- Тогда позвольте на время составить Вам компанию? - Маркус пристроился между мной, вожделенными канапе с мидиями и бокалами вина, чем только вызвал раздражение.
- Можно на "ты" и без компании, - фыркнула я, внаглую отодвигая парня от стола. Наконец-то! Я блаженно прикрыла глаза от растекшегося по языку удовольствия.
- Прямо так сразу? - съехидничал Марк, присоединяясь к распитию вина. И чего только эти богатеи вечно набрасываются на шампанское? Гадость ещё та. А вот вино, да ещё и из запасов Алекса.... Вот кто-кто, а он точно не знает, что такое алкоголь за шестьдесят восемь рублей из магазина "Пятёрочка". И я, кажется, теперь тоже не узнаю. Мой организм просто откажется его принимать.
- Прямо так, - отмахнулась я, набрасываясь на канапешки.
- А помимо красивой и одинокой, ещё и голодная. Твой мужчина явно плохо заботится о тебе, - усмехнулся Марк, обходя меня сзади, и не менее нагло поместил свои руки мне на талию. Не думала, что умею так гневаться. Но, как бы мне того не хотелось, ни сказать что-то резкое, ни тем более сделать, не успела.
Взбешенный голос остановил меня, погружая зал в полнейшую тишину.
- Через секунду не уберешь от неё руки, пристрелю, - прорычал Алекс, и я поверила. Он бы выполнил обещанное, если бы руки Марка в тот же момент не оставили меня в покое.
- Понял, Ал, она твоя, на чужое не претендую, - хмуро улыбнулся Мистер Длинные Руки, поднимая вышеозначенные конечности над головой. - А я-то думал, что слух о твоём новом фигуристом развлечении, был всего лишь слухом.
- А я думал, что ты сейчас в Японии, наводишь мосты с драконами, - недовольно рыкнул мой кареглазый, притягивая к себе... и тоже не давая поесть. Но ради егообъятий можно и поголодать.
- Так уже, - Марк пожал плечами, засовывая руки в карманы брюк. - Оказывается, под бутылку местного пойла договориться можно о чём угодно. Я и тебе привёз.
- Не пью, - отрезал Алекс, уводя меня от стола и от Марка, но тот упорно шёл за нами.
- И зря. Сколько бы мог заключить полезных сделок с набравшимися поставщиками? - продолжал гнуть своё назойливый рукораспускатель.
Алекс резко затормозил и развернулся, одаривая преследователя арктическим холодом. А меня, не успевшую отреагировать, по инерции внесло в его грудь. Видимо, для верности мою талию тут же стиснули в стальных объятьях.
- Марк, ей Богу, я тебя сейчас точно пристрелю, и мир во главе с поставщиками скажет мне спасибо, - произнёс он спокойным голосом, но каждое произнесённое слово заставляло меня ёжиться и сильнее прижиматься к нему.
Маркус одарил нас пронзительным взглядом голубых глаз, не сказав ни слова, развернулся... и буквально растворился среди гостей. А ведь вокруг нас была своеобразная зона отчуждения, рожденная холодом Алекса.
- Идём отсюда. Думаю, эти коршуны уже вдоволь наглазелись на тебя... а я в следующий раз дважды подумаю, в какие платья наряжать свою женщину, - проворчал мой похититель, провожая проходящую мимо тройку тех самых окрещённых мною "коммандосами" убийственным взглядом.
А что я могу сказать на это? Платье мне нравится, похотливые взгляды - не очень. Но высказаться не дали: он торопливо вывел меня из зала через другую, почти не заметную в стене дверь, запертую на кодовый замок. За неё сразу начиналась винтовая кованая лестница.
Здесь света не было. По крайней мере, на наше появление он не среагировал, как в остальном доме, и мне пришлось ориентироваться только на руку Алекса и слабое синее свечение, идущее сверху.
- Куда ты меня ведёшь? - не выдержала я, осилив где-то половину подъёма.
- Они меня утомили, никогда не любил всю эту показную мишуру. Но, положение обязывает, - его голос и вправду звучал устало, и я не стала больше ничего выспрашивать.
