– Стэн, пожалуйста! Ну, Стэнли! – повиснув на шее высокого парня, не переставая, канючил я.
– Микки, хватит вести себя словно ребенок, – настойчиво снимая меня с себя, проговорил Стэнли, – я вообще не понимаю, зачем устраивать весь этот маскарад?
– Ты же знаешь, что у меня на работе происходит слияние нашего крохотного филиала с крупнейшей компанией, лидирующей на рынке. Это событие очень важно для моей будущей карьеры!
– Прийти на вечеринку по поводу слияния компаний с подставным мужем обеспечит тебе рост карьеры? Не думаешь ли, что начинать карьеру с обмана как раз таки не лучший вариант и может быть чревато последствиями?
– К сожалению, в нашем обществе добиться чего-то возможно только имея твердую почву под ногами. А если они узнают, что я в своем возрасте все еще не имею пару, возникнет подозрение, что я несерьезный и на меня абсолютно нельзя положиться, – поджав губы, насупился я.
– Говоришь, как старый пень, тебе всего-то двадцать пять, к тому же ты отличный специалист и профессионал своего дела. Ты же не развлекаться будешь, а работать, – заметив, что уговоры бесполезны, Стэнли глубоко вздохнул. – Микки, подумай, что будет, если правда раскроется?
– А как они узнают? Мы имеем одну фамилию и живем вместе под одной крышей.
– Дурак ты, Майкл Сондер! – полным именем и настоящей фамилией Стэн называл меня только тогда, когда был действительно зол или недоволен мной.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – с придыханием выкрикивал я, расцеловывая альфу, в то время как парень только смиренно морщился, не делая тщетных попыток к освобождению из моих крепких объятий. Наконец я отлип от парня и счастливо улыбнулся – Стэнли всегда был мне как старший брат, выручая и поддерживая в трудные минуты.
Вообще-то мы со Стэном не имели кровного родства. Наши семьи издавна дружили, а после внезапной смерти моих родителей семья Стэна усыновила меня. Когда его родители уехали в другую страну, опека обо мне полностью легла на его плечи. Он был старше меня на четыре года – высокий, стройный, кареглазый брюнет.
Стэн был вольным художником, но при этом неплохо зарабатывал. Его имя было довольно широко известно в кругах современного арт-рынка, а картины имели высокую стоимость, обретая свое место в частных коллекциях ценителей искусства. Как и все творческие люди, он был неординарной личностью, что отражалось и на его внешнем облике. Он был слишком утонченным и хрупким для альфы – длинные изящные руки с бледными, почти восковыми, извечно холодными пальцами, ярко выраженные острые скулы и тонкий прямой нос, аспидно-черные длинные волосы всегда собраны в низкий хвост. Одевался он тоже специфически и был ярым приверженцем стиля гранж.
На братьев мы мало походили, поскольку, в отличие от Стэна, во-первых, я был омегой, а во-вторых, таким классическим омегой: невысокий рост, среднее, скорее худощавое телосложение, выразительные губы, светло-карие глаза и такого же цвета чуть волнистые волосы. Обычный, как мне казалось, парень, хотя многие считали меня довольно симпатичным и обаятельным.
После окончания института я устроился в небольшую, но подающую большие надежды на перспективное развитие фирму, и благодаря усердному труду смог добиться должности начальника отдела продаж. Предстоящее слияние, а по сути – поглощение нашей фирмы одной из крупнейших компаний, могло предложить мне отличные перспективы на будущее и возможность дальнейшего карьерного роста. Работу свою я очень любил, всегда числился ответственным и трудолюбивым работником и был на отличном счету у руководства. Самое главное сейчас – это хорошо себя зарекомендовать перед своим новым боссом.
Вечеринка по поводу слияния была организована в виде фуршета в одном из лучших ресторанов нашего города. Стэн со скучающим видом обосновался у высокого столика с закусками, покручивая в руках бокал изысканного шампанского на просвет, наблюдая, как, медленно шипя, пузырьки ползут вверх, переливаясь радугой, лопаясь и исчезая на поверхности янтарного напитка.
– Да, на закусках они явно сэкономили, – протянул он, наконец, определившись и выбрав канапе с жареной креветкой, виноградом и сыром Дор-Блю, – зато вот алкоголь – определенно хорош!
– Стэн, не налегай на выпивку, мне бы не хотелось опозориться в первый же день и тащить твое безвольное тело домой, – кинул через плечо я, с интересом разглядывая присутствующих.
– Расслабься, в отличие от тебя я умею пить. К тому же ты не предупреждал, что тут будет так скучно.
– Хватит ворчать, лучше оглянись и оцени убранства или архитектурное строение зала, неужели тут нет абсолютно ничего, откуда можно почерпнуть вдохновение для твоего творчества?
