Вновь переведя взгляд за окно, Глеб подумал, что впервые за долгое, долгое время он не боится называть его по имени. Раньше это было больно, просто вспоминать, просто позволять его имени всплывать в памяти. Это было словно воспаленным следом от слишком усердно раскаленного, а затем слишком сильно прижатого тавра. Глебу подчас не нужно было даже глаз закрывать, чтобы вспомнить, но именно вспоминать он и не хотел – его имя жгло внутренности. А сейчас он даже был в состоянии улыбнуться, вспоминая его. Острая, пульсирующая, рваная, непредсказуемая боль ушла, оставив легкий зуд. Наверное, давно надо было посмотреть в глаза тому, что он так усердно отгонял от себя столько времени, поблагодарить его за то, что они были вместе, что он принял Глеба со всеми заморочками, что пытался устроить совместный – восхитительное слово – совмест-ный – быт, подстраиваясь, частью даже жертвуя. И отпустить. А самому жить дальше.
Он растерянно заморгал глазами, пытаясь скрыть от себя самого подозрительно защипавшие глаза. Больше года он варился в своей печали и даже привык и сроднился с ней, ощущая ее неотъемлемой частью себя, упиваясь, наслаждаясь и самонадеянно пытаясь укротить. Она и сопротивлялась, оказываясь в своих яростных и непредсказуемых порывах куда сильней его. Глеб вспомнил те многочисленные случаи, когда он задыхался, в толпе увидев стройного светловолосого человека со знакомой княжеской осанкой, как он боролся с чернотой перед глазами, ловил взгляд и беспомощно отводил глаза, снова убеждаясь, что это не он. Он напомнил себе о журналах по дизайну интерьеров, которые Денис самозабвенно скупал и изучал, чтобы превратить стены, пол и потолок в уютное и обустроенное жилище, и которые долгое время лежали мертвым грузом – тема была Глебу совершенно неинтересной, а расстаться еще и с ними он был не в состоянии. Теперь эти журналы использовались по прямому назначению, и Глебу было нисколечко – нисколечко не жаль. Ну ладно, после первых пятидесяти случаев. Но он вообще консервативен, а с Макаром перемены врываются в его жизнь слишком быстро, чтобы иметь возможность к ним подготовиться. И Глеб усмехнулся, найдя взглядом телефон. Время близилось к полудню, и Макар, категорически настроенный первым сдавать экзамен, должен был с ним разобраться.
Глеб посидел еще немного, просто держа чашку у носа, а затем одним глотком выпил ее содержимое. Кофе остыл и горчил чуть сильнее. Осторожно поставив чашку на блюдце, Глеб взял телефон и набрал номер Макара.
- Да! – Макар рявкнул в трубку; Глебу показалось, что он куда-то бежал.
- Отвлекаю? – флегматично поинтересовался он. А уголки его губ, правый чуть больше, левый чуть меньше, привычно приподнялись в усмешке.
- Я, блин, как лошадь в мыле! Как будто кругом других местов не осталось! Все сюда ломятся, не успеваешь нифига! И ты понимаешь, первоклашки сдали первую серьезную сессию, и туда же! Деловые, аж прям застрелиться! Кроме них же никто такой подвиг не совершал.
Глеб выслушивал короткие очереди фраз, которые Макар ему выстреливал, и широко улыбался, слишком хорошо представляя, как возмущенно торчат в разные стороны его вихры, как гневно двигаются брови и рот, как негодующе торчит нос.
- А ты сам таким не был? – беспечно спросил Глеб.
- Я, между прочим, праздношатающимся по разным кафе никогда не был, - яростно огрызнулся Макар; Глеб отметил, что фоновой гул голосов сменился чем-то, отдаленно напоминавшим тишину. – У меня ни времени, ни денег не было.
- Беда, - сочувственно вздохнул Глеб.
- И не говори, - самодовольно отозвался очевидно воспрянувший духом Макар. – А ты чего звонишь?
- Поинтересоваться, как прошел твой экзамен.
- Нормально. Сдан, стипендия будет. Так что я теперь вольный фрукт.
- Я рад, - улыбнулся Глеб.
- А уж как я рад! – тут же отозвался Макар. – Ладно, слушай, теть Наташа не особо возражает, когда по телефонам в смену говорят, но это совсем не хорошо. Ты домой нормально? Или опять по своим презентациям тягаться будешь?
Глеб засмеялся.
- Ну вот чего ты ржешь? – возмущенно заворчал Макар. – Чего я смешного-то сказал?
- Немного задержусь на работе. Честное слово, на работе! – он даже приложил руку к груди в клятвенном жесте.
- Это хорошо, - отстраненно отозвался Макар. – Тогда до вечера. Пока!
