. – Тебе плохо?
– Спасибо, – сказал Славин, выходя из квартиры.
Внизу ждали его товарищи. Он сел в машину, проверил включение скеллера и негромко сказал:
– Игорь Лысый встречался месяц назад с Рогожиным. И назвал ему эти фамилии. Для Мамонтова. С которым тоже встречался.
В глаза своим сотрудникам он не смотрел. Просто не хотел выдавать своего волнения. Был третий час ночи. В пятистах метрах от них стояла черная «Волга», в которой сидело еще трое неизвестных.
18
В этот день подполковник Славин, проснувшись, вспомнил, что до назначенного числа осталось всего четыре дня.
* * *
В этот день Дронго проснулся с неясным ощущением вины, словно он чувствовал себя ответственным за все происходящее с группой Владимира Славина.
* * *
В этот день майор Ордовский проснулся раньше обычного и долго лежал, глядя в потолок.
* * *
В этот день... Словом, в этот день было прекрасное весеннее утро, солнце, наконец показавшееся из-за туч, гулявших над городом в последнюю неделю. В этот день все обещало быть прекрасным. Но для одного из проснувшихся этот день стал последним днем в его жизни.
В девять часов утра, несмотря на вчерашние ночные визиты, все члены группы Славина собрались вместе. Технический отдел уже отобрал скеллеры, якобы мешавшие сотрудникам в соседних кабинетах нормально функционировать. Но докладная записка Светловой от имени всей группы была готова. Она еще не знала о случившемся вчера, и, по единодушному мнению сотрудников, решено было пока не вписывать этих сообщений в докладную. Подполковник намеревался лично поговорить с полковником Мамонтовым.
Он записался на прием к заместителю директора ФСБ, курирующему их вопросы, и теперь терпеливо ждал, когда наконец его позовут. По его предложению Агаев поехал в милицию еще раз посмотреть все документы, связанные со смертью Игоря Лысого, и заодно проверить все обстоятельства смерти чеченского «авторитета», погибшего так вовремя и потому не сумевшего стать важным свидетелем. Ордовскому было приказано найти Семена Исаева, который и должен был, по запискам Лысого, отличиться двадцать третьего числа.
В десять часов двадцать минут Славина наконец позвали к руководству. Он привычно послал к черту пожелавшего ему успехов Диму Виноградова и с докладной запиской, подготовленной Светловой, пошел.
Заместитель директора принял его в своем большом светлом кабинете. Он был традиционно одет в светлый костюм и улыбнулся, когда появился подполковник.
– Какие результаты, Владимир Сергеевич? Надеюсь, ваша группа продвинулась в расследовании гораздо дальше, чем следователи Воробьева?
– В некотором роде да, – осторожно сказал Славин, положив на стол папку с докладной.
– Рассказывайте, – потребовал заместитель директора ФСБ, откидываясь на спинку удобного итальянского кресла.
– Мы вели расследование параллельно с группой Воробьева, – начал доклад Славин, – стараясь не привлекать к себе особого внимания. Нашей целью было выяснение причин, сопутствующих этим террористическим актам, и происходящих в процессе этих событий. С самого начала мы скептически относились к версии чеченского заговора, и дальнейшее расследование подтвердило нашу правоту. Все сотрудники группы исходили из невозможности совершения чеченцами столь варварской акции, вина за которую тут же ляжет на всех представителей чеченской диаспоры в Москве.
– Интересно, – чуть напряженно улыбнулся заместитель директора. – А вот Воробьев и его группа считают по-другому.
Славин не стал возражать и продолжал свой доклад:
– Мы были уверены, что можно, задействовав наши внутренние резервы, попытаться выйти на лидеров преступных чеченских группировок в Москве и провести ряд неформальных переговоров. Наша тактика имела определенный успех, нам удалось выйти на лидеров достаточно крупной группы, имеющих определенный вес в городе.
– Вы хотите сказать, что вступили в сделку с преступниками? – нахмурился заместитель директора.
– Можно сказать и так, – довольно дерзко согласился Славин. – И даже не мы вступили с ними в контакт, а они захотели встретиться с нашим представителем. В переговорах с нашей стороны участвовал я лично.
