Этот майский день был непривычно жарким. Голубое, успевшее стать высоким, небо без единого белого пёрышка облаков и тяжёлая, давящая на плечи, плита солнца. Жара безжалостно терзала столицу четвёртый день подряд и не собиралась сдавать позиции, распахнув летнее преддверие раньше срока. Палящее солнце высушивало мостовые, выжигало нежную, ещё не окрепшую зелень, тронутую слоем пыли и задавленную громадами домов. Деревья уныло свешивали листву, но щедрая влага и не думала пролиться. Знатоки предсказывали скорую грозу, но обычно капризная погода, обусловленная близостью гор, забыла о жителях Гармаля, позволив горожанам передохнуть, а городу облегчённо выдохнуть от многолюдья.
На центральной площади, завоёванной особняками, а сегодня заполонённой бесчисленным множеством ног, грустно чах куст боярышника, в чьих зарослях пристроился чёрный кот, неспешно нализывая тощую лапу.
<i>Кто знает, о чём размышляют животные? </i>Загадочно прищурив зелёные глаза, кот наблюдал за царящей суматохой, но яркие палатки торговцев и деревянные лавки магазинчиков не вызывали кошачьего интереса. Мимо спешила обувь – неся странных двуногих. Воздух распространял аппетитные запахи, но боясь быть раздавленным, кот не рисковал совершить вылазку за маняще свешивающейся с лотка мясника верёвкой сосисок. От изобилия людей коты всегда страдают.
Повсюду выступали фокусники, скользили меж рядами покупателей юркие цветочницы, а наглые продавцы воды предлагали купить воду за один соверен. «Не вода, а чистое золото!» - пронзительно надрывали глотки зазывалы, заглушая звуки скрипки решившего подзаработать бродяги. Голосящая толпа многолико струилась мимо, и никому не приходило в голову подать слепому старику на хлеб.
Двуногие бессердечны!
Но коту недолго пришлось размышлять о своём умозаключении: на травку рядом с ним шлёпнулась мечта! Целая половина сосиски! А остальные мечты оставим милым барышням, засмотревшимся на прекрасного котячьего благодетеля, пока бдительная маменька не утянула кокоток прочь. Родительская любовь всё видит! Знать, оттого и бывает на редкость «подслеповата». Впрочем, слепота – удел любви.
Молодой человек, заняв выступ фундамента под прикрытием фургона, бойко торгующего фруктами, недолго соседствовал с котом. Покончив со скудной трапезой - кусок хлеба и половина сосиски - он ласково потрепал благодарно урчащее животное за ухом и забыл о его существовании. Сообразив, что «кормилец» уходит, обнаглевший от собственного счастья кот немедленно вскарабкался по его штанине, царственно пристроившись на плече. «Мол, пошли хозяин, дела не ждут - я разрешаю!». Сначала опешив, а затем звонко расхохотавшись, юноша и не подумал прогнать прочь. Погладил по спинке и, прижав ладонью, окунулся в толпу.
Добрый юноша осчастливил не только кота, но и печального слепого скрипача, чья музыка и жалкий вид – хорошие козыри для профессиональных нищих – многих оставляли равнодушными.
А Роман Артани ди Валь - приоткроем завесу тайны над именем героя - невольно полез в карман. Вытащил последний реал и с беспечной лёгкостью – словно отправил желание на удачу - швырнул в смятую, сиротливо распластанную, шляпу. Когда он станет учеником, деньги перестанут иметь значение. Еду и кров студиозам обеспечивала Академия - при условии, что повезёт поступить.
Сообразив, что халява кончилась, щедро заласканный кот по-человечески внимательно изучил молодого человека, оценил и... принял решение. Гибко вывернувшись из рук, кот спрыгнул и мягко приземлился у ног скрипача, ластясь к новой кормушке.
Люди верят, что добродетель бывает вознаграждена богами. Спускаясь с небес, высшие силы иногда принимают участие в жизни смертных, и нередко стучатся в человеческие сердца в образе больных, убогих, калек, людей, нуждающихся в помощи. Встретив достойных своей милости, боги меняют судьбу... Но то - боги, а то - коты. Коты редко бывают благодарны.
<center>*** </center>
А меж тем площадь напоминала муравейник, ожившей лентой которого стали праздные зеваки и поток соискателей, явившихся поступать в магическую Академию в этом году. Роман Артани ди Валь относился к числу последних.
По всем меркам скромный паренёк представлял любопытный экземпляр, но раззолоченные портшезы новоприбывших соискателей не оставляли сплетникам шанса поживиться за счёт невзрачно одетого юноши, чьи чёрные, тронутые ранней сединой волосы и отрешённый взгляд ярко-синих глаз трогали душу сильнее песен скрипача. Человек не шёл - он лился в толпе чистой, светлой музыкой.
Ах, молодость – пора соблазнов! Твоя свежая прелесть быстро проходит, уступая место зрелости и мудрости, но сколь часто, рассматривая портреты молодости, люди вздыхают и изумляются: как многое они не ценили в себе, не замечали, что были стройны, прекрасны... Человеческая натура такова, что ей непременно надо в себе отыскать недостатки. Иногда кажется, что вся человеческая жизнь проходит в целеустремлённых попытках истребить собственную личность. Сколь много ошибок мы совершаем вследствие заблуждений о действительности.