– Разве что только несколько карикатур на всю эту кучку напыщенных снобов. Ты же знаешь, как я не люблю светские сборищ…
– Вот, съешь еще креветку! – не дав договорить, я сунул очередную закуску ему в рот прямо со шпажкой и с мольбой взглянул на брата, поправляя выбившийся из ворота рубашки атласный шейный платок. – Стэн, осталось потерпеть совсем немного, так что, пожалуйста, будь благоразумным и обаятельным мужем.
– А сейчас, уважаемые гости, поприветствуем генерального директора нашего холдинга, мистера Кристофера Диккенса! – громогласным голосом объявил невысокий полный ведущий с роскошными рыжими усами, привлекая всеобщее внимание.
Взоры присутствующих тотчас устремились в сторону сцены, на которой появился высокий темноволосый альфа, и я замер в оцепенении, так и не успев поднести бокал к губам. Ладони мгновенно стали влажными, а сердце, казалось, пропускает удары. Противная липкая капля холодного пота скользнула по пояснице. Не может быть – он!
Он совершенно не изменился. Хотя нет, вру, он стал еще более привлекательным, если такое вообще возможно: еще более высоким, еще более статным, еще более красивым. Абсолютная уверенность в неспешных движениях, горделивая осанка, прямой с легким вызовом взгляд темно-серых холодных глаз.
В то время, как Кристофер Диккенс произносил свою приветственную речь, его взгляд мягко скользил по присутствующим до тех пор, пока не остановился на мне, пронизывая насквозь, словно проникая в самые сокровенные и так тщательно скрываемые тайные уголки моего сознания. На мгновение я забыл как дышать. Готов был поклясться, что в ту секунду со стороны я представлял довольно жалкое зрелище – горящие пунцовым огнем щеки и взгляд загнанного кролика. Когда же я, наконец, вздохнул, в нос мне сразу же ударил тягучий всепоглощающий запах властного и сильного самца. Неужели он узнал меня?
Не задержавшись на мне дольше положенного правилами этикета и не выразив явного интереса, альфа продолжил изучать аудиторию. Он не узнал? Что это, разочарование?
– Стэн, не теряй меня, я выйду на пару минут на свежий воздух.
Черт, и как так могло получиться, что моим боссом будет именно он? За что мне такое наказание? Я старался успокоиться и взять себя в руки, вглядываясь в огни вечернего города, крепко вцепившись пальцами в холодный мрамор перил небольшого балкона, глубоко и часто вдыхая свежий морозный воздух. Немного придя в себя, я поспешил вернуться до того момента, как Стэн с расспросами кинется меня искать.
До входа в общий зал оставалась буквально пара метров, когда меня неожиданно, грубо схватив за руку, затянули в полумрак укромного закутка, скрытого от посторонних взоров плотными позолоченными портьерами, и, с силой припечатав весом явно крупного и мускулистого тела, накрыли губы поцелуем. Властным, нетерпеливым и требовательным.
Что? Насильник? Маньяк? Извращенец? Неужели меня сейчас обесчестят прямо здесь, практически на глазах у моих будущих коллег, да к тому же при наличии, пусть и подставного, но все-таки мужа.
Оцепенение от неожиданности и осознания нереальности и неправильности происходящего сменилось яростным гневом, когда чужой язык по-свойски проник в мой рот. Приложив все силы, я, что есть мочи, двинул нападающему коленкой между ног и, воспользовавшись замешательством, оттолкнул насильника, негодующе выпрыгнув из вынужденного укрытия под яркое освещение коридорной люстры, наспех вытирая губы тыльной стороной запястья.
– Твою ж мать, Майкл, не такого приветствия я ожидал от тебя после семи лет разлуки! – когда нападающий явил на свет свое лицо, я даже непроизвольно приоткрыл рот от удивления.
– Крис… тофер? – вот уж кого я точно не ожидал увидеть в качестве маньяка, так это своего будущего босса.
– Микки? – в довершение картины перед нами удивленно предстал мой брат.
– Стэнли! Я… э… – не находя слов, я испуганно прижал ладонь к распухшим от поцелуя губам.
– Ты в порядке? – заметив, что я не один, Стэнли учтиво протянул руку для рукопожатия. – О, мистер Диккенс, приятно познакомиться.
Кристофер удивленно приподнял бровь, но руку в ответ учтиво протянул.
– Майкл Уотсон, как невежественно с твоей стороны! Я… – «НЕЕЕЕТ! Нет, только не это! Стэнли, ты идиот, дубина, кретин!» – чуть было не выкрикнул я, но Стэн успел закончить, – Стэнли Уотсон, муж Майкла, очень приятно!
– Хм, муж, значит… – окинув брата долгим оценивающим взглядом, альфа крепко сжал протянутую руку. – Приятно познакомиться, Стэн. Уверен, что мы с вашим мужем обязательно сработаемся. А сейчас прошу меня извинить, мне нужно поприветствовать остальных гостей. А с тобой, Майкл, не прощаюсь, до встречи в офисе.
