А л е н а. Пошли, Нюша. Купим книжек, посмотрим, кто тут есть...
Р а д и о. Внимание! Пассажир Колосёнок, потерявший документы, зайдите к дежурному по аэровокзалу. Повторяю. Пассажир Колосёнок, потерявший документы, зайдите к дежурному по аэровокзалу.
К о л о с ё н о к, пивший в ресторане пиво, схватывается за карманы и выбегает.
Д е д у ш к а. К о л о с ё н о к. Белорусская фамилия.
Б а б у ш к а. В нашей молодости мы не знали такого сервиса. Теряешь документы, и тут же их тебе возвращают.
Д е д у ш к а (занялся газетой). Да, это удобно.
А л е н а (идя с Нюшей). Ни одного лица, которое захотелось бы взять с собой на другую планету.
Останавливаются у ларька с книгами.
Поэзия есть?
И в а н Г а в р и л о в и ч. Чего-чего, а поэзии сколько угодно. Вам кого?
А л е н а (пресыщенно). Да не знаю...
И в а н Г а в р и л о в и ч. Вот новый имеется, только что вышел Елистратов. Сабинина Ариадна. Саломатов. Самых модных у нас не бывает, не дают нам.
Появляется радостно взбудораженный Колосёнок.
А л е н а. Бог с ними, с модными. Надоели. Я беру Ариадну и Елистратова с Саломатовым.
К о л о с ё н о к. Почитать чего-нибудь дайте... Вообразите: потерял документы и даже не знал! Сижу в ресторане, пью пиво... Вдруг слышу! Хватаюсь за карман - ничего! Ни паспорта, ни служебного удостоверения, ни командировочного! Один посадочный талон! Хорош бы я был, полетел безо всего...
А л е н а. Ну, лететь вам, видимо, не так скоро.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Вы гражданин Колосёнок? Вас тут целый час по радио выкликали.
К о л о с ё н о к. Да вот, говорят! А я сижу пью пиво! Замечтался! А кругом ведь не знает никто, что я Колосёнок! Пока наконец дошло до сознания! Смотрю - ни паспорта, ни служебного, ни командировочного...
А л е н а. Милая фамилия Колосёнок, правда, Нюша?
Нюша отвернулась, перебирает книги.
К о л о с ё н о к. Находите - ничего фамилия?
А л е н а. Очень! Если б, например, она была напечатана на этой обложке: восемьдесят процентов успеха! "Вы читали стихи Колосёнка?" Прелесть! А то - Елистратов. Тоска.
К о л о с ё н о к. Стихов я, к сожалению, не пишу.
А л е н а. Но - любите?
К о л о с ё н о к. Кто же в наши дни их не любит?
А л е н а. И умеете читать? Вслух.
К о л о с ё н о к. Вот не пробовал. Ну в школе, ясно. Когда задавали. Меня в прошлом году приглашали в самодеятельность, там рольку одну сыграть, но я...
А л е н а. Я купила стихи какой-то Ариадны. Имя демоническое. Посмотрим, что она сочинила. Вам нравится Иннокентий Анненский?
К о л о с ё н о к. Кто это?
А л е н а. Был такой поэт на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий.
К о л о с ё н о к. А!
А л е н а. Он был директор гимназии, между прочим.
К о л о с ё н о к. Да?
А л е н а. Странное сочетание, правда? Директор гимназии - и вдруг поэт. Я вам прочту его стихи, если хотите. А пока почитаем эту Ариадну. Нюша, ты скоро?
Н ю ш а (тихо). Неужели хоть тут нельзя!..
А л е н а. Нюшечка, ты посмотри, какой он приличный, милый... И мы же обречены ждать, ждать...
Н ю ш а. Хотя бы ради стариков.
А л е н а. Да старикам до лампочки. Это ты у нас чувствительная ко всякой ерунде. Ну не надо дуться. Ну я тебя прошу. Ну ты моя радость. (Колосёнку, с улыбкой.) Пошли!
Колосёнок тащится за нею.
Л ю с я (выходит из ресторана). Ой, Иван Гаврилыч, что творится...
И в а н Г а в р и л о в и ч. Метель как метель.
Л ю с я. Я таких метелей и не помню.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Я еще хуже помню. Пометет и перестанет.
Л ю с я. У нас уже яиц не осталось на омлеты. И сосиски кончаются.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Газеты тоже расхватали. Журналы - вот, все. Уже "Науку и религию" берут.
Л ю с я. Говорят, автобусы почти не ходят. Как я домой доберусь? И смена, возможно, не придет нам.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Пойдут автобусы.
Л ю с я. Когда, вопрос. Вам, Иван Гаврилыч, все равно. Вас никто не ждет.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Почему? Старуха ждет.
