Он надел кепку на голову и несколько раз затягивал ремешок, пока не нашел идеальное положение. Марк чувствовал себя хорошо. Правильно. Так, как не чувствовал действительно очень давно. Он любил хоккей. Любил в нем все. Но где-то на этом пути Хитмэн перестал веселиться. Он играл ради победы. В каждой игре. Каждый раз.
Он услышал, как снаружи машина Челси выехала с подъездной дорожки, и направился к задней двери. Он знал свою ассистентку меньше двух недель. Двенадцать дней. А казалось, что дольше. Она взяла на себя управление его делами днем и вторглась в его сны ночью.
Как-то она сказала ему, что кажется, будто он держит свою жизнь под контролем. Едва ли. До аварии Бресслер держал под контролем все — на льду и вне его. Контролировал свою личную жизнь так же, как свою хаотичную карьеру. Он контролировал подчас неконтролируемое поведение своих парней из команды и контролировал тех, кто входил в его дом.
В бедре и ноге возникла тянущая боль, когда Марк прошел на кухню. Он открыл ящик стола и вытащил пузырек викодина. Теперь Хитмэн ничего не контролировал. Открыв пузырек, он посмотрел на белые таблетки, рассыпавшиеся по его ладони. Было бы так легко. Так легко принять эту горсть. Бросить в рот, как леденцы, и забыть все свои проблемы. Позволить сильным опиатам сделать больше, чем просто забрать его боль. Позволить им затуманить его мозг и затащить в милое уютное местечко, где ничего не имеет значения.
Марк подумал о Челси и их разговоре о контроле. И затолкал пилюли обратно в пузырек. Они все еще были нужны ему, чтобы избавить от боли, но, по большей части, Марк принимал их не из-за боли в теле. Если он не будет очень осторожным, то в итоге они понравятся ему слишком сильно.
Он подумал о Челси, играющей в хоккей в маленькой юбке: если не быть очень-очень осторожным, то в итоге и мисс Росс может слишком сильно ему понравиться.
Глава 12
В пятницу вечером Бо, вернувшись с работы, отдала Челси визитку. На лицевой стороне была информация о медиа-компании, которая делала для «Чинуков» всю рекламу. На обороте от руки было написано название и номер телефона агентства по работе с актерами, услугами которого пользовались пиарщики команды.
— Я подумала, тебе может быть интересно, — сказала Бо. — В большинстве случаев в нашей рекламе мы задействуем хоккеистов, но иногда приглашаем местных актеров.
Челси посмотрела, как называется агентство, и нашла его в Интернете. Она пробудет в Сиэтле еще несколько месяцев. А в зависимости от того, где решит сделать операцию, может быть, и дольше.
Ей нужно было чем-то занять свое время, чем-то еще, кроме просмотра телевизора, хождения по ночным клубам, работы с письмами фанатов Марка Бресслера и встреч с риэлторами. Так почему бы и нет?
Если ей не понравится это агентство, она сможет тут же уйти. Никаких проблем, никакой грязи: возьмет свое резюме и уйдет.
В понедельник по дороге на работу Челси позвонила в агентство и договорилась о прослушивании на вторник, на то время, когда Марк будет тренировать Дерека. Часом позже она сменила машину и отвезла Бресслера посмотреть дом в Белльвью. Поместье площадью в семь тысяч квадратных футов на берегу Ньюпорт-Шорс могло похвастать паркетными полами ручной работы и массивной дубовой мебелью. Из огромных окон задней части дома открывался вид на большой двор с кабинкой для переодевания и спа рядом с бассейном.
А еще имелись бар и винная комната, в которой поддерживалась специальная температура. Что касается цены, дом стоил столько же, сколько и тот, в котором Марк жил сейчас, и плюс на него была скидка в миллион долларов.
Стоя в кладовой для продуктов размером с квартиру Бо, Марк сказал:
— Настолько большой дом мне не нужен.
Челси была совершенно уверена, что назвала ему общую площадь, прежде чем они отправились сюда.
— И я не хочу жить за забором, — добавил он.
