Им нужен был ответ, и Марк полагал, что мог бы соврать, и все они, счастливые, разошлись бы по домам. Но они заслуживали большего, и он всегда говорил им правду.
— На самом деле у меня смешанные чувства к той ночи, — сказал Хитмэн, откручивая крышку у бутылки «Эвиан». — Я мог бы соврать вам, но не буду. Я рад, что вы, парни, выиграли. Счастлив за каждого из вас. Вы заслужили победу, и я рад за вас до глубины души. — Он прижал правую руку к сердцу. — Но в то же время я чертовски зол, что не смог выиграть с вами. Зол, что там был Саваж, а не я. Я мог бы приехать тем вечером и притвориться, что это не имеет значения. Что все прекрасно и просто удивительно, но все вы заметили бы, что это вранье. — Сделав глоток воды, он закрутил крышку. — Всю жизнь Кубок был моей единственной мечтой. Единственным, чего я хотел по-настоящему, но чертова авария лишила меня его. — Марк опустил руку. — Все говорят, что я должен быть благодарен за то, что выжил. Что ж, это не так. Я вообще мало что чувствую. Только злость. — Горящий клубок гнева, от которого Марк не знал, как избавиться. — Мне жаль. Я эгоистичный ублюдок. Мне жаль, если испортил вам настроение. Вы правы. Я должен был быть там с вами, парни, но я просто не смог.
— Спасибо за честность, — Уолкер уселся обратно. — Хотя… не могу сказать, что понимаю. Ты больше всех присутствующих в этой комнате заслужил первым взять в руки Кубок. То, что ты не играл в плей-офф, ничего не меняет.
— Точно, — согласился Сэм.
Марк взглянул на Леклера.
— То, что меня там не было, не значит, что я не видел игру. Я смотрел ее прямо здесь. — Он указал на кушетку. — И тот штраф, который ты заработал во втором периоде, был глупостью и мог стоить команде победы. И вместо того чтобы веселиться и лить пиво из Кубка на баб в бикини, ты бы выплакал все глаза, как девчонка.
— Саваж тоже отправился на скамейку штрафников.
— Саважа ударили сзади. Тебя — нет. Когда ты уяснишь, что ты не силовой игрок? Это работа Андре.
Сэм усмехнулся.
Даниэль засмеялся.
Влад качнулся назад на пятках и улыбнулся.
— Что? — спросил Марк. — Что тут такого смешного?
— Ты сейчас был похож на прежнего себя, — ответил Уолкер.
Он никогда не будет прежним. Если даже он забывал об этом, боль в бедре и ноге была постоянным напоминанием.
— Тебе нужно поговорить с кем-нибудь о тренерской работе, — посоветовал Даниэль. — Тогда, на пресс-конференции, Дарби сказал, что в команде «Чинуков» для тебя всегда найдется место.
— Думаю, он пудрил всем мозги. — Мысль о том, чтобы приехать на работу в «Кей Арену», заставила внутренности Марка сжаться и перевернуться от разгоревшейся злости.
— Я в это не верю, — сказал Уолкер. — Тебе нужно все обдумать.
Сегодня они пришли сюда за ответом. Но еще они пришли, потому что хотели, чтобы Марк был в порядке. Он мог видеть это в их глазах. И потому что парни, казалось, так сильно хотели поверить в это, он открыл рот и солгал:
— Я подумаю.
Глава 9
Я знаю, что вам нужно.
Он посмотрел на ее маленькое лицо, наполовину скрытое в тени:
— Что?
Она провела маленькой ладонью по его обнаженной груди и поднялась на цыпочки.
— Это, — и поцеловала его в шею. Жаркое влажное прикосновение ее рта к коже отозвалось у него в груди, выбив весь воздух из легких. — Вам нужно это.
Ее теплое дыхание касалось его горла, и он содрогнулся: все тело ожило, каждая клеточка и каждое нервное окончание, дарившее удовольствие, стали чувствительными к ее нежным прикосновениям.
— Да.
Подняв руки, он запутался пальцами в светлых волосах с красными прядками. Заставил ее откинуть голову назад и смотрел в полуприкрытые от желания голубые глаза, наклоняясь к губам. Вниз к сладким, влажным губам. Она была так хороша на вкус — как наслаждение, которое исчезло из его жизни. Как секс. Как жаркий, голодный секс. Тот, что разрывает мужчину на кусочки. Тот, что оставляет его избитым и кровоточащим, и готовым умереть, только чтобы получить больше.