Л ю с я. Жена - это разница. Прямо я работаю, и прямо руки не свои, боюсь поднос уронить. Оставила бутылочку между рамами и так спокойно из дому поехала, и в мыслях не было... Если автобус станет, я пешком пойду.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Ну и дура. Пешком она пойдет. И заметет тебя, дуру, а ребенка сиротой пустишь?
Л и н е в с к и й (садится возле дедушки). Ужасно! (Раскачивается, взявшись за голову.)
Д е д у ш к а. Позвольте спросить, может быть, я чем-нибудь...
Л и н е в с к и й (смутно). Что?
Д е д у ш к а. Могу быть полезным?
Л и н е в с к и й. Вы можете сделать, чтобы эта проклятая метель утихла? Сегодня в пять часов в Одессе опускают в могилу мою мать. Я лечу, рискуя быть уволенным с работы, потому что этот дуб ни перед чем не остановится, когда дело касается его амбиции, - в сущности, можете уже считать меня уволенным, - я лечу, и вместо того, чтоб быть в Одессе, я сижу тут - зачем? почему? что за бред? - в пятнадцати километрах от моей работы, от моей квартиры, и ни туда, ни сюда!
Д е д у ш к а. Я не хочу вас расстраивать еще больше, но если реально смотреть на вещи - возможно, вам и не удастся к пяти часам попасть в Одессу.
Л и н е в с к и й. К пяти? В пять погребение. Мне надо быть в Одессе в половине четвертого, чтобы поспеть на кладбище, максимум в четыре, брат сидит там на аэродроме с машиной и ждет меня! Он сидит там, я сижу тут, а в пять ее похоронят без нас!
Д е д у ш к а. Вот почему я сторонник железной дороги.
Л и н е в с к и й. Я хотел поездом! Хотел! Хотел!! У меня уже билет был!! Но он же волынил, давил мне на психику, не разрешал, пока я не дам ему материал для доклада! Материал! Для доклада!! Когда умер отец, нас у нее осталось шесть душ, представляете, вот такие, один за другим, как диаграмма... Всех воспитала, всю кровь нам отдала... Я спорил с ним, умолял, действовал через общественность, - вижу, наконец, остается один-единственный самолет... Главное, что невыносимо, - вы думаете, это такая срочность, этот материал? Вы думаете, он сам, болван, не мучается от своего упрямства?! Он ждал бы хладнокровно еще пять дней... неделю! - но он сболтнул, а теперь ему вожжа под хвост... Он мучается, я мучаюсь, общественность мучается... это жизнь?!
Д е д у ш к а. Принимая во внимание, как сложились обстоятельства, в Одессу, боюсь, нечего и думать успеть к четырем, - может быть, вам есть смысл вернуться? Возобновить нормальные отношения. Вылить, так сказать, масло на бушующие волны. Горе есть горе, еще бы! Но если вы все равно опоздали? Очень трудно, вы знаете, работать, когда...
Л и н е в с к и й. Нет, этого он не дождется! Чтобы в час ее похорон я к нему притащился с повинной?! Не выйдет!! Я ему покажу, что я тоже... мне тоже... И почему вы уверены, что не успеть? Вдруг сейчас объявят, что мы летим? Ведь каждую минуту могут объявить. Каждую минуту!
Д е д у ш к а (почти виновато). Но метель метет...
Б а б у ш к а. Вы правы. Вот-вот могут объявить.
Л и н е в с к и й. Вы тоже думаете?.. Знаете, какой самый большой парадокс? Мы с ним учились вместе. Со студенческих лет на "ты". Был парень как парень, даже душевный. И вдруг что-то с ним сделалось. Как подменили!
Б а б у ш к а. Уволить вас он не может, пустые угрозы. Нет такого закона.
Л и н е в с к и й. Вы не знаете, что это за тип! Для него законы не писаны!
Б а б у ш к а. Ну, как это так. Для всех писаны. И гражданские законы, и законы совести писаны для всех.
Л и н е в с к и й. А, черт с ним. Уволит, не уволит. Мне лишь бы в Одессу к четырем.
А л е н а (рассказывает Колосёнку, устроившись на подоконнике; неподалеку Нюша с журналом). Мы летим к нашему папе. У нас папа чудный, воплощение изящного ума и изящной иронии, я его обожаю! Он в Новосибирске, в академгородке, вы, наверно, слышали. Он то там, то в Москве, а мы к нему летаем, то мама, то я, то сестра, главным образом мама, конечно; и в каникулы, и просто так иногда, вечно кто-нибудь улетает или прилетает, даже его любимый пирог с капустой возим ему из Москвы по воздуху. Когда кончу университет, тоже поеду в Новосибирск работать, восхитительно будем существовать там с папой.
