Я услышал, как сзади кто-то негромко спросил:
– Изучаете состояние Фонда страхования от потерь, брат?
Я вздрогнул от неожиданности. Это была Филомена. Она сидела у меня за спиной и внимательно смотрела на экран. Я поспешно отключился от чата.
– Я не слышал, как вы вошли.
– Вы были полностью поглощены разговором. С кем беседовали?
– Точно не знаю. Это какой-то ватиканский чат. Кто бы ни были эти люди, Блютшпиллер их всех до смерти запугал. Даже Папа не может приобрести джакузи без его разрешения. Очевидно, его прихвостень Маравилья разделяет взгляды кардинала в том, что касается милосердия и всепрощения.
– Прихвостень? Это вряд ли.
– Ну, а как прикажете его величать? Лорд верховный палач?
– Я называю его монсеньером.
– Значит, пока еще не по имени? Странно. Вы же столько времени проводите вместе. Похоже, ревизия проходит неплохо.
– Монсеньер – человек, преданный своему делу, настоящий праведник.
– Ага, я даже нимб заметил. Ослепительный.
– По-моему, такой честный человек, как он, достоин уважения.
– Честный? Минутку! Давайте начистоту. Вы что, будете читать мне нотации по поводу честности? Кажется, я припоминаю, как однажды вечером некая особа со степенью магистра в области управления выдала целую нагорную проповедь! Мораль, помнится, была такова: «Короче, если что-то доставляет удовольствие и приносит деньги, отбрось сомнения и действуй». Скажите-ка, это наитие насчет нового отношения к честности было часом ниспослано вам не в тот момент, когда вы торговали футболками с рекламой меры вина в своем магазине католических сувениров?
Филомена слегка отпрянула:
– Разве гордыня не грех? Что это на вас нашло?
– Простите, я, наверно, немного расстроен. Сам не пойму, из-за чего. Большинство людей были бы в восторге от перспективы до конца дней своих ухаживать за прокаженными в Конго.
– О чем это вы?
– Именно так Блютшпиллер по традиции заканчивает свои ревизии. А вы сидите там и ему помогаете.
– Я знаю, что кардинал привержен традициям…
– «Традициям»! Дыба – вот что такое в нашей церкви «традиция». Колесование – тоже «традиция». Вырывание ногтей при помощи…
– Успокойтесь, Зап. Нынче не пятнадцатый век. Слушайте, Блютшпиллер – это Блютшпиллер. А Маравилья – совсем другой человек. Думаете, ему легко работать у кардинала? В сущности, он человек впечатлительный. Все это не доставляет ему ни малейшего удовольствия.
– Ага, – сказал я, – выходит, вы делите с ним его горе, да? Что же еще вы с ним делите?
Филомена зарделась:
– Так вот, значит, в чем дело! Целый год вы играли роль благородного монаха, ссылаясь на свой нерушимый обет безбрачия. А теперь вдруг начали ревновать. Как… трогательно!
– Ревновать? Я просто пытаюсь понять, на чьей вы стороне.
– Быть может, я и сама пытаюсь в этом разобраться.
– Наверняка монсеньер находит гораздо лучший подход к решению любого религиозного вопроса, чем некогда я. Я похож на Ричарда Чемберлена только при свете луны. Монсеньер похож на него при дневном свете.
Казалось, мои слова задели ее за живое, но она быстро справилась с волнением.
– Мне некогда утешать монаха, который связан обетом безбрачия и при этом томится от любви. – Она встала и направилась к выходу. – Почему бы вам не написать письмишко журналистке Энн Ландерз?
Я слушал, как она стучит каблучками по мраморному полу коридора.
В тот же день, в библиотеке, я рассказал Аббату и остальным монахам все, что узнал о Маравилье. Мы собрались там на «час научных занятий», который Аббат, дабы произвести впечатление на Маравилью, прибавил к нашему обычному расписанию. По его приказу мы сидели за столом с большими, покрытыми плесенью томами Аквинского, Беды и других отцов церкви. Себе он выбрал Латинскую Библию – огромный фолиант, где можно было спрятать любой изучаемый им текст Чопры.
Аббат внимательно выслушал мою разведывательную сводку. Теперь, когда мы оказались перед лицом общего врага, все нелады между нами были забыты.
