- При дворе убийство не редкость - скорее пассаж. Ради власти и милостей короля люди на что только не готовы пойти. Огромная человеческая клоака. Извини, - спохватилась она, – Я кажусь циничной, но, наверное, такая и есть. Когда воспитываешься в атмосфере интриг, многое обесценивается и упрощается. Человеческая жизнь в том числе. Некогда задумываться об условностях, иногда важно успеть взять всё.
Она замолчала и в комнате повисла гнетущая тишина. Во время которой каждый из них думал о своём, и Роману невольно приходилось признать правоту горьких слов. Люди готовы пойти на всё, но не все... Среди плохих людей встречается немало хороших, но наверное Алисе не довелось их встретить, раз она рассуждает подобным образом, не замечая, насколько пугающе звучат подобные слова из уст юной девушки. Желая успеть взять всё, Алиса упускала и не замечала самое главное, то, что таили условности: опыт поколений, пытающийся уберечь преемников от неизбежных ошибок.
- Я вырос в провинции, - Роман первым нарушил молчание, – Мне не довелось бывать при дворе, может и к лучшему. - Роман поднял голову, решительно встречая чужой взгляд, - Алиса, я вас желаю, как мужчина, но некоторые вещи... не следует упрощать. Я бы не хотел их упрощать.
Он твёрдо посмотрел девушке в глаза, заставив смутиться:
- Вытеснять хорошее ради возможности оставить удобное - действительно ли так проще? В погоне за жизнью мы иногда теряем внутри себя что-то важное, но это нельзя терять.
- Я не понимаю, граф, потрудитесь объяснить, - Алиса отстранилась, кусая губы, не зная как реагировать на неожиданную отповедь, – Что именно вы призываете не терять?
- Веру. Цинизм происходит от разочарования ожиданиями, но когда ожиданий изначально нет, и разочаровываться не приходится, так ведь? Цинизм скрывает страх. Кто, кроме вас, ответит, чего вы боитесь?
- Я боюсь дураков.
- Я говорил о чувствах.
Девушка напряженно улыбнулась, внезапно подумав, что граф, может, и наивен, но не дурак. Стало неожиданно горько:
- Граф... я не люблю философию - слишком много подтекстов.
Неожиданно Алисе захотелось уйти. Ей хотелось секса и развлечений, а не умных разговоров.
- Встречаться без отношений и обязательств, ради причуды влечения - лишить себя шанса узнать настоящие чувства. Это действительно то, чего вы желаете? Упростить всё настолько? – очень серьёзно и глубоко спросил Роман, не оставляя шанса посмеяться над своими словами. Человек говорил искренне, и чужая искренность, убеждённость, вера показались неожиданно неприятными, потому что затронули не менее глубоко.
- А зачем усложнять? – спросила Алиса, напряжённо кусая губы. Она сама не заметила, как перешла на вы. От её благодушия не осталось и следа.
- Потому что я верю, что в вашем случае цинизм – не более чем ложь себе.
- О боже, граф, да вы похожи на монаха! – с раздражением воскликнула баронесса, - Ещё немного и проповедь мне прочитаете. Вы смотрите на мир через благородную и прекрасную призму, без сомнения, только не надо её всем навязывать. Мой цинизм - это не потеря веры и не разочарование в жизни, раз вам так хочется услышать истинные мотивы. Нельзя потерять то, чего изначально не было. Я родилась такой собой, и что? Меня можно было бы назвать глубоко испорченной или распущенной натурой, но вся моя испорченность заключена в одной аксиоме: я ненавижу ханжество и лицемерие. Предпочитаю упрощать. Назовите как угодно. Сломать барьеры, устранить дистанцию. Когда рушатся все эти картонные коробки, домики, возведённые стены, только тогда люди и становятся настоящими. Собой.
- Это называется близость.
- Физическая.
- Вы в это верите?
- Я на это надеюсь, - Алиса тряхнула волосами и провела рукой по лицу, - Ну вот, меня понесло. Умеете вы, граф, задевать за живое.
Роман извинился, и, нахмурив лоб, растёр переносицу:
- Алиса, некоторым нелегко сломать барьеры.
- Я понимаю, - Алиса поднялась, - Как и то, что мне стоит признать своё поражение сейчас. Как один из способов не лгать себе.
- Что вы, я вовсе не... - Роман смутился, осознав, что теряет нить беседы.
- Интересно наблюдать за вами, граф. Вы целый час проедаете меня глазами, однако не сделали ни единой попытки воспользоваться тем, что вам столь настойчиво предлагают. Поразительное благородство, за вашу стойкость вам бы следовало отлить памятник.
Она с видом отчаянного пловца сделала движение назад, и её пальчики волнительно скользнули по его обнажённому предплечью, задевая кожу. Всем этим жестом девушка буквально умоляла о желании упасть на чужую грудь, быть заключённой в надёжные мужские объятия, составить акт перемирия...