Искривленные в усмешке губы и холодный пронзающий взгляд были брошены мне на прощание, короткий кивок в сторону Стэна, и вот я уже провожаю взглядом его широкую мускулистую спину, обтянутую тканью дорогого костюма, пока он окончательно не ускользает от моего взора, затерявшись в шумной толпе. Щеки продолжали пылать, а губы все еще жгло от ощущения недавнего поцелуя, и я не сразу обратил внимание на обеспокоенный голос брата:
– … эй, Микки, ты меня слышишь? Что случилось? У тебя щеки горят.
– Все в порядке, не волнуйся, – я до боли закусил губу, стараясь прогнать воспоминания. – Давай поедем домой, я устал.
– Это же был он, я прав?
– Да, ты прав, это был именно он.
ОН. Моя первая любовь! Тот, кто когда-то разбил мне сердце. Тот, по чьей вине я теперь боюсь строить отношения.
Последний раз я видел его семь лет назад, на выпускном в старших классах. Признанный лидер, выдающийся спортсмен, первый красавчик. Половина школы сходила по нему с ума. Он всегда был в центре внимания, окруженный толпой безумных омежек, жаждущих заполучить себе в пару такого яркого представителя. Однако у него никогда не было постоянного партнера. Да, он проводил время с легкодоступными омегами нашей школы, но дальше простого удовлетворения физических потребностей это не заходило. Он был достаточно холоден и неприступен. Я томно, как и десятки других, молча наблюдал за ним со стороны, не предпринимая попыток сблизиться, позволяя лишь изредка появляться в своих скромных фантазиях.
При любой возможности я ловил каждое его слово, движение или эмоцию. Мне нравился его открытый и добродушный смех, когда он искренне и непринужденно запрокидывал голову, прикрывая глаза, его низкий грудной баритон и уверенная чуть снисходительная полуулыбка. Я незаметно проскальзывал на все футбольные матчи и тренировки, в которых он принимал участие, в ожидании очередного паса или гола, наслаждаясь моментами, когда он, ликуя, задирал майку, оголяя безупречный пресс.
За месяц до выпускного я все же решился признаться, списывая на то, что если так ничего и не выйдет и он мне откажет, то спустя месяц мы навсегда разойдемся, и мне не придется чувствовать себя глупым или отвергнутым.
Я подловил его за углом школы, где он обычно курил, прячась от учителей, и, сгорая от стыда и смущения, чувствуя, как дрожат руки и колени, как горят щеки и заплетается язык, неразборчиво выпалил:
– Я люблю тебя! – и крепко зажмурив глаза, неумело прижался к его губам, подарив свой первый поцелуй.
Он мягко отстранился, одарив меня лучезарной белоснежной улыбкой, и нежно потрепал по голове, взлохмачивая и без того растрепанные волосы:
– Ты же вроде Сондер, Майкл Сондер из шестьсот восемнадцатой группы?
– Д-да… ты будешь со мной встречаться? – жарко выпалил я, с надеждой глядя парню прямо в глаза.
– А ты вкусно пахнешь, Майкл Сондер! – он шумно втянул воздух, проведя носом от моего подбородка к щеке. – И мне это определенно нравится.
Затем наклонился и накрыл мои губы поцелуем, властным, требовательным, собственническим, клеймя и присваивая себе. И я совсем не сопротивлялся, неумело, но старательно отвечая на ласку, подстраиваясь и ловя каждое его движение. Я был полностью, абсолютно и безгранично счастлив, отдаваясь его власти и растворяясь в новых незнакомых ощущениях.
Домой я бежал. Нет, я летел, шлепая по весенним лужам, распугивая случайных птиц и улыбаясь удивленным прохожим, оказавшимся на моем пути. Я сделал это! Мало того, он не только не отверг меня и не посмеялся над моими чувствами, но и ответил взаимностью.
– Стэн! Стэ–э–энли! – я ворвался в дом, сметая небрежно сложенные в прихожей журналы, запинаясь и утопая в мягком и густом ворсе ковра, пролетая в сторону кухни, где он сейчас должен был готовить ужин. Увидев его, я с разбега запрыгнул верхом, обняв брата руками и ногами. – Я самый счастливый человек на планете!
– Что случилось? Тише, тише, успокойся, ты такой возбужденный! – не выпуская меня из объятий, Стэн аккуратно сел на диван, устраивая меня у себя на коленях.
– Я сделал это, я смог, я решился! Я признался, что люблю его!– продолжал жарко шептать я, уткнувшись брату в шею, затем, лукаво подняв взгляд, я счастливо улыбнулся, – а еще поцеловал, представляешь!
– А он?
– Он сказал, что я очень красивый!
– Неужели?
– И что еще я очень вкусно пахну!
– И все?
– И что я ему нравлюсь!
– А потом?
– А потом тоже поцеловал меня! – я обнял брата, стискивая в объятьях, и начал торопливо целовать его лицо – щеки, веки, лоб, нос, губы, пока в измождении не уткнулся в шею, блаженно выдохнув и тихо прошептав, – я даже не помню, когда еще в последний раз я был настолько счастлив!