– То, что он из богатой семьи, меня не удивляет, – сказал Аббат. – Он несомненно знает толк в хорошем вине.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Он уже выпил целый ящик «Фижака».
– Откуда вы знаете?
Аббат пожал плечами:
– Кто-то же должен спускаться в погреб, переворачивать бутылки… мы не можем полностью свернуть программу научных исследований и опытных разработок.
– Вы демонстрируете в высшей степени добросовестное отношение к делу, отец настоятель.
– Нельзя бросать хорошее вино на произвол судьбы, вы же понимаете. За ним нужно смотреть, ухаживать. Вино – это живое существо. Оно подобно ребенку. Необходимы строго определенные условия – влажность, температура…
Брат Боб оторвался от изучения географического атласа:
– Тут сказано, что в Кисангани средняя температура – девяносто два градуса, и это в прохладное время года. Влажность, похоже, более или менее постоянная. Для марочного вина стопроцентная влажность подходит?
Аббат нахмурился:
– Где находится Кисангани?
Когда брат Боб показывал ему это место, в библиотеку вдруг вошел Маравилья. Он заметил атлас с развернутой картой Экваториальной Африки.
– В этой части света еще очень много работы, – сказал он. – Столько страданий, невзгод! Будь святой Тад жив в наши дни, он находился бы именно там.
– А сами вы в ближайшее время не намереваетесь побывать на Черном континенте? – с надеждой спросил Аббат, спрятавшись за своей Библией.
– Если бы только это было возможно! – ответил Маравилья со своей слабой улыбкой. – Но кто знает, долго ли еще дела будут держать меня здесь.
– Один Бог, – сказал Аббат. Маравилья показал нам книжку, которую принес с собой – «Пробуди титана в душе» Энтони Роббинса.
– Я нашел ее на одной из скамей в церкви, – сказал он. – Очень интересная книжка.
Он раскрыл ее на двух чистых страницах с заголовками:
ВЕРОВАНИЯ, ДАЮЩИЕ ПРАВО ДЕЙСТВОВАТЬ
ВЕРОВАНИЯ, ЛИШАЮЩИЕ ПРАВА ДЕЙСТВОВАТЬ
– Видимо, читатель должен заполнить эти страницы самостоятельно.
И тут рискнул вмешаться брат Джин, наш ведущий последователь Роббинса:
– Это современный вариант иллюминированной рукописи. Данное упражнение оказалось весьма полезным для наших монахов.
Монсеньер кивнул:
– Скажите, кто такой этот Энтони Роббинс?
– Всего лишь самый влиятельный в двадцатом веке знаток внутренних побуждений, – сказал брат Джин.
В ответ на эти слова раздалось презрительное фырканье брата Тео, нашего ведущего специалиста по Стивену Кови, автору книги «Семь привычек людей, умеющих добиваться успеха». Из-за нескончаемого спора брата Тео с братом Джином по поводу их пристрастий монашеская община разделилась на два лагеря. Однажды ковианцы перестали разговаривать с роббинсистами, даже отказавшись обмениваться ритуальным «поцелуем мира» во время мессы.
– Роббинс? – Брат Тео неодобрительно хмыкнул. – Энтони Роббинс, который только и знает, что ходить по раскаленным углям, точно какой-нибудь индийский факир? Монсеньер, он и вправду проделывает это на своих семинарах, пытаясь доказать людям, что они смогут все, если действительно захотят. Не знаю, проделал ли он это, выступая перед президентом в Кемп-Дэвиде. Но очень надеюсь, что нашему верховному главнокомандующему не пришлось последовать другому его совету – насчет того, как справиться с депрессией. Он рекомендует подпрыгивать и кричать: «Аллилуйя! Сегодня у меня не воняют ноги!»
Брат Джин встал на защиту своего гуру:
– Люди купили уже двадцать четыре миллиона видеокассет Энтони Роббинса. Возможно, его методика основана на эмоциях, но многим она приносит гораздо больше пользы, чем псевдорассудочность Стивена Р.Кови с его «матрицей управления временем» и «фокусировкой кругов предприимчивости».