Ее язык скользнул ему в рот, жаркий и жаждущий. Ее поцелуи были долгими, голодными, а руки блуждали по его телу. Пальцы ее запутались в коротких волосках на его груди, трогая и заставляя огненные дорожки разбегаться по всей коже.
Подняв голову, он посмотрел ей в лицо, на ее губы, припухшие и влажные, в ее глаза, сверкающие желанием. Сделав шаг назад, она стянула платье через голову. И оказалась обнаженной, если не считать белых трусиков.
Ему не нужно было утруждаться проверкой своего отклика. Все просто. Он пришел в то дикое примитивное состояние, бьющееся у него в груди и паху, и подтолкнул ее на кушетку. Трусики исчезли вслед за одеждой, и он опустился на нежное теплое тело.
— Да, — прошептала она, когда он чуть отстранился и вошел в нее, и, выгнув спину, улыбнулась. — Вот что вам нужно.
Глаза Марка распахнулись, и он уставился в темный потолок. Крутились черные лопасти вентилятора, заставляя воздух овевать лицо Марка, у которого сердце грохотало в груди, а в паху болело. Желание, резкое и тупое, отзывалось тянущей болью в яичках, и Марк скользнул руками под простыни, просто чтобы удостовериться, что это ему не приснилось. Он положил ладонь на боксеры поверх впечатляющего стояка. Втянул сквозь зубы воздух от удовольствия и боли. Напряженный член согрел ладонь сквозь тонкий хлопок нижнего белья. Марк обхватил длинный напряженный ствол. Из-за эротического сна о маленькой ассистентке он был твердым как стальная дубинка. Хитмэн не понимал, должен ли обеспокоиться или испугаться, или же упасть на колени у кровати и вознести хвалу Господу.
***
Открыв глаза, Челси вздрогнула: утренний свет как ножом ударил по роговице. Голову словно обручем сжимало болью, а во рту был такой вкус, будто Челси жевала носки. Она посмотрела на лицо сестры, лежавшей рядом, как будто они снова стали детьми. Что-то случилось? Где они были прошлой ночью?
— О, Боже, — застонала Челси. Перед ее ноющими глазами мелькнуло караоке в «Закусочной Оззи», мучительное воспоминание о том, как они с Бо орали что есть сил песни — «Как девственница» и «Я слишком сексуальна». На всей планете был только один человек, который обладал голосом худшим, чем Челси. Бо. Бо была намного-намного хуже, и то, что толпа у Оззи не выкинула их вон, потрясло Челси.
Сев, она подождала, пока пульсация в голове превратится в тупую боль, прежде чем свесить ноги с кровати и с полузакрытыми глазами пройти в ванную. Виниловый пол казался слишком холодным. Подставив рот под кран, Челси включила холодную воду и принялась пить как верблюд, затем выпрямилась и посмотрела на себя в зеркало. Черные тени вокруг глаз, волосы сбились на одну сторону. Она выглядела так же, как и чувствовала себя, и взяла упаковку «тайленола». Проглотила три капсулы и побрела обратно в спальню.
— Доброе утро, солнышко.
Челси остановилась и уставилась на полуодетого мужчину, стоявшего в дверях кухни:
— Что ты делаешь?
— Завтракаю, — ответил Джулс, выливая молоко в чашку с хлопьями.
— А почему ты завтракаешь здесь?
— Не удивлен, что ты не помнишь. Прошлой ночью мне позвонила Бо, и я встретился с вами. Я был единственным, кто оказался в состоянии вести машину.
Челси вернулась, схватила махровый халат, висевший на двери в ванной, и прошаркала мимо Джулса. К ней начали возвращаться маленькие кусочки воспоминаний.
— Почему ты все еще здесь? — спросила она, завязывая мягкий пояс на талии.
— Поскольку я живу в Кенте, а было два часа ночи, ты и твоя сестра велели мне рухнуть в комнате Бо.
Открыв ящик стола, он взял ложку.
Как плохо, что Челси мучилась похмельем, а ее глаза болели, потому что она не могла в полной мере оценить мускулистую грудь и каждую мышцу на шести кубиках пресса Джулса. Челси ткнула пальцем в сторону его узких кожаных штанов:
— Ты пытаешься быть Томом Джонсом или Слэшем?
