А л е н а.
Не станет нас. А миру хоть бы что.
Исчезнет след. А миру хоть бы что.
Нас не было, а он сиял и будет.
Исчезнем мы. А миру хоть бы что.
Каких я только губ не целовал,
Каких я только радостей не знал!
И все ушло. Какой-то сон бесплотный
Все то, что я так жадно целовал.
Нюша подходит к бабушке.
Б а б у ш к а. Нюша, кто там с Аленой?
Н ю ш а. К о л о с ё н о к.
Б а б у ш к а. Это который потерял документы?.. Она ему стихи читает?
Н ю ш а. О смерти. Подряд. Он сначала протестовал, а сейчас уже не трепыхается.
Б а б у ш к а. Не стоило бы так бросаться в глаза. На нее смотрят... Я тебя позвала зачем: если мы застрянем до завтра, не мешает хоть чокнуться за папу.
Н ю ш а. Ну что ж. В ресторанчике. Шампанское?
Б а б у ш к а. Если оно тут есть. Узнай. На всякий случай. Конечно, мы еще двадцать раз можем улететь...
Н ю ш а. Я узнаю. (Уходит.)
А л е н а.
Из края в край мы держим к смерти путь,
Из края смерти нам не повернуть.
Смотри же, в здешнем караван-сарае
Своей любви случайной не забудь.
Л ю с я (выбегает из ресторана). Слышали, Иван Гаврилыч, автобус не ходит! (Сбегает по лестнице; к Тамаре.) Тамара, автобус стал! Я позвоню!
Т а м а р а. На автомат!
Л ю с я. Почему ты такая вредная! Ну почему в тебе столько зла!
Т а м а р а. На автомат!
Л ю с я. Почему ты не можешь быть к людям милосердной, когда стихийное бедствие? Как мы теперь с Виталиком?
Т а м а р а. Виталик, Виталик! Не помрет твой Виталик! Покричит, подумаешь... (Плачет.) Меня... меня на сегодняшний вечер в театр пригласили!
Л ю с я. Тамарка!.. Кто пригласил?
Т а м а р а. Лейтенант один.
Л ю с я. Гриша?
Т а м а р а. Нет, ты не знаешь. С Гришей - все.
Л ю с я. Ты подумай...
Т а м а р а. Теперь с другим с кем-нибудь по этим билетам пойдет. И не звонит. Хоть бы позвонил, сожаление выразил.
Л ю с я. Надо же!
Т а м а р а (сморкается). Такое мое везенье. Всю жизнь так. А Гришка подонок оказался первой марки... Звони.
Л ю с я (поднимает трубку). Чего-то гудка нет.
Т а м а р а. Ну да?
Л ю с я. Тамара, он не работает.
Л и н е в с к и й (в телефонной кабине старается оживить отказавший автомат). А, черт! Алло! (Дует в трубку.) Алло! Алло! (Выходит из кабины.) Не работает. (Идет вдоль очереди.) Не работает. Не работает.
Л ю с я (поднялась наверх). И телефон не работает. Вот оно, Иван Гаврилыч. Вот теперь как знаешь.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Ну, а что телефон? По телефону ты его не накормишь.
Л ю с я. Все-таки легче, когда связь. А сейчас как будто между мной и ими такое расстояние, как до луны.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Ты ж какое-то там питание обеспечила.
Л ю с я. На вечер. А ночью?
И в а н Г а в р и л о в и ч. До ночи далеко. В самом крайнем случае, ну - сварит ему твой Славик какую-нибудь кашу.
Л ю с я. Вы не понимаете, что вы говорите.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Очень даже понимаю. Сам варил.
Л ю с я. С ума сойти, и только.
Н ю ш а (Люсе). Будьте добры. У вас есть шампанское?
Л ю с я. Какое смотря. Сладкое?
Н ю ш а. Полусухое.
Л ю с я. Насчет полусухого спрошу. (Уходит в ресторан.)
Л и н е в с к и й (поднялся наверх). Не работает.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Кто?
Л и н е в с к и й (сомнамбулически). Телефон. (Уходит в зал.)
И в а н Г а в р и л о в и ч. Все расстраиваются. Женщина о ребенке беспокоится, ребенок в городе, она тут, ничего такого особенного, чтоб так уж беспокоиться, перетерпит мальчонка, но, знаете, кормящая мать.
Н ю ш а. А далеко до города?
И в а н Г а в р и л о в и ч. Докуда считать. До центра пятнадцать километров.
Н ю ш а. А мы тут с шампанским.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Ну, это что ж. Это ее служба.
Л ю с я (возвращается). Вам одну бутылку полусухого?
Н ю ш а. Две. И фрукты.
Л ю с я. На сколько персон накрывать?