Этот бурный богословский спор явно привел монсеньера Маравилью в замешательство. Он не спеша подошел к полкам, на которых теперь размещалась едва ли не лучшая частная коллекция первых изданий таких классических произведений, как «Календарь бедняги Ричарда» Бенджамина Франклина и «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» Дейла Карнеги. Составляя эту коллекцию, Аббат опустошил отделы самообразования нескольких крупных книжных магазинов. Новейший канон заключал в себе сотни и сотни томов – от книги «Козырь: искусство экономической политики» до «Богатства без риска» и «Думай и обогащайся».
Маравилья пристально рассматривал собрание книг Чопры, безусловно, самое многочисленное. Он взял с полки тонкую замусоленную книжку. Я тотчас узнал ее: «Накопить и жить в достатке». Аббатов первоисточник.
– Его шедевр, – сказал Аббат. – Возможно, в нем нет такой стройкой системы, как в «Семи духовных законах преуспевания», зато читается неизмеримо легче.
Последователи Роббинса, сидевшие за столом, принялись закатывать глаза.
Маравилья раскрыл книжку и прочел:
«Буква "Р" символизирует расходы… деньги подобны крови, они должны течь».
Он покачал головой.
– Я не совсем понимаю.
– Милости просим в наш клуб! – сказал брат Джин. – Если хотите получить ясное представление о расходах, обратитесь к пяти-этапной программе Роббинса…
– Ах, оставьте! – сказал Аббат, фыркнув. – Не слушайте его, монсеньер. Если вы не можете обойтись без беспочвенного оптимизма, читайте Роббинса. Если вам нужны идиотские диаграммы, читайте Кови. Если же вам нужны результаты, читайте Чопру.
Маравилья испытующе посмотрел на Аббата:
– Интересно, что за «результаты» вы имеете в виду?
– «Si monumentum requiris circumspice»[30], – ответил Аббат. – Без Дипака Чопры не было бы ни горы Кана, ни паломников, ни винодельни, не говоря уже об Административно-отшельническом центре, в котором вы, кажется, так… хорошо устроились.
Взгляд Маравильи сделался суровым.
– Расходы должны течь, как кровь? В каком же именно месте Священного Писания Господь призывает нас к расточительству? Я уверен, что кардиналу Блютшпиллеру было бы интересно послушать, как вы примирите Чопру с Церковью.
Я опасался, что Аббат не готов к спору о Священном Писании с одним из высокопоставленных представителей Папы Римского. Насколько мне было известно, за много месяцев он ни разу не потрудился раскрыть требник и прочесть что-нибудь, кроме написанных братом Майком «либретто» библейских текстов. Но именно они послужили ему орудием в споре.
– Монсеньер, несомненно, не забыл тот самый отрывок, который мы недавно обсуждали в моей келье. Притчу о блудном сыне, вознагражденном своим отцом за то, что не скупился на деньги. – Аббат с гордым видом повернулся к брату Бобу и сказал: – Будьте любезны напомнить монсеньеру, о какой именно цитате идет речь.
– Лука, пятнадцать, одиннадцать – тридцать два, – сказал брат Боб.
Монахи уважительно ахнули.
– Лука, двенадцать, пятнадцать, – тотчас парировал Маравилья.
В мертвой тишине мы услышали, как брат Боб торопливо перелистывает назад страницы Нового Завета. Найдя нужный стих, он громко прочел:
«При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения».
Аббат наморщил лоб. Он рылся глубоко в своем до-дипаковском банке памяти.
– Второзаконие… восемь…
«Ну же, вспоминай быстрей!» – подумал я. Он улыбнулся:
– Да. Второзаконие, восемь, десять.
Брат Боб принялся лихорадочно листать страницы. Потом прочел:
«И когда будешь есть и насыщаться, тогда благословляй Господа, Бога твоего, за добрую землю, которую Он дал тебе».
Монахи взволнованно перешептывались.
– К Тимофею, шесть, шесть – десять, – сказал Маравилья. – Шах и… если не ошибаюсь, отец настоятель… мат.
Брат Боб угрюмо процитировал:
«А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу».
Внезапно в комнате стало томительно жарко, почти как в Кисангани. Мы умоляюще посмотрели на Аббата. У него на виске показалась тонкая струйка пота.