- Роман, может быть оставим разговоры и условности для другого раза? У нас будет время переговорить их все. Я лишь хочу узнать тебя ближе. Просто... - её рука медленно, но верно поползла по животу вниз, забираясь под одеяло, - ... уберём барьеры?..
Она игриво улыбнулась и оцепенела, осознав, что её запястье мягко, но непреклонно удержали и отклонили в сторону.
- Почему? - спросила Алиса, кусая губы и не делая попытки вырваться из его осторожной и удивительно ласковой хватки. Валь разжал пальцы сам, - Ты не хочешь меня, Роман?
Она потерянно дотронулась до своего запястья, но затем перевела взгляд вниз, и её губы сложились в победную улыбку. Роман спокойно поправил одеяло, закрывая от её взора явное свидетельство своего желания.
- Хочу... но не так. Я желал бы любую красивую девушку в похожей ситуации. Понимаешь? Ты – не любая.
- Почему? - глухо переспросила девушка. От её улыбки не осталось и следа. Лицо побледнело, и на нём отчётливо проступили красные нервные пятна, - Почему Роман?
- Потому что уважаю вас, госпожа ди Бьорк, - тихо, но твёрдо ответил Роман и покраснел почти в противоположность белой, как простыня, Алисе, – Вы достойны быть любимой. Простите. Я полный идиот.
Он окончательно стушевался, не понимая, что сейчас в глазах Алисы выглядит кем угодно, но только не идиотом. Хуже всего было то, что если до этой секунды он просто привлекал её физически, то сейчас в этом влечении внезапно родилось что-то очень важное и новое. И от этого таким мучительно болезненным показался отказ. Светлый образ любви ранил больно. Нет, Алиса не хотела любить, любовь причиняет лишь боль, а ей не нужна чужая жалость.
- Но если я потеряю голову, - тихо продолжил маленький граф, – Воспользовавшись вашей слабостью, не смогу считать себя мужчиной, достойным вашего внимания или уважения. Ибо предав ваше доверие, перестану уважать самого себя.
Он замялся на мгновение и выпрямился, закончив почти умоляюще:
- Я бесконечно благодарен вам, моя госпожа. Для меня ваша честь останется неприкосновенна, и если вы пожелаете принять мою искреннюю дружбу...
- Роман, - ровным, ничего не выражающим голосом проговорила девушка, перебивая излияния, – Хватит. Вся эта ваша возвышенная чушь... в жизни и гроша не стоит, но вы прекрасный идеалист.
«И умрёте за свои идеалы», - этого Алиса не сказала, как и многого другого.
- Однажды вы разочаруетесь и станете сожалеть об упущенных возможностях.
Алиса хотела дожить до этого дня. Тогда она бы посмеялась над Артани, как граф ди Валь сейчас посмеялся над ней.
- Вы действительно глупец, раз не понимаете, что женщины не прощают отказ, - она присела изыскано, совершая церемонный поклон, - Моё воспитание оставляет желать лучшего, но я способна оценить ваше благородство и великодушие, граф. Прошу располагать гостеприимством этого дома по собственному усмотрению. Я пришлю вам слугу. А сейчас... прошу извинить.
Стремительно развернувшись и слепо натыкаясь не мебель, девушка бросилась к выходу.
- Госпожа ди Бьорк! Алиса!!!
Роман, проклиная себя последними словами, вскочил, бросаясь следом за девушкой, пытаясь остановить, извиниться, запоздало начиная понимать, насколько уязвили Алису его слова. Но пока возился с покрывалом, упустил драгоценные секунды. В итоге запутался и свалился на пол. Громко хлопнула дверь.
- Я кретин! Осёл! – Роман принялся колотиться затылком о край кровати и, тихо зарычав, запустил ладонь в волосы, словно желая их выдрать, но, к сожалению, это ничего не могло исправить, – Идиот!
Через несколько минут, переодевшись и оставив Алисе письмо, полное раскаяния и самых честных заверений, Роман покинул дом, надеясь, что помыслив над сказанным, Алиса не станет обижаться. Но, как это часто бывает, благими намерениями выстилается дорога в ад.
========== 9 ==========
Алиса находилась в бешенстве. Сейчас это было состояние, в котором обычно пребывал Алексис во время общения с несносным ди Валем. Мальчишка. Ублюдок. Щенок паршивый. Святоша несчастный. Он... Он отверг её!!! А ведь у них всё так славно начиналось...
Алиса схватила первую попавшуюся безделушку и со всего размаха швырнула в стену, разбивая вдребезги, присоединяя очередные осколки к останкам прочих вещей, что в яростном отчаянии крушила несколько минут подряд. Она посмотрела на разобранную кровать, и новая ваза полетела в стену. Час назад здесь лежал ди Валь. Простыни хранили запах его восхитительного тела, от которого она так неосторожно потеряла голову. «Дура!!! Сучка похотливая!!! Как она могла? А он...» Алиса схватила стул.