Лестница закончилась. Мы прошли ещё одну почти целиком стеклянную дверь, которую, как и первую, Алекс за нами запер, и попали в уменьшенную копию нижнего зала. Только здесь была полукруглая сцена. Полумрак разбивали большие окна, сквозь которые проникал свет лун.... В его глазах скакали озорные бесенята.
- Тут лучше, правда? - мужчина крутанул меня, притягивая ближе. - Потанцуем?
Я не удержалась от улыбки, которая отзеркалилась на губах Алекс... а ему так идёт улыбка!
Голосов гостей отсюда не было слышно, а вот мелодичная музыка, которую я ранее не заметила за общим гомоном, действительно побуждала к танцам.
Положив голову ему на плечо, прикрыла глаза, полностью отдавшись рукам, ведущим в танце, и просто наслаждалась моментом, тишиной, звуком его сердца.. и испортившим всё визгливым звонком мобильного. Причём моего мобильного. Никогда не перепутаю эту мелодию ни с какой другой: "Лунная соната" в современной рок-обработке, каким-то чудом впиханная в устаревший мобильник. И вряд ли Алекс любитель такого вот творчества.
Он достал надрывающийся телефон из внутреннего кармана пиджака и с усмешкой глянул на светящийся экран.
- Ответишь? - хмыкнул, протягивая мне синий моноблок. Можно было и не задаваться вопросом: откуда у него мой телефон? Взял из сумки, которую отобрал дворецкий, как только попала в дом.
Взглянув на имя, высвечиваемое экраном - "Павел" - захотела раздолбать мобильный на сотни кусочков, и потоптаться по остаткам. Я выхватила телефон из руки Алекса, с силой швырнув об пол. Как и хотела, он разлетелся на мелкие детали, а главное перестал доставать меня "Лунной сонатой".
- Ты так не любишь классику, малыш? Пожалуй, запомню на будущее, - с улыбкой проговорил этот подонок.
- Да не пошёл бы ты! - взорвалась я, начиная метаться туда-сюда по двухметровому участку зала, а заодно по остаткам телефона, топча их дорогущими туфлями.
- Тс-с-с, малыш, - он поймал меня, пытаясь прижать к себе, но я была слишком взвинчена, чтобы вот так просто ему подчиняться. Раньше - да. Тогда в переулке, когда мне хотелось быстрее попасть в какой-нибудь отель и вскрыть себе вены из-за этого дерьма, Павла, когда мне было плевать на всё, в особенности на себя, тогда он помыкал мной как хотел. Но теперь он сам пробудил во мне стерву... и желание жить.
- Пусти меня! - прошипела я требовательно.
- А то что? - бесенята в его глазах запрыгали с удвоенным рвением, а руки лишь сильнее сжались на моих запястьях, причиняя лёгкую боль.
Вместо ответа я вскинула ногу, метя коленкой ему в уязвимое место. Но Алекс предусмотрел это: не только не дал ударить себя, так ещё и перехватил мою ногу, прижимая к своему бедру. Зато моя правая рука обрела свободу и тут же влепила ему пощечину. Он оскалился и зарычал, как дикий зверь, глядя мне в глаза, в которых снова вспыхивал страх и... желание. Александр подхватил меня, и в следующую секунду, я уже сидела на сцене, обхватив его бёдра ногами и отвечая на лишающий разума поцелуй.
На этот раз он не играл, не мучил меня и себя долгой прелюдией, а просто стремительно ворвался, заставляя забыть всё на свете: от этого чёртового звонка до того, как следует дышать. Просто сводил собой с ума, находясь во мне. Ловил поцелуем каждый мой стон, вторя глухим рыком. Необузданный дикий зверь, бьющийся в моём теле, взорвавший разум... и коснувшийся губ лёгким благодарным поцелуем, когда мы оба утонули в бездне наслаждении.
- Почему? - спросила я, когда он отстранился, отходя к окну с зажженной, пахнущей корицей сигаретой.
- А почему бы и нет? - усмехнулся Алекс, так и не обернувшись. А мне снова стало холодно, противно и тошно от самой себя. Я же обещала быть сильной, но где моя воля, когда он властвует над моим телом? С удвоенной силой захотелось оказаться как можно дальше от его спины... от него.
- Не стоит, малыш, поздно уже жалеть о случившемся. И не говори, что тебе не понравилось, - усмехнулся он, туша окурок о раму окна.