— Прошлой ночью мы говорили об этом, когда ты обвинила меня в метросексуальном срыве. — Он съел ложку гранолы. — И… я опять не удивлен, что ты не помнишь. Ты была совершенно невменяемой.
— Я помню.
К сожалению, к ней начали возвращаться не только маленькие кусочки воспоминаний о прошлой ночи. Пение. Выпивка. Флирт со студентами из колледжа и туристами.
Джулс ткнул ложкой в сторону Челси:
— Дерьмово выглядишь.
— Отлично. Я и чувствую себя дерьмово.
— Хочешь гранолы?
— Можно. — Она прошла мимо него и вытащила коку из холодильника. Не было ничего, что могло бы помочь справиться с похмельем лучше, чем сладкая кока. За исключением «Роял-гамбургера» с сыром и хорошо прожаренным мясом. Просто манна небесная при похмелье.
— Как сегодня Бо?
Челси поднесла банку коки к губам, опустошила половину и, опуская содовую, ответила:
— Все еще спит.
У нее сохранилось неясное воспоминания, как сестра и Джулс целовались, пока сама Челси была занята, флиртуя с туристом из Ирландии. Она спросит Бо об этом позже. Насыпав себе чашку хлопьев, Челси присоединилась к гостю за кухонным столом.
— Как идут дела с Бресслером? — спросил Джулс.
— Да все так же. Он возмущен одним моим присутствием и дает мне дурацкие задания. — Она пожевала гранолу, и хруст в голове был таким громким, что Челси с трудом могла думать из-за боли. — Вчера к нему домой пришли хоккеисты пить пиво.
— Ты упоминала об этом ночью, но не сказала, кто там был.
Челси подумала обо всех этих огромных мужчинах в одном помещении. Пришлось признать, что она была немного напугана. Не столько их размерами. Большинство людей были выше, чем сестры Росс, но Челси видела, как вчерашние громилы играют в хоккей. Она видела, как они врезаются в бортики с такой силой, что дерево и плексиглас содрогаются. Видела, как они с такой же силой врезаются в других игроков. Войти вчера в эту комнату оказалось подобно тому, как войти в стену из тестостерона, но Челси — актриса. Ее прослушивали директора по кастингу и продюсеры, и она давным-давно научилась справляться со своими нервами. Казаться спокойной и хладнокровной, неважно, что происходит.
— Там был тот большой русский парень Влад, — ответила она.
— Он снимал штаны?
— Нет.
— Отлично, слышал, он больше не делает это так же часто, как раньше. Кто еще? — Джулс, жуя, ожидал ответа.
— Дай подумать. Парень с подбитым глазом. — За те несколько минут, что она провела с хоккеистами, Челси обнаружила, что при личной встрече они не такие уж и пугающие. Они казались милыми парнями. Ну, за исключением Марка. Хотя в компании своих товарищей по команде Хитмэн был более расслабленным. И да, более милым. Для него.
— Есть несколько парней с подбитыми глазами.
— Думаю, его зовут Сэм.
— Сэм Леклер. Он забил шестьдесят шесть голов в сезоне. Десять из которых…
— Стоп. — Челси вскинула руку. — Избавь меня от статистики. — Ей пришлось выслушивать, как Джулс с Бо спорят о голах, очках и штрафных минутах всю дорогу до дома, и, честно говоря, хотелось пристрелить их обоих.
Джулс засмеялся:
— Ты напоминаешь мне Фейт.
— Кого?
— Владелицу «Чинуков». У нее глаза собираются в кучу, а сама она становится вся такая рассеянная, когда кто-нибудь начинает говорить о статистике.
Теперь Челси вспомнила. Красивая блондинка, на губах которой Тайсон Саваж, новый капитан команды, запечатлел долгий жаркий поцелуй прямо в центре «Кей», пока фанаты, заполнившие арену, орали и подбадривали их.
— А разве владелица команды не должна знать о статистике и тому подобном? — Челси взяла еще ложку гранолы и на сей раз жевала медленно.
— Она унаследовала команду лишь в этом апреле. До этого Фейт, как и ты, ничего не знала о хоккее. Но самое важное она схватила очень быстро. — Он пожал плечами. — А теперь у нее в помощниках есть Тай.
— Капитан?
— Ага. Они на Багамах.
— И чем занимаются?
Джул поднял зеленые глаза от чашки с хлопьями и просто посмотрел на Челси.