В этом состоянии её застал Алексис. Позволить увидеть себя такой Алиса не разрешала даже ему. И глядя на вздёрнутые в изумлении брови итанийца, досадливо кусала губку, мысленно сделав пометку уволить служанку, посмевшую пропустить Сорру без доклада. Хотя, о чём она? Алексис живёт в её доме, как в собственном... «И будет жить ровно столько, сколько пожелает».
Алиса, с трудом успокоившись, подошла к зеркалу приводить внешность в порядок: яростно дёрнула щёткой по волосам, подтёрла потёкший макияж...
- Вижу, я не вовремя.
Алексис тактично отвернулся и, пройдя по комнате, поставил в вазу принесённый с собой букет. Глаза итанийца словно невзначай упали на разобранную кровать. Тонкие ноздри дрогнули. Нет, в этой комнате не царила атмосфера любовного безумия. Скорее наоборот.
- Итак? - осведомился Сорра, пряча победную улыбку, - План соблазнения красавца ди Валя канул в бездну?
- Заткнись! - неожиданно зло оборвала Алиса и в собеседника полетела пудреница. Алексис поймал, не оборачиваясь, и аккуратно положил на столик.
- Я вовсе не издеваюсь, а скорее сочувствую. Причём ему. Отказаться от такого роскошного тела? Валь либо спятил, либо самоубийца, судя по выражению твоих прекрасных глаз.
- Алиссин, я его ненавижу.
- Хм? Ещё вчера ты пела совсем другие дифирамбы. Я просил не называть меня по имени, - напомнил Сорра, машинально теребя косу, - Настолько задел отказ?
Он спросил без желания услышать ответ, видел и сердился на собственное злорадство. Известие, как ни крути, было приятным для него - Алиса сменила лагерь, но... Что больше радовало: приобретение союзника или то, что королёк не достался подруге и упорхнул? Сорра тоже хотел бы упорхнуть из собственной невидимой клетки. Она душила, а выхода нет...
Алиса, догадываясь о чужих мыслях, смерила итанийца опустошённым взглядом и неожиданно обхватила себя за плечи, став разом младше, беззащитнее и потеряв надменность:
- Отказ? Не в этом дело, Алексис. Понимаешь? Он... он... Да к Безымянному его!
Девушка неожиданно упала в кресло и, некрасиво скривив рот, истошно расплакалась, заставив Сорру всерьёз обеспокоиться. Он вовсе не собирался глумиться над Алисой, скорее наоборот, готов был разорвать Артани на десятки кусков, но ни один из этих кусков не собирался отдавать ди Бьорк. Он разберётся с ним сам, жестоко разберётся. Алексис подошел и, присев на подлокотник, бережно обнял подругу за плечи, баюкая в надёжных, сильных руках:
- Алиса, я вызову его на дуэль! - проговорил Сорра сквозь зубы, понимая, что ромейнец обладает силой разрушать людей. Он разрушал Сорру, сломал Алису. Страшно. Алексис выругался, - Не плачь, моя гордая девочка. Этот ублюдок заплатит за каждую твою слезу. Обещаю.
- Ал! – Девушка, рыдая, судорожно вцепилась в отвороты светло-синего мундира, - Я шлюха, да?
Алексис оторопел. Затем в глазах мелькнуло понимание:
- Что за глупости? - укорил он ласково, – Алиса, ты - свободная девушка без комплексов.
«Шлюхи получают деньги за то, что ты раздаешь бесплатно, - прибавил он мысленно и присвистнул, догадываясь, что наговорил наивный и чопорный Валь. «Артани конкретно вляпался, Алиса никогда не простит унижения». Ромейнская роза – смертельный аромат.
- Я ощутила себя грязной. Такой грязной... – всхлипывая, поверяла Алиса, - Он ушёл... Ал, мне не в чем его винить. Я повела себя ужасно. Он пожалел меня. Представляешь, Алексис! - выкрикнула она истерично, - Артани меня пожалел. Позаботился о моей чести. Моей чести! Боже... где он был, когда меня в десять лет развратил собственный отчим? Где он был всё это время? Такие, как он... Мне никто не помог. Никто не спрашивал, что я чувствую, есть ли у меня вообще чувства. Он теперь презирает меня. Чёртов святоша! Ненавижу его. Лицемер. Ханжа. Он хотел меня, Ал. Но сбежал из моего дома, как будто за ним гнались демоны!
Алиса захохотала, а затем снова разрыдалась, вгоняя Сорру в ступор. Он никогда не видел свою подругу в подобном состоянии. Заставить Алису вспомнить прошлое. Поступок графа невероятно её уязвил. Чему удивляться... Артани – отрава, сладкий убийственный яд, и теперь подруга сполна узнала, насколько горек его вкус. А он ведь предупреждал, но Элис не верила, решила убедиться. Что ж, граф ди Валь здорово облегчил Сорре работу.
- Ненавижу его! - шептала Алиса, пачкая слезами камзол Сорры и слабо ударяя кулачками в его грудь, - Чёртов Валь! Надо было оставить его подыхать. Гад. Мерзавец! Негодяй! Никогда в жизни не чувствовала себя настолько униженной. Так больно...