— Да неужели? — подняла бровь бабуля. — А о попытке изнасилования ты мне когда собиралась поведать?
— Бабушка?! — в очередной раз возмутилась я.
— То-то же. Мне моя история с помолвкой также неприятна, как твоя история с Егоровым. Поэтому, давай закроем тему.
— Ну, ты хоть скажи, кто был этот несчастный, кому ты разбила сердце?
— А кто сказал, что это я разбила? — немного грустно усмехнулась бабушка. И это заставило меня больше не расспрашивать ее ни о чем. Если здесь идет речь о разбитом сердце, то лучше не лезть. По себе знаю. — Так или иначе, но этот мужчина давно и счастливо женат.
— Бабуль, а можно последний вопрос?
— Ты ведь не успокоишься? — обреченно вздохнула она.
— Это ведь был Владислав, да? Отец Олеф и Греты?
Бабушка не ответила, но мне и не нужен был ответ. Я видела, подозревала, когда гостила у них в Праге, да и его противная жена не раз намекала, что они были любовниками. Но я и предположить не могла, что у бабули все было так серьезно. Интересно, а когда это было? И почему они расстались? Уж не из-за него ли бабуля рванула на Урал, где дедушку нашего и повстречала? Эх, как же хочется спросить, но бабуля сказала хватит, значит хватит. Блин, Владислав же старый, не внешне, конечно, но ему явно больше шестисот. И что у них могло быть общего? Ума не приложу.
Не успела я подумать об этом, как в кабинет совершенно неожиданно ворвалась Галина с выпученными глазами и перекошенной морд… простите, лицом.
— Алевтина Георгиевна, Алевтина Георгиевна, у нас ЧП.
— Что случилось? — встревожилась бабушка.
— Нападение.
— В стенах школы?
— Нет, в городе, на наших студентов.
— Что? На кого?
Галина не успела ответить, потому что в приемную вбежал Амор, Клара, Дженна и другие деканы, а также дежурные инквизиторы.
— Эля, будь здесь, — приказала бабушка и вышла в приемную вместе с Галиной, плотно прикрыв дверь. Я несколько секунд оторопело хлопала глазами, а потом бросилась к двери и почти слилась с ней в надежде хоть что-то услышать. Удивительно, но мне это удалось. Видимо дверь не настолько плотно была прикрыта.
— Как они? Все живы?
Знакомый голос что-то ответил, но я не расслышала.
— Кто вообще дал им отпускные?
— Они обменяли баллы на отгулы, — это сказал Себастиан. Так, похоже, они и кураторов подключили.
— Я сегодня же распоряжусь, чтобы это поощрение временно приостановили.
— Но.
— Как такое вообще возможно? — повысила голос бабушка. — Куда чертовы инквизиторы смотрели?
Как я поняла из разговора, несколько студентов покинули МЭСИ и отправились на единственный концерт Арины Смеловой в нашем городе. Я даже вздохнула от зависти. Если бы я знала, что она к нам приезжает.
За год Арина покорила всю страну, теперь, судя по слухам, собиралась покорять и Европу. Она и ее завораживающий голос привлекли меня еще тогда, когда я услышала в ее исполнении песню на стихи Рождественского:
«Я в твоих глазах утону, можно?»
Мои любимые и ненавистные стихи. Теперь я могла и слышать, и слушать их без той внутренней дрожи, которая мучила меня раньше, и начала снова любить их. А в ее исполнении они приобретали какой-то особенный смысл.
Теперь оказывается, после концерта, когда певица уехала, на наших студентов напали. Кто? Почему? И как? Эти вопросы интересовали не только меня. Вот только ответов я не дождалась. Бабушка неожиданно вошла в кабинет. Я едва успела отпрянуть, покраснела, застигнутая за подслушиванием, но бабушка была слишком возбуждена, чтобы возмущаться моим недопустимым поведением.
— Эля, ты уже закончила?
— Да.
— Тогда я думаю, тебе пора спать, время почти двенадцать, ступай дорогая. Тебя проводят.
— Бабуль, а на кого напали?
— Я не знаю, но намерена немедленно это выяснить.
Я поспешила собрать свои вещи, и попрощалась с бабушкой уже на пути в коридор, где ее ожидали деканы, а меня.
— Игнат? А я думала, ты в отъезде.
