Одним из ближайших сподвижников Буденного был Николай Кирсанович Баранников.
С 1914 по 1917 год он по призыву служил в артиллерии старой армии старшим унтер-офицером.
В 1918 году, в первых числах января, он пришел в станицу Платовскую, и как только узнал, что Семен Михайлович формирует партизанский кавалерийский отряд для борьбы с белогвардейцами, немедленно вступил в него.
Николай Кирсанович показал себя в первых боях бесстрашным, умелым и волевым командиром.
Было так.
Белогвардейцы, потеряв важную железнодорожную станцию Гашун, решили во что бы то ни стало отбить ее. Они открыли сильный артиллерийский огонь не только из расположенных в укрытиях пушек, но и с подошедшего на сравнительно близкое расстояние к красным окопам бронепоезда, повели ожесточенное наступление.
Атака превосходящих частей белых была отбита красными боевыми частями.
Наши части увлеклись преследованием неприятеля, отступавшего довольно быстро, и как-то не заметили, что с левого фланга, как раз со стороны ведущего тяжелый бой эскадрона Баранникова, внезапно появилась сильная белогвардейская конная группа в составе двух полков.
Два прекрасно вооруженных полка против одного эскадрона Баранникова…
Вихрем мчались белые, рассчитывая с налета смять и уничтожить малочисленный отряд красных конников. Но не таков был Баранников, чтобы растеряться или испугаться.
Николай Кирсанович тут же развернул эскадрон, собрав все свои пулеметы в одну группу, и открыл огонь.
Он послал связного к расположенному скрытно за станцией основному отряду. Отрядом командовал Семен Михайлович Буденный. Он поднял красных конников в атаку. Это решило судьбу боя. Белогвардейцы кинулись врассыпную.
После этого, спохватившись, белые плотно обложили район станции Гашун, умело замаскировали орудия. В темноте они пытались просочиться в боевые порядки красного отряда.
Темная осенняя ночь и плохая погода способствовали успеху белых.
Заместитель командира полка Ока Иванович Городовиков приказал Баранникову разведать обстановку.
Разведчики тронули коней. Вскоре Баранников оказался впереди всех. Он внимательно присматривался к вспышкам орудий белогвардейцев и быстро установил их примерное расположение. Послав связного с донесением обратно в эскадрон, Баранников на полном скаку ворвался на батарею противника. Огнем управлял офицер, удобно устроившийся на передке одного из орудий.
Баранников осадил коня и грозно спросил:
— Куда стреляешь?
Оробевший офицер едва успел ответить: «Веду огонь по красным», как был зарублен Баранниковым.
Артиллеристы прекратили огонь.
— Чего стоите? — закричал Баранников. — А ну поворачивайте орудия!
Перепуганные артиллеристы повернули орудия и перенесли огонь на своих.
Рассветало… Оставив несколько бойцов для присмотра за артиллеристами, Баранников с другими разведчиками кинулся в тыл к белогвардейцам.
Беляки потеряли немало офицеров и солдат, оставили на поле боя орудия и пулеметы.
В результате противник был отброшен на тридцать километров.
В этом бою произошел любопытный случай. Белогвардейцы настолько потеряли всякую ориентировку, что даже после боя, когда наша кавалерия стала строиться, один из белых казаков встал в строй эскадрона Баранникова.
— Ты какого полка? — задали ему вопрос.
Белогвардеец лихо отрапортовал:
— Пятого казачьего Романовского полка, первой сотни, казак Болдырев.
Тут к нему подскочил командир взвода Белик и приказал сдать оружие. Казак стал кричать:
— Братцы, вы что, не узнаете меня, что ли? Я ведь Болдырев, казак первой сотни.
Партизан вырвал у него винтовку, стащил с лошади. Только теперь казак понял, что с ним произошло.
После боя Буденный собрал командиров полков и эскадронов. Каждый командир докладывал, что произошло в подразделении. Дошла очередь до Баранникова. Он вскочил с места, тряхнул светлорусым чубом и, став по команде «смирно», со звоном пристукнул шпорами.
Семен Михайлович улыбнулся и сказал ласково:
— Коля, мы-то сейчас не на позиции, можно просто, по-товарищески…
Баранников ответил:
— Семен Михайлович! У меня выработана дисциплина. На всю мою жизнь.