Мистер Бресслер никогда не упоминал о своей антипатии к заборам, но если бы он просмотрел информацию о доме, которую ассистентка для него распечатала, то знал бы, что поместье окружено забором. После того как они ушли из дома, Челси посмотрела на своего работодателя, занявшего привычное место в «мерседесе», и спросила:
— Вы сидите и придумываете способы все усложнить или это естественный рефлекс? Как дыхание?
Марк надвинул на нос зеркальные очки:
— А я-то думал, что был сегодня милым.
— Серьезно?
— Ага. — Он пожал плечами.
— А я и не заметила, — покачала головой Челси.
Она уделила этому больше внимания, пока везла мистера Бресслера к стоматологу. И полагала, что если для Марка находиться в напряженной тишине равнозначно быть милым, то да, он был милым. Но часом позже, по дороге домой от зубного врача, он полностью испортил все своим ужасным поведением пассажира с заднего сиденья. Странно, но Челси нашла это более расслабляющим, чем его попытки быть милым.
— Сейчас зажжется красный.
— Все еще желтый, — заметила она, проносясь через перекресток. — Я думала, вы собираетесь быть милым.
— Не могу, когда дергаюсь из-за того, что меня могут убить. Вы уверены, что у вас есть действующие водительские права?
— Да. Выданные штатом Калифорния.
— Ну, это все объясняет.
Челси закатила глаза, скрытые солнечными очками, и сменила тему беседы.
— У вас есть дырки в зубах?
— Я ездил не из-за этого. Доктор просто хотел проверить мои имплантаты, чтобы удостовериться, что с ними все нормально.
Челси знала про зубные имплантаты. У нее была подруга, которая выбила передние зубы, занимаясь серфингом. Дантист вживил шурупы в ее верхнюю челюсть, затем насадил на них фарфоровые коронки. Если не знать, что зубы были выбиты, то догадаться было невозможно.
— Сколько их у вас?
— Три имплантата и четыре коронки. — Марк указал на верхнюю левую часть рта. — Мне повезло.
Челси спросила себя, что же он считал невезением?
***
Во вторник после полудня она принесла свое портфолио в агентство в центре Сиэтла и встретилась с владелицей Аланной Белл, которая немного напомнила Челси Джанин Гарофало. Но Джанин десятилетней давности, до того как актриса разочаровалась в жизни.
— Какой у вас настоящий цвет волос? — спросила Аланна, просматривая папку.
— Когда я проверяла в последний раз, был каштановый.
— Я бы могла найти для вас больше работы, если бы волосы у вас не были двухцветными. Вы готовы покраситься, если я попрошу?
Челси посмотрела на постеры и подписанные фотографии, висевшие на стенах офиса Аланны. Атмосфера в агентстве была хорошей. Правильной, уж Челси ли не знать. Она встречала на своем веку немало нечистых на руку агентов.
— Думаю, что да.
— Вижу, вы учились в Театре искусств.
— Да. А также несколько лет в Калифорнийском университете.
Аланна передала Челси монолог из «Белого олеандра». Челси не была такой уж большой поклонницей чтения с листа, но таковы правила бизнеса. Сделав глубокий вдох, она очистила голову от всего, кроме слов на бумаге перед собой, и прочитала:
— Святой Анас заглянул в горячий…
Закончив, она положила текст на стол и стала ждать, как делала это бесчисленное число раз прежде. Но в этот раз что-то изменилось. Странно, офис агента в тысяче миль от Голливуда, чтения с листа, и Челси чувствовала раздражающую нервозность. Только она была спокойней, чем за многие годы. Здесь в Сиэтле ей никому ничего не нужно было доказывать. И меньше всего самой себе. Не было необходимости встречаться с правильными людьми, бороться за правильную роль, которая позволит карьере выйти на новый уровень. Здесь Челси могла просто играть. Расслабиться и получать удовольствие. То, чего она уже очень давно не делала.
— Возможно, у меня будет для вас работа на заднем плане на эти выходные. — Агент взглянула на резюме Челси. — «Эйч-би-оу» направляет персонал на съемки для «Сиэтл Мьюзик Экспириенс».
Челси застонала про себя. Она не была любительницей стояния на заднем плане часами, но это ведь самое начало и не помешает ее нынешней работе.
— Звучит отлично.
— Полагаю, у вас есть профсоюзный билет?