Н ю ш а. На пятерых, будьте добры. Только мы не сейчас хотели бы, попозже.
Л ю с я. Так и скажите.
Н ю ш а. А сейчас - коктейль какой-нибудь я могу выпить?
Л ю с я. Коктейлей у нас не бывает. Фруктовая вода.
Н ю ш а. Ну, фруктовой воды. (Присела к столику.)
Люся приносит воду.
Кто же у вас дома с ребенком?
Л ю с я. В данное время он в яслях. (Отходит и возвращается.) Потом муж его заберет. (Отходит и возвращается снова - тема ее увлекает.) Мы по очереди забираем, или муж, или я. Если уж оба на работе - тогда сосед, в одной квартире живем, пенсионер, отзывчивый старичок.
Н ю ш а. Трудно.
Л ю с я. То есть!.. Я так вам скажу: если б не ясли, во-первых, и сочувственные люди, во-вторых, - могли бы мы воспитывать Виталика? Никоим образом! Поженились молодыми, неустроенными, по общежитиям жили, спасибо, комнату дали. Удачно вышло - пока я в роддоме была, муж ордер получил, так что мы с Виталиком из роддома прямо на новую квартиру поехали, а там уж и кроватка приготовлена, и ванночка, муж позаботился... Если б не так мне далеко от работы!
Н ю ш а. Надо сменить работу.
Л ю с я. Ну, это я себе не могу позволить, такую хорошую работу бросить. Меня сюда двоюродный брат устроил, летчик-испытатель. Да я уже привыкла к этим расстояниям. Это сегодня погода сумасшедшая. Хоть бы к ночи утихло, господи! Как подумаю - как он будет кричать! А добраться пешком, все говорят, и думать нечего.
Н ю ш а. Вы счастливая женщина.
Л ю с я. Вообще, знаете, несмотря на трудности...
Н ю ш а. Вас такие серьезные, важные вещи окружают. Основоположные... Ребенок. Ванночка. Кроватка. Хороший муж... хороший?
Л ю с я. Да ничего!
В верхнем зале. Бакченин и Шеметова.
Б а к ч е н и н. Ваша дочь мне улыбается.
Ш е м е т о в а. Не вам. Своему собеседнику.
Б а к ч е н и н. Она смотрит на меня.
Ш е м е т о в а. А улыбается ему. Через час объявит, что выходит за него замуж. Через два часа забудет об его существовании. Но пока что она занята только им.
Б а к ч е н и н. Красивые у вас дочери.
Ш е м е т о в а. Которая лучше?
Б а к ч е н и н. Даже не скажешь. Обе. Но вы красивее. И двадцать лет назад были красивее, и теперь.
Ш е м е т о в а. Как выяснилось на опыте, само по себе это ничего не приносит.
Б а к ч е н и н. Прошлого не вернешь? Да, конечна. Но не знаю, как вы, а я согреваюсь, вспоминая. Озябну - и греться. У тебя, вероятно, настоящий домашний очаг...
Ш е м е т о в а. Знаете, когда двое детей, и двое стариков, и работа, и очень занятой муж, которому надо помогать жить, - просто времени нет зябнуть. День начинается заботами и кончается заботами.
Б а к ч е н и н. А у меня...
Ш е м е т о в а. Да и у вас забот хватает, хоть вы и один.
Б а к ч е н и н. У меня это рядом существует. Заботы, дела - а рядом ты. Стоишь тихо, смотришь своими глазами. В гимнастерочке... Родная моя! Я тебя всю жизнь пронес в гимнастерочке. Ты ее выбросила?
Ш е м е т о в а. Не помню.
Б а к ч е н и н. Если разобраться - никого никогда больше и не было.
Ш е м е т о в а. Сергей Георгиевич!
Б а к ч е н и н. Нельзя? Ни к чему, да?
Ш е м е т о в а. Вот именно. Бессмысленно.
Они разговаривают, как и до сих пор, не повышая голоса, на ровной интонации, без жестов.
Б а к ч е н и н. А если необходимо сказать?
Ш е м е т о в а. Уж так-таки. Мы зрелые люди.
Б а к ч е н и н. Что значит - зрелые люди? Все в них, что ли, пришло к завершению и далее уже не может изменяться? Тогда это мертвецы. Я не хочу думать, что мы с тобой умерли.
Ш е м е т о в а. Я серьезно прошу, говорите мне "вы".
Б а к ч е н и н. Я стараюсь, стараюсь... Но я двадцать лет обращался к вам на "ты" - за час не переучишься... А вы в эти двадцать лет - почти двадцать, около девятнадцати мы в разлуке, да? - вы все-таки иногда со мной в мыслях разговаривали?