— Ну, технически и фактически я все еще в отъезде. Кстати, и Стаса какое-то время не будет. С этим нападением совет наверняка мобилизует всех.
— А на кого напали?
— На четверокурсников и одного мятежного аспиранта. И это хорошо. Был бы кто помладше обычными травмами не обошлось бы.
— И кто напал?
— Фанатики, позорящие наше доброе имя. Мы их выслеживаем, уничтожаем, запираем, а они все равно плодятся, как тараканы и лезут все на нашу землю.
— Каратели?
— Фанатики, Эля. С нами они ничего общего не имеют, — серьезно и строго ответил он. — Все, пойдем. Мне вернуться нужно, а то твоя бабушка меня убьет, а за опоздание еще и препарирует.
Я проводила Игната взглядом и грустно вздохнула, и почему-то думала вовсе не о бедных студентах, а о Дирееве, о том, что я больше не смогу даже мельком его увидеть. Вот, сама же хотела, дура, не видеть его больше. И получила. Только одно дело хотеть, но совсем другое постоянно думать, где он, как он, жив ли? Блин, я тряпка. И, кажется, это не лечится.
Меня встретила Венера, стояла под дверью, затаив дыхание, а когда я вошла удовлетворенно и разочарованно одновременно выдохнула.
— Что-то случилось?
— Вообще-то да. — мгновенно вскипела Венька. — Где тебя носит, убогая? Двенадцать ночи, я тут хожу из угла в угол, а ни одной моей соседки нет.
Да уж, не ожидала от нее беспокойства, тем более обо мне и даже от избытка чувств спустила оскорбление, а вот Варькино отсутствие, действительно, напрягло. Мы стали ждать ее вместе. Но ни к двенадцати, ни к часу, ни даже к двум она не пришла. И подозреваю, что уже и не придет.
— Я слышала, на наших студентов напали, когда они в городе были, — решила поделиться соображениями с Венькой.
— Об этом все слышали. Ты думаешь, я от избытка чувств тут под дверью торчала вас дожидаясь?
— Кажется, Варя была среди них, — пропустила я мимо ушей очередное оскорбление. Ну, что поделать, если манера говорить у нее такая… своеобразная. — Она не говорила, что куда-то собирается?
— Нет.
— Давай не будем раньше времени паниковать.
— Два часа ночи, Элька, думаю, пора это делать.
Мы решили пойти к куратору. В конце концов, мы же старосты, должны быть уверены, что с нашими подопечными ничего не случилось. Конечно, я знала наверняка, что наших там не было, но Себастиан же об этом не знает. Куратора в комнате не оказалось, мы хотели подождать, но тут Василич нас заприметил.
— Девоньки, а вы чего ночью по школе шатаетесь?
— А вы? — нагло спросила Венька.
— Так я это… школу обхожу, — смутился непонятно от чего Василич. Странно, я и раньше замечала, что он к нашей вампирше неравнодушен. По крайней мере только с ней он разом теряет всю свою невозмутимость и страшно глупеет.
— Мы куратора нашего ищем, вы не видели?
— Дак, они все на втором этаже, в лекарской сидят.
— Кого-то ранили? — спросили мы с Венькой одновременно.
— А… вы о нападении? Да, не повезло парнишке. На себя весь основной удар принял.
— Кто?
— Да этот, мальчик некромант, как его… в подвалах все время проводит.
— Руфус? Руфус Ёзер?
— Да, на вроде он.
Я аж осела с перепугу. Венера вовремя поддержала. А мои мысли лихорадочно заметались. Ведь совсем недавно мы с Крысом об этом говорили, о том что в совете остался только один нейтральный человек, точнее демон. И вот теперь эта история.
— Зачем? Зачем все это делать?
— Что? — спросила Венера.
— Разве ты не видишь? — спросила я, сама не понимая с кем говорю.
Сначала убили фею, хранители обозлились, затем эта история с Егором, темных задело, потом нападение на клан Шенери, и вот уже вампиры недовольны, Данилевичи, и теперь демоны. — Кто-то расшатывает совет. Это все связано. Я только не вижу как. И при чем здесь инквизиторы, каратели и тот убийца со шрамом.
— Со шрамом?
— Да, на руке.