Глеб едва успел попрощаться с ним перед тем, как услышать короткие гудки. Отложив телефон и отставив подальше чашку, он только успел повернуться ко столу и углубиться в бумаги, как дверь распахнулась и вошел Тополев. Глеб вскинул голову, подозрительно глядя на него. «Постучать не забыли?» - явно читалось у него на лице. Тополев умильно приподнял брови, своим невинным видом отвечая безмолвно: «Ой, простите, я больше не буду». Кедрин скептически качнул головой.
- Я по всем этим инста-анциям еду, - хладнокровно пояснил он, опускаясь в кресло. – Алиночка, лапочка, а сделай-ка мне и этому эксплуататору по кофе, - не оборачиваясь, приказал Тополев маячившей в дверях барышне. Глеб проследил, как за ней закрылась дверь, и перевел взгляд на него. – Жизнь, мой друг, это утомительная штука, которая способна даже из такого жизнелюба, как я, сделать законченного мизантропа, - с сосредоточенным видом произнес Тополев. Кедрин откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и сделал благоговейное лицо.
Тополев вздохнул и покосился в окно. Глеб, которому его компания была не то, чтобы в тягость, но и энтузиазма особого не вызывала, терпеливо ждал, когда шеф расщедрится на пояснения. Но Тополев, судя по всему, ждал кофе.
Алина не заставила себя ждать. Счастливо улыбнувшись генеральному, ловко убрав пустую чашку и выставив кофейник и чашки на стол, она восторженно посмотрела на Тополева.
- Спасибо, Алиночка, спасибо, деточка! Ты просто прелесть какая незаменимая, - довольно пробасил Тополев и потянулся за чашкой. – Тебя хоть этот зануда не сильно гоняет? А то я ему – ух! – он шутливо погрозил кулаком Глебу, который тут же закатил глаза.
- Не сильно, практически совсем не гоняет, Виталий Аркадьевич, - с готовностью отозвалась она.
- Это хорошо. – Тополев с наслаждением отпил кофе.
- Спасибо, Алина, - прохладно отозвался Глеб, подозрительно глядя на свою чашку.
- Пожалуйста, - тут же отозвалась она, понятливо кивнула головой и ушла.
Глеб смотрел на чашку, Тополев усердно делал вид, что ему только что подали самый вкусный кофе, и пока он не посмакует его хотя бы минут десять, ни о каких разговорах не может быть речи, и Глеб терпеливо ждал, играя с ним в свою игру, не скрывая, что общество Тополева не то, что нежеланно, но его присутствие здесь требует каких-то пояснений, и все это с вежливо-выжидающей постной миной, которую Тополев очень не жаловал.
Тополев опустил чашку на блюдце. С раздраженным стуком опустил, злорадно отметил Глеб и приподнял брови, обозначая легкое недоумение.
- Мне нужно общество человека, который не будет требовать, не будет учить, не будет жаловаться на свои проблемы, - наконец со вздохом признался Тополев. – Только и всего. Тебе напомнить, сколько у меня друзей осталось? Ну вот. А у тебя хоть помолчать можно душевно.
У Глеба вытянулось лицо. Челюсть не отвисла только потому, что он сидел до этого, сцепив зубы.
- Не делай большие глаза, - поморщился Тополев. – Как будто ты не в курсе. На дружбу не рассчитывай, - тут же предупредил он. – Просто устал я от всего этого. А с друзьями попробуй-ка слабину покажи, тут же порвут. Вот так-то.
- А психотерапевты? Исповедники? Клуб анонимных трудоголиков? – вежливо поинтересовался Глеб, беря чашку.
Тополев засмеялся и забросил в рот печенье. Глеб повернулся к окну в пол-оборота; покосившись на него и убедившись, что тот совершенно ничего не имеет против, а сам с благодушным видом пялится в окно, Глеб погрузился в рассеянное созерцание, время от времени что-то вспоминая и заглядывая в бумаги. Рядом с ним шумно выдохнул Тополев и снова принялся за кофе.
Тополев сидел, глядя в окно, и задумчиво потягивал кофе. Как-то странно было осознавать, что в чопорном, сухом и выхолощенном кабинете такого же чопорного и сухого Кедрина ему было так хорошо. Просто и душевно. На него можно было вывалить все свои проблемы, и он бы впитал их, как пересохший песок бесследно поглощает воду. И кто его знает, как он видит проблемы, учитывая особенности его личности – возможно, нестандартно. Что и хорошо. Как ее там, латеральная логика? Тополев потянулся за печеньем. Энергично жуя его, он подлил себе кофе.