Ш е м е т о в а. В первые годы.
Б а к ч е н и н. А потом?
Ш е м е т о в а. Потом вы отдалились. Ушли.
Б а к ч е н и н. Совсем?
Ш е м е т о в а. Да.
Б а к ч е н и н. А вы ко мне, наоборот, приблизились. Вначале, после войны, засуетился я как-то... А сейчас, когда за полдень перевалило давненько уже - и потребность чувствуешь оглядеться, оглянуться, осознать... Неужели тебе безразлично то, что было?
Ш е м е т о в а. Ничего не было.
Б а к ч е н и н. Даже так.
Ш е м е т о в а. Твердо усвойте: не было ничего.
Б а к ч е н и н. Что ты, Оля? Чего ты испугалась?
Ш е м е т о в а. Прекратим.
Б а к ч е н и н. Ничего не было? Так-таки ничего? В крематории сжигают - и то горсть пепла остается... Не помнишь наши первые встречи? Нашу последнюю встречу?
Ш е м е т о в а. Фронтовой эпизод. Мало ли что случается с нашей сестрой. Да еще в войну.
Б а к ч е н и н. Наши вечера не помнишь? И как я к тебе убегал из госпиталя? Не помнишь наше счастье? Наше отчаянье?..
Кружит метель.
2
Г о л о с Б а к ч е н и н а. Неужели не помнишь?
Нет здания аэровокзала, сцена пуста и темна.
...Топится печурка. Это печурка в комнате, где живет Шеметова, в прифронтовом городке. Глухо доносится артиллерийская стрельба. Шепчет приглушенный репродуктор.
У печурки - молодая Ш е м е т о в а в гимнастерке, в лейтенантских погонах, и молодой офицер Б а к ч е н и н.
Б а к ч е н и н. Никогда бы не подумал.
Ш е м е т о в а. Вот, представьте.
Б а к ч е н и н. Чтоб у такой женщины, как вы, - и не было счастья!.. Но вы его любили, да? Раньше. Сначала.
Ш е м е т о в а. Да, конечно. Да, вероятно, - иначе как бы я шла за него? Он так все красиво обставил... Он это умеет, вся их семья умеет. Они знают, когда какой букет надо поднести, и какой праздник как праздновать, и когда что сказать, и кого как принять... Вообще, знают, как надо жить. А мне с ними почему-то - так сонно... чуждо...
Б а к ч е н и н. А я считал, и другие считают, что вас где-то ждет очень дорогой человек.
Ш е м е т о в а. Почему вы считали?
Б а к ч е н и н. Ну - вы часто получаете письма.
Ш е м е т о в а. Главным образом от родителей мужа. Сводки о здоровье моей дочки. Правда, муж тоже пишет аккуратно.
Б а к ч е н и н. Он где, вы говорили?
Ш е м е т о в а. Пока еще в Казани. Видимо, вот-вот они вернутся в Москву.
Б а к ч е н и н. На фронте не был?
Ш е м е т о в а. Он ученый, у него бронь. Не усмехайтесь, пожалуйста, он действительно большой ученый, его под пули не пустят.
Б а к ч е н и н. А вас пустили.
Ш е м е т о в а. Ну, меня!.. Мне знаете что помогло - знание немецкого. Так по штабам с сорок третьего года...
Б а к ч е н и н. И он не возражал?
Ш е м е т о в а. Ну еще бы. Но если человек что-нибудь решил крепко... И у нас не принято давить друг на друга. Бурь, во всяком случае, не бывает. Даже ссоримся вполголоса, добропорядочно.
Б а к ч е н и н. А дочка как же?
Ш е м е т о в а. Она маленькая. Ей с бабушкой и дедушкой неплохо.
Б а к ч е н и н. Скучаете все-таки?
Ш е м е т о в а. Ну, господи!..
Б а к ч е н и н. Дедушка и бабушка - это родители...
Ш е м е т о в а. Мужа. Мои - умерли. Еще до войны... Удивительно!
Б а к ч е н и н. Что вас удивляет?
Ш е м е т о в а. Чуть не каждую ночь ходите смерть дразнить, и еще есть время и охота замечать, кто сколько получает писем...
Б а к ч е н и н. А вы ничего такого не замечаете?
Ш е м е т о в а. Я не хожу смерть дразнить. Вы языка доставляете, я перевожу - мое дело маленькое.
Б а к ч е н и н. Эх, Ольга Васильевна, живой живое думает. Пока живы - что нам смерть?
Ш е м е т о в а. Ненавижу вашу бесшабашность. Ненавижу! Эту отчаянность оголтелую... лихачество сверх всякой меры...