Челси вытащила билет из бумажника и толкнула его по столу. Через несколько мгновений она потрясла руку Аланны и направилась обратно в Медину. Не забывать об актерской игре и повысить свое мастерство, прежде чем вернуться в Лос-Анджелес, — хорошая идея. Об известных актерах и актрисах, которые, снявшись в нескольких больших фильмах, оставляли первые планы ради игры в небродвейских шоу, только чтобы вернуться обновленными и со свежей головой, Челси слышала, но раньше не понимала этого. А теперь поняла. Ее собственная голова казалась чище. Десятилетняя гонка за мечтой лишала радости от актерства. Удовольствия от того, что на какое-то время становишься другим человеком.
Челси свернула на улицу Марка и подъехала к бордюру. Было чуть больше двух часов. Марк стоял в центре длинной подъездной дорожки, положив одну руку на трость, а другую на бедро. Вместо своей обычной униформы из белой футболки и спортивных штанов он надел темно-зеленое поло и джинсы. Бежевая бейсболка затеняла глаза и отбрасывала тень на нижнюю часть лица. Челси припарковалась на улице, чтобы дать Марку и Дереку побольше места. Пока она шла к ним, легкий бриз шевелил ее волосы и подол шотландской юбки от Барберри. Темные очки защищали глаза от солнца.
— Сколько еще мне этим заниматься? — спросил Дерек.
— Пока не сможешь делать это и не опускать голову, — ответил Марк, выглядя таким большим и внушительным рядом с тощим мальчишкой.
Челси остановилась перед ними и сдвинула очки на макушку:
— Вам что-нибудь нужно, парни?
Марк посмотрел на нее, и тень от козырька скользнула вниз по его носу к изгибу верхней губы.
— Что, например?
— Воду, «Гаторейд»?
Очень медленно уголок его губ приподнялся:
— Нет. Это мне не нужно.
— А что нужно?
Его взгляд, затененный козырьком, опустился с ее глаз ко рту, вниз по подбородку и шее к белой блузке. Внимание Марка казалось почти физической лаской. В животе у Челси запорхали бабочки, а дыхание перехватило, когда взгляд задержался на ее груди, прежде чем опуститься к юбке и обнаженным бедрам. Челси чувствовала жар карих глаз и почти ждала: Марк скажет, что нуждается в ней.
— Как прошла ваша встреча? — спросил он.
— Какая встреча?
— С агентом. — И повернулся, чтобы посмотреть на Дерека, и Челси снова смогла вздохнуть. — Разве вы не туда ходили?
Ах, эта встреча.
— Все хорошо. Агент хочет, чтобы я поработала на заднем плане в «Сиэтл Мьюзик Экспириенс» у «Спейс Нидл».
— Что такое работа на заднем плане? — спросил Марк, не отрывая взгляда от Дерека.
— Именно то, как она и звучит. Это значит, что я стою сзади, делая вид, будто занимаюсь чем-то важным. — Она убрала прядь волос с лица. — Агент попросила меня покрасить волосы в один цвет.
— Подними голову и вращай запястьями, — крикнул Марк Дереку. — Вы сказали ей нет?
Челси подняла на него глаза и приоткрыла рот от удивления.
— Вы же ненавидите мои волосы.
— Я их не ненавижу.
— Вы сказали, что я выгляжу как русская, только что сошедшая с корабля.
— Я больше имел в виду вашу одежду. — Он посмотрел на Челси, и снова тень от козырька скользнула к изгибу его верхней губы. — Ваши волосы не так уж и плохи. Я даже привык к ним.
— Вы снова пытаетесь быть милым?
— Нет. Если бы я пытался быть милым, то сказал бы, что вы хорошо выглядите.
Челси посмотрела вниз на белую блузку и килт от Барберри.
— Потому что это более консервативно, чем моя обычная одежда?
Марк усмехнулся.
— Потому что у вас юбка короткая. — Он указал тростью на Дерека. — Теперь можешь остановиться. Думаю, ты готов для пасов. — И вошел в гараж. А когда вернулся, в правой руке у него была хоккейная клюшка, которую Марк и впихнул в руки своей ассистентки. — Дерек, будешь пасовать Челси.
— Мне?
— Ей? Она же девчонка.
