Было темно, шел дождь, я несколько раз сбивался с дороги и уже начал жалеть, что город построен не на координатной сетке. Так или иначе, я все-таки добрался до их закутка в северо-восточной части Лондона. Можно назвать этот район «смешанным». Агенты по торговле недвижимостью может назвали бы его «перспективным» в надежде, что их не привлекут за это к суду. Сейчас еще используют выражение «облагораживать»? Когда-то это называлось именно так. Но я немного отстал от действительности. Разглядывая улицу, на которой живут Оливер и Джиллиан, я никак не мог понять – то ли дома вырастали из под земли, то ли люди врастали в землю, то ли наоборот. Дом с пожарной сиреной, следующий – заколочен, у входа в третий – громоздкий фонарь, дальше живет несколько семей, хозяин не удосужился перекрасить стены со времен второй мировой. Была пара пустующих домов, но они производили какое-то угнетающее впечатление. Что говорят в тех случаях, когда «облагороженный» не подходит?
Они живут на первом этаже маленького одноквартирного домика – занимают подвал и часть этажа. Металлические перила задрожали, когда я спустился по ступенькам, у дверей стояла лужица воды. На кирпичной стене был выведен от руки номер дома – 37А, почерк не был почерком Джиллиан. Дверь открыл Оливер, я передал ему бутылку, он взглянул на нее и сказал – «Оригинально». Потом зачитал вслух надпись на этикетке. «Содержит сульфиты», – процитировал он. «Так-так, Стюарт, а как же твои вверительные грамоты зеленщика»?
Это непростой вопрос. Я едва открыл рот, чтобы сказать, что хотя теоретически я сторонник органических вин, на практике все куда сложнее – я даже начал говорить что-то подобное, но тут из кухни вышла Джиллиан. На самом деле это не совсем кухня, скорее отгороженная часть комнаты, вроде как камбуз. Она вытирала руки о полотенце. Оливер тут же начал прыгать вокруг нас как слабоумный, повторяя – «Джиллиан, это Стюарт, Стюарт, позволь представить тебе…» и так далее, но я не стал обращать на это внимания, думаю она тоже не обратила. Она выглядела – она выглядела как и должна выглядеть настоящая женщина – если вы понимаете о чем я. Я не хочу сказать зрелой, хотя и это тоже, я не хочу сказать – старше – хотя и это. Нет, она выглядела так, как и должна выглядеть настоящая женщина. Я мог бы попытаться описать ее, сказать в чем разница, но это все равно не передаст то, что я хочу сказать, потому что я не стоял там, раскладывая ее на составляющие. Я просто воспринимал ее целиком, говоря образно – я вновь видел ее, если вы понимаете о чем я.
– Ты похудел, – сказала она, что было мило с ее стороны, потому что большинство людей чтобы растопить лед сказали бы – «ты поседел».
– А ты нет, – ответил я, что прозвучало довольно жалко, но это единственное, что мне тогда пришло на ум.
«О да, о нет, о да, о нет», – стал передразнивать Оливер.
К ужину Джиллиан приготовила восхитительную лазанью с овощами. Оливер откупорил мою бутылку и провозгласил, что вино «вполне глотабельно», затем покровительственно одобрил качество вин Нового Света так, будто я был заезжим американцем, или кем-то, с кем у него дела. Хотя не думаю, что у Оливера так уж много дел.
Мы поговорили о том о сем, стараясь не касаться скользких тем.
– Так на сколько ты приехал? – спросила она в конце ужина. Спрашивая, она отвела взгляд.
– Ну полагаю на какое-то время.
– Надолго? – в этот раз она улыбнулась, но все еще не смотрела на меня.
– Сколько веревочке виться, – сказал Оливер.
– Нет, – сказал я, – вы не понимаете. Дело в том, что я вернулся.