Глеб повернулся ко столу и вытянул из стопки слева документ, испещренный его пометками, который он молча протянул Тополеву. Тот взял, прочитал, подумал, угукнул, вернул Глебу и выискал шоколадное печенье. Глеб отложил лист, стараясь не думать, что подозрительно пристальный взгляд Тополева как-то слишком мало общего имеет с его внезапно проснувшимся желанием душевности. Как будто тот что-то хочет узнать и не очень успешно (или не очень усердно) притворяется. Но раз он сам не хочет говорить, то и Глеб не собирался ему помогать.
- Ладно, пора мне унижаться, лизоблюдничать и вести себя по-дипломатически, - мрачно сказал Тополев, вставая. Глеб склонил голову. – К совещанию вернусь, может, чуть раньше. С пяти можешь звонить, если что.
Глеб согласно кивнул, поднимаясь вслед за ним. Тополев направился к двери. У нее он чуть помедлил, оглянулся на Глеба, стоявшего, чуть склонив к плечу голову, и пристально смотревшего на него стальными глазами на нечитаемом лице. Отведя глаза, Тополев вышел. Что бы генеральный от него ни хотел, было это не настолько важным, раз даже с его отсутствием эмпатии он не захотел про это говорить. А значит, и Глебу не стоит уделять этому слишком много внимания.
А Тополев шел к лифту и думал, что надо будет к нему Генку заслать, чтобы тот вытащил его в какой бар и мимоходом завел разговор о пацане. Сам он так и не решился заговорить. А балагур и жеребец Генка, усердно окучивавший оба поля, и не про такое способен поговорить. И пусть это был бы чисто общий разговор о мальчишке, за которым ничего и никого не стояло, но за которым тоже будут присматривать, чтобы ничего такого, но по крайней мере не за спиной Кедрина. Хотя, подумал Тополев, - не дурак Глеб, должен понимать, что в любом случае за ним присматривают. Хотя и неприятно это. Он нажал кнопку вызова лифта, и пока тот ехал, успел сменить хмурое выражение лица на приветливо-целеустремленное, подбавил блеску в глаза и поправил галстук. Его официальное выражение лица было готово к испытанию публичностью.
Илья творил нечто почти невообразимое на голове очередной клиентки и совершенно пропустил момент, когда рядом с ним оказался этот крысеныш. Вот только что в зеркале никого не было, и вот он, стоит и внимательно смотрит на его руки. Илья покосился на него и выразительно нахмурил брови. Макар покосился на него, споткнулся об угрожающее выражение лица и тут же принял максимально невинный вид.
- Интересно же, - кротко пояснил он и приподнял руку, в которой держал какой-то сверток. – Тети Наташин пирог. Тебе к чаю. А еще журналы можно посмотреть?
Илья беспомощно опустил руку, которая зудела схватить наглеца за ухо и вышвырнуть на улицу. Но сверток был большим, и насколько он знал Наталью и насколько она знала его, скорее всего с мясом. Тяжело вздохнув, он повернулся к клиентке. Макар истолковал это как приглашение и тут же отнес сверток в подсобку.
- Тебе помочь? – спросил он, снова становясь рядом с Ильей. Тот переглянулся с клиенткой в зеркале. Ее глаза искрились смехом, и Илья помимо воли усмехнулся.
- Бери веник и начинай подметать, - ответил он. – Корона не спадет?
- С какого органа? – огрызнулся Макар, оглядываясь. – Где твои причиндалы?
- А ты пошляк, мелкий, - развеселился Илья. – Что, совсем с физиологией не знаком? Там же, где и твои.
Макар упер руки в боки.
- И что, есть чем хвалиться?! – прищурился он.
- В подсобке в шкафу, - отозвался посмеивающийся Илья и указал большим пальцем в его направлении. – Иди отсюда, басурман.
Макар ушел, чтобы через минуту вернуться с жалким веником и затертым совком в руках.
- Что. Это?! – негодующе потряс он ими в воздухе.
- Причиндалы, - охотно пояснил Илья, снимая с клиентки пеньюар. Она даже оторвалась от зеркала и посмотрела на Макара с удивленным и веселым выражением на лице.
- И чем хвалиться? Как вообще этими ошметками можно убираться? – обреченно задал риторический вопрос Макар, принимаясь за дело. – Вообще ты в курсе, что в движимую недвижимость таки вкладывать надо? Ты же на внешнем виде твоей шараги экономишь.
- А давай я вложу движимые финансы тебе в руку и ты двинешь не экономить на внешнем виде моей шараги, - довольно протянул Илья.
Макар остановился и выразительно посмотрел на него, а затем не менее выразительно потер большой и указательный пальцы левой руки.
- Да понятно. Откуда в таком мелком столько корыстолюбия? – драматично вопросил Илья, возведя очи горе.
- Из пространственного кармана, - огрызнулся Макар. – Не отвлекай, я работаю.