К о л о с ё н о к. А родные ваши ничего не будут иметь против?
А л е н а. У нас не принято друг друга угнетать. У нас каждый живет как хочет.
К о л о с ё н о к. И скоро вы кончите университет?
А л е н а. Мне нравятся те места. Сочетание традиции и первозданности. Ощущение размаха, свистит в ушах! А сейчас мы летим всем колхозом, с бабушкой и дедушкой, по особому случаю...
Б а б у ш к а (Линевскому). Ну, наш случай скромный. Сегодня день рождения нашего сына, он работает сейчас в Новосибирске. Мы привыкли быть с ним в этот день, и мы, и его жена, и обе их девочки, теперь уже взрослые...
Д е д у ш к а. Человек в таком состоянии. Он тебя даже не слышит.
Б а б у ш к а. Он слышит голос, обращенный к нему. Это лучше, чем оставлять его одного в таком состоянии. (Линевскому). У нас он, к сожалению, единственный. Все было сосредоточено на нем - привязанность, надежды... Сейчас я могла бы спокойно закрыть глаза, он окружен любящей, дружной семьей. Семья - великое дело. Видишь воочию, как жизнь передается из поколения в поколение...
С т а р у ш к а в о ч к а х (подходя, зловеще). Поздравляю вас: автобус уже не ходит.
Л и н е в с к и й (вскочил). Я пойду позвоню домой...
Кружит метель. Смеркается.
А л е н а (Колосёнку). Мы летели над облаками, там было такое голубое, голубое солнце, прямо необыкновенно голубое, мы и не подозревали, что делается на земле. Как вдруг объявляют посадку в совершенно неожиданном месте. Пробиваем облака, и вдруг мрак кругом, и что-то клубится серое, серое...
К о л о с ё н о к. А не точнее ли будет сказать, что голубое было небо, а солнце было обыкновенное, солнце как солнце, и метель не серая, а обыкновенная белая?
А л е н а. Честное слово, солнце голубое, а метель серая, - клянусь! (Показывает на окно, за которым заметно стемнело.) Ну разве не серая?.. А Анатолий - я вас не могу называть. Чудовищно торжественно. Что-то древнеримское. Вроде - Капитолий.
К о л о с ё н о к. Называйте - Т о л я. Мне очень приятно.
А л е н а. Толя, Толечка... Вы в самом деле, Толечка, ни одного стихотворения не знаете?
К о л о с ё н о к. Ей-богу. Исключительно басни Крылова. Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться. Однажды лебедь, рак да щука. Какой-то повар-грамотей с поварни забежал своей...
А л е н а. Я буду читать стихи. Вам известно, что стихи, как и музыку, нельзя перебивать?
К о л о с ё н о к. Я ни за что не буду перебивать!
А л е н а. Вот:
Сила господняя с нами,
Снами измучен я, снами...
Хуже томительной боли,
Хуже, чем белые ночи,
Кожу они искололи,
Кости мои измололи,
Выжгли без пламени очи...
Бакченин видит Шеметову.
Б а к ч е н и н. Оля?
Шеметова вздрагивает и смотрит на него.
А л е н а.
Снами, где я расставанья
Даже подобья не знаю...
Б а к ч е н и н. Оля, ты?
А л е н а.
Снами, где я расставанье
С жизнью порой начинаю...
Ш е м е т о в а. Здравствуйте, Сергей Георгиевич.
Б а к ч е н и н. Боже мой, Оля! Сколько лет, сколько зим! Смотришь... Старый хрен, да?
Ш е м е т о в а. Это сильно сказано. Разумеется, постарели оба.
Б а к ч е н и н. Ты-то молодая, красивая. Даже еще лучше стала. Правда! Я ведь тебя никогда не видел так одетой. Всегда видел в гимнастерке. Молодая, вся новая, - это прекрасно! Ты всегда была прекрасной!
Ш е м е т о в а. Будем на "вы", пожалуйста. Что касается молодости, то моей старшей дочери двадцать четыре года. У меня могли бы уже быть внуки.
Б а к ч е н и н. Вы говорите - старшая, значит...
Ш е м е т о в а. Есть и младшая. Две их у меня. У вас есть дети?
Б а к ч е н и н. Да как сказать. И есть они, и нет. Двум бывшим женам на двух детишек плачу алименты.
Ш е м е т о в а. Вы разошлись с первой... с Ниной?
Б а к ч е н и н. Нет. Нина - Нина умерла.
Ш е м е т о в а. Давно?
