- Где крыса? - строго спросил дезинфектор.
- Здесь! - ответил Булика, выворачивая пальцем правое веко.
- Провокацией занимаетесь, да?
- А этот сахар я, что ли, жрал?! - Булика показал на валявшийся на полу обгрызенный кусок сахара.
Санитары бросились под кровать, потом обошли палату, забили мышьяком все щели.
- Мышьяк немного устарел, но это ничего. Подождем до завтра, если не подействует, приведем кошку, - успокоил больных дезинфектор, потом обернулся к санитарам. - Посыпьте и в моем кабинете, все ножки у шкафа обгрызли проклятые!.. На что еще жалуетесь? - обратился он снова к больным.
- Почему Америка не выводит свои войска из Южной Кореи?! - заявил Булика.
- Интриган! Анонимщик несчастный! - проговорил дезинфектор и вышел, в сердцах хлопнув дверью.
- Интриган и анонимщик - твой отец, а ты сам - крыса! - крикнул вдогонку ему Булика.
Вскоре в палату вернулась Женя со шприцем в руке. Она подошла к кровати Бачаны, откинула одеяло и проговорила про себя:
- Следовало бы впрыскивать кое-кому пантопон в язык, чтоб он не болтал лишнего!
- Если это сказано про меня, то для пантопона у меня найдется другое место! - откликнулся Булика.
Женя не удостоила его ответом. Она сделала укол Бачане, помассировала место укола и молча вышла.
Спустя минуту она вернулась.
- Вас спрашивает какой-то мужчина, - сказала она Бачане.
- Кто такой?
- Говорит, близкий родственник.
- Если вы не возражаете, пусть войдет.
Женя вышла и вернулась в сопровождении невысокого веснушчатого блондина с короткими руками.
- Только пять минут! - предупредила Женя.
- Одно мгновение! - ответил вошедший и, не ожидая приглашения, сел на стоявший у кровати Бачаны стул.
- Здравствуйте, уважаемый Бачана! - Он слегка хлопнул Бачану по колену.
- Здравствуйте! - ответил удивленный Бачана.
- Не узнаете?
Бачана напряг память, но блондина не узнал.
- А теперь? - блондин повернулся в профиль. Бачана неловко улыбнулся.
- Вспомните: Сухуми, Чернявка, Венецианский мост, тринадцатая школа, ваши тети - Маро, Нина, Тамара, двоюродные сестры - Нелли, Зулейка, Додо, двоюродный брат Кока... - стал загибать пальцы блондин.
- Напомните, пожалуйста, о себе, своих родственников я помню хорошо, - подсказал Бачана.
- Я Нугзар, Нугзар Дарахвелидзе! Помните, тетя Нина крестила мою сестру, назвала ее Луизой...
- Хоть убейте... - смутился Бачана.
- С тех пор так ее и зовут Луизой.
- Очень приятно!
- Так вот, я брат Луизы, Нугзар Дарахвелидзе! - внес блондин окончательную ясность в дело.
- Что же вам нужно? - спросил Бачана.
- Как вы себя чувствуете, уважаемый Бачана? Народ беспокоится...
- Да так...
- Выглядите отлично, дай бог вам здоровья! Цвет лица прекрасный. Похудели малость, это да... Недавно по телевизору видели ваше выступление... Ну, знаете, весь наш актив хохотал!.. Язык же у вас!.. Ха-ха!.. Особенно когда вы говорили про антиподов!.. Да, тогда вы показались полнее... Но и теперь, - тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, - вид у вас отличный, на радость друзьям, назло врагам! - Блондин снова похлопал Бачану по колену.
- А как вы, сестра ваша Луиза? - вежливо поинтересовался Бачана.
- Ох, не говорите! Плохо, уважаемый Бачана, хуже некуда! Дарахвелидзе вытер пот со лба.
- Что такое? - забеспокоился Бачана.
- Да вот... Неудобно как-то перед посторонними...
- Вставать им нельзя, мне и подавно... Так что, если у вас есть что сказать, говорите в их присутствии...
- Ради бога! Мы мигом! - Булика натянул одеяло на голову и отвернулся к стене. То же самое сделал отец Иорам.
Дарахвелидзе с минуту колебался, наконец решился:
- Да ничего особенного, уважаемый Бачана, одна лишь ваша красивая подпись...
- Знаете, мне недавно сделали пантопон, говорите сразу, а то я засну.