И стоило мне только это сказать, как вампирша метнулась ко мне и вжала одной рукой в стенку, пальцы другой сомкнулись на шее. Она приблизилась к моему лицу и угрожающе прошипела:
— Что ты знаешь, о человеке со шрамом?
— Эй, эй. Девоньки, вы чего? — подскочил Василич, но Венера повернулась к нему, обнажила клыки и бедный регистратор побледнел, как полотно.
— Дура, отпусти, задушишь, — просипела я. Она хоть и сжимала горло, но не настолько, чтобы причинить боль. Вампирша неохотно ослабила хватку, я тут же перескочила к соседней стенке и потерла шею.
— Больная.
— Извини, — процедила она, и все же снизошла до ответа на мой вопросительный взгляд. — Этот урод со шрамом на руке убил мою маму.
— Это ужасно, но набрасываться на меня и нашего коменданта тебе никто не позволял.
— Извините, — снова проговорила вампирша уже более искренне.
— Василич, вы как?
— Живой вроде.
— Простите меня. Я не хотела.
Вот теперь эта наглая клыкастая выскочка обратила на мужчину все свое вампирское очарование. Я аж задохнулась от негодования, когда он разулыбался, как идиот, и вызвался проводить нас до своей комнаты.
— Как ты умеешь выкручиваться, — фыркнула я, провожая взглядом совершенно невменяемого от чувств регистратора.
— Расскажи мне о человеке со шрамом, — потребовала Венька, игнорируя мой выпад.
— Он был одним из тех, кто напал на дом Данилевичей, — неохотно призналась я. — И за то короткое время нашего знакомства, я поняла, что он настоящий псих.
— Ты не представляешь, какой, — ответила Венера, села на кровать и обняла себя руками.
Я подумала, что ей хочется побыть одной, но нет, ей хотелось совсем другого.
— Меня не должно было там быть, но отец настоял. Я в очередной раз облажалась, разбила его машину, и он отправил меня к ней. Только не знал, что для меня это как праздник. Мама была строгой, но очень любящей, я так скучаю по ней.
— Я тебя понимаю. Моя мама тоже живет далеко, в другой стране.
— Она хотя бы живет.
— Мне очень жаль.
— Ты-то здесь при чем? Все дело в нем, в том ублюдке. Расскажи мне, расскажи мне все.
— Боюсь, мой рассказ тебе не слишком понравится.
— Все равно, я хочу знать.
Как я могла отказать злой вампирше, жаждущей мести, слава богу, что на этот раз она собралась мстить не мне.
— Он связан с карателями, — заключила она, выслушав меня до конца.
— Если он не один из них.
— Зачем? Зачем им на нас нападать?
— Я могу только гадать.
— Но какие-то мысли у тебя все же есть?
— Это всего лишь мысли.
— Говори, — потребовала она.
— Мне кажется, все связано. Нападения связаны. Не знаю, говорил ли тебе Диреев, но на меня напали полтора месяца назад. Вампиры из клана Шенери.
— Это невозможно.
— Возможно, если их поднял некромант.
— На Данилевичей тоже напали из-за тебя?
— Нет.
— Откуда такая уверенность? — не удержалась от колкости Венера.
— Они не знали, что я буду там. Думаю, у них есть приказ не убивать меня.
— Почему?
Вот тут-то я засомневалась. Одно дело высказывать свои предположения о том, что касается Венеры, и совсем другое — рассказывать о пророчестве. Нет, мало ли как она отреагирует.
— Извини, но это личное.
— Если речь идет о шраме, то ничего личного у тебя быть не может.
— Я же сказала — это…
— Если это касается меня, я должна знать.
— Да, а ты снова не бросишься меня душить, если я тебе скажу?
— Не брошусь, — нехотя пообещала вампирша.
— И я должна верить тебе на слово? — скептически хмыкнула я.
— Я же сказала, не брошусь.
Странно, но я ей поверила, поэтому и рассказала о фанатиках из ордена «Темная кровь», о пророчестве, о ее возможной роли жертвы, почти обо всем, и к моему удивлению она довольно спокойно приняла эту правду. По крайней мере, кидаться на меня не спешила. Уже прогресс.
— Значит, всех нас 27 декабря принесут в жертву?
— Боюсь, что так.
— Хм, а кто еще об этом знает?