Б а к ч е н и н. Сплошь да рядом, чтоб вы знали, выигрывает отчаянный, а осторожный пропадает. Не подразнив даже, как вы выражаетесь, в полное свое удовольствие.
Ш е м е т о в а. Лезете к черту в зубы - из-за чего: из-за паршивого барана!
Б а к ч е н и н. Ах, это нехорошо! Этого я от вас не ожидал! Вы забыли, какой был шашлык? Сплошная нежность была, не барашек, а неземное существо, косточки во рту таяли, вы же сами хвалили, а теперь говорите паршивый баран, ай-ай-ай!
Ш е м е т о в а. Из-за шашлыка врываться на вражью полосу под огонь...
Б а к ч е н и н. Уж и огонь там. Построчил кто-то из автомата. Всё вам наврали.
Ш е м е т о в а. Но я же серьезно. Это уже не храбрость, Сережа! Нелепость, безумие - так играть своей жизнью, когда конец завиднелся!
Б а к ч е н и н. Какой конец?
Ш е м е т о в а. Войне конец.
Б а к ч е н и н. Когда ей конец, по-вашему?
Ш е м е т о в а. Ну, может, полгода еще, от силы год.
Б а к ч е н и н. Мы с вами можем знать, да? Когда началось, многие тоже говорили - от силы год. Я лично так считал... И что такое год? Величина в высшей степени относительная. И полгода относительная. И день. И минута. Одна длина у мирного года, у военного другая, верно? Одна длина у минуты в Казани, другая - у разведчика на вражьей полосе... Так что "скоро конец" - это смотря для кого... А в общем, ерунда. Суждено так суждено. Чему быть, того не миновать. В нашем деле хочешь не хочешь фаталистом становишься.
Ш е м е т о в а. Глупо.
Б а к ч е н и н. Совсем не так глупо и очень помогает. И как не быть фаталистом, вы подумайте. Жена меня в сорок первом провожала - я на нее рассердился даже: что ты, говорю, меня как мертвого оплакиваешь, я еще живой, слава богу! Да и вся семья чересчур как-то убивалась... И вот, пожалуйста: я до сих пор цел, а уж в каких переплетах приходится бывать, вы знаете, - а они, гражданские люди, которых я оставил в нормальной обстановке, в нормальной квартире в центре Ленинграда, - в первый же год! Все до одного!.. Кто это шутит, интересно? Почему не меня, бойца, призванного отдать жизнь? Почему их - непризванных... уж таких не бойцов, таких смирных людей... (Помолчав.) По справедливости - не должен я уцелеть. Иначе что же...
Ш е м е т о в а. Как ее звали?
Б а к ч е н и н. Нина.
Ш е м е т о в а. Долго были вместе?
Б а к ч е н и н. Год. Третий курс окончил - женился... Какая-то она была невезучая. То на гололедице упадет, расшибется, то у нее деньги в трамвае вытащат... Детство нескладное, без ласки, без красоты... С легкими неважно было, вообще никуда здоровье... Она говорила, что только со мной ей жизнь улыбнулась.
Ш е м е т о в а. Ребенок был?
Б а к ч е н и н. Нет, слава богу. Куда бы еще ребенок в блокаде. Хватит взрослых.
Ш е м е т о в а. Как вы узнали?
Б а к ч е н и н. Написали чужие люди. Вынули мои письма из ящика и написали, чтоб больше не писал - некому... Это к вопросу о том, что фатализм - глупость... что лихачить - нелепо... Эх! Все эти слова благоразумные!.. (Смотрит на часы.) Ну вот. Поболтали мы с вами. (Встает.)
Ш е м е т о в а. Так рано?
Б а к ч е н и н. Велено быть.
Ш е м е т о в а. Разве и сегодня?
Б а к ч е н и н. Явиться всем в двадцать ноль-ноль. А там на кого, как говорится, падет жребий...
Ш е м е т о в а. Сережа!
В репродукторе позывные.
Б а к ч е н и н. Приказ. (Увеличивает громкость.)
Они с Шеметовой ждут молча. Радио передает приказ Верховного главнокомандующего.
(Уменьшает громкость.) Вот так-то! А вы говорите! (Надевает шинель.)
Ш е м е т о в а. Сережа. Все-таки. Я прошу.
Б а к ч е н и н. Быть благоразумным? До свиданья, Ольга Васильевна. Спасибо.
Ш е м е т о в а. До свиданья.
Б а к ч е н и н (у двери). Завтра можно прийти?
Ш е м е т о в а. А как вы думаете?
Б а к ч е н и н. В эту дверь войти, да, и сесть на эту табуретку, к этому огню, да?.. До свиданья.
Ш е м е т о в а. Сережа!.. Сережа, я забыла сказать, я не успела дочитать ваш журнал, я вам отдам завтра...