Дарахвелидзе еще раз взглянул на укрывшихся с головой соседей и начал:
- Ну, вам, конечно, известно... положение в республике несколько того... напряженное... Тут, понимаете, оперу спалили, там универмаг подожгли... Тот, говорят, застрелился, этот вены себе перерезал... Нервная, одним словом, обстановка в связи с этим... С вопросом подбора кадров... Да и мяса на базаре... не очень-то... того...
- А как с сыром? - улыбнулся Бачана.
- Вы шутите, уважаемый Бачана, я понимаю, это, конечно, ваша профессия... А мясо и сыр, сами понимаете, нам дает корова.
- Вы вывели новую породу коровы? - спросил серьезно Бачана.
Дарахвелидзе пристально взглянул на него, ожидая подвоха, но Бачана и глазом не моргнул. Блондин успокоился.
- Нет, я пришел по другому поводу, - продолжал он.
- Может, у вас имеется проект огнестойкого здания оперы?
Дарахвелидзе вспотел. Он подозрительно посмотрел в сторону лежавших без движения Булики и Иорама, помялся, потом решительно извлек из кармана два конверта.
- Я прошу вас, уважаемый Бачана, походатайствовать перед руководством или написать письмо секретарю нашего райкома...
- При чем тут я? - искренне удивился Бачана.
- Как же! Вы гуманный писатель, депутат, член Центрального Комитета! К кому же мне обращаться, как не к вам? - так же искренне удивился Дарахвелидзе.
- А где вы работаете?
- В Абхазии, по линии заготовки табака.
- О чем же мне писать руководству?
- Всем известно: вы и наш секретарь - неразлучные друзья, в школе учились вместе...
- Кто вас направил ко мне?
- Тот, кто желает добра нашему секретарю... Один конверт ваш, другой передайте по вашему усмотрению... - Дарахвелидзе ловко подсунул оба конверта под подушку.
- А что, вас сняли с работы?
- Снять меня не так-то просто, уважаемый Бачана... Но небольшая поддержка никогда не мешает... И даже тому, кто сейчас хочет столкнуть меня!..
Пантопон начал действовать, у Бачаны отяжелели веки, говорить ему не хотелось, тем более расспрашивать свалившегося с неба родственничка.
- Объясните толком: что происходит? - спросил он блондина, закрывая глаза. Тот, понял, что надо спешить, и заторопился:
- А то, что он прислал ревизию!..
В дверь просунулась голова Жени.
- Между прочим, прошло уже двадцать минут!
- Ничего, ничего, дорогая Женя, пусть побудет еще, он рассказывает интересные вещи! - попросил Бачана.
- Да... - продолжал Дарахвелидзе. - Ревизию прислал!.. Двадцать лет я работаю по заготовкам, и никто никогда не осмеливался присылать ко мне ревизию!.. Сперва я думал, что он шутит!..
- А что ревизия? - вставил вопрос Бачана.
- Что! Стали, сволочи, поштучно подсчитывать, сколько папирос и сигарет выкурено в Абхазии и Грузии... Потом заявили, что в нынешнем году к тремстам тоннам табака мы якобы добавили сто тонн сушеной травы!.. И кто это говорит?! Люди, не высовывающие носа из кабинетов! Да знают ли они, где растет табак? Табак растет в поле, и что удивительного, если к нему пристанет немного травы? И потом, разве трава отрава? Вы видели убитого травой человека? В чем здесь вредительство? Корова всю жизнь жрет траву, и что же, умирает от этого? Чем же прикажете кормить ее, табаком? Вредительство как раз в том, что пичкают и морят никотином людей вроде вас!.. Это еще ничего! Потом они заявили, что мы, видите ли, ту траву загоняем по цене табака и на этом зарабатываем миллионы!.. Гм, тонна травы стоит десять рублей, не больше, какие же тут миллионы?! И еще договорились до того, что мы, оказывается, смачиваем табак, отчего он якобы увеличивается в весе почти вдвое!.. Умники!..
- Сколько же всего миллионов?
- Реализации или приписок?
- Всего вместе.
- Много.
- А все же?
- Да вы не поверите... - стал выкручиваться Дарахвелидзе.
- Что еще сказала ревизия?
- Мало ли что!.. Пожаловали, видите ли, ко мне домой... Почему, говорят, у вас двухэтажный дом!.. Суются прямо в комнаты! А что такое два этажа? Норма высоты этажа - два с половиной метра, в моем первом этаже всего два сорок восемь...
- Какое имеют значение два сантиметра? - рассмеялся Бачана.