- Не смею, - смиренно ответил Илья, подходя к кассе. – На следующий раз тебя когда записывать? – обратился он к клиентке.
Макар прислушался, но не услышал ничего интересного и продолжил увлеченно подметать.
Илья, отправив клиентку восвояси, посмотрев записи, осторожно просочился мимо Макара и зашел в подсобку. Вышел он оттуда с большой кружкой и большим куском пирога. Усевшись в кресло и водрузив ноги в легкомысленных сандалиях на столик, он принялся увлеченно жевать пирог.
- Ты наглый эксплуататор, - буркнул Макар.
- Работай, работай, большой альтернативно пигментированный человек, - величественно помахал ему Илья.
- Так я уже все, - злорадно огрызнулся Макар, заканчивая убираться, унес причиндалы в подсобку и вернулся с кружкой поменьше, но с куском, примерно сопоставимым по размеру с тем, что поглощал Илья.
- Мал клоп, да вонюч, - одобрительно отозвался тот, оценив размеры пирога. – И куда в тебя все влезает? Тоже в пространственный карман?
Макар водрузил ноги на столик рядом с Ильей и поставил на них тарелку.
- Что бы ты понимал, - беспечно отозвался он. – Метаболизм не выбирают.
Илья только хмыкнул в ответ.
Макар дожевал пирог, осушил чай и требовательно посмотрел на Илью.
- Так, ты мне журналы должен был показать, - энергично сказал он. – И рассказать, как за собой ухаживать, все дела.
- Ну ты, мля, косметолога нашел, - обреченно отозвался Илья. – Стопку видишь? Берешь, листаешь, выбираешь, конспектируешь, забываешь, ищешь свои пути.
- Ты сначала твоими поделись, а потом я буду свои искать.
Илья мрачно посмотрел на замершего в боевой позе Макара, решительно поджавшего губы и прищурившего глаза.
- Иди садись в кресло, хищник, - тяжело вздохнул Илья. Макар мгновенно просиял, вскочил, словно распрямившаяся пружина и вихрем понесся к креслу. Илья неторопливо поднялся, взял кружку и пошел за ним. Перед тем, как приняться за него, он предупредил:
- Ты моешь посуду. И месяц бесплатно убираешь. Вопросы, претензии, предложения?
- Ты бесплатно стрижешь меня все это время, и остальные процедуры тоже.
- Два месяца.
- Ну ты в курсе, - развернулся к нему злорадно ухмыляющийся Макар. – Хоть до сентября. Но ты бесплатно мне, я бесплатно тебе.
Илья засунул большие пальцы рук в карманы.
- И почему у меня дурацкое предчувствие? – угрюмо поинтересовался он.
- Да ладно, не страшно, - успокаивающе улыбнулся Макар и подмигнул. – На самом деле я очень миролюбивый.
Илья с мстительным удовольствием вдавил его в кресло и развернул к зеркалу. Учитывая тот очевидный факт, что был он раза в полтора крупней Макара, получилось это очень просто, Макар попытался возмутиться, но сник под угрожающим взглядом. Он послушно позволил Илье взяться за наведение лоска и даже помалкивал. Но через десять минут не выдержал:
- А татуировки делать больно?
- Зачем они тебе?
- А тебе зачем были?
Илья задумался. Макар повернулся к нему, порассматривал изукрашенные предплечья и снова требовательно уставился прямо в глаза Илье.
- Потому что гладиолус, - наконец отозвался он и в очередной раз решительно отвернул Макара от себя. Тот приглушенно хрюкнул. Илья посмотрел на довольную физиономию этого наказания и усмехнулся.
Макар торжественно шел к супермаркету, наслаждаясь мыслью об основательно очищенной коже, куче знаний по укладке волос и ощущая приятную тяжесть журналов, которые он выклянчил у Ильи. Теперь осталось обеспечить возможность экспериментировать на шикарной кухне дома. Именно эта мысль толкала его в магазин. Именно эта мысль толкала его мимо полок и рефрижераторов с полуфабрикатами к прилавкам с мясом. Он хотел сделать отбивные. Хотя чисто формально это должно быть обозначено иначе: он хотел попробовать их сделать, но Макар был оптимистичен. Кое-каких знаний он почерпнул из интернета и теперь был твердо намерен воспользоваться ими. Только прилавок с мясом оказался совсем не таким дружелюбным. Макар прошелся один раз вдоль его, другой, и подозрительно осмотрел продавцов. Одна тетка явно была злой, она наверняка в жисть ни одну бездомную кошку не покормила, а старушек так и вообще на проезжую часть прямо под машины выбрасывала. Вторая была вроде ничего, но сильно молодая, чтобы быть сведущей. А еще там был здоровый мужик со впечатляющими бицепсами и не менее впечатляющим животом. Макар решительно направился к нему.