А с я. Мне сказали - он ходит в клуб играть на рояле. Я думала...
К а л е р и я. Да, иногда он заходит в клуб, и ему разрешают играть, но ты же знаешь, какой он нервный, как его все ранит. Что пальцы не те, что звук не тот... Ему кажется, что над ним подсмеиваются, а как-то несколько ребятишек обступили его и попросили сыграть какую-то песню, он стал им играть, и у него не вышло, так он, можешь себе представить, захлопнул крышку и убежал!
А с я. Я так и знала, что будет трудно вернуться... после всего. Но, по-моему, одаренный человек обязан идти на трудности грудью. Бороться за свой талант! За возможность служить своим талантом народу! Раз не вышло, два не вышло, сто раз не вышло - на сто первый должно выйти. Тут, по-моему, уж и нервы по боку, и что посмеется какой-то дурак... Ну, что ж делать. Не может, значит.
К а л е р и я. Или не хочет. Его право.
А с я. Я, собственно, зашла на минуту. Вспомнила, что сегодня день его рождения.
К а л е р и я. Очень хорошо сделала, что зашла. Сейчас он придет, и гости к нему придут, и ты с ним чокнешься, он будет рад.
А с я. Гости?
К а л е р и я. Да, один его приятель и одна милая молодая пара. Он так рад будет, что ты вспомнила. Он просил испечь пирог, я хотела сделать со свечами, знаешь, зажигают свечи по числу лет, - да нет в магазинах. Не завозят к нам свечи. (Кончила гладить, убрала доску и поставила на стол еще один прибор.)
А с я (смотрит на стол). А мне сказали, будто он не пьет.
К а л е р и я. Перед едой выпивает рюмочку. Многие мужчины это любят, уж такой они народ. Знаешь, если немножко, то для здоровья даже полезно. Зря ты брата не привела. Отец бы вошел и увидел вас обоих.
А с я (сдержанно). Брат занят. Я его сегодня даже не видела.
Стук в дверь. Калерия отворяет. Входит С и д о р к и н.
С и д о р к и н. Мое почтение, Калерия Ивановна! (Ставит на стол пол-литра.) А где ж именинник?
К а л е р и я. Вот-вот придет. А вот это, Сидоркин, я вам запретила, забыли?
С и д о р к и н. Так ведь как же в день рождения - с пустыми руками!
К а л е р и я. Я это прячу. Здесь на столе более чем достаточно.
С и д о р к и н. Ваша воля, Калерия Ивановна, ваша власть. А, и Ася пришла, молодец А с я. Ну, как дела?.. Учишься?
А с я. Учусь.
С и д о р к и н (ободряюще). Ничего в общем?
А с я. Да. Спасибо.
С и д о р к и н. Ну-ну. Ты мне вот что скажи - сколько ж это отцу сегодня стукнуло?
А с я. Сорок пять, по-моему.
К а л е р и я. Константину Николаичу исполнилось сорок четыре года.
Стук. Это пришли А с х а б и С у л е й м а н. Они принесли большой кулек из газетной бумаги.
А с х а б. Здравствуйте. (Церемонно здороваются.) Где же тот, в честь кого мы пришли?
К а л е р и я. Что-то задержался. Но он будет с минуты на минуту...
А с х а б. Нам из дому прислали такие хорошие яблоки. Разрешите? (Выкладывает из кулька.) Вот как теперь живет Константин Николаич. Ты посмотри, С у л е й м а н.
Стук.
С и д о р к и н. Ну вот и Костя!
К а л е р и я. Нет, не он. Не его стук. (Идет отворять.)
А с х а б. Посмотри, Сулейман: раскладушка. Он спит на раскладушке. Посмотри, Сулейман: ночные туфли!
Придерживая дверь, Калерия ведет переговоры с Р о ж к о в ы м.
К а л е р и я. Не понимаю, Рожков, что вам здесь нужно. Какую еще воду вы явились мутить.
Р о ж к о в. Почему, почему мутить воду? Мне Сидоркин сказал - день рождения. Поскольку я тоже старый приятель...
К а л е р и я. Знаю, какой вы приятель.
Р о ж к о в. Неоднократно, вот спросите у Сидоркина, оказывал моральную помощь...
К а л е р и я. Только сплетни разносить!
Р о ж к о в. И поскольку завтра суд, так что я, может быть, последний день хожу свободным человеком... Суд завтра, Калерия Ивановна, дома траур, жена плачет, теща ругается, дети из угла смотрят...
К а л е р и я. Входите. Но не смейте говорить ваши гадости. У вас что ни слово, то жаба изо рта.
Р о ж к о в. Какая жаба, Калерия Ивановна, бог с вами, какая жаба? (Входит.) Добрый вечер!
А с х а б, С у л е й м а н, С и д о р к и н. Добрый вечер!