Вот и застенчивому графу Артани не пришло бы в голову счесть себя персоной, достойной внимания. Внимание - бич стеснительности, а скромным по натуре людям порой приходится осуществлять настоящую душевную борьбу, чтобы сделать вещи самые обыденные. Для танцора лёгкий шаг – для калеки тяжёлый подвиг.
Однако оставим священникам разбираться в тонкостях человеческой души. Вернёмся к герою.
Роман Артани ди Валь с тоскливым видом изучал высокие, совсем не страшные стены Академии и медлил, никак не решаясь войти. Над зубцами высоких стен величественно парили дворцовые башенки, с затейливых крыш свисали зелёные флаги Артемии, а яркое оранжевое полотнище с гербом Академии гордо реяло на несуществующем ветру. Первое проявление магии – скучное зрелище для зевак.
Ворота были гостеприимно распахнуты, пропуская всех желающих. На входе стояли приветливые стражи в форме, а две очаровательные девушки в лиловых платьях раздавали желающим памятки-листочки. Грозная репутация учебного заведения славилась суровой дисциплиной, но радушный приём располагал, заманивая приветливой праздничностью.
Меж тем, время неумолимо близилось к полудню. Через полчаса створки Академии захлопнутся, обозначая, что на сегодняшний день приём закончен. Желающие попытать счастья смогут обратиться завтра с восьми утра. Ждать целую ночь – а в Гармале ночи холодные – Роман не мог. У него не было денег на гостиницу, да и поступление в Академию являлось целью путешествия. Глупо начинать дело, в котором не уверен, и не знаешь, сможешь ли завершить, но...
Из ниоткуда внезапно вынырнул знакомый чёрный кот. Кот потёрся о ногу ди Валя и принялся урчать, смиренно прося прощения за предательство. Разумеется, ди Валь - его единственный хозяин, а он и не думал даже... Старик оказался скрягой. Кому ведомо, из чего состоит жизнь кота? Кот просился на руки. Мур-р-р!
- Прости, дружище, я вряд ли смогу помочь, - Роман, подхватив кота, рассеянно погладил за ушами, но кот обиженно фыркнул: «кто кому тут может помочь» и, выскочив из рук, проскользнул в ворота, делая отступление невозможным.
- Парень, с котами нельзя! – неодобрительно заметил страж, требуя убрать. Кот, словно в насмешку, присел, поджидая графа, и задумчиво почесал блох.
- Это не мой кот!
- Ты принёс – тебе и уносить! – тон не терпит возражений.
Вещественное доказательство принадлежности к Артани, отрицая все отрицания - «не знаю откуда взялся! Первый раз его вижу!» - выписывал ловкие круги, хрипло мяукая. Роману пришлось ловить.
<center>*** </center>
Стоило переступить ворота Академии, глазам открывался огромный, вымощенный горником двор. Тёмные плиты, складываясь изумительной пентаграммой, приводили соискателей к эпицентру фонтана и, расходясь лучами звезды, указывали направление сторон света. Цветочные клумбы, засаженные стрелами лилий, нежно обрамляли двор, не разрушая идеальной симметрии, но придавая вид кокетливого очарования.
Ажурные кроны магнолий бросали на раскалённые камни спасительную тень, однако все прохладные места и скамейки, были разобраны и до отказа забиты соискателями. Некоторые, хохоча, сидели по двое и по трое, создавая своеобразные компании-стайки, другие сбивались большими группами. Были и одиночки, вроде задумчивого Артани. Соискатели поступали самые разношёрстные. Академия принимала всех, вне зависимости от рода деятельности и происхождения. Нередко в общении возникали ментальные трудности, приводящие к разногласиям, но конфликты не выходили за рамки приличий.
Стычки между студентами категорически запрещались. Предостережение шло отдельной строкой и, забрав памятку из рук приветливой девушки, Артани успел пробежать её глазами.
Королевская Военно-Магическая Академия Девяти Стихий считалась элитной. Попасть в знаменитые стены могли только самые лучшие, наделённые необычными магическими способностями. Конкурс на место студента первого курса представлял нечто невообразимое. Из нескольких тысяч соискателей, ежегодно приезжающих из разных стран, поступали не более сотни. А на свете не так и много людей, обладающих даром.
Учитель Гайто Раван (некогда выпускник Академии) верил, что у Романа существуют хорошие шансы суметь соединить две силы: магию и меч. Именно поэтому маги Девятки ценились на вес золота. Великолепно обученные воины, способные управляться с разными видами оружия, умеющие убивать голыми руками, уникальные бойцы, владеющие магией.
Кот безнадёжно улизнул в толпу, и Роману не оставалось иного, как шагнуть следом, теряясь в огромном человеческом море, но море расступалось перед ним, липло волнами взглядов, провожало встречным прибоем и... не принимало, опасаясь задевать маленький, ладно скроенный кораблик. Фамильная шпага и алая сигна с изображение герба на плече красноречиво предупреждали, что прогуливающийся по дворику молодой человек обладает статусом, дающим право стоять в присутствии короля.