— Ну ладно, — согласился Буденный, — расскажи, как у тебя дела?
Баранников доложил очень сжато, быстро и коротко.
Тогда кто-то напомнил:
— А что же ты про Кузьменко молчишь?
И Баранников рассказал волнующую историю.
Боец Кузьменко пытался зарубить белогвардейского — офицера, но тот ловким фехтовальным приемом выбил клинок из руки бойца и бросился на него. Не растерялся и Кузьменко. Он кинулся на офицера, и в одну минуту стянул его с лошади, пытаясь обезоружить. Но не тут-то было. Офицер оказался сильным противником и в рукопашной схватке стал одолевать красного бойца. Казалось, ничто теперь не сможет спасти его.
Это заметил Николай Кирсанович. Он мгновенно повернул своего коня галопом, подскочил к Кузьменко, который лежал под офицером. Мощным своим кулаком Баранников оглушил белогвардейца и спас своего бойца. Николай Кирсанович об этом случае рассказать постеснялся, как постеснялся рассказать и о том, что когда был тяжело ранен пулеметчик, он усадил его на своего коня, а сам присел к пулемету, прикрыв огнем уезжавшего раненого…
«С такими не пропадешь!» — думал, ласково глядя на своих помощников, Буденный.
Платовский отряд быстро рос. Не хватало ни шашек, ни седел, ни лошадей. Лошадей отбирали в экономиях у сбежавших помещиков, шашки и седла добывали более опытные бойцы в стычках с белыми разъездами…
Ока Городовиков учил партизан стрелять, применяться к местности, рубить шашкой. В этом деле у него был опыт богатый. А рубить шашкой умели немногие.
— Была бы лошадь, рубить научусь, — говорили записывавшиеся в отряд.
И учились. А экзамен сдавали в бою. И в бою проверялись люди.
Увидел однажды Семен Михайлович: верный его ординарец, жизнерадостный паренек Гриша Пивнев, вдруг присел. От пули прячется, что ли?
— Боишься? — спросил Буденный.
— Да нет, не боюсь, а как-то само собой к земле потянуло. Если думаете, боюсь, — вскочил Гриша, вытянулся, встал во весь свой небольшой рост, — отпустите меня во взвод, я в разведку пойду, докажу, что ничего не боюсь.
— Во взвод тебе еще рано. Побудь возле меня, поучись кое-чему, а там и во взвод…
Буденный пошел к наступающей цепи спешенных конников. Гриша следил за своим командиром. Он готов был рвануться за ним, но не смел: на его попечении были лошади.
Очень не любил Семен Михайлович, когда действовали безрассудно, зарывались, зря рисковали своей головой. Как рассердился он, как расстроился, когда поручил Федору Федоренко заманить казачий разъезд, а Федоренко увлекся, стал рубить шашкой! Рубил неудачно, только слегка ранил лошадь белогвардейца. Другой казак ранил Федора пулей в живот, убил и его коня. Федора выручили, отбили, положили на тачанку, вихрем привезли в Платовскую. Семен Михайлович выстроил партизан, говорил горячо, взволнованно. И Федора жалко — сам себя погубил, по собственной дурости.
— Так дальше быть не может, — продолжал, волнуясь, Семен Михайлович. — Нам каждый боец нынче дорог: над Доном снова сгущаются тучи.
Буденный не ошибся.
Атаковав хутор Комаров, захватили в плен много белоказаков. Семен Михайлович допрашивал их сам. Казаки-бородачи смотрели на Буденного злобно, рассказывали открыто, чувствуя свою силу: генерал Попов по многим станицам мобилизовал казаков, сформировал из них новые полки. В глазах казаков светилась лютая ненависть.
Допрашивая, Семен Михайлович понимал, что пленные говорят правду: он слышал, что многие казаки, до того не вмешивавшиеся в борьбу открыто, вступали в белые отряды на собственных конях. И повсюду в станицах, где не было партизанских отрядов, стояли казачьи гарнизоны и на хуторах расправлялись с теми, кого подозревали в сочувствии к красным.