- Что вы, уважаемый Бачана! Пуля - всего два сантиметра, а бьет наповал буйвола! И та пуля, что свалила в прошлом году одного человека, не буду называть фамилии, тоже была не больше двух сантиметров... Об этом не нужно говорить вашему другу, это я просто так, к слову... Потом насчитали восемь комнат на верхнем этаже! Тьфу, плевал я на такого грузина, который залу считает за комнату! Хорошо еще, не приплюсовали к ним лоджию и бильярдную! И на том спасибо!.. Уважаемый Бачана, я чист как кристалл! Пусть ваш друг секретарь оставит меня в покое... Ваше слово для него закон!.. Очернить меня - значит оскорбить и вас...
- Почему же меня? - открыл глаза Бачана.
- А как же! Если вдруг скажут про вас, про моего близкого родственника, что-либо нехорошее, разве я не почувствую себя оскорбленным?! - вскрикнул Дарахвелидзе.
Бачана стал перебирать в памяти всех своих близких и, не обнаружив среди них никого, похожего на Дарахвелидзе, успокоился.
- Сукин сын! - вспылил вдруг блондин. - Из-за червонца людей арестовывает, а мое место хочет продать за миллион!
- За сколько? - переспросил Бачана.
- За полмиллиона! - сбавил Дарахвелидзе.
- А вы действительно так здорово зарабатываете?
- Какое там! Что вы!.. Какие наши капиталы...
Бачана нащупал конверты под своей подушкой. Дарахвелидзе отвел глаза.
- Вот выздоровею, тогда и поговорим! - сказал Бачана.
- Как же, ждите! - вырвалось у Дарахвелидзе, но он тут же поправился: - То есть вы встанете не так скоро, а мой вопрос послезавтра выносят на бюро... И может статься, там же и возьмут меня... Два слова, написанных вашей рукой... Два слова!..
Бачана достал из-под подушки оба конверта и положил их себе на грудь.
- Сколько здесь?
Дарахвелидзе просиял.
- Полтора лимона! На сберкнижках! Без доли!
Бачана задумался. Дарахвелидзе нетерпеливо ерзал на стуле.
- Уважаемый Нугзар, - заговорил после продолжительного молчания Бачана, - здесь, под моей кроватью, стоит судно. Окажите любезность, подайте его... Невтерпеж, уж извините... - Дарахвелидзе заколебался. - Да вы не бойтесь, оно чистое...
Дарахвелидзе покорно нагнулся, взял судно и протянул его Бачане. Тот ослабевшей правой рукой взял посудину за горло.
- Отодвиньтесь, пожалуйста, немного! - попросил он Дарахвелидзе. Тот вместе со стулом отодвинулся на шаг. Бачана на глаз прикинул расстояние между собой и гостем, потом напряг все свои силы и с размаху опустил судно на голову Дарахвелидзе.
Судно со звоном рассыпалось на куски. Дарахвелидзе медленно сполз со стула и навзничь опрокинулся на пол...
- Судно было пустое? - спросил Булика.
- Пустое! - ответил Бачана.
- Жаль! - сказал с сожалением отец Иорам и громко позвал: - Женя!.. Же-е-ня!..
6
Семь дней и семь ночей пробирался Бачана по выжженной солнцем пустыне. Первые два дня он шел пешком, потом тащился на коленях, последние же два дня полз на животе. И когда, обессиленный, измученный, с потрескавшимися губами, упал, зарылся лицом в желтый раскаленный песок и почувствовал приближение смерти, он перевернулся на спину, взглянул на солнце потухшими глазами, и впервые в жизни у него вырвался упрек светилу:
- Зачем ты обрекло меня на погибель, солнце?!
И вдруг образ человека возник на диске солнца. И тень его упала на Бачану.
- Кто ты? - спросил Бачана.
Худощавый босоногий голубоглазый юноша глядел на него, и Бачана не мог понять - стояло солнце за ним или сияющий нимб озарял голову юноши.
- Я - владыка и бог твой! - ответил юноша.
- Чем ты докажешь это?
- Мое явление перед тобой не есть ли это доказательство?
- Нет! Ты есть галлюцинация жаждущего в пустыне!
Бачана долго ждал исчезновения странного образа. А юноша стоял перед ним - спокойный, улыбающийся, милосердный и удивительно родной. Тогда Бачана подполз к нему и несмело дотронулся рукой до бледно-розовой затянувшейся раны на босой его ноге.