Калерия ставит на стол еще один прибор.
Р о ж к о в. Кого я вижу, Ася! Ну, как жизнь, Ася?
А с я. Спасибо.
Р о ж к о в (подсаживается к ней). Как там мама поживает, здорова?
А с я. Спасибо.
Р о ж к о в. Что ты все спасибо да спасибо. Ты мне расскажи, поделись. А этот, отчим-то? Не обижает вас с Толей? А? Не обижает? Чудачка, почему не хочешь сказать? Обижает, наверно. Или нет?
С и д о р к и н. Слушай, ну что ты к девочке пристал? Не хочет она на эту тему.
Р о ж к о в. Но почему, почему не хочет? Почему ей не хотеть? Это, Ася, нехорошо - скрытничать. Это антиобщественно. А вы его папой зовете, или как?
К а л е р и я. Что же он запаздывает? Пора бы ему...
А с х а б (осторожно). Может быть, Константин Николаич куда-нибудь зашел?
Р о ж к о в (Асе). Человек живет в коллективе, в контакте с другими мыслящими существами. У него должна быть потребность с ними контактировать. Если он не контактирует, это ненормально. Что-то у него, значит, неладно с психикой. А особенно если молодое существо.
К а л е р и я. Знаете что? Сядем пока без него. А он подойдет. А то пирог стынет, и что ж так сидеть... Милости прошу к столу. Иди сюда, А с я. (Сажает ее рядом с собой. Все рассаживаются.) Налейте кто-нибудь.
С и д о р к и н (наполняет рюмки). Предлагаю выпить за хозяйку.
К а л е р и я. Нет. Сегодня полагается за Константина Николаича.
А с х а б. Да, да, прежде всего за Константина Николаича!
С и д о р к и н. Ну, так за его здоровье и благополучие!
А с х а б. Что за слово - благополучие? За его счастье! Пусть он будет счастлив!
Чокаются.
Р о ж к о в. Да, благополучие, счастье. А у меня завтра суд. Всё откладывали, откладывали, больше не хотят. В десять ноль-ноль. Сейчас с вами закусываю, как полноправный гражданин, а завтра скажут - нате вам меру пресечения, и готово дело. И о чем разговор, спрашивается? О паре накладных! Бумажки! Из-за бумажек судьба человеческая рушится.
К а л е р и я. На что жалуетесь? Сами разрушили. Бережливей бы обходились со своей судьбой, ничего бы не было.
Р о ж к о в. Каждый, Калерия Ивановна, каждый сам рушит, мало кому, Калерия Ивановна, бережливость дается. (Асе.) Так ты согласна контактировать или ты будешь дальше гнуть свою антиобщественную линию? С хозяйством у вас как, например: деньги общие, или же он только свою долю вносит?
А с х а б (нежно). Вы не будете возражать, если я включу музыку? Приятнее, не правда ли, с музыкой?
Она включает радио. Женский голос поет романс Чайковского "То было раннею весной..."
...Тот же романс - из радиорупора на улице, по которой бесцельно шагает О л е с о в, засунув руки в карманы.
Он проходит мимо чьих-то освещенных окон. И оттуда приглушенно доносится тот же романс.
Навстречу идет Г о р е н к о. Останавливается.
Г о р е н к о. Второй раз вас встречаю, и второй раз мне кажется, что я не ошибся.
О л е с о в. Ошиблись.
Г о р е н к о. Допустим, глаза ошибаются. Сходство голоса случайность, тоже допускаю. Тем более, ваш голос глуше... Но этот мотив! Как вспомню вас, сейчас же, бывало, в ушах эта песня.
О л е с о в. Романс.
Г о р е н к о. Вот-вот, и эта поправка, так ее и слышу от Кости Олесова! Именно этим тоном! Хотя голос, конечно, гораздо глуше, и что касается нашей наружности - тоже, конечно, приходится делать поправку на двадцать лет.
Ликующим "О лес, о жизнь, о солнца свет, о свежий дух березы!" заканчивает невидимая певица.
Многие за двадцать лет так меняются, что прежнее лицо из нынешнего еле проступает.
О л е с о в. Хорошо, если проступает.
Г о р е н к о. Приходилось наблюдать жестокие перемены в этом смысле. Я бы сказал - ты еще не очень изменился. Я на тебя смотрю и вижу того Костю, с которым мы в соседних окопчиках лежали. А помнишь, как мы в Австрии заночевали в том имении и ты нам играл на рояле? Мы слушали и спать не хотели, так ты прекрасно играл. Где ты, что ты теперь, Костя?
О л е с о в. Кости Олесова нет.
Г о р е н к о. Ну не надо. Ну брось ты это. Расскажи о себе. Если что-нибудь, - я как брату...