— Я, Катя, Ник, если Катя ему рассказала, еще один каратель из Праги, Олеф, Омар и ты. А нет, еще Диреев.
— Постой, Стас тоже об этом знает? — заволновалась Венера.
— Ему Олеф рассказала, когда мы еще встречались, — не стала скрывать я. — А что?
— Да так. — отмахнулась она, погружаясь в раздумья. Я ей не мешала, самой подумать надо, к каким последствиям может привести мой не в меру длинный язык.
— Ты расскажешь отцу?
— О чем? О том, что какая-то темная напророчила мне скорую смерть? Он поднимет нас обеих на смех. Ты не знаешь моего отца.
— Он не верит в предсказания?
— Он ни во что не верит. Я не хочу о нем говорить. Не сейчас. Мне подумать надо.
— Хорошо. Скажи, если что-то полезное надумаешь, а то мы с Кэт уже все мозги сломали.
— А этот J. настоящий урод.
— И не говори. Знать бы еще, кто он такой и чего хочет на самом деле?
Глава 20
Будни
Варя вернулась в пять утра. Слава богу, живая и невредимая. Она, действительно, ходила на этот злосчастный концерт Арины Смеловой, вместе с другими четверокурсниками, и смогла нам более подробно рассказать, что же там случилось на самом деле.
— Мы вышли из клуба, как раз направлялись к машинам, и тут на нас напали, — возбужденно рассказывала Варя.
— А лица, лица ты их видела?
— Нет. Все были в масках и с мечами.
— С мечами? Как у инквизиторов? — уточнила Венера.
— Да. Но я думаю, они не за нами приходили. Им нужен был Руф.
Мы с Венькой понимающе переглянулись. Так я и думала.
— Он отбивался, как зверь, хотя знаете, девочки, он, и правда, зверь. И под маской человека прячется страшный, рогатый демон, как на той жуткой картинке в зале для приемов.
— Варь, а ты что, никогда демонов в реале не видела?
— Нет. И очень надеюсь больше не увидеть. Мне очень жаль Руфа, и я благодарна, что он всех нас там спас, но девочки, я больше и близко к нему не подойду.
По словам Вари, все шестеро наемников набросились на Руфа в его природной ипостаси. И конечно, долго он бы не продержался. Но им это и не нужно было. Достаточно было его ранить, а после, как по команде, нападавшие скрылись. Вот только зачем? Зачем все это делать? Должна быть какая-то веская причина. Вот только какая?
Я не успела задуматься об этом, как Джулс возвестила, что ежедневной тренировки не будет. Мы с Венькой одновременно выдохнули, но не от радости, а от досады. Слишком кипела, бурлила в нас кровь, чтобы сейчас ложиться спать, да и зачем, если через пару часов все равно вставать. А вот Варьку мы с большим трудом, но все-таки уложили. Ей сейчас это крайне необходимо. Правду говорят, сон — лучший лекарь. Пусть спит, а я поговорю с Себастианом, чтобы ей прогулы не засчитывали.
Так что мы решили пойти на занятия без нее. Я создала первый в своей жизни защитный купол, чтобы посторонний шум не мешал, а Венера намешала нам обеим бодрящий отвар из своих запасов. Надеюсь, до вечера продержимся.
В столовой нас ждал очередной сюрприз. Как и обещала бабушка, все поблажки и выходы в город за баллы с этого дня запрещаются. На все перемещения после семи вечера налагается строгий запрет до особых распоряжений, за территорию института без письменного разрешения выход также запрещается. В общем, кругом одни запреты. Новость о нападении на студентов очень быстро облетела весь институт, а участники тех печальных событий в миг стали местными знаменитостями. Я даже слегка порадовалась, что про меня позабыли, ведь я так часто становилась любимым объектом сплетен и обсуждений. А вот за Руфа, действительно, было страшно, но тут Себастиан, к которому мы с Венерой наведались еще до занятий, нас успокоил.
— Не тряситесь, девочки, ничего с парнем не случилось. Потрепало слегка, это да, но он демон. Переживет.
— Добрый вы, куратор, — хмыкнула Венера. А тот почему-то смутился, поспешил отвести от вампирши взгляд и неожиданно на меня переключился.
— Кстати, Панина, ты совсем обнаглела?
— Что я опять сделала? — подскочила я.
— А ты вспоминай, вспоминай давай.