Я думаю, они оба этого не ожидали. Я начал было объяснять, как тут дверь, тихонько щелкнув, приоткрылась и передо мной появилось детское личико. Девочка какое-то время смотрела на меня, а потом спросила: «Где твой кот?»
Джиллиан: Я думала это будет ужасно. Я думала, что Стюарт смутится – раньше его так легко было смутить. Я думала, что не смогу посмотреть ему в глаза. Я знала, что мне придется. Я думала – что за безумная затея, зачем Оливеру было приглашать его к нам домой? Почему Оливер предупредил меня об этом всего за три часа до назначенного времени?
Все прошло нормально. Единственное, что было ужасно, так это болтовня Оливера, который пытался создать непринужденную обстановку. Что было совсем ни к чему. Стюарт очень повзрослел. Он похудел и кажется ему идет седина, но главное – он чувствует себя уверенней, спокойней. Что было удивительно, учитывая обстоятельства. А может нет. В конце концов он уехал, бросился в шумный мир, построил собственную жизнь, сколотил капитал, а вот мы – все те же, что и раньше, если не считать детей, и даже немного обеднели. Он мог бы позволить себе обращаться с нами свысока, но не стал. Мне показалось ему немного досаждал Оливер, нет, даже не так – скорее он относился к Оливеру как к клоуну, ожидая конца представления, чтобы перейти к делу. Такое отношение к Оливеру должно было бы меня задеть, но почему-то не задело.
Хотя Оливер был задет. Когда я поймала себя на том, что опять говорю Стюарту, что он сильно похудел (совершенно излишне, так как это было первое, что я ему сказала), Оливер заявил – «Оказывается, свиньи страдают от анорексии». Я неодобрительно посмотрела на него, тогда он добавил – «это Стюарт мне сказал», словно это что-то меняло.
Но Стюарт исправил положение, продолжив разговор как ни в чем ни бывало. Действительно, у свиней могут развиваться симптомы анорексии. Особенно у свиноматок. Они становятся гиперактивны, отказываются от еды и теряют в весе. «Отчего так происходит?» – спросила я. Стюарт сказал, что хотя никто не знает этого наверняка, но должно быть это следствие интенсивной кормежки. Мы предпочитаем постную свинину, но постные свиньи более подвержены стрессу. Есть теория, которая объясняет это тем, что стресс задействует какой-то редкий ген, в результате чего животное и начинает так себя вести. Разве это не ужасно?
«Запахло человечиной», – сказал Оливер, словно это и было кульминацией всего сказанного.
Я и забыла, что Стюарт очень вдумчивый человек. Я не знала, как будут вести себя дети, потому что…, ну да ладно. Я решила отправить их спать в обычное время. Так что когда Стюарт придет, если он придет вовремя, а он конечно пришел во время, Мэри будет уже спать – теоретически, а Софи полчаса побудет со взрослыми. У Софи есть эта довольно ужасная привычка задавать неприятные вопросы. Еще у нее манера разговаривать с людьми очень прямо, она ничуть не стесняется. Так что, поздоровавшись как положено, она посмотрела Стюарту прямо в глаза и сказала: «Насколько мы понимаем вы очень богаты и поможете папе с его проектами».
Вы можете себе представить – я не знала куда глаза девать, кроме как посмотреть на Оливера, который упорно избегал моего взгляда. Внутри я вся вспыхнула, и возможно снаружи тоже, от этих ее слов «мы», но тут Стюарт, ничуть не растерявшись, и совершенно нормальным тоном сказал: «Боюсь, все куда сложнее. Дело в том, что все предложения обсуждаются в совете директоров. У меня там только один голос».
Я подумала: «спасибо тебе, Стюарт, это великодушно с твоей стороны, огромное спасибо», но тут Софи сказала: «Вы просто увиливаете от ответа». Со свойственным ей суровым выражением лица.
Стюарт рассмеялся. «Нет, я не увиливаю от ответа. Видишь ли, во всем необходим порядок. Нет ничего плохого в филантропии, но требуется взвесить все за и против. Но взвесить все за и против невозможно, если нет порядка. Так?»