О л е с о в. А вы, а ты что и где?
Г о р е н к о. Да ну, что я. В совнархозе кручусь, все своим чередом - и неприятности, и достижения бывают, ну, об этих делах в газетах пишут. Вот с тобой что происходит, почему от себя отрекаешься?
О л е с о в. В лесу имение было?
Г о р е н к о. В лесу.
О л е с о в. Рояль коричневый?
Г о р е н к о. Кажется.
О л е с о в. А я считал - мне приснилось. Имение в лесу, коричневый рояль, ночь, я играю, солдаты слушают.
Г о р е н к о. И я, считаешь, тебе приснился?
О л е с о в. Может быть, даже ты. Не терзай меня, Володя, прошу, дай мне сначала коснуться земли ногами.
Г о р е н к о. Как это?
О л е с о в. Меня болтает в воздухе, как шар на нитке, вот что со мной происходит...
Они медленно идут по улице. А в квартире Калерии уже все съедено и выпито, и гости поют что-то хором, даже Ася подпевает, подперев кулачками щеки, и только Калерия сидит напряженная, прислушивающаяся, не разжимая губ.
О л е с о в. Все как будто снится. Дома, лица - сон. Болтаюсь на нитке и хочу проснуться, стукнуться подошвами о землю, собрать, склеить что возможно...
Г о р е н к о. Чем можно помочь, слушай? Что я могу? Я всё...
О л е с о в. Нет. Она права. Кроме меня самого, никто тут не поможет.
Уходят по улице. Электрические часы на темном здании показывают поздний час. Калерия провожает гостей.
А с х а б. До свиданья, спасибо. Очень было приятно, только жалко, что не повидали Константина Николаича. Передайте привет от Сулеймана и от меня.
К а л е р и я. Спасибо, с удовольствием передам.
С и д о р к и н. Где-то Костя загулял крепко.
К а л е р и я. Вот большое дело, подумаешь, - в день своего рождения загулял человек. На здоровье, пусть погуляет.
А с х а б. Конечно. И мы тут погуляли в его честь. Всё хорошо.
Все. До свиданья! До свиданья!
Р о ж к о в. Вот оно и наступило, завтра-то. Всего ничего осталось до десяти ноль-ноль. Прощайте, Калерия Ивановна.
К а л е р и я. Бодритесь, Рожков. Умей ответ держать, как говорится.
Р о ж к о в. Очень это портит жизнь, что за все приходится отвечать. (Ушел.)
А с я. А вдруг с ним случилось что-нибудь?
К а л е р и я. Ничего не случилось, глупости. Погуляет и придет. Товарищи, кто ее проводит?
А с х а б. Нам всем по дороге.
К а л е р и я (Асе). Ну, спокойной ночи. Не думай ничего плохого.
В с е. Спокойной ночи!
Калерия одна. Постояла на крыльце, вернулась в комнату. Не от кого больше скрывать беспокойство и муку ожидания. Ни за одно дело не может взяться, руки опускаются. Что-то ей померещилось в тишине, - вздрогнула, высунулась в окно, - никого нет. Не выдержав, набрасывает пальто и косынку, чтобы идти на поиски, но в это время входит Олесов, открыв дверь своим ключом.
О л е с о в. Ушли уже?
К а л е р и я. Давно. Жалели очень, что вас не было.
О л е с о в. Зря, говорил я, устроили вы себе хлопоты. Вместо благодарности - бродяга одичалый даже не смог себя заставить явиться на этот пир.
К а л е р и я. Ничего страшного. Правильно сделали, что не насиловали себя. Не захотелось - и не пришли. Мы тут славно посидели, выпили за вас. Ася была.
О л е с о в. Ася? У них ничего не случилось?
К а л е р и я. Просто поздравить хотела.
О л е с о в. Я не мог заставить себя прийти. Хамство, конечно. Но вы не знаете... или знаете, но вам, с вашим характером, все равно?.. Вы на дежурство?
К а л е р и я. К соседке ходила. Относила противень. (Снимает пальто.) Чего я не знаю, Константин Николаич?
О л е с о в. Посоветуйте - кто бы мне сдал угол?
К а л е р и я. Сдал вам угол?
О л е с о в. Койку.
К а л е р и я. Что это значит?
О л е с о в. Я не должен у вас жить.
К а л е р и я. Вам здесь плохо?
О л е с о в. Вы знаете, что хорошо. Но я не могу допустить!..
К а л е р и я. Чего? Пересудов? Да наплюйте вы.
О л е с о в. Значит, знаете?
К а л е р и я. Трогательный вы человек. Конечно! Да как может быть иначе?.. Бабенок хлебом не корми, а подай им такую ситуацию. Уж они нафантазируют! И из-за этой ерунды вы бродили невесть где до поздней ночи?