— А-а, — та отложила ложку, неуверенная, что ее желудок может справиться с бoльшим. — Если у твоего шефа в помощниках есть Тай, не стоит ли тебе начинать беспокоиться по поводу работы?
Покачав головой, Джулс снова пожал плечами:
— На самом деле, нет. Думаю, Саваж станет скаутом или займет какую-нибудь должность в отделе по подбору игроков, так что Фейт все же будет нужен ассистент. Я поговорю с ней о своих перспективах, когда она вернется.
— И когда это случится? — лично Челси терпеть не могла, когда ее работа висела в воздухе. Ну, еще больше в воздухе, чем сейчас с Марком Бресслером.
— Надеюсь, к большой праздничной вечеринке.
— Будет праздничная вечеринка?
Джулс откинулся на спинку стула:
— Празднование в честь выигрыша Кубка в «Фор сизонс» в следующем месяце. Может быть, двадцать четвертого. Это решалось на прошлой неделе, но я уверен, что Бресслер получил приглашение. Или скоро получит.
Конечно же, Марк не упоминал об этом.
— Каждый может привести с собой одного гостя. Если ты не будешь приглашена, то можешь пойти с Бо.
Кстати, о сестре. Та громко стонала, направляясь к ним по коридору.
— Черт тебя подери, Челси, — прокаркала она. — У меня не было такого похмелья с тех пор, как я навещала тебя в Лос-Анджелесе. — Бо прошаркала к столу и села. — Ты сделала кофе?
Челси покачала головой и передала сестре коку.
— Я сделал, — Джулс встал и налил кофе.
— Мы слишком стары для этого, — сказала Бо, положив голову на стол.
Челси втайне согласилась. Им обеим было тридцать, а в определенный момент жизни неумеренное веселье начинает терять свою привлекательность. Оно просто становится жалким, и прежде чем девушка успевает понять, она превращается в одну из тех женщин, которые проводят жизнь на барном стуле. Челси взяла еще ложку гранолы и аккуратно прожевала. Она не хотела стать одной из тех женщин со скрипучим голосом и пережженными волосами. Она не хотела гнилых зубов и грубой кожи. Она не хотела бойфренда по имени Кутер, который получил от десяти до двадцати лет за вооруженное ограбление.
Джулс поставил перед Бо кружку, затем вернулся на свое место за столом:
— Вы, девчонки, воняете, как старый пивоваренный завод на Рейнир, прежде чем его закрыли.
Бо поднесла чашку с кофе к губам:
— Тебе запрещено разговаривать о пиве в течение двух дней.
— Хорошо, — засмеялся Джулс. — Мини-пит.
Прошлой ночью, когда Челси сказала Бо, что хоккеисты зовут ее Мини-пит, Джулс чуть не задохнулся от смеха. Ни одна из близняшек не считала это настолько смешным, но, чтобы утешить Бо, Челси пришлось признать, что ее прозвали Маленький Босс.
— Не сегодня, Джулс. — Бо поставила кружку на стол. — Где твоя рубашка?
Джулс улыбнулся, поднял руки и встал в позу, как на состязаниях бодибилдеров.
— Думаю, вы, девочки, можете наслаждаться выставкой оружия.
— Пожалуйста, — застонала Челси. — Нам уже плохо.
— Меня только что чуть не стошнило, — добавила сестра.
Засмеявшись, Джулс опустил руки:
— Ладно, отложу свое оружие на потом.
— Боже, ненавижу, когда ты такой улыбающийся. Почему у тебя нет похмелья? — поинтересовалась Бо.
— Потому что я был вашим водителем. Вы помните?
— С трудом.
Челси стало интересно, помнит ли сестра, как целовалась с Джулсом. И стоит ли завести об этом разговор сейчас? А потом? Иногда было лучше чего-то не помнить. Как, например, случай, произошедший несколько лет назад, когда на одной вечеринке на голливудских холмах Челси принялась носиться как угорелая. Она никогда не бегала как газель, и это выглядело не очень-то. Как же плохо, что Челси вспомнила, что совсем не газель, лишь на следующее утро. Тьфу, теперь, если хорошенько подумать об этом, может, она была импульсивной? Особенно в пьяном виде.
— Ты помнишь, как мы пели «Поцелуй»?
— Песню Принца? — спросила Челси. Она не помнила, как пела Принца. Мадонна и Селин Дион — и так достаточно плохо.