— Точно, — согласился Марк, и Челси почти ждала, что он скажет что-нибудь сексистское. — Она маленькая и быстрая, так что берегись.
Челси взяла клюшку и указала на свои ноги:
— На мне восьмисантиметровые каблуки.
— Вам не нужно двигаться. Вы должны просто останавливать шайбу.
— Я в юбке!
— Тогда, полагаю, вам нужно быть о-о-очень осторожной и не наклоняться. — Под прикрытием тени, упавшей на его верхнюю губу, он улыбнулся. — Я-то не возражаю, но мы должны обходиться без интимных подробностей, потому что Дерек несовершеннолетний, и я обещал его маме.
— Вот что приходится делать ради этой работы. — Челси сняла туфли и надела солнечные очки.
Отойдя на несколько метров, Марк указал на Дерека:
— Катись по льду. Подними шайбу и просто брось ее Челси.
Дерек покатился по дорожке, едва держась на ногах. Он не только не мог кататься, но все время путался с клюшкой. Несколько раз он едва не упал, а когда, наконец, сделал бросок, шайба ушла так далеко, что Челси пришлось бежать за ней.
— Ты смотришь на шайбу, — сказал парнишке Марк. — Не опускай голову и смотри туда, куда хочешь сделать бросок.
Дерек попробовал снова, и снова он едва устоял на коньках, а Челси пришлось бежать за шайбой. После четвертого раза это начало немного раздражать.
— Я устала бегать за твоими шайбами, — пожаловалась она, положив шайбу в центр дорожки.
— Дерек, какое первое правило хоккея?
— Не ныть, тренер.
Нахмурившись, Челси перевела взгляд с пылающего лица Дерека на Марка.
— И это есть в официальной книге правил?
— Да. Вместе с «грязным трепом». — Не сгибая правой ноги, Марк наклонился и взял шайбу. — Так что давайте послушаем болтовню, — сказал он, передавая шайбу Дереку.
— Хорошо, тренер. — В этот раз, когда покатился к Челси, мальчишка сказал: — Твои волосы выглядят глупо, и у тебя дурной глаз. — Он сделал бросок, шайба ударилась о клюшку Челси и отскочила.
— Что у меня?
— Дурной глаз.
Челси подняла руку к очкам:
— В самом деле?
Дерек засмеялся, а Марк покачал головой.
— Нет. «Грязный треп» не обязательно должен быть правдивым. Он просто должен отвлекать. — Взяв шайбу, он бросил ее Дереку. — Этот удар был хорош. У тебя получается лучше, когда ты не так сильно стараешься.
В этот раз, когда парнишка покатился к Челси, она приготовила для него кое-что, что посчитала приличным для его возраста.
— Ты такой тощий, что можешь вместо хула-хупа крутить «Чериоз», — сказала она, считая себя очень находчивой.
Дерек сделал бросок:
— Ну и глупость.
И это она слышит от ребенка, который говорит, что у нее дурной глаз? Челси посмотрела на Марка. Тот пожал плечами:
— Может, вам стоит поработать над своим «грязным трепом»?
Не ей одной. Кроме «дурного глаз» в репертуаре Дерека других оскорблений не было, и когда он в третий раз сказал про это, Челси была готова врезать ему своей клюшкой. Так что когда мальчишка запутался в коньках и упал, она не очень-то сочувствовала ему.
— Ой. — Он перекатился на спину и уставился на небо.
— Ты в порядке? — спросил Марк, подходя к ребенку.
— Клюшка ударила меня по яйцам.
— Охх, — Марк со свистом втянул воздух сквозь зубы. — Это отстой. Удар по яйцам — самое худшее в хоккее.
Дерек не выглядел таким уж страдающим. Он не метался от боли или что-то подобное, и Челси могла придумать еще парочку вещей, худших, чем боль от удара по яйцам. Например, шайба, ударившая тебя по лицу и выбившая тебе зубы.
— Правда больно.
— Я думала, что в хоккее не ноют, — напомнила Челси.
Марк нахмурился, будто она сказала что-то в высшей степени бесчувственное:
— Ты можешь ныть, если тебе отбили яйца.
— Такой пункт есть в книге правил?
— Если нет, то нужно включить. Все это знают. — Он опустился на колено рядом с Дереком. — С тобой все будет в порядке?