Маравилья повернулся, не спеша подошел к книжным полкам и запихнул «Накопить и жить в достатке» на место. Потом направился к выходу. В тот момент, когда он уже почти скрылся за дверью, голос Аббата заставил его резко остановиться.
– Екклесиаст, шесть, один – два.
Аббат улыбнулся монсеньеру. Монсеньер не улыбнулся в ответ. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем брат Боб начал читать отрывок:
«Есть зло, которое видел я под солнцем, и оно часто бывает между людьми: Бог дает человеку богатство и имущество и славу, и нет для души его недостатка ни в чем, чего ни пожелал бы он; но не дает ему Бог пользоваться этим, а пользуется тем…
Следующие слова брат Боб произнес, подняв голову и посмотрев на Маравилью:
…Чужой человек…»
Аббат закончил цитату:
«Это – суета и тяжкий недуг!»
Маравилья посмотрел на нас. На мгновение мне показалось, что он готов тут же отлучить нас от Церкви. Но потом мы увидели его слабую улыбку.
– Браво, отец настоятель! – сказал он. – Вечером я выпью за ваше здоровье. – Он помолчал. – Бокал «Петрю» шестьдесят первого года.
– Нет, только не «Пе…», – начал было Аббат, но Маравилья уже вышел за дверь.
Как только он оказался вне пределов слышимости, мы устроили Аббату овацию.
Мои сомнения по поводу Чопры все еще не рассеялись, но надо отдать должное Аббату. Между Дипаком и Екклесиастом существует очевидная параллель. В тот момент в библиотеке я усвоил Пятый закон духовно-финансового роста:
Рыночная медитация пятая
Разве удачная покупка ни разу не приносила мне счастья?
Увидев в демонстрационном зале великолепную дорогую машину, я хоть раз сказал себе: покупать такие вещи – это просто расточительство?
Может, на самом деле мне кажется, что я недостаточно хорош для этой машины?
Не считает ли Бог, что эта машина слишком хороша для меня?
Может, Бог ездит на «королле» семьдесят восьмого года?
Как давно я уже не давал себе волю и не тратился на что-нибудь действительно приятное?
Что мешает мне сделать это прямо сейчас?
НЕДОСТАТОК СРЕДСТВ НА СЧЕТЕ?
А как же быть с поговоркой «не потратишь – не заработаешь»?
Ваши вопросы просто бесподобны! Вы делаете поразительные успехи. А теперь соберите все квитанции о покупках, сделанных вами в последнее время по кредитной карточке. (Не надо складывать из них бумажные самолетики!) Внимательно изучите каждую квитанцию и спросите себя: вызвала ли купленная вещь ощущение счастья? Или она вызвала у меня ощущение большого счастья? Потом положите квитанцию в одну из двух пачек: СЧАСТЬЕ и БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ. Возьмите карандаш, калькулятор и листок бумаги. (ВНИМАНИЕ! Уберите бумажный самолетик, он не понадобится!) Отлично. Определите суммарную покупную цену для каждой пачки. Готово? Не торопитесь… Ваши две пачки, вероятно, выглядят примерно так:
СЧАСТЬЕ
Электродепилятор для носа, 52 доллара
Блок сигарет, 26 долларов
Пистолет (чешского производства, калибр 0,22), 72 доллара
Итого: 130 долларов
БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ
Сиденье для унитаза, обитое норковым мехом, 412 долларов
Бриллиантовый брелок в виде знака зодиака, 1330 долларов
Каютный круизный лайнер (с турбонагнетателем), 2 750 000 долларов
Итого: 2 751 742 доллара
Ну, а теперь, разделив сумму для каждой пачки на количество квитанций в этой пачке, определите Среднюю цену товара™. Тщательно, не спеша, проверьте результаты своих вычислений. В вышеприведенных примерах СЦТ™ для пачки «СЧАСТЬЕ» составит 43,33 доллара. СЦТ™ для пачки «БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ» составит 917 247,33 доллара. В действительности вы, возможно, получите другие результаты – ничего страшного. Но вы уже заметили существенную разницу между двумя пачками: БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ стоит гораздо дороже СЧАСТЬЯ. Если это не так, снова проверьте результаты своих вычислений или позвоните в компанию, выдавшую вам кредитную карточку, и потребуйте, чтобы вашу карточку немедленно аннулировали!