- Ненавижу тебя! - прошипела я, обхватив колени руками, сжимаясь в маленький всхлипывающий комочек.
- Привыкнешь, - безразлично бросил мой похититель и насильник. - Не ты первая.
Что я могла ответить? Я ведь знала, что это только сказка, красивая фольга, прикрытие из дорогих подарков и лживых слов. Я сама отдалась ему и сомневаюсь, что он снизойдет до милости просто так отпустить.
Здравствуй, Ад. Пора мне уже познакомится с твоими обитателями, ибо с самим Дьяволом я уже знакома.
Часть вторая
Прошло почти полгода с момента моего спасения, рождения новой надежды её и падения.
Мой похититель больше не замечал меня, если ему вдруг не хотелось со мной поиграть. А других игр, кроме как секса, он не знает. Как бы я не уговаривала себя, пыталась не обращать внимания на это, но каждый раз, независимо от моих желаний, забывалась, утопая в нём, ненавидя этого мужчину, так же сильно, как и саму себя. Единственное, что утешало: чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал о моём существование, всё чаще приводил в свою спальню новых женщин. Но больше одной ночи ни одна из длинноногих подстилок в ней не проводила, а мне приходилось там жить, прячась от его любовных утех с другими либо на балконе, либо в необъятном шкафу. Обычно всё же последнее: забившись в самый дальний угол, затыкая уши руками, чтобы не слышать их стонов.
Хотя предпочтительней была терраса, где стояло звуко- и пулинепроницаемое стекло, но посредине зимы в лёгких полуплатьях-полубелье, в которые он меня наряжал, словно куклу, долго не простоишь. А те свитера, которые я заимствовала из его гардероба, чтобы хоть как-то согреться стоя на морозе, он при мне же сжигал в камине. Но это было зимой, сейчас, с приходом небывало жаркого лета, я могла сколько угодно оставаться на балконе и в этой кукольной одежде. Но всё равно он приходил за мной, выгоняя очередную пассию ещё до конца ночи. Сердито смотрел и, ничего не говоря, брал на руки, уносил в кровать. В такие дни он вспоминал о моём существовании и пользовался до тех пор, пока я не теряла сознание. Я проклинала его, проклинала себя, проклинала тот вечер, когда встретила его.
Всякий раз, лежа с ним в кровати, придавленная (как тогда мне казалось) холодной и тяжёлой рукой, властно хранящей свою собственность, я мечтала о свободе. О покрытой утренней росой летней траве, о стоге сена, о настоящей улыбке, о мире за стенами этой комнаты - и не могла сдержать слёз, непроизвольно текущих из глаз. Да и не было тут человека, которому было хоть какое-то до них дело.
Алекс, повесив на меня ярлык "собственность" и, несмотря на всех его женщин, ревностно ограждал меня от внимания всякого лица противоположного пола. В основном это происходило на, так называемых, "балах", и единственным мужчиной, делающим попытки общаться со мной, был Маркус. И то после второго подобного бала, с которого он ушёл с вывихнутой рукой, Марк держался как можно дальше от меня. Другие же мужчины, имевшие глупость просто со мной заговорить, удостаивались ледяного взгляда кареглазого Дьявола. В такие моменты в Алексе как будто просыпался тот заботливый и нежный мужчина, которым он был первые два дня нашего знакомства, но не более того. Заканчивалась ночь, часы били полночь, и прекрасный принц снова превращался в старую ворчливую жабу с замашками царя горы.
В принципе, этим царём горы он и являлся. Александр Габриэль де Громон, французский аристократ до мозга костей, тридцать два года, холост, рост метр восемьдесят шесть, вес восемьдесят пять килограмм чистых мышц, волосы тёмно-каштановые, глаза светло-карие, со сводящим с ума зелёным ободком. Обожает красное полусладкое вино, желе и молочные коктейли. На дух не переносит клубнику, бананы и макароны. Девять лет назад перебрался с исторической родины в Россию, осев в ближнем Подмосковье. По профессии - юрист. По жизни - удачливый торговец оружием.
Всё это день за днём я методично выясняла, не прибегая ни к уловкам, ни к шпионским методам: всё "лежало" на самом видном месте - в Интернете. От нечего делать я стала часто там копаться и много чего узнала о своём похитителе, а главное мне никто ни разу ничего не сказал. Даже не сомневаюсь, что за его техникой и средствами коммуникации очень внимательно следят. Что ж, похоже, эту информацию сочли неопасной и вполне допустимой для моих мозгов.