Б а к ч е н и н. Давно. В общем, нескладно у меня в личном отношении получилось. Потери, разлуки, разочарования... Дети растут на стороне - по сути дела чужие, нет у меня с ними душевной спайки, кто-то другой им ближе и родней. Живу бобылем...
Ш е м е т о в а. Ну, это дело поправимое, я думаю.
Б а к ч е н и н. Понимаешь - уже не так просто.
Ш е м е т о в а. На "вы".
Б а к ч е н и н. Устал, не хочется даже думать, что опять появится в доме ненужный какой-то человек и что-то будет говорить, требовать внимания к себе. В молодости туда-сюда, а когда старость подходит... Уж лучше бобылем. А ты?
Ш е м е т о в а. У меня семья.
Б а к ч е н и н. Все та же?
Ш е м е т о в а. Да.
Б а к ч е н и н. Так и не развелась?
Ш е м е т о в а. Нет.
Б а к ч е н и н. И что же, счастлива?
Ш е м е т о в а. Да.
Б а к ч е н и н. А старики живы?
Ш е м е т о в а. Вон они сидят. Вон - у входа пожилая чета. И дочки здесь где-то.
Б а к ч е н и н. Полный кворум?
Ш е м е т о в а. Кроме мужа. Мы летим к нему на день рождения.
Б а к ч е н и н. Ты прочно обосновалась.
Ш е м е т о в а. "Вы". "Вы".
Б а к ч е н и н. Вы обосновались прочно. А я прихожу домой - поздно вечером, - отпираю дверь ключом - ни души. Дворничиха чего-нибудь в холодильнике оставила, что ей заблагорассудилось, колбасы какой-нибудь, ставлю чайник, сажусь один чай пить...
Ш е м е т о в а (с мимолетной улыбкой). Когда-то вы любили шашлык.
Б а к ч е н и н. Шашлыки есть в ресторане... Вот так сижу, радио слушаю, и голоса вокруг меня только из эфира, да по телефону позвонит кто-нибудь...
Ш е м е т о в а. Слушайте, но это же мужской рай! Воображаю, сколько мужчин вам завидует.
Б а к ч е н и н. А что ты думаешь, завидуют некоторые. Я марку держу: бедные вы, говорю, вот я живу - как бог! Но тебе скажу откровенно: нехорошо так жить. Не по-человечески. Холодно... Это не твои дочки - там, у окна?
Ш е м е т о в а. Мои.
Б а к ч е н и н. Видишь, я угадал. Очень видно, что твои.
Ш е м е т о в а. Кто же вы теперь, Сергей Георгиевич, чем заняты в жизни?
Б а к ч е н и н. Я занят наукой, хорошей наукой, химией, на одном из крупнейших наших химических предприятий заведую лабораторией, в будущем году буду защищать докторскую. А ты?
Ш е м е т о в а. Преподаю на курсах иностранных языков.
А л е н а (Колосёнку). Ну как вам Анненский?
К о л о с ё н о к. Он был директор гимназии?
А л е н а. А что?
К о л о с ё н о к. Понятно, почему в начале века гимназисты стрелялись. Если сами директора писали такие стихи...
А л е н а. Смерть - это тема, которая всегда волновала поэтов. Особенно с тех пор, как человек перестал веровать в свое личное бессмертие.
К о л о с ё н о к. Я считал, что их больше волнует любовь.
А л е н а. Это же взаимосвязано: любовь, бессмертие... Омара Хайяма тоже не знаете?
К о л о с ё н о к. Кто это?
А л е н а. Математик, астроном, философ и удивительный поэт.
К о л о с ё н о к. Он жив?
А л е н а. Умер восемьсот пятьдесят лет назад.
Ты опьянел - и радуйся, Хайям.
Ты полюбил - и радуйся, Хайям.
Придет Ничто, прикончит эти бредни,
Еще ты жив - и радуйся, Хайям.
Мир я сравнил бы с шахматной доской:
То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой.
Подвигают, притиснут - и побили,
И в темный ящик сунут на покой.
Д е д у ш к а. Как тихо. Словно мы не на аэродроме, а в аквариуме.
Б а б у ш к а. Никого не отправляют и не принимают. Наш самолет был последний.
Д е д у ш к а. Странное ощущение - парализованности.
Б а б у ш к а. Пассивности.
Д е д у ш к а. Какого-то незаконного отпуска. Словно тебя ни с того ни с сего вынули из жизни.
Б а б у ш к а. Читай газетку.
Д е д у ш к а. Оля беседует очень серьезно. Кажется, это не новое знакомство.
Б а б у ш к а. Меня интересует А л е н а. У нее знакомство несомненно новое. (Делает знаки, подзывая Нюшу.)