Внешне спокойный, но внутри буря мыслей рождала шторм. Граф волновался, а нежный румянец целовал загорелые щёки, цвёл маками, смягчая мужественные черты, делая лицо младше своих лет, и никому не приходило в голову счесть графа мальчишкой. Выражение глаз, глубокая серьёзность и седина набросили неуловимую патину раннего взросления, лёгкий флёр не мальчика - мужчины.
Толпа гудела тревожным ульем. Соискатели не уставали восхищаться великолепием и пышностью Академии. Центральный дворец с колоннами соединял изящные крылья учебных корпусов. К стенам примыкали ограды, обрамляющие необъятные дали закрытых для посторонних территорий. Фигурные решётки манили роскошным садом и архитектурой построек, открывающихся сквозь заросли листвы. В «святая святых» таились жилые корпуса, конюшня, площадки для тренировок и многое другое, составляющее нужды Академии.
Процветание не удивляло. Академия регулярно принимала заказы, требующие магических услуг. Обучение являлось бесплатным, но, заключая рабочий контракт, практиканты и выпускники выплачивали десятую часть гонорара. А нанять на службу элиту Девятки мог позволить лишь очень и очень богатый человек. Складываясь в общей сумме, отчисления представлялись значительными.
<center>*** </center>
«Позвольте, а куда делся кот?» – спросите вы. Уверяю, господа, кот никуда не делся. Справив свои кошачьи дела и оставив подарочек магам под кустиком ограды - и боги порой бывают сумасшедшими - он благополучно вернулся с закрытой территории и принялся обозревать Академию с не меньшим интересом, чем это делал граф Артани, наивно полагающий, что избавился от кошачьей головной боли. Кот, напакостничав в одном месте, отправился пакостничать в другом, внося раздор, смуту и разлад.
- Уберите кота! Откуда здесь кот! - подобные возгласы то и дело доносились с разных сторон. Поиграв на кухне и не найдя ничего интересного для себя в жилых корпусах, кот снова вернулся смотреть на опасную обувь, носящую странных двуногих. Одна его особенно заинтересовала...
У фонтана, заняв единственный источник прохлады для человечков и неприятностей для котов, расположилась группа богато одетых молодых людей. Рядом с ними предостерегающе зияло свободное пространство, подсказывая, что связываться с опасной компанией не хотят... но какое дело коту до человеческих проблем? Он ничего не знал о северной Итании и её острых на язык жителях.
Говорили, итанийцев полюбила сама зима, раскрасив светлые глаза в серебристые оттенки льдистого инея, укутав волосы белоснежной метелью, тронув и позолотив бледные лица нежными красками утреннего мороза. Прихотливо припорошила брови, но в самый неподходящий момент снежные краски закончились и пришлось прорисовывать ресницы куском угля и соком охры. Оставшись довольной результатом, зима вдохнула в них жизнь дыханием свирепого северного ветра, что у любого живого существа вымораживает жилы до костей, но детям зимы хоть бы хны.
А ещё говорили, что от того, что зима увлеклась охрой, среди снежных итанийцев появились рыже-золотистые блондины, а потом, когда кровь смешалась, какой только колер в породе не пошёл. Но высокий рост, миндалевидные светлые глаза и тонкая кость оставались фирменным знаком, раз увидишь – никогда не ошибёшься. А кто не знал итанийцев, но слышал о них по рассказам, непременно бы понял, заметив особое причудливое плетение косиц женщин и мужчин. Правда, мужское население Итании всё чаще обрезало свои роскошные волосы, и редко, только среди стариков можно было встретить соблюдающих обычай носить косу.
Заинтересовавший кота субъект - высокий парень с серьгой в ухе - был приверженцем древних традиций. Снежную шевелюру украшала роскошная коса, обвивая шею толстыми кольцами наподобие серебристо-стальной змеи. Стянутую цепочкой кисточку венчал неправильный формы полумесяц с утяжелённым навершием в основании. Ведя неспешную беседу, итаниец рассеяно поигрывал наконечником косы, и при виде заветной побрякушки, заманчиво мелькающей, туда-сюда, вправо-влево, у кота едва не случился припадок.
Он заворожено смотрел на кисточку, словно загипнотизированный, мечтательно тронул воздух лапкой, издав вопросительное «мр-р-ря», но кошачьи мольбы: «Игрушку котику! Дай! Дай! Мне! Моё! Мр-ря!» - остались без внимания. Люди - жадные гады, – любой кот подтвердит.
- А потом я подхожу к нему и говорю... Ой, какая прелесть, кис-кис-кис! – увидев кота, воскликнула одна из девушек, немедленно сложив пальцы щепоткой.
«Мр-ря, дур-р-руа!» - рассержено вякнул кот, уже прижавший уши, начавший подкрадываться, припадая к земле. Но внезапный возглас сбил охоту. Кот немедленно потрусил к ногам итанийца, преданно заглядывая наверх и попрошайничая: «Мр-р-ря...»