Софи выглядела наполовину убежденной. «Ну если Вы так считаете».
Когда она ушла спать, я сказала: «Спасибо».
«Ах, это? Я умею вести корпоративные разговоры. Даже слишком хорошо, если требуется».
И он оставил все как есть. Просто сделал вид, что вопрос Софи – лишь игра детского воображения, хотя конечно это не так.
Чуть позже дверь приоткрылась на пару дюймов и Мэри просунула головку. Она что-то театрально прошептала. Стюарт как раз участвовал в разговоре, но он отвлекся и подмигнул ей. Это было не с целью произвести впечатление, не думаю, что он видел, что я заметила.
Несомненно его жизнь изменилась к лучшему. Не то чтобы он говорил об этом. Просто что-то в его поведении. И он стал лучше одеваться. Думаю, к этому причастна его жена. Я не спрашивала о ней. Мы старались не касаться этого, так же как не касаться других скользких тем.
Я передержала лазанью. Я была так зла на себя из-за этого.
Немного поразительно сочетание – Стюарт и БМВ. Я был чертовски поражен, когда вышел помахать ему на прощание ночью столь же темной как и та, что видела возвращение тела святого Марка[45] в Венецию. Если верить нашему Тинторетто. Фонари патетично мерцали, гудрон блестел как влажный бок эфиопа. Когда машина мягко тронулась с места, я пробормотал: «Auf wiedersehen, O Regenmeister»[46]. Король Ринга звучит как Регенмейстер – жаль, что я сразу не обратил внимание.
Хоть мне это и неприятно, но должен признать, что стоило Стюарту преодолеть первую социальную травму, как он вроде бы почувствовал себя в своей тарелке. Иногда это производило отталкивающее впечатление, если и правда хотите знать. Перебил меня пару раз, чего бы никогда не случилось dans le bon vieux temps du roy Louys[47]. Как вы считаете – что вызвало эти генетические изменения в моем органическом приятеле?
Да, все прошло как по нотам, что звучит довольно забавно применительно к социальному мероприятию, учитывая, как поет большинство людей.
Поймите меня правильно. Если вы жалуете Оливера меньше, чем могли бы – а я думаю, это не так – вы можете решить, что я принимаю этот блестящий принцип с тем, чтобы как-то оправдаться. Как будто я использую его, чтобы пожаловаться на судьбу – это не моя вина, ваша честь. Напротив, и речь не идет о присутствующих, я полагаю, что в нем по-настоящему выражается трагичность жизни. Старые боги умерли, есть маленький Джонни Кварк – который, как мне кажется, и есть серый Стюарт мироздания, но Закон Случайности – вот это великая вещь, это ценность, он показывает нам, насколько велика пропасть между намерением и поступком, между целью и следствием, как тщетно мы пытаемся выбраться, как по-Люциферски стремительно мы низвергаемся в бездну. Все мы блуждаем во мраке, не так ли? Те, кто не ведают об этом, блуждают в еще большем мраке. Те, кто знают об этом – не блуждают, потому что они понимают, что нет ничего, кроме мрака. Так Рек Оливер в Год Нашего Кварка.
Джиллиан: Конечно можно заниматься супружеским сексом и не будучи в браке. Думаю это худшее, что можно вообразить. Извините, не хотела вас расстроить. Возможно это то, чем вы сейчас собирались заняться.
8. Никаких горьких чувств
Стюарт: Как ты узнал мой номер? Да просто посмотрел в телефонной книге. Почему мне кажется, что последнее время мне часто задают этот вопрос? Сначала Оливер, теперь Элли. Я хочу сказать – да, я знаю, справочные службы в некоторых частях Великобритании оставляют желать лучшего, но я ведь даже не прибегал к каким-то сверхестественным методам обнаружения информации.