О л е с о в. И вас не оскорбляет, что ваше имя связывают с моим? С таким уж непочтенным, неуважаемым именем. Уж лучше жить где-нибудь, где опять не будет места притулиться, опять со мной будут обращаться как с собакой, но это нельзя - чтоб ваше имя трепали по моей милости!
К а л е р и я. Ох, до чего интеллигентно. А если проще? Сами говорите - хорошо вам: зачем же рыпаться... (Отвернулась и улыбнулась, чтобы скрыть слезы.)
О л е с о в. Родная моя, удивительная женщина, знаете, что вы для меня? Я не настолько все-таки опустился, чтобы... Не обижайтесь, я ведь вижу всю вашу воспитательную тактику, все эти педагогические кружева, которые вы плетете с таким терпением, - но почему-то мне не унизительно, даже радостно ходить по вашей подсказке... И ваша бережность, ваша забота, - о ком, обо мне! - ваш голос, всегда добрый, эта затея с днем рождения, который бог знает сколько лет никем не празднуется, мной в том числе, - все это меня сегодня ужаснуло. Да, я ужаснулся, услышав эти разговоры! Как я смею, что я такое, о чем я думал, когда принимал... И в довершение, в награду - чтоб вам мазали дегтем ворота!
К а л е р и я. За меня ужаснулись, за мою дамскую честь, или за свою мужскую щепетильность?
О л е с о в. Это не ваш вопрос. Мы слишком друг другу доверяем, чтобы задавать такие вопросы.
К а л е р и я. Почему не имеете права? Вот приучили вас к самочувствию, что вы такой-сякой. Вы не такой и не сякой, имеете право на все, что делает людей людьми.
О л е с о в. Ко мне заходил сынишка. У них плохо. Что-то я должен с ними решать.
К а л е р и я. Они издерганы. Хорошо бы их извлечь из этой обстановки.
О л е с о в. Как я извлеку? Легко сказать.
К а л е р и я. Они ведь не маленькие, им носы вытирать не надо. Общими усилиями, держась друг за друга...
О л е с о в. Они уже один раз составили такой план: общими усилиями, держась друг за друга, - выкарабкаться. Теперь их союз развалился... из-за Галиного второго брака. Видимо, это должно быть запрещено - имея детей такого возраста, бросать их ради...
К а л е р и я. Но она же не бросила.
О л е с о в. Фактически - только живут под одной крышей, а внимание переключено... Видите, Калерия Ивановна, с кем вы имеете дело. Хочу вас облегчить, а вместо того новые и новые свои тяготы вам подкидываю.
К а л е р и я. Подкидывайте. Я не боюсь.
О л е с о в. На другую квартиру перейду, и все равно буду к вам являться со своей канителью, привык.
К а л е р и я. Не надо переходить на другую квартиру.
О л е с о в. Нельзя! Бесконечно вам обязан, но вы меня уже кое-чему научили. Я больше не хочу быть таким-сяким. Именно поэтому, вы должны понять, я ухожу от вашей доброты.
К а л е р и я. Не уходите.
О л е с о в. Нельзя!
К а л е р и я. Скоро зима. Морозы. Вьюги. Подождите хоть до весны.
О л е с о в. Нельзя!
К а л е р и я. Раз вы так хотите... ваша воля.
О л е с о в. Вы мне поможете, правда, найти угол?
К а л е р и я. Помогу вам найти угол.
О л е с о в. И разрешите... заходить к вам?
К а л е р и я. И разрешу заходить.
О л е с о в. Вы сразу почувствуете, какую козу вывели из дома. Я у вас отнимаю покой и отдых - а много ли его?
К а л е р и я. Отдых... Вы сейчас все у меня отняли - и не заметили... Запрещено, значит? Все та же проклятая привычка к самоуничижению... Ненавижу эту привычку! Почему вы на себя смотрите как на утиль? С какой стати на меня смотрите как на утиль!
О л е с о в. На вас - как на утиль?!
К а л е р и я. Все время! Какого черта вы вообразили, что я забочусь о вас, думаю о вас, в глаза вам смотрю - по доброте! До такого слюнявого идиотизма доброта не доходит. Я в глаза вам смотрела, потому что любила! Я с моей любовью вставала утром, шла на работу, домой возвращалась! На крыльцо всходила, к двери подходила - золотая стала эта дверь, и за ней радость... И чтобы это мне было запрещено? И чтоб я слушала - кто там, что там о моей любви?.. Вот так-то, Константин Николаич. А вы думали: благотворительная натура, самоотверженно направляет заблудшую душу на путь истинный. Ну, так напоследок правду узнайте: я для себя все делала. Моим счастьем это было. Вы мне ничем не обязаны, я вам обязана. И давайте сейчас распрощаемся, когда такое дело. (Надевает пальто.)