Семен Михайлович понимал: одним им не выдержать. Надо объединить все отряды в мощный кулак. Иначе белогвардейцы каждый отряд по одному разобьют. Пленные говорят — не таятся: «Готовится против вас наступление».
Допросив казаков, Буденный приказал их отпустить.
— Лютых наших врагов отпустить? — удивились бойцы.
— Да. Пусть всем расскажут, что пленных мы не расстреливаем.
У многих бойцов чесались руки прикончить лиходеев на месте… Но в то, что Семен Михайлович прав, бойцы беззаветно верили.
Продолжались вылазки, продолжались лихие налеты. По всему отряду рассказывали, как Семен Михайлович захватил белогвардейского полковника Золотарева. Двести всадников в полной темноте вошли в хутор Золотаревский. Белогвардейские часовые приняли их за своих и охотно показали, где найти штаб. Семен Михайлович и Филипп Новиков спешились возле дома священника, сняли часового. Семен Михайлович поднялся на крыльцо, постучал. Отворила дверь женщина, закутанная в платок:
— Чего беспокоите?
— Срочное донесение полковнику.
— Вы что, ошалели? Чего так кричите? Господин полковник давно уже спят.
— Ничего, зараз проснется.
Семен Михайлович отстранил женщину, вошел в дом, распахивая двери одну за другой. В одной из комнат увидел проснувшегося полковника.
— Кто вы такие? — спросил полковник.
— Донесение привезли.
— Давай сюда.
Полковник натягивал брюки;
— А ну, поживее одевайтесь, — приказал Семен Михайлович. (Филипп уже взял с табуретки лежавший на ней револьвер.) — Мы красные.
— Красные? — оторопел Золотарев. — А где же…
— Что «где же»?
— Где же мои войска?
— Разоружаются, — сказал Семен Михайлович, распахнув настежь окно.
Расстроенный полковник покорно подставил Филиппу руки, тот их связал сдернутым с вешалки полотенцем.
В другой раз Буденный приказал переодеть шесть бойцов в полную белогвардейскую форму и посадить на отобранных у белоказаков лошадей. Они стали приманкой. Белогвардейские разъезды подъезжали к ним, ничего не подозревая, и, попадая в плен, давали ценные сведения.
Хитрость Буденного увенчалась успехом.
Рассказывали и о таком случае.
Под командованием Иванова Ивана Васильевича преследовали белоказаков. Одного красавца казачьего коня не могли вытащить из полыньи: в поводьях запутался.
Отчаянный партизан Григорий Попченко сказал:
— Спасу, если будет моим.
Буденный обещал:
— Спасай и бери.
Попченко разделся, полез в ледяную воду, распутал поводья и вывел коня на берег. Конь был удивительно красив: бурый, ноги в чулках. Буденновцы не могли от него глаз отвести, а Попченко гарцевал на нем, дразня товарищей.
Но не всегда были смешными рассказы буденновцев о лихих схватках с врагом.
Однажды любимец бойцов Илья Бондарев, увлекшись преследованием, очутился в тылу у белых. Белогвардейцы заметили, поскакали за ним. Отстреливаясь, Бондарев уничтожил восемь белогвардейцев. Коня его убили. Бондарев залег за погибшим конем. Патроны кончились. Он выхватил шашку из ножен...
Смертельно раненного Илью беляки изрубили и бросили в реку Маныч.
Казачья сотня белогвардейцев выступила из хутора Дальнего-Литвиновки и двинулись к хутору Таркановка. Наша разведка скрытно подошла к колонне белогвардейцев, стала следить за ней. Казаки двигались в очень веселом настроении, пели песни, было слышно, как играла гармоника. Этот день совпал с праздником пасхи, жители хутора собирались отдыхать. Но, когда белогвардейцы заняли Таркановку, хутор опустел. Вся молодежь мужского пола ушла.
Белогвардейцы, чувствуя себя в безопасности, расположились в хуторе как дома. Они велели молодым женщинам накрыть столы и приказали им гулять вместе с ними. Тех, кто отказывались, пороли плетьми.
Поздно ночью сильно опьяневшие казаки разошлись по домам и улеглись спать.
Пока казаки пили водку, жители Таркановки послали двух человек на хутор Соленый, где в это время квартировал отряд Буденного и Никифорова, с просьбой спасти их от насилия.