- Отбрось сомнения, - улыбнулся юноша.
- Я сомневаюсь, ибо неверующий я. Я не верю в то, что видят глаза мои. Я чувствую, что все это совершается где-то вдали от меня. Подойди ко мне и объясни мне, был ли ты на земле. И если был, зачем ты покинул людей? - спросил Бачана.
- Люди сами отреклись от меня, но я не покидал человека... - тихо ответил юноша.
- Докажи мне это!
- Мое присутствие здесь есть доказательство тому!
Бачана еще раз провел рукой по босой ноге юноши.
- Что есть ты, господи?
- Я есть вера, надежда, сила, добро, талант любви и свобода!
- Как же Иуда предал тебя за тридцать сребреников?
- Иуда не предавал господа своего, он сам продался фарисеям за тридцать сребреников. Такова была его цена, и он был куплен за эту цену. Деньги, лежавшие сегодня под твоим ложем, не были твоей ценой, и потому ты не продался сегодня. И, не продавшись сегодня, завтра ты будешь оценен дороже.
- А если не продамся ни завтра, ни послезавтра?
- Тогда ты возвысишься, и исполнится то, ради чего я был распят на кресте...
- Знал ли ты, что Иуда предаст тебя?
- Знал сатана. Бог не совращает человека. Бог испытывает его. Иуду совратил сатана, купив его за тридцать сребреников. Я же испытал Иуду, дав ему в руки веревку.
- И ты не проклял Иуду?
- Нет!
- Почему?
- Иуда избавил от греха одиннадцать человек.
- Так почему ты не снимешь с Иуды пятно вечного позора?
- Потому что Иуда - существо от сатаны, а не от бога.
- Значит, сатана победил тебя?
- Было бы так, если б Иуда не покончил с собой.
- Идя на Голгофу, верил ли ты, что люди ведут тебя на распятие?
- Нет!
- На что же ты надеялся?
- На народ.
- Не народ ли променял тебя на вора?
- Народ.
- Значит, и здесь сатана победил тебя?
- Нет, ибо это не было совращением, а было испытанием.
- И народ не выдержал этого испытания?
- Нет.
- Почему?
- Народ ждал от меня сотворения чуда, а потому он променял меня на вора, от которого он не ждал ничего... Это было второе, преждевременное испытание мною детей Адамовых, и это была вторая ошибка моя.
- В чем же первая ошибка твоя?
- В том, что я дал человеку приют в раю. Не волею другого, а потом, кровью и верою своей должен прийти в рай человек!
- Когда же ты поверил в неизбежность распятия своего?
- Когда узрел я стоявших предо мною мать свою и ученика своего любимого. И рек я матери своей: "Женщина, вот сын твой!" И рек я ученику своему: "Человек, вот мать твоя!" И остался он с матерью моей вместо меня, а мать моя стала ему духом святым...
- Какова воля твоя?
- Встань.
Бачана встал.
- Признайся, что не терзают тебя муки жажды!
- Не терзают меня муки жажды! - повторил Бачана, и исчезла мучившая его жажда.
- Признай, что не палят тебя лучи солнца!
- Не палят меня лучи солнца! - повторил Бачана, и исчезла изнуряющая его жара.
- Признай, что веруешь в жизнь и бога своего!
- Верую в жизнь... - повторил Бачана и не произнес слов "бога своего", ибо все происходящее ему все еще казалось галлюцинацией.
И сказал тогда юноша:
- Выскажи свою мечту сокровенную!
- "Зачем я в жизнь явился человеком? Зачем дождем я не разлился весь?" - произнес Бачана стихи Важа Пшавела, и вдруг...
Бачана разлился дождем, и проросла сквозь выжженную землю пустыни трава - свежая, зеленая, молочная...
Бачана разлился дождем, и поднялись сквозь выжженную землю пустыни цветы - красивые, веселые, благоухающие...
Бачана разлился дождем, и забил сквозь выжженную землю пустыни родник - прохладный, прозрачный, живительный.
Бачана разлился дождем, и ожила выжженная земля пустыни, и превратилась пустыня в цветущий оазис.
Бачана разлился дождем, и вдруг сам обернулся мощным дубом в оазисе огромным, ветвистым, опоясавшим своими корнями весь земной шар, упершимся головой в небо... И прилетели со всех стран несметные стаи певчих птиц, расселись на ветвях того дуба, устроили гнезда, размножились, и великий гимн жизни разнесся по всему свету...