А эти мозги никто уже не тревожил целую неделю. Месье де Громон благополучно свалил на родину предков по каким-то своим оружейным делам. Ну да, как ещё в наши дни заработать себе на такую роскошную дачу, как не торговлей наркотиками и оружием? Благо Алекс к первым относился, как и к клубнике: он их ненавидел. Вот оружие действительно любил, особенно холодное. Как-то мне выпала честь попасть в подвал этой виллы-тюрьмы. Любой музей, не говоря уж об Оружейной палате, просто удавились бы от зависти, увидев его коллекцию. Все два часа, что мы бродили по подвалу, Алекс взахлеб рассказывал истории о том или ином мече, пистолете, пушке...
В тот момент я была готова бесконечно слушать его рассказы. Видя, как он улыбается, смеётся, как с него сходит та маска холодной отрешённости большого и страшного продавца оружия.... Как оживает - добрый, веселый, настоящий. Тот, который подобрал меня на улице, привёз к себе в дом, согрел в объятиях. Но стоило тихо щелкнуть кодовому замку подвала, и всё возвращалось. Другой он возвращался: злой, вечно хмурый, требовательный тиран. Ненавижу его. И при этом скучаю. Семь дней без его властных касаний, жарких поцелуев, горячих рук, крепко прижимающих меня по ночам к его телу, и я уже скучаю. Кто бы мог в это поверить? Точно не я.
Встряхнув головой, сбросила странное наваждение и посильнее зарылась в очередную утащенную из его гардероба рубашку. С тоской посмотрела на утопающую в зелени дорогу. Но, кроме прогуливающихся по территории охранников с доберманами, ничего не увидела. Как обычно.
Нет, раньше, в самом начале моего заточения, я строила планы побега, но чем больше проходило времени, тем лучше понимала: сбежать не получится, если только в один прекрасный день у меня не вырастут крылья. Ну а теперь как-то свыклось, стерпелось, да и любая девушка, не будь она дурой, никогда в жизни не откажется от той жизни, которой теперь живу я. Шикарный особняк, шикарный мужчина, шикарные наряды и, вообще, всё шикарно. Только сколько ни золоти клетку, а птахе хочется летать. И мне тоже очень хочется взлететь. Жаль только, что этой птице подрезали крылья, сделав любимой игрушкой.
Вдоволь насмотревшись, я вернулась к ноутбуку Алекса, который уже давно негласно стал моим, и принялась снова стучать по клавишам. От нечего делать убивала время многочисленными фэнтезийными чатами и онлайн-играми. И подумаешь, что мне без месяца двадцать пять, если только тут я могу почувствовать себя свободной, забыв о давящих четырёх стенах.
В том мире меня звали Авророй, и была я кровожадной вампирессой, несущей смерть всем своим врагам. Конечно, со мной пытались знакомиться, приглашали на свидания и чуть ли не признавались в любви по электронной почте, но как объяснишь людям, что ты сидишь в заключение властолюбивого идиота с клеймом "собственность Александра де Громона" на лбу? Вот и приходилось деликатно отказываться, ссылаясь на ревнивого богатого мужа. Бывали дни, что и это развлечение в виртуальном мире не спасали от скуки и желания громко завыть, порезать себе вены и, наконец, обрести сладкую свободу. Но я так и не смогла ни разу довести дело до конца. В тот единственный раз, когда лезвие коснулось кожи, откуда-то как чёртик из табакерки выскочил Алекс, отобрал лезвие и хорошенько наорал. А потом ещё неделю срывался на меня по любому поводу. И, несмотря на всю свою злобу, ни разу не поднял на меня руку, только бриться начал электрической бритвой.
- Мадмуазель, Ваш ужин, - отрапортовал Андре, тот самый дворецкий. Его семья уже чёрт знает в каком поколении служит семье Александра. Так что теперь он никакой не "Андре", а просто Андрей, по крайней мере, для меня. А коверканье имени доводит его чуть ли не до истерик. Но только пока Алекса нет дома, а так он сдержанно скрипит зубами, мысленно проклиная меня.