— Надо помочь! — решил Семен Михайлович.
Согласился и Никифоров.
Немедленно было созвано оперативное совещание всех командиров. Здесь был предложен такой план: окружить Таркановку двумя батальонами пехоты, тихо войти в поселок и уничтожить беляков. План единогласно был одобрен.
Сразу же приступили к его выполнению.
Буденный и Никифоров вышли из штаба. Моросил мелкий дождик.
Семен Михайлович сказал:
— Смотри, погода как будто нам благоприятствует. Грешно этим не воспользоваться. Мы должны операцию осуществить успешно.
В несколько минут отряд был собран. В помощь взяли проводниками двух хуторян, которые пришли из Таркановки. Было строго запрещено шуметь, курить и громко разговаривать. Впереди ехали Никифоров и Буденный. Поход продолжался около двух часов. Когда батальоны, как было задумано, успешно сомкнули кольцо окружения, группа конников под командованием Буденного вошла в спящую Таркановку. Белые крепко спали. Была полная тишина, часовые отсутствовали. Буденновцы быстро спешились. Семен Михайлович распределил по два бойца на каждый дом и сказал:
— Внезапно войти в каждый дом и взять в плен казаков. А если будут сопротивляться — уничтожать.
Денис Буденный и Филипп Новиков вошли в ближайшую хату. В одно мгновение открыли дверь. Молодая хозяйка в углу стоит, плачет.
— Что плачешь? — тихо спросил Новиков, подойдя к женщине. — Или кто обидел?
Женщина молча показывает на койку. Смотрят, на койке пьяный казак спит. Денис Буденный схватил его за ногу и стал тащить с койки. Казак проснулся и, думая, что это свои шутят, забормотал спросонья:
— Братцы, что вы делаете? Я ночь прогулял, спать хочу!
Тут Новиков вытянул его плетью, и хмель и сон моментально прошли.
Он понял: перед ним красные.
Белогвардеец стал просить пощады.
— Пощады тебе нет, — ответил Филипп Новиков. — Получай, брат, по заслугам.
Полную секретность операции сохранить не удалось. Через полчаса вся Таркановка была уже на ногах. Тут и там раздавались выстрелы. Из всех домов выскакивали казаки и, как тараканы, кидались в разные стороны, старались убежать на огороды. Но все дороги из хутора были перекрыты. Красные плотно затянули кольцо.
Один офицер, командир сотни, видя, что убежать не удастся, быстро переоделся в женское платье и погнал с хозяйкой корову в стадо. Хозяйке же пригрозил: если выдаст, то застрелит. Гонят они корову вдвоем. Идут мимо партизаны. Бледная как бумага хозяйка не знает, что делать. Наконец молча показывает палкой: вот, мол, белогвардеец, рядом, хватайте его.
Партизаны вскинули винтовки, и крикнули: «Руки вверх!» Офицер взметнулся в сторону, успел дважды выстрелить из нагана, ранил одного партизана в руку.
— Вот гад! — закричала женщина и, подскочив к белогвардейцу, ударила его палкой. Да так, что тот даже присел.
Офицер вскинул наган, но партизаны опередили его. Меткая партизанская пуля срезала офицера наповал.
К утру операция была закончена. Казачья кавалерийская сотня полностью ликвидирована. Захвачены трофеи: сотня винтовок, сто две шашки, двенадцать наганов, около шести тысяч патронов, один пулемет «максим», а главное, сто одиннадцать лошадей с седлами.
Отряд партизан был построен на главной площади Таркановки. Начался митинг.
Буденный, стоя в седле, произнес несколько слов.
— Товарищи бойцы! Благодарю за вашу храбрость и отвагу. Налет на Таркановку прошел удачно, без потерь. Беляки узнали нашу силу. Многие из вас участвуют в боевой операции впервые. Но впереди еще будут бои. Поздравляю вас с крупной победой. Нам достались богатые трофеи. Мы теперь сможем сформировать целый новый кавалерийский эскадрон, он нам очень необходим. Белогвардейцы нас называют деревянной кавалерией. Но деревянная кавалерия уничтожает железную кавалерию. Вперед, вперед, ура!