– Прямо как лидеры государств. Переговоры, рауты, коктейли, – съехидничал заместитель директора.
– Чеченцы обещали поддержку, – продолжал подполковник. – На второй встрече, состоявшейся через несколько дней, они обратили наше внимание на очень важный факт. Группа преступника-рецидивиста Игоря Лысого знала о готовящихся взрывах. Их банк находится рядом с местом первого взрыва, и за день до взрыва оттуда были вывезены все деньги, якобы для проверки надежности хранилища банка. Причем договор был заключен также за день до этой операции. По свидетельству сотрудников банка, в течение одного дня были вывезены все деньги, а после взрыва возвращены обратно. Это дает нам основание утверждать, что преступники знали о готовящемся террористическом акте.
– Совпадения вы не допускаете?
– Практически нет. Все слишком сходится. Далее. После того как мы активизировали поиски этого рецидивиста, он был убит вместе со своими телохранителями. А указавший нам на него лидер чеченской группы Хаджи Абдулла также был застрелен через день, якобы в перестрелке.
– Ваше слово «якобы» говорит о том, что вы считаете все эти убийства спланированными и осуществленными одними и теми же людьми, – холодно заметил заместитель директора.
– Да. Но и это еще не все. В процессе расследования мы обнаружили слишком явное наблюдение за нашими сотрудниками. Прослушивались все наши телефоны, кабинеты в самом здании ФСБ. Мы поменяли кабинеты из-за специфики данной операции, тем не менее прослушивание продолжалось. Мы понимаем озабоченность особой инспекции подобными проявлениями террористов, но просили бы в дальнейшем избавить нас от столь плотной опеки. У меня все. Вот здесь написано то же самое, – Славин протянул папку с докладной.
Заместитель директора взял папку и, не раскрывая, положил на стол.
– Особая инспекция занимается своим делом, вы своим, – недовольным голосом заметил он. – Очевидно, ваши слишком тесные контакты с преступниками привлекли их внимание. Согласитесь, что для них это более чем веские основания.
– Согласен. Поэтому мы и решили прекратить всякие связи с лидерами преступных группировок и просим убрать прослушивание наших кабинетов со стороны особой инспекции.
– Я этого не знал. Очевидно, они взяли санкцию лично у директора, – сказал хозяин кабинета, глядя на лежавшую перед ним папку. – Я постараюсь разобраться, в чем дело. Так какие конкретные результаты мы имеем на сегодня?
Славин поколебался. Говорить про вчерашний разговор с Рогожиным и про записки, найденные в «дипломате», или не говорить? Все-таки ребята правы: нужно сначала все выяснить.
– У нас есть ряд наработок, и в ближайшие несколько дней будем иметь конкретные результаты, – твердо сказал он. – Уже не вызывает сомнения причастность группы Лысого к обоим террористическим актам.
– Ясно, – подвел итог заместитель директора. – Значит, у вас пока нет ничего конкретного. Только домыслы, слухи, основанные на непроверенной информации чеченцев, стремящихся любым путем отвести от себя подозрение. Плохо, подполковник. Очень плохо. Я думал, вы продвинулись гораздо дальше группы Воробьева, а вы топчетесь на месте.
Славин молчал. По его докладу можно было сделать и такой вывод. Возражать было нечего. Приходилось выслушивать упреки.
– У нас не так много времени, – напомнил заместитель директора. – Мы думали, что ваши люди быстрее и, главное, более профессионально подойдут к расследованию преступления. А вы вместо этого играете в детективов. Встречаетесь с преступниками, устраиваете какие-то переговоры. Все это очень несерьезно, товарищ подполковник. А потом еще и обижаетесь, что особая инспекция проявляет к вашим людям некоторый интерес. Конечно, будет проявлять, если вы по-прежнему будете встречаться с рецидивистами и преступниками... В общем, так, – подвел итоги заместитель директора, – результаты расследования пока хуже некуда. А вы ходите ко мне со всякими записками. Прошу вас лично и сотрудников вашей группы активизировать свою деятельность. Больше думать о расследовании, а не о работе особой инспекции, якобы мешающей вам нормально работать.
– Я этого